Камикадзе в бигудях

Секретарь посматривала на мужчину с длинными, аккуратно уложенными алыми волосами, завязанными в хвост, с таким неодобрением — удивительно, как только дыру не прожигала. Глава департамента, напротив, был абсолютно доволен своим гостем. Более того, он даже улыбку не скрывал, рассматривая Грелля. Немолодой мужчина совершенно отличался от Флориана Берштейна — настолько заурядно и даже блекло казался на фоне знакомых Сатклиффу серьезных жнецов. Шатен среднего роста излучал обманчивое впечатление простачка, который совершенно случайно оказался на руководящем посту. — Я совсем недавно руковожу этим местом. Но даже сейчас о вас порой вспоминают и в курилках, и даже на собраниях, — начал разговор с признания новый глава британского департамента. — Я уверен, ничего хорошего обо мне не говорят. Джеймс рассмеялся. Мягко сказано, очень мягко. Грелля поливали отборной бранью в те редкие дни, когда вспоминали. Особенно отличился Уилсон — бывший глава дисциплинарного комитета. — Скажем так. Глава дисциплинарного комитета каждый раз, когда кто-то творит глупости, восклицает «Ну и что? Вспомните Сатклиффа!». Для него вы хуже чумы. — По слухам, Уилсон уже отстранен, — вздохнул Грелль, будто жалея, что не может потрепать старому знакомому нервы. — По тем же слухам вы и новому главе дисциплинарного комитета доставили неприятностей, — глава департамента все еще улыбался, а вот взгляд уже стал цепким и оценивающим. Грелль развел руками, молниеносно уловив изменившийся ход беседы. Гордон постепенно терял вид простачка, прощупывая характер собеседника. Он ясно давал понять, что Сатклифф и его намерения несут исключительно угрозу для британского департамента. — Вы и меня поймите. Мы только с поезда сошли, а этот громила хотел на меня и моих подчиненных напасть. Хотя мой заместитель сказал, что мы приехали сюда отдохнуть. Проверьте, мои люди все в официальном отъезде, я хотел им показать места моей юности. Разве плохо быть сентиментальным? — Юности? — Джеймс смерил оперного исполнителя недоверчивым взглядом, — Вы хотели сказать детства? Вам на вид чуть больше, чем любому выпускнику академии. Грелль польщенно отмахнулся. Хотя и настороженного взгляда с главы департамента не убрал. — Льстите. — Но даже ваша превосходная внешность не дает вам никакого права уничтожать два патруля и ранить главу дисциплинарного комитета, — Гордон понял: нет смысла церемониться. В голосе руководителя окончательно проявился металл — лгали про Грелля, мол, самолюбив и падок на комплименты. Пусть в чем-то слухи были верны, но разве не ясно, что Сатклифф умен и, похоже, опасен даже без Легендарного. — Я понимаю. Что поделать, я всего лишь защищался. Мы можем вызвать Морроу и проверить его пленки, вы увидите — у меня не было выхода, — хмыкнул Грелль, делая глоток крепкого чая. Аловолосый все так же давал понять, что он здесь исключительно с мирными намерениями. Джеймс задумчиво посмотрел на аловолосого. Разговор, кажется, будет длиннее, чем он думал. ************ Вагнер открыл чемодан Тилля и, не слушая его ворчание о том, что тот управится сам, начал убирать его вещи в свободный шкаф. Орсини до сих пор выглядел подавленным, явно пора было с ним поговорить. — Тилль. Скажи мне… Ты восхищаешься талантами начальника? — Ну, разумеется. Он очень сильный жнец. Очень умный. А что? — немного недоуменно произнес Тилль. Он явно не понимал, с чего бы Филлипу начинать такой разговор. Вагнер кивнул и еще мягче улыбнулся, давая понять, что Орсини не стоит волноваться насчет такой пространной беседы. Мужчина продолжил аккуратно развешивать форму коллеги в шкафу. Тилль мысленно ругал свое разгильдяйство. Как Вагнеру удавалось даже вещи складывать ровно, и не суетясь, так, словно он пишет очередной отчет — степенно и размеренно? Вот уж характер у наставника, он даже такие тривиальные вещи делал без лишней суеты и абсолютно идеально. — Но ты не видишь его в качестве… — Вагнер замялся, подбирая слово, — Своей пары? — Филлип, ты с ума сошел? Он просто отличный руководитель! — Видишь… Уважение и признание заслуг кого-то другого не значит, что он рассматривается в качестве будущего партнера, — таким же тоном, как обычно поясняет что-то обыденное, продолжил Филлип. Тилль поднял голову. Он понял, на что намекает Филлип. Как он мысли читает, амулет какой-то использует что ли? А может, врожденный или приобретенный талант? Такие бывают у опытных жнецов. — Но я не думаю, что кто-нибудь отказался бы от кого-то вроде графа Фантомхайва, — хмыкнул Тилль, просто чтобы отстоять свое мнение. — Перестань видеть в других только хорошее. Я уверен, Фантомхайв не так уж и умен. Как-то же он проворонил такую ситуацию в любимом городе, который с пафосом называет своим. Он даже сегодня просчитался. Орсини недоверчиво глянул на мужчину. Где это спокойный демон, сквозь броню которого изредка пробивалась ирония или досада, просчитался? — Да-да. Он действительно вышел из себя, а потом, чтобы сохранить лицо, сказал, мол, понял твою манипуляцию. Это называется «хорошая мина при плохой игре». И вот еще, — Вагнер, наконец, покончил с вещами и присел рядом с молодым жнецом на диван, — Мне показалось, ты что-то не захотел говорить при всех. Удивляться проницательности человека, который знает тебя не первый год, было глупо. Вагнер часто чувствовал малейшие колебания в поведении Тилля, даже мелочи, на которые никто другой внимания не обратил бы. — Верно. Дай мне обещание. После того, что я тебе скажу, ты не будешь искать встречи с Эдлером. Филлип напрягся. Кажется, что-то серьезное. Гробовщик вполне мог какую-то дрянь учинить: все знали, старый Лис хитер, и умеет проворачивать мало кому понятные выходки просто по каким-то своим причинам. Причем эти самые причины могут быть совершенно идиотскими — например, вывести кого-то из себя и посмотреть, чем все кончится. — Пойми… Его слова ничего не изменили во мне, но если я расскажу тебе, что он мне сказал, я уверен, ты ввяжешься, куда не следует, — поспешно добавил Тилль. — Обязательно. Еще как ввяжусь, — мягко улыбнулся Вагнер. Он надеялся, что это подействует на Тилля, как обычно, обезоруживающе. Но, увы, блондин был настроен серьезно, так что, прикусив губу, в упор смотрел на него, давая понять — без обещания он ничего не выдаст. Филлип хмыкнул. Вы посмотрите, это что-то новенькое. Ладно, есть один способ. — Придется идти на крайние меры, — хмыкнул шатен, осторожно целуя жнеца в губы. Пораженный Тилль просто застыл, затем его руки задрожали, но он не отпрянул, обняв мужчину здоровой рукой. — Ну? Будешь молчать, я продолжу. И не прекращу, пока ты мне все не расскажешь. — Замечательно, ты меня первый раз поцеловал, чтобы вытащить какую-то информацию, — раздосадовано сказал парнишка, все еще обнимая мужчину за шею. Вагнер выглядел виновато совсем недолго. Несколько секунд — и вот он уже обхватил юношу за талию, усаживая того себе на колени и целуя в шею. Тилль не сдавался. Как бы ни было хорошо, он стоически молчал, умоляя свое терпение и самообладание не подвести. Филлип не ожидал такой непоколебимости. Орсини умел удивлять. Он с упорством осла молчал, хоть иногда и вздрагивал от удовольствия, тихо постанывая прямо в ухо Вагнеру. И вот тут, пожалуй, случилось то, чего сам Филлип от себя не ожидал. Он понял, что его самоконтроль уже плавно уходит куда-то подальше, и ему все тяжелее себя сдерживать. Особенно когда Тилль, прижавшись к нему сильнее, полностью поддерживал его инициативу. — Скажешь? — стараясь быть спокойным, спросил шатен. — Нет. Дай слово! — упорно потребовал Тилль. Вагнеру хотелось взвыть. Он и так еле держался: снял пиджак стажера, даже до жилета добрался, еще немного — и плевать будет на Эдлера и его чушь. Вон, постель в двух шагах и времени предостаточно! — Ладно, — мужчина сдался, обнял юношу на коленях крепче, пытаясь прийти в себя, — Даю слово, косой клянусь, говори, — добавил шатен, отворачивая голову в сторону стены. — А может продолжим пытки? — с надеждой спросил Орсини, кладя голову на плечо наставника. Молчание и было самым мерзким ответом. Откуда в Вагнере столько правильности, где он нашел столько порядочности? Как можно быть убийцей и ханжой? В ад катиться — так ни в чем себе не отказывать! — Герр Эдлер сказал, что я твой подарок от герр Сатклиффа. Поэтому меня сразу взяли в отдел и отдали под твое руководство. Он сказал, что начальник не хочет твоего ухода, поэтому и сделал все, чтобы ты остался в отделе. — Когда Сатклифф говорит, что у Эдлера маразм, мне все чаще кажется, он прав, — с досадой сказал Вагнер, — Ситуация не была такой… Да. Я знал тебя человеком, вернее, именно я забирал твои пленки. Я тебя запомнил, это правда. Увы, сделать уже было ничего нельзя. Я, конечно, рассказал о твоей истории Греллю, но ты понимаешь, только один из десяти тысяч становится жнецом, шансов почти не было. Прошло много лет. Я потерял всякую надежду, но в одно очень даже неплохое утро я увидел тебя на пороге нашего отдела и был в шоке. Грелль потом говорил, что узнал о тебе на собрании. Ты отличился и в бою, и на экзаменах. К нам в отдел ты попал только за свои старания, а вот ко мне в стажеры — тут уж действительно надо сказать спасибо Сатклиффу. Хотя нет. Не надо говорить ему спасибо, я потом пять лет его на всех конференциях и семинарах замещал. Но я бы и сто лет ездил, мне несложно. Орсини обнял его крепче и тут же ойкнул — рука все еще болела. Почему-то на душе стало спокойнее. Значит, все-таки он попал в этот отдел не просто так. Не по просьбе Филлипа, а это, как ни крути, воодушевляло. — Меня удивляет одно. Эдлер хорошо ко всем относился. Откуда такие перемены? Начальник говорил, что он может быть на стороне демонов, но я уверен — и Фантомхайв, и его дворецкий не сотрудничают с ним. Так на чьей же он стороне? Дверь открылась от пинка ногой. Бергер окаменел. Диван. Орсини. Уже без жилета и пиджака. — Там это… Общий сбор. Помешал? — отмирая от шока, спросил мужчина. — Благодарю, Джонас, — спокойно ответил Филлип, который, в отличие от стажера, желающего тут же провалиться сквозь землю, даже не переменился в лице. Казалось, его не застали с коллегой в пикантном положении, а просто зашли в кабинет, где он, как обычно, работал. — Всегда пожалуйста. Не успеете ничего, спускайтесь, — язвительно протянул заместитель начальника. Тилль вздохнул. Бергер точно скажет Гайдену, и теперь от этих язвительных гадов ему не отделаться. ******************** Уильям внимательно осмотрел своих подчиненных и австрийцев, собравшихся в холле. Последним спустился совсем молодой жнец — тот самый заносчивый блондин, который в первую встречу поднял шумиху. — Итак. Грелль передал, что будет ждать нас на набережной Виктории, если опоздает — начинаем без него. Нужно потренироваться. Сейчас Сатклифф у главы нашего департамента, они обсуждают текущее положение дел, — сухо передал Спирс информацию, намереваясь вывести всех на улицу. — Тренировка? Нам это зачем? — вполголоса сказал Слингби, недоуменно глядя на начальника. Он, как и все в Лондонском отделе, искренне удивлялся поведению Уильяма. Он вел себя совсем нетипично. Обычно Спирс так серьезно относился только к словам руководства, а тут — Грелль. Даже с учетом должности, он все равно был и останется диспетчером Лондонского отдела, кем он там стал — неважно, Уильям был его руководителем. Австрийцы же молчали, прекрасно понимая, что лишнее время, проведенное с косами, никому не навредит. — Так надо, — ответил Спирс. Эрик все еще не сдавался, он был возмущен: — Надо с демонами разбираться! Крысу искать! Что толку бегать друг от друга, это же бессмысленно! Идиотская затея… Шеф, вы с ума сошли! Никогда прежде вы бы… Британские жнецы переглянулись. Уильям все так же стоял с равнодушным видом. Эмоциональные возгласы Слингби он попросту игнорировал, даже когда тот от нервозности ситуации опять начал жестикулировать как мим. — Прекратить балаган! Приказ не обсуждается! — отстраненно сказал Спирс. — Быстро шеф свои порядки установил, моментально бывшего под каблук загнал. Не удивлюсь, если завтра и глава департамента англичан будет босса слушать, — тихо сказал Бергер. Но не настолько тихо, чтобы его не услышал Слингби. Эрик вспыхнул. Австрийцы — кучка гадов, не зря у них начальник Грелль. — Ты понимаешь, что делаешь, Уильям? Два отдела в руки одного психа! — вполголоса сказал Эрик, умоляюще глядя на начальника, чтобы тот одумался и не делал поспешных решений. — Дисциплина, Слингби. Я дам тебе толковый словарь, и ты выучишь, что это за слово, — еще отстраненнее сказал Уильям. Эрик был прав, ситуация не самая приятная, Спирс же разрывался между долгом и чувствами. Грелль изменился, это точно. Но что будет дальше — неизвестно. Как долго он сможет выносить его выходки — тоже непонятно. Но пока он понимал, нужно привыкнуть к этому новому Греллю, и, возможно, тогда все пойдет как надо. Он не упустит своего шанса. — Обсуждать чужую личную жизнь, вмешиваться, куда не следует… Не ожидал, Бергер, не ожидал, — вполголоса сказал Гайден, — Тринадцатый отдел, вы тоже. Вы обязаны слушать своего руководителя, иначе вам рано или поздно этот же руководитель преподаст урок. Судя по всему, вы все давно отбились от рук из-за слишком трепетного к вам отношения. Снимите платьица, барышни, мы все на войне и обязаны слушать командира, а не размышлять, кто и с кем спит. Мистер Спирс, набережная Виктории? Где это? Теперь ваша очередь проводить экскурсию. Джонас хотел было возмутиться, но, судя по лицам коллег, они были на стороне Гайдена. Сам Бергер также с ним был согласен, но не полностью. Да и выводил из себя праведный тон Эллиаса Гайдена. Ох, ну только поглядите-ка на мистера Правильность. Бергер закатил глаза. Нет, как же ему не нравилось такое отношение к британцам! Будь они не на задании, Джонас Бергер закатил бы рукава и врукопашную, как в армии, быстро поставил бы щенков на место с помощью грубой силы. Невнимательные слабаки, упустившие свой город! Да как они смели перечить словам жнецов, которые приехали их оплошности исправлять? И если не видно сразу, кто тут главный, то вот-вот британцы поймут: нет никакого начальника Лондонского отдела, есть только Грелль Сатклифф — боец и умнейший стратег, а не бюрократ-пародия на жнеца. И если кто-то питает надежды, что Спирса будут слушать хотя бы на одну десятую, как Грелля — сильно ошибаются. Грелль и с Берштейном схлестнуться мог: что ему глава британцев, тот еще, судя по всему, осел. — Какая война? Так, проблема, пусть и серьезная, — вмешался Хамфрис. — Около тридцати лет назад глава департамента в Австрии, Флориан Берштейн, сказал на собрании то же. «Нет никакой войны. А даже если бы она и была, мы — жнецы, и всего лишь собираем пленки». А потом началась бойня. Вена, Грац, Инсбрук — один за другим города Австрии тонули в грязи, а жнецов резали, как скот. Потому что никто не был готов. Мы же всего лишь жнецы, мы должны собирать пленки. Итог был печален. Если бы не вмешательство Эдлера и Грелля, самого Берштейна и Кински нам бы не хватило. Из нескольких сотен жнецов осталось от силы пара десятков, а подмога попросту не могла пробиться. Потому что они не умели. Они всего лишь жнецы, и нет никакой войны. Вагнер редко вспоминал о прошлом. Особенно с такой ядовитой иронией и зашкаливающим цинизмом. Сейчас, выходя на улицы Лондона, ему порой казалось — вот-вот начнется нечто подобное австрийскому сценарию. — Сейчас, после Второй Мировой войны, множество стран с трудом встают на ноги. Демонам и так проще некуда: в разрухе, грязи и горе тонут тысячи, десятки тысяч. А вы скандалите, отрекаетесь от человеческих жизней, не понимая — мы зависим от их мира. И нам также нужно пусть не всегда, но вмешиваться и помогать. Словно из ниоткуда, Грелль появился позади Вагнера, на которого смотрели оба отдела, боясь перебить. Сатклифф положил голову на плечо подчиненного, с интересом глядя на своих друзей. — Если делать Вам нечего, бедный мой друг, Приезжайте ко мне, скрывши масками лица, В карнавальном огне, в наслаждении мук. Знать придется мне Вас поучить веселиться! — задорно пропел Сатклифф, глядя на Вагнера, чью любимую песню он прекрасно знал. Они пели ее, сидя у костра вчетвером и готовясь к новой схватке с демонами. — В звоне карнавала Жизнь накроет валом, Щеки красит алым, Стыд и совесть горят в огне! — тут же ответил Филлип. Грелль удовлетворенно ухмыльнулся. Британцы смотрели на них с недоумением, но ему вполне хватало понимания Вагнера. Сатклифф пожал плечами, разведя руки, простым жестом показывая, что аудитория не поймет таких, как они. — Впрочем, что мне сказать тем, кто вряд ли постиг, Как душа замирает в созвездиях пестрых, Как столетие взгляда сливается в миг, И как сердце, взорвавшись, взлетает на воздух? Голос, как всегда, звучал замечательно: страсть и пробирающие насквозь строки захватывали, отвлекая от людей вокруг. Грелля можно было назвать синонимом слова страсть. Он все делал, отдаваясь до конца. Дрался, ссорился, пел — не важно. Он горел этим, зажигая остальных. Жнец обернулся, взметнулись алые волосы. Поправив съехавшие на кончик носа очки, он приветливо потрепал по щеке Вагнера, отвлекая от старых воспоминаний. Британцы, видевшие Филлипа в бою, переглянулись. Так покровительственно вести себя с пусть и подчиненным, но жнецом, чья коса по размеру почти как коса Легендарного — все равно, что гладить ядовитую змею без перчаток. Филлип, вздохнув, улыбнулся в ответ на жест начальника. Умел Грелль отвлекать, порой понимая без лишних слов, как надо поступить. — Вагнер, отлично. Еще пара лет — и хоть ко мне в оперу. Хамфрис зааплодировал первым. Нокс, все еще находясь под впечатлением, поддержал коллегу, и уже потом к ним подключились остальные. Грелль буквально рот открыл от изумления. Что? Его бывшие коллеги, они что? Сатклифф всматривался в лица бывших друзей, надеясь найти насмешку или издевку, но нет, они были в восторге! Уильям и вовсе будто язык проглотил. — Мне даже больше понравилось, чем в Вене. Такие вот романсы вам идут куда больше, вы сами — живое пламя, начальник пятого отдела, — уважительно сказал Рональд, буквально добивая Грелля своим уважительно-восхищенным тоном. Казалось, он удивлен своим наставником в разы больше, чем обычно. — Нокси, рот закрой! Да вы что, свихнулись все? — пробормотал Грелль, чувствуя, как сливается цветом со своими алыми волосами. Признание от старых знакомых совершенно обескуражило, сбило с толку. — Никогда себя не прощу за то, что считал это все глупостью. Даже меня заворожило, — очень тихо сказал Спирс, удаляясь из холла первым. *************** Грелль внимательно наблюдал за боевыми парами. Бергер — Хамфрис, Гайден — Слингби, Нокс — Вагнер. Тилль сидел рядом, разумеется, не вмешиваясь в тренировку из-за своего ранения. Уильям вернулся с большим термосом, полным горячего чая. — Загоняет Филлип Нокса, просто сожрет. Он до сих пор злится на то, что Нокс проворонил чью-то атаку на тебя, Тилль. Филлип действительно спуска Рональду не давал, вынуждая блондина проворачивать такие финты, что даже Грелль удивлялся, как он выбирался из-под одного или другого удара. — Это же не его вина, он не обязан был вмешиваться, — Тиллю даже отчасти было жаль Нокса: Вагнер с отстраненным видом и убить может. Он редко показывал эмоции на тренировках, да и в бою, заставляя противника теряться в догадках, какой фортель выкинет Филлип на этот раз. — Ты это Филлипу сам скажешь. Он, конечно, покивает, но сделает по-своему, — фыркнул Грелль, подавая подчиненному чашку с чаем. Гайден проворонил сильный рубящий удар от Слингби, за что тут же поплатился падением прямо в грязь. Брюнет с отчаянием смотрел на свое новенькое пальто, не веря своим глазам. Эрик сиял — наконец он поставил на место кого-то из австрийцев. — Все не так плохо, — отметил Уильям успех Эрика. — Все ужасно. Даже мы его не пачкаем на тренировках, он же ненормальный! — посетовал Тилль и тут же, словно в подтверждение его слов, Гайден сорвался с места, яростно осыпая ударами Эрика. — Ты специально поставил в пары заранее неравных противников, которые, скорее всего, терпеть не могут друг друга? — глядя в сторону хрупкого Алана и громилы Джонаса, спросил Уильям. Грелль кивнул, улыбаясь и глядя на тренирующихся. Он явно был всем доволен и, в то же время, просчитывал поведение боевых пар, подмечая недостатки и сильные стороны. — Они потом будут работать вместе. Должны хорошо знать слабые места друг друга, чтобы прикрывать их. Гробовщик отлично знает моих ребят, а твои подчиненные давно уже не тренировались нормально. Если вздумает вмешаться — может сильно потрепать всех. Нужно сбить его с толку. Теперь ты. Сатклифф вздохнул, запрокинув голову. Несколько секунд он смотрел на звездное небо, явно собираясь с мыслями. — Ты когда последний раз с кем-то дрался? — скосив взгляд, спросил Грелль. Уильям отвел глаза, отпивая чай. Не хотелось признавать, что за годы работы руководителем пером он махал чаще, чем косой. — В Австрии. — Кто обезвредил? — продолжил допрос Грелль. — Вагнер, — хмуро признался начальник тринадцатого отдела. — Все не так плохо. Но не буду тебя разочаровывать… — Может, я уйду? — понимая, что присутствовать при подобном обсуждении очень неловко, предложил Тилль. — Куда? Кстати, забыл сказать, теперь ты — мой стажер. Скажи спасибо Берштейну. Тилль побледнел. С тоской посмотрел в сторону Вагнера. — Вы на него гляньте, он недоволен! — возмущенно воскликнул Грелль, стараясь не улыбаться от растерянного вида своего подопечного. — Я просто счастлив, — умирающим тоном произнес Орсини. — Заметно. Успокойся. Я тебя только по боевой части буду доставать. Сам знаю, что такое быть милашкой и как это использовать, чтобы сильных бойцов на поле валить. После этих слов на лице несчастного стажера появился истинный ужас. Он явно уже представил нечто ужасное. Грелль, закатив глаза, фыркнул с недовольством. — Будто я из тебя шлюху делать буду… Косы ради, ну толковый же стажер, о чем только думаешь! Я про ловкость и так далее. Вагнер тебя силовым приемам только обучить может, ведь вес его косы примерно как у Гробовщика. Ты не справишься и с половиной из них, а если и получится — выматываться будешь в три раза быстрее, чем нужно. Изначально я вас в связку поставил не для того, чтобы он тебя косой махать учил, а чтоб опытом делился. Он и с темными магами дело имел, и даже с ангелами. После короткого вздоха облегчения Грелль коварно добавил: — То, о чем ты подумал — тоже можешь обращаться. Обещаю, папочка Вагнер будет в восторге. Тилль в упор уставился в чашку. Понятно. У шефа настроение подшучивать над всеми. Все видит, все знает, будто мысли читает, право слово! А может, кто из отдела сболтнуть успел. Вот же везение — как у утопленника, не меньше. — Заметь, Уильям, я просто паинька. Они сами надумают себе, а мне даже делать ничего не надо, — язвительно протянул Грелль, наблюдая за метаниями юного жнеца. — Что бы вы там не говорили, герр Сатклифф, все эти ваши шуточки — просто желание развлечься. Мы все знаем: принципиальнее и вернее жнеца трудно найти. Не знаю, что там себе думает герр Эдлер, он конечно гений в сражениях, но в жизни полный дурак. За чай спасибо. Я понятия не имею, что происходит и почему даже меня хотели использовать, но он явно ошибается. Сатклифф даже в сторону стажера не глянул. Он молча грел руки о теплый чай в крышке термоса, словно сказанное его не касалось, и проигнорировал слова подопечного. Тилль умолк, опять переключаясь на наблюдение за схваткой. Он знал — Грелль вряд ли ему что-то ответит. Начальник плохо относился к тому, чтобы кто-то смел вмешиваться в его личную жизнь и выдавать характеристики той или иной ситуации. — Все мы дураки. Каждый по-своему. Вернемся к тебе, Уильям. Придется тобой заняться, я отвык работать без поддержки, а в связке с Вагнером или кем-то другим не смогу. Тилль, ты пока внимательно анализируешь технику боя каждого из двух отделов, понял? Если твоя рука заживет, ты станешь моим личным козырем. ************ Разумеется, демоны не упустили такого пира. Жнецы, да еще на набережной — просто сказка какая-то, развлекайся — не хочу! Грелль первым заметил, как откуда-то появилось несколько порталов. — Ты хоть наши учебные построения помнишь? — тихо спросил Сатклифф. Уильям с сомнением кивнул. Грелль опять закатил глаза. Он уже понимал, ему придется за всеми следить. Увы, Спирс хоть и видел Грелля и его подчиненных в деле, но не ожидал, что в драке с демонами весь пятый отдел проявит себя еще слаженнее и быстрее. Схватка затягивалась: кажется, противники оказались куда сильнее, чем казалось на первый взгляд. Грелль то и дело — по старой привычке — ожидал появления Гробовщика, поддержки его косы, но, увы… Прежде он и сам справлялся со всеми передрягами, но в крайних случаях Эдлер всегда мог подсобить. Да и просто его присутствие успокаивало. Он осознал, что остался один. Будучи самым сильным на поле боя, он должен за всем следить и подстраховывать тех, кто не справляется. Обычно он позволял себе с головой погрузиться в азарт боя, зная, если что — у него есть подмога, а сейчас все превращалось в механическую рубку. Еще и Уильям. Конечно, не совсем вареная рыба, но его слишком часто приходилось подстраховывать и уводить от ударов демонов. Пока Грелль следил за тринадцатым отделом во главе со Спирсом, что умудрился почти раниться о клинок какой-то дряни, отвлекся и не заметил появления главного. Сатклифф крепко сжимая рукоять меча, быстро просчитывал, кто его соперник. С виду — ранг третий, но мало ли артефакты какие. — Грелль! — Не соваться! Вагнер — клин! Сатклифф понимал, он выдыхается, но старые спарринги с Гробовщиком научили его драться до последнего. Благо — при нем был меч, а не старая бензопила, сейчас им орудовать было удобнее. В случае чего, Вагнер не даст остальным попасться тварям, он сам возглавит построение двух отделов вместе с Джонасом. Пробежавшись вперед, отталкиваясь от забытого кем-то деревянного ящика, он занес меч, разрубая тварь пополам, но напоследок демон успел оцарапать часть бедра и ребро, сбив с верной траектории. Грелль рухнул на мостовую: боль в ногах была адская, но он не упал, и это было достижением. — Начальник, больше нет никого, — пробасил Бергер. Грелль, морщась от боли, кивнул. — Может… — намекая, что может отнести начальника, начал говорить Бергер. — Забирай наших, меня Вагнер и Спирс оттащат. Вагнер зашить сможет, ты же медицину прогуливал! Джонас с повинным лицом пошел выполнять приказ. Вагнер бегло осмотрел начальника, с неодобрением косясь в сторону Спирса, словно намекая, по чьей вине Грелль ранен. — На бедре действительно царапина, только обработать надо, да и брюки на выброс. А вот на ребре зашить. Неглубокая, небольшая, но, увы, зашивать. — Мой дом в двух шагах. Есть все необходимое, — Уильям перевязал свою оцарапанную руку оторванным от рубашки лоскутом. ***********