Камикадзе в бигудях

Сатклифф опаздывал. Лондонский отдел почти в полном составе ждал прихода бывшего коллеги. Единственный, кого не было — Спирс, но и он обещал прийти чуть позже. — Глава отдела в Австрии. Действительно, что ли, Легендарный должность подарил? — высказал общее мнение Слингби. — Морроу в десять минут положил. Может и сам получил, кто знает. Странно только, почему мы не знали, Спирс же вроде ни одной конференции не пропускал. Нокс с удовольствием отпил пива. Приятно было расслабиться после такого напряженного дня. — Грелль не ездит по конференциям, он сам говорил. За него вечно Бергер или Вагнер прибывают. Он считает это пустой тратой времени. Да и когда ему, он то в опере, то своим помогает. Хамфрис — не самый большой фанат алкоголя, но и он умудрился выпить вторую кружку глинтвейна, пока слушал Нокса. Всем не нравилась ситуация хотя бы тем, что назначение Грелля, его появление, еще и в такой момент, казалось началом полного апокалипсиса. Это там, в Австрии, никто и подумать не мог, каким разгильдяем был Грелль Сатклифф, именно балбесом он запомнился в Лондоне. Потому что если бы они знали, то держали бы свой отдел и весь департамент от Грелля так далеко, как только возможно. Особенно учитывая, какие там сильные бойцы. — О, как у вас тухло. Все, праздник пришел, — плюхнувшись возле Нокса, сказал Сатклифф, — Я по пути к своим заглянул, они конечно у меня взрослые, но мало ли что. Бергер — сущее наказание, ему день без драки — как мне без папочки. Сатклифф чувствовал себя неуютно в старой, казалось бы, привычной компании. Разве что Нокс не заставлял себя чувствовать паршиво, а так было не по себе. — Радоваться особо нечему. Морроу побежит к главе департамента и начнется. Тебе тоже может достаться, — хмуро сказал Слингби, которого откровенно выводил счастливый вид Грелля. — Понятия не имею, за что. Напали на моих людей, пытались схватить меня… А мы в отпуске — Флориан подтвердит, что мы без каких-то скрытых целей сюда приехали. Бернштейн, хитрый лис, он выкрутится, хоть мне потом и достанется, — отмахнулся Сатклифф, пытливо всматриваясь в хмурые лица. Постучав ногтем по столу, он тут же резко встал. — Так. Я понял, что случилось. Я тут начальством стал и даже не проставился! Одну минуту. Сатклифф быстро осмотрел зал и, увидев барную стойку, направился к ней. Официантов в маленьком баре не наблюдалось. — Он издевается? Как он только смеяться может, когда вокруг черти что происходит! И довольный весь, прямо светится. У вас не вызывает желание стукнуть его? Где его серьезная версия? На совещании он адекватный был, хоть и гадина самодовольная, — Слингби силился понять Грелля, но, увы, не получалось. Вся компания наблюдала за тем, как Грелль что-то втемяшивает бармену, то и дело кивая на их столик. Сатклифф то улыбался, то хмурился, когда просто доставал кошелек и не глядя высыпал наличность на стол, пытаясь отделить фунты от марок. Подвижный, довольный — как же он сейчас выделялся на фоне мрачного Лондона и такого же серого, мертвого паба. — Он рад всех видеть, разве непонятно? Я тоже рад его видеть. Да, у нас конечно беда, но если мы будем ходить, как истуканы, крыша отправится в полет еще до боя, — здраво рассудил Нокс. Грелль вернулся с барменом, принесшим огромный поднос с алкоголем. Первые несколько тостов Сатклифф еще надеялся, что мрачная атмосфера, царящая за столом, развеется, но стало только хуже. Они смотрели на него, как на чужого, вяло поддерживая разговор, словно так надо. Между ними всегда была пропасть, а сейчас она чувствовалась еще острее. Где коллеги из его воспоминаний? Где те, с кем он работал? Грубоватый Слингби? Дотошный, почти как Спирс, Хамфрис, что часто успокаивал своего вспыльчивого напарника? — Почему ты сразу не сказал, что стал начальником? Зачем за Гробовщика прятался на вокзале? — Эрик не выдержал, первым задавая неудобный вопрос. — Я не люблю об этом говорить раньше времени. А насчет Эдлера, что же, я и без него кое-что умел, а с ним — еще больше. Я горжусь тем, что мы вместе. Это здорово — ни скрываться, ни бегать за кем-то. Просто знать, что тебя любят. — Романтика, прямо скулы сводит, — выдохнул Слингби. — Может и так. Я всем доволен. Я даже счастлив. — Не говори таких слов здесь. Ситуация — хуже некуда, а ты размышляешь на тему любви и счастья. Не стыдно? — отводя взгляд, произнес Хамфрис. — Да почему мне должно быть стыдно? Я что, на чувства права не имею? Да, ситуация сложная, но это не значит, что я должен отречься от собственной жизни. Сатклифф посмотрел на стол, на бывших коллег и принял решение. Наверное, они еще не готовы принять его, так что нечего было и пытаться. Вот после задания можно будет попытаться с ними поговорить, а если ничего не выйдет, то он хотя бы будет знать, что сделал все, что можно. — Не буду никого бесить своим видом. Да и вы бы не засиживались, завтра трудный день будет. — И нам приказывать пытаешься? — Эрик готов был ругаться. — О, что ты, Слингби. Если я приказываю — мои слова закон. А так — советую, как старый друг. — В номере… Грелль встал из-за стола. Понятно. Они еще и обиделись за то, что он вел себя, как руководитель, а не как их старый знакомый. — Что в номере? Скажете, лучше было бы, если бы я вел себя как идиот? Да. Вы видели мою глупую сторону и знаете о моих проделках. Но и от моих подчиненных я этого не скрываю, вот только они воспринимают меня, как сильного жнеца, а для вас я навеки идиот — Грелль Сатклифф. Думайте, что хотите, я считаю вас друзьями, а Лондон — важным местом, иначе я бы сюда не приехал. — Так не веди себя как идиот! Грелль вздохнул. — Я два типа в одном. И придурок, и сильный жнец. Я не собираюсь больше прятать какую-то из своих сторон. Я думал, вы, мои друзья, примете не только мои ошибки, но и успехи, но, увы, даже то, что я счастлив, вызывает у вас только неприязнь. ********* Старые улочки, мощеные дороги. Лондон изменился, стал современнее, тут и там можно было заметить редкие, но уже интересные автомобили. На фоне старинных домов машины смотрелись, будто пазлы из другой картины. Послевоенный Лондон и та, восхитительная Викторианская эпоха, которая была прежде — будто два разных города. Так же как и… Совершенно другие жнецы, которых, казалось бы, он знал. Они изменились? Или всегда так было, а он только придумывал себе, что они его друзья, пусть и не близкие, но как минимум товарищи, что радовались и огорчались с ним? Злились на него и в то же время волновались… А может… Правы другие? Это он изменился, стал другим? Гробовщик так сильно на него влиял? Но он же фактически спас его. Подарил новую, интересную жизнь, в которой он был счастлив. Грелль вздохнул. Ну вот, раньше бы он, наверное, не заморачивался, а был бы просто счастлив. А сейчас идет и сам не знает, откуда столько тоски. — Ты тоже опаздываешь? — Уильям увидел Грелля в сотне метров от паба, в котором они обычно собирались. — Я уже оттуда ушел. Присмотри за ними, мало ли, напьются. Уильям развернул аловолосого к себе лицом. Грелль даже не сопротивлялся: кажется, ему было все равно. Глядя в это красивое лицо, он искал знакомые еще с академии черты. Такие же растрепанные волосы? Нет. Прежде он действительно не так смотрел за своей прической, челка вечно ему мешала, а отдельные пряди торчали непослушно как попало. Он вроде бы и был изящен, но тут и там пробивалось озорство, прежняя прическа тому подтверждение. Сейчас аккуратные локоны красиво обрамляли лицо и только несколько кокетливых прядей выбивались из общего вида, добавляя в образ порывистость, намекая, что Грелль постоянно в движении. Прежде — простой костюм, пусть и дорогой, красный, все как полагается, но какой-то разномастный, и от этого делающий Грелля отчасти смешным и ярким — буквально в глазах рябит! Сейчас — весь в черном, только пальто, аккуратный бант и манжеты рубашки — алого цвета. Казалось, мир рухнет, но он все так же будет идеально выглядеть. Все так же будет, покачиваясь на каблуках безупречных, алых сапог, смотреть на весь мир с непроницаемым взглядом и высокомерной ухмылкой того, кто прекрасно знал себе цену. Улыбка не такая. Прежде в нем словно было больше живого, подвижного, отчасти жалкого и нелепого, но… Это все был тот прежний Грелль, которого он знал. Который… Будто бы полностью исчез. Тот смешной, надоедливый жнец, который так его выводил, испарился, и его место занял некто другой. Восхитительный. Прекрасный во всем, в мелочах — в общем облике, на фоне всей остальной серой массы, он смотрелся, как настоящее произведение искусства. — Прекрати на меня таращиться. Это я, Грелль Сатклифф — твой бывший одногруппник. Сейчас, увы, в чем-то коллега. Поверь, я был не в восторге от назначения. Прежний бы Грелль так, пожалуй, не сказал. Тон был бы не таким. Где же тот растяпа, смешной и недалекий, душа их группы с магнитом на приключения? Тот, кто пронес на выпускной вино, напоив всю толпу, тот… С кем он впервые в жизни целовался после выпускных экзаменов, а потом корил себя за алкоголизм и избивал стену, чтобы даже не думать, как ему понравилось. А потом те смешные детские чувства исчезли. Это была всего лишь увлеченность, а вот Грелль оставил это в себе. Он любил его, пусть и пытался отстраниться, вис на каких-то смазливых идиотах, но всегда по-настоящему любил только своего одногруппника. — И ты тоже считаешь, что я уже не тот. Забавно. Ты так на меня смотришь — как на гадюку. Любуешься и боишься, — тон прозвучал печально. Уильям дернул его за пальто, во взгляде Грелля мелькнуло изумление, но Спирс, кажется, решил идти до конца и попытался поцеловать мужчину прямо посреди улицы. Сатклифф отпихнул его от себя — немного с запозданием — и посмотрел на него, будто на букашку, зло и обиженно. Сатклифф замахнулся для пощечины. Но отвел руку, опустил голову. — Видишь. Я тебе нужен сейчас. Когда я холеный, шикарный. У меня статус в департаменте, поклонники. Ты смотришь на меня, взглядом поедаешь, я же вижу. Хочешь так — намекни, но я не то чтобы согласен… А если что-то и будет — как собака станешь бегать. Раньше что, не так было? — Ты не прав, Грелль, все не так просто. — Все проще некуда. Я тебе не нужен. И никогда не был нужен. А сейчас тебе нужна та роскошная картинка, то, кем я стал благодаря Францу. — Он тебя изменил! — Премного благодарен за такие перемены! — рявкнул Грелль. — Не шуми, красота моя. Голос сорвешь, — Гробовщик стоял на козырьке одного из домов. Как долго — непонятно. Грелль, кажется, в себя ушел, поглощенный в размышления, и ничего не заметил. Уильям — да он дышать забывал, куда уж тут по сторонам глядеть. — Ты всегда был таким. Просто не было возможности это проявить, — заметил Гробовщик, улыбаясь раздосадованному Греллю. — Да. Ты всегда был таким. Просто время расставило все по местам. Я поэтому тебя и терпеть не мог. Всегда знал — рано или поздно ты меня под свой каблук загонишь. Дошло до ужасного. Я был готов, просто найдя тебя, уйти с работы и оставить всех гнить здесь, я уже себя ненавижу даже за то, что говорю это вслух. — Ты бы так не поступил. Мы все это понимаем. Перестань нести чушь, иди к своим. — Они такие же мои, как и твои! Твое место здесь! Гробовщик молчал. Грелль опустив голову, о чем-то задумался. Порой он умел вести себя так, что даже Эдлер терялся в догадках, что у него на уме. И не то чтобы не доверял, вряд ли Грелль когда-нибудь ему соврет, но все-таки, переживал. — Опять! Опять! — аловолосый увидел сомнение во взгляде Гробовщика, буквально прочитал по глазам — Эдлер напряженно ждет его ответа. Хотя давно, казалось бы, все ясно. Сначала ситуация дома, та ревность, теперь тут, недоверие. — Не веришь мне? Думаешь, я колеблюсь? После стольких лет, после всего, ты смеешь сомневаться во мне? Тогда получай! Спирс, у тебя официально появился шанс. За мной. Если ты хочешь им воспользоваться — самое время. — Как это понимать? Попытка вызвать ревность? — хмыкнул Гробовщик. — Ревность? Больно надо. Это попытка поставить тебя на место, чтобы ты думал головой и верил мне. Если ты мне не веришь, то… Грелль закатил глаза, собираясь с мыслями. Хватит с него объяснений. Хватит с него всего этого! Спирс стоял пораженный, не веря своим ушам. Сатклифф молча подошел к Уильяму и видя, что Гробовщик уже достает свою косу, провел своей в воздухе, хватая одногруппника за руку. Эдлер ругнулся. Найти Грелля будет трудно. *************** Филлип будто почувствовал, что поход Грелля вечером к своим сослуживцам не закончится ничем хорошим. Чем он и поделился с коллегами — вот и вся компания «случайно» сидела на первом этаже у бара в гостинице, ожидая, когда вернется начальник. Сатклифф пришел совсем поздно. Ближе к полуночи он вошел в холл, придерживаемый за талию начальником тринадцатого отдела. — Ого, — тихо сказал Бергер. Ему не верилось, что Сатклифф позволит кому-то кроме Эдлера подобные выходки. — Он пьян. Сильно. Я пошел. Спирса лучше не трогать — неясно, что случилось, — сказал Вагнер. Филлип был самым опытным жнецом в отделе. Он работал задолго до появления Грелля и Гробовщика, по сути, был одним из самых старших в австрийском департаменте, уступая только Флориану Берштейну и еще паре жнецов. Увы. Глава австрийского департамента всегда считал Вагнера опасным, поэтому-то и пытался всеми силами в свое время устранить мужчину, но не удалось. После событий в Вене, той бойни, которую едва ли удалось остановить, появление Грелля и Гробовщика спутало все карты. А потом, чудом, Греллю удалось забрать под свою ответственность Вагнера, сделав первым, кто вошел в его отдел. Вот только Вагнер с завидным постоянством отказывался даже от должности заместителя, справедливо полагая, что ему это не нужно. Его устраивали эта жизнь и начальник. Хотя, до появления Грелля он хотел уйти из департамента насовсем. В голове Филлипа пронеслось то самое воспоминание, которое навеки изменило его жизнь… — Даже с учетом ваших способностей и гениального напарника, я не буду работать в департаменте. Боюсь, мы с вами не поладим. — Да. Забавно. Я видел твои успехи, и вот, что пришло в мою голову, — Грелль, склонив голову, сложил руки на груди, — Ты — убийца. Твоя жестокость и умения… Ты тщательно выбираешь жертв и умеешь заметать следы. Вагнер еще раз с уважением кивнул мужчине. — Теперь вы понимаете, почему я не могу остаться? Моя страсть совершенно не подходит… Грелль расхохотался. Аловолосый перебил собеседника звонким смехом и, подойдя совсем близко, положил руку на плечо. — Не хочешь работать с Греллем Сатклиффом? Какая досада. А с Джеком Потрошителем хочешь? Шатен во все глаза смотрел на лицо Грелля. Жнец не шутил и не лгал. Он был таким же. Убийцей. Вне закона. Тем, кто потакает своим страстям во имя собственного удовольствия, развлекаясь, меняя этот скучный мир каждым ударом ножа по жертве. — Жаль. Я работал не один, мою подельницу пришлось уничтожить. Глупая женщина, в последний момент поддалась сантиментам. Была испорчена такая игра, сколько грязных, порочных девушек я украсил прекрасным алым цветом! Но эта игра подарила мне много приятных знакомых. Полно о моем прошлом, что думаешь сейчас? Только учти, я уважаю страсть, но если ты сорвешься с катушек и станешь мясником — уничтожу, не обессудь. Бешеных зверей надо отстреливать. — Идеально. Я бы хотел остановиться до того, как сойду с ума. Я принимаю ваше предложение. И Вагнер ни разу не пожалел о своем решении.» Джек Потрошитель и Легендарный жнец. Они всегда были вместе. Вагнеру нравился этот тандем хотя бы потому, что такой и должна была быть смерть. Сильной. Беспощадной. Роскошной. Наблюдать за спаррингами и работой начальника — отдельное удовольствие, а помощь в ситуации с Тиллем вовсе заслуживала вечной благодарности. Мальчишка, совершивший суицид из-за ублюдка отчима, сразу приглянулся Филлипу, но, увы, он пришел слишком поздно, чтобы его спасти. Каким же было удивление, когда в одно восхитительное утро, спустя долгие годы, в их отдел пришел парнишка с перепуганными глазами и, заикаясь, сказал, что начальник пятого отдела лично приказал ему явиться сюда. А потом, когда Грелль провел собеседование, этот самый мальчишка с еще более перепуганными глазами был представлен ему как стажер, под ядовитую ухмылку Грелля и шепот «Должок за тобой. Глупостей не натвори» И сейчас этот умный, умелый жнец стоял возле ничтожества, будучи пьяным вдрызг. А это ничтожество, судя по всему, решило пользоваться моментом. Как же он был не похож на того жнеца из воспоминаний. Лондон словно из него всю жизнь выпил. — Я забыл, где его номер. Проведете? — Спирс и сам еле стоял на ногах, но упорно не отпускал Грелля. — Оставьте Сатклиффа со мной, я его друг и смогу о нем позаботиться, чтобы не было неприятных инцидентов. — Не будет никаких инцидентов, — вздохнул Уильям, — Если бы я хотел воспользоваться ситуацией, то привел бы его к себе. Я конечно понимаю, вы тут все за него буквально головы положите, но и я не чужой ему. Вагнер пожал плечами. Пусть так, но все равно оставлять начальника наедине со Спирсом он не собирался. Остальные жнецы из пятого отдела напряженно высматривали, стоит ли вмешиваться сейчас. — Я отведу его в номер, — сказал Вагнер. — Вы мне не доверяете, а я вам. В холл быстрым шагом вошел Гробовщик. Короткий взгляд влево — у бара сидят остатки австрийцев, вправо — Спирс пытается не уронить пьяного в стельку Грелля, явно готовясь к стычке с Вагнером. — Руки, — рыкнул Гробовщик, собираясь отобрать Грелля у Спирса. — Он от вас ушел. Я… — даже сейчас духа спорить с Легендарным жнецом у Спирса не находилось. — Я сам отведу начальника в номер. Герр Эдлер, я не знаю, что случилось, но пока он в таком состоянии, лучше ему поспать, — вмешался Вагнер. — Не рискуй жизнью, Орсини, не лезь не в свое дело. Я уложу его спать и уйду. Все. Гробовщик, не дожидаясь ответа, подхватил Грелля на руки. Тот ненадолго открыл глаза, увидел, у кого на руках, и уткнулся ему в шею. — Отнеси меня. В номер, Гробовщик, — едва выговаривая слова, произнес начальник пятого отдела, опять отключаясь. Вагнер с ненавистью проводил Гробовщика, несущего Грелля, взглядом. Ладно. Возможно, пока и не стоило вмешиваться. Грелль даже пьяный всегда помнил, с кем пьет, и лишнего в поведении не позволял. Но угроза Тиллю… Черт. Вагнер всегда недолюбливал Эдлера и знал — тот ради необходимости на все пойдет. Гробовщик вернулся совсем быстро и, не глядя ни на кого, вышел из холла, напоследок сказав: — Передайте ему, чтобы меня не ждал. ************ Грелль смотрел в одну точку уже минут двадцать. Вагнер, передавший слова Гробовщика, точно бы не солгал. Вот тебе и пятьдесят лет вместе. А ему, дураку, казалось, что Эдлер его понимает. Что бы он там не задумал, его поведение было ужасным. Недоверие — худшее, что может быть в отношениях. От этого так больно было, выть хотелось. — Тилля, наверное, было бы хорошо сюда забрать. Пусть третий отдел сам разбирается, лучше, чтобы он был под моим присмотром. — Как вы себя чувствуете? Сатклифф, наконец, посмотрел на подчиненного. Грелль выглядел довольно неплохо после вчерашнего, но все-таки не таким, как обычно, собранным и сияющим. Будто с тяжелого задания вернулся — взгляд пустой, потухший. — Паршиво, Филлип. Как видишь, — хмыкнул жнец, — Живешь почти полвека бок о бок, а потом выясняется, что эта тварь тебе не доверяет. — Может, он сомневается в себе? — на правах старого друга, наедине Филлип иногда давал советы Греллю, и наоборот. Часто поддерживая беседу, Грелль считал его ценным союзником. — Да мне все равно. Сначала дома устроил непонятно что, теперь тут. Ладно. Вытаскивай Тилля сюда, все потом. В номер постучали. Грелль открыл дверь сам, на пороге стоял Уильям. Вагнер понял — пора уходить. Спирс явно чувствовал себя не в своей тарелке, глаз не поднимал, вошел, словно нырнул в холодную воду. — Знаешь… Даже если ты хочешь меня использовать для того, чтобы вызвать его ревность или отомстить… Я согласен на что угодно, только бы… Ты хоть недолго побыл со мной. — Я вчера был пьян, как свинья. Мог бы воспользоваться, раз так хочется, — хмуро ответил Грелль. Спирс мотнул головой. — Я хочу, чтобы ты мне доверял. Я не хочу поступать так, чтобы ты потом жалел. Я боялся, что не удержусь, и принял решение тебя сюда привезти, а не к себе. — Ясно, — только и смог выдавить из себя Сатклифф. Аловолосый ушел к себе, пропал в соседней комнатке почти на час и вышел уже, как обычно, в идеально выглаженном костюме и убранными в хвост волосами. — Прекрасно выглядишь. — Я в курсе. Меньше слов, пошли в департамент. Подыгрывай мне. Если что, я приехал глянуть на места былой славы. **********