***
– И как это понимать, Александр Гидеон Лайтвуд? – полное имя в сопровождении безэмоционального голоса заставили парня поморщиться. Он перевёл заспанный взгляд на мага, однако и эта картина его не порадовала: красивый лоб рассекла вертикальная морщина, брови были сведены, глаза горели, губы – тоненькая полоса, а руки сложены на груди. Всё в позе Магнуса выражало недовольство происходящим, отчего Алек успел пожалеть о своём решении, однако ничего изменить не мог: сейчас он сидел в мешке в дурацком костюме под гневным взглядом любимых глаз. А Магнус разрывался: часть его хотела наброситься на парня с жаркими поцелуями, вжать его в стену, губами и руками вытесняя всю дурь из его головы. Никакой работы, только два тела, плавящихся от прикосновений друг друга, только две души, вновь обретших покой. Но другая часть подчинялась обиде, безжалостно давящей на сердце острыми когтями недомолвок, ссор и разлук, не позволяя всё забыть и забыться в ритме переплетённых тел и душ. Поэтому он продолжал стоять в темноте гостиной, хмуро поглядывая на охотника, чья уверенность таяла пропорционально течению времени молчания. Собрав последние на сегодня крупицы мужества, Алек произнёс: – Магнус, боже, прости меня. Я совершенно забыл, вернее даже не знал, что сегодня Рождество. Так бы я давно был бы уже дома. С тобой. Как видишь, я даже… - он не успел договорить, потому что его довольно грубо прервали. – Александр, я не хочу видеть тебя только по праздникам, и то если ты вообще вспомнишь о них. Пойми, я хочу разделить с тобой свою вечность. Чтобы каждый день, каждая секунда отпечатались в памяти, чтобы никакое время не отобрало мои воспоминания о тебе. – Его голос медленно стал переходить на шёпот, такой отчаянный, что Алек не выдержал: он резко подскочил, намереваясь прижать мага к себе, но это был очень опрометчивый с его-то ростом и положением поступок. Запутавшись в мешке и своих ногах, парень рухнул прямо в объятия Магнуса, утыкаясь носом ему в живот. Мир замер. И взорвался. Магнус не дышал, а Алек пытался надышаться. Запах любимого мага окутывал его, проникая под кожу, смешиваясь с кровью и добегая вместе с ней до сердца. Охотник блаженно прикрыл глаза, силясь продлить этот волшебный момент. Как же он скучал. – Ох, Александр. - Холодные пальцы мага сдавили его плечи, пытаясь то ли оттолкнуть, то ли наоборот притянуть ещё ближе. Да Магнус и сам ещё не решил. – Выпороть бы тебя хорошенько. Лёгкая улыбка, проскользнувшая на губах мага, придала Алеку уверенности. Поэтому, собрав всю оставшуюся волю в кулак, он оторвался от своего парня и выпрямился, представая перед ним во всём своём великолепии. Послышался сдавленный смешок и судорожно втягиваемый воздух. Алек ещё больше покраснел, хотя и до этого имел оттенок варёного рака. Магнус жадно пожирал его глазами, однако дар речи не утратил: – А ну-ка покрутись, зайчонок. – Алек вспыхнул ещё больше, однако выполнил. А вот перед магом возникла потрясающая картина: высокий широкоплечий нефилим предстал перед ним в облегающем сером кожаном костюме с милыми ушками и… хвостиком. Чёрт. Руки бессмертного так и чесались за него дёрнуть, но он стерпел. Всё-таки в начале нужно окончательно всё разъяснить, а потом давать волю рукам. Ох как давать. Маг перевёл взгляд на лицо юноши: тот окончательно стушевался под таким пронзительным взглядом и скрючился, буравя глазами пол. Облегающий костюм не давал чувства защищённости, поэтому охотник ощущал себя скорее голым, чем нет. А быть единственным голым не особо приятно, знаете ли. Особенно когда так пялятся. Ну Изабель у него получит, если, конечно, он сам не умрёт от смущения. – Александр, должен быть серьёзный повод, чтобы ты заявился в мой лофт в таком виде, ведь я знаю, что ты предпочитаешь всё мешковатое. – Магнус откровенно блефовал: он прекрасно знал, что парень пришёл извинятся, однако обида диктовала свои правила, поэтому, вместо жарких поцелуев, маг преподнёс Алеку «мой лофт», что сильно задело последнего. – Магнус, я пришёл с повинной. – И всё. Так просто. Маг ожидал тучу несвязанных слов и извинений, а тут всего одна строчка. Это даже чем-то задело его самолюбие: неужели он достоин лишь этого. – Просто послушай меня и не перебивай. Я идиот. – Маг хмыкнул: неплохое начало. Парень перевёл на Магнуса взгляд, но тот лишь утвердительно кивнул, соглашаясь с определением. – В общем, я насовсем. Хочешь – запирай, только позволь остаться. Дороже тебя у меня ничего нет и не будет. Последнюю фразу охотник произнёс тихо-тихо, но маг всё равно услышал, отчего непрошенные слёзы застелили глаза. – Ох, Алек, ты невозможен. Но я тебя люблю. Как оказалось, даже слишком сильно. Поэтому я не хочу ограничивать твою свободу. Может тогда нам… разбежаться? – Магнус с огромным усилием произнёс последние слова, но как бы он не любил Алека, а быть для него обузой на пути к величию не хотел. Поэтому отпускал. Отпускал, разрывая душу, вырывая сердце… Нефилим опешил от такого заявления, но поспешно схватил Магнуса за руку, поражаясь, насколько холодные пальцы, и не отпуская, поскольку тот уже было направился к двери. – Идиот. Такой же как я. – И горячие губы не допустили никаких возражений. Алек целовал напористо и откровенно, покусывая чужие губы. Ему нужно было, чтобы только Магнус ответил. Он нуждался в этом больше, чем в воздухе, которого уже катастрофически не хватало, но оторваться от самых желанных и сладких губ было просто невозможно. И когда, наконец-то, чужой язык ворвался в его рот, Александр позволил себя расслабиться и глухо простонать от нахлынувшего возбуждения. Знакомый аромат сандала дурманил разум, чужие губы лишали рассудка, а шаловливые руки сжимали ягодицы, притягивая ближе. Им приятно и легко, страсть потихоньку уступает место щемящей нежности, но отстраняться никто не собирается. Время медленно тянется, а двое парней в тёмной квартире лениво ласкают друг друга, боясь отстраниться и вновь потерять. Но умирать в столь счастливый момент было бы очень глупо, поэтому они отстранились, но лишь на пару миллиметров, впуская воздух в лёгкие, соприкасаясь лбами и смешивая дыхания. Алек любовался всем: припухлыми от поцелуев губами, искрящимися жёлтыми глазами, вихрем на голове мага, который учинили его собственные пальцы. Нежно пройдясь ими же по резным скулам колдуна, нефилим произнёс: – Я не уйду. И тебе не позволю меня выгнать. Ты мой мир, Магнус, а всё остальное лишь дополняет его. Как бы тупо я не вёл себя, помни об этом, даже если кажется, что я забыл. Но у мага остался ещё один неразрешённый вопрос: – А это всё? – Магнус вопросительно приподнял бровь и откровенно провёл ладонью по груди охотника, ощущая под ней камень напрягшихся мышц. Тот подавился воздухом и неловко улыбнулся. – А на этом Иззи настояла, чтобы ты меня сразу не прогнал. Ты же не железный, чтобы перед таким устоять. – Алек самодовольно улыбнулся, показав на себя: всё-таки было у Магнуса слабое место – он. – Ох, это девочка правильно подметила. - Игриво заметил колдун, дотрагиваясь прохладными пальцами до пульсирующей шеи юноши. У Алека отлегло от сердца – простил. – Ну тогда поцелуй меня, соблазнитель. Через секунду Магнус уже оказался прижат спиной к ёлке, а чужие губы откровенно домогались его, пытаясь наверстать упущенное. Оба медленно тонули в водовороте нахлынувших чувств, а на границе сознания у колдуна проскользнула мысль, что он не зря оставил ёлку ненаряженной, иначе сейчас ему в спину, кроме ёлочных иголок, впились бы парочка шариков и Санта-Клаусов.***
Магнус резко отстранился от нефилима, отчего Алек зашатался, потеряв опору и объект собственного притяжения. Спустя пару секунд парень отчаянно взглянул на колдуна, осознавая произошедшее и боясь услышать смертельный приговор. Однако дальнейшие действия мага ошеломили охотника, заставив резко втянуть воздух в расшалившиеся на пару с сердцем лёгкие. Магнус же, опустив ладонь на ягодицы юноши, резко дёрнул маленький пушистый хвостик, что привлекал его и не давал покоя уже долгое время. Александр чуть не задохнулся от возмущения и строго промолвил, грозя колдуну пальцем: – Я уж попрошу не дёргать. Это очень интимная… вещь, так что верх неприличия дёргать, серьёзно. Я же не трогаю... – Конец фразы Магнус так и не узнал, потому что слова потонули в смущении нефилима, однако он и сам всё прекрасно понял, проследив за взглядом юноши, да и его изощрённая фантазия в красках дорисовала концовку. – Александррр, ты сам меня провоцируешь. Своими словами, действиями да самим существованием в конце концов. - Маг нежно провёл пальцем по мягким и пухлым губам объекта своего обожания, который, кажется, растворялся от его прикосновений. Решив не лишать юношу материальной оболочки, Магнус убрал свою руку, однако не смог удержаться от едкого подкола: – Кстати, дорогой, я слышал, кролики любят морковку. Может и ты свою продемонстрируешь? – в мгновение багровые пятна смущения расползлись по лицу Алека, медленно перетекая и на шею. А колдун откровенно наслаждался его реакцией, готовясь уже через секунду расцеловывать все эти краски, вытесняя из нефилима то смущение, что сковывало его этим вечером.***
Снег лёгкими хлопьями укрывал город. Дома пестрели всевозможными украшениями, в окнах виднелись отблески огней гирлянд, а один лофт в Бруклине погряз в темноте, скрывая от любопытных глаз два любящих тела, вновь обретших друг друга этой волшебной ночью, вместо дешёвых или дорогих безделушек, даря свои сердца и души.