***
— Один самолет отправлялся в Грецию, а другой в Германию. Мы считаем, что они хотели сбежать, чтобы не попасть под подозрение, или же чтобы их не поймали. В крайнем случае, их замучила совесть, и они решили начать жить заново, — объяснял Тэхён, ведя меня по коридору в допросную комнату. — А как вы узнали о вылете этих двоих? — показывая бейджик охраннику, спрашиваю я. — Они первыми попали под подозрение, и мы стали следить, — пропуская в комнату для допроса, ответил он. — И ничего не сказали мне, — немного грустно сказала я, смотря на разводящего руками Тэхёна. Я села на стул и сложила руки в замок перед собой. На стульях сидели подозреваемые. — Итак, зачем вы отправлялись заграницу? — спросил Тэхен, открывая папку с делом. — В смысле зачем?! — спросил возмущённо Субин, поднимая брови вверх и открывая рот в негодовании. — Я международный бизнесмен, и мне нужно было подписать важный договор. А вы этому помешали. Я пахал над ним как бешеный! — А моей матушке стало плохо, и я должна была срочно прилететь, — подключилась Сани, нервно теребя белую блузку. Я осмотрела их обоих и пыталась прочитать их эмоции. Субин очень возмущен. Его губы поджаты, грудь поднималась очень часто, а нога нервно постукивала по полу. Видно, что этот контракт и правда был важен для него. На женском лице много эмоций, но больше всего её одолел только один: страх за матушку. Мокрый платок в руках свидетельствует о том, что она недавно много плакала. Трясущие руки выдавали её большое волнение. — Отпускай их. Они не виновны, — обратилась я к Тэхёну и встала со стола. Тот закатил глаза и побежал следом за мной. Я уже догадалась, что его не обрадовала новость освобождения подозреваемых. — Почему не виновны? — Потому что я это вижу. Расслабься, ты напряжен, — сказала я и посмотрела в сторону кабинета, из которого только что вышла. Потом глянула на парня, который прикрыл глаза и опустил голову. — Что мне с ними делать? — спросил охранник, стоявший в нескольких метрах от нас. — Отпускай, — Ким посмотрел на меня пронзительным взглядом и ушёл. А я осталась с довольной улыбкой.***
— Вы уже опросили мать и ребенка жертвы? — попивая кофе, спросила я команду, которая сидела и читала что-то в телефонах. Тэхён искал какую-то информацию, Чонгук просматривал улики, надеясь зацепиться за что-то. Оба очень сосредоточены, и время от времени их лица казались недовольными. — Нет. Собираемся это сделать сегодня. Ты с нами? — потирая глаза, спросил Тэхён, откладывая телефон на стол. — Да. — Естественно.***
А дом у этой семейки достаточно большой. Двухэтажный, с классическим дизайном. Во дворе теннисное поле, рядом большой бассейн, а также гараж больших размеров с несколькими крутыми машинами. Внутри дома на первом этаже прихожая, заставленная картинами. Кухня не уступала размерами первой комнате и казалась очень богатой. Расположившись на огромном диване, мы смотрели, как мать льёт слезы и сжимает маленький мокренький платочек, а девочка смотрит пустыми глазами на нас и молчит. Никто так и не мог начать разговор, и атмосфера казалась очень напряженной, мы чувствовали себя максимально растерянно. Я хоть и видела, как люди плачут и, но сейчас это казалось чем-то совершенно новым. Разговаривать с такими людьми сложно, и нужно подбирать правильные слова для высказываний, чтобы не задеть или не вызвать панику. А с моим характером можно надеяться лишь на везение, что голова выдаст что-то достойное, а не резкое. — Скажите, Сохи, вам бы досталась часть наследства вашего мужа после смерти? — проглотив ком в горле, заговорила первой я, ловя на себе благодарные взгляды напарников. Конечно, начинать прям с такого прямого вопроса я бы не сказала правильным, но ведь всё равно пришлось бы спросить это. — Вы намекаете, что я могла убить своего мужа? — разозлилась она, вскакивая со своего места. — Я такого не говорила, — пыталась оправдать себя. Ну вот, сейчас будет сложно… Женщина очень возмущена моими словами. Но ведь это лишь обычный вопрос, к чему тут фантазировать себе что-то? — Но вы к этому ведёте, — она села на место, прожигая меня взглядом. Да, это была правда. Нередко жёны решаются на убийство ради денег. И эта женщина не исключение, хотя выглядит достаточно ранимой и невинной. Но вот именно такие люди стараются казаться такими, чтобы не привлекать внимания и не вызывать подозрения. — Скажите, у вашего мужа были проблемы с сердцем? — пыталась спокойно и осторожно заговорить я, ловя стрелы ненависти с её стороны. — Да. Он часто жаловался на это. Врач говорил, что нужна какая-то операция, но мой муж всегда был очень упрямым и отказался от нее. Женщина, его лечащий врач, выписывала ему лекарства, и это было единственное, от чего он не отказывался. — Вы знали о том, что эта женщина испытывала романтические чувства к Дэмину? — глядя на неё, задала я интересующий меня вопрос. — К-как? Нет, — растерялась она. — Я её никогда даже в лицо не видела, а Дэмин не углублялся в разговоре о ней. Отвечал по типу: "Я не хочу говорить о ней", " Зачем тебе это надо?", а я и не расспрашивала его, ведь и правда было неинтересно, — сказала она, вытирая слёзы и сминая в дрожащих руках платочек. — А враги были у вашего мужа? — спросил уже Тэхён, пододвигаясь чуть ближе к женщине. — Он увольнял работников, как считали, ни за что. Многие возмущались и даже угрожали, что подадут в суд. Поэтому я предполагаю, что их было достаточное количество. Я посмотрела на дочь, которая всё это время сидела тихо. Она не выглядит напугано, её состояние больше похоже на шок. Глаза широко раскрыты, и, кажется, она даже не моргает. Я встала с места под взгляды находившихся здесь людей и подошла к девочке. — Всё хорошо, — я обняла её, придерживая за плечи. Я почувствовала, как её плечи стали подрагивать, а руки переместились на мою талию. — Обещайте, что найдёте того, кто сделал это с моим отцом, — сказала она тихим голосом, что я еле разобрала её бормотание. — Обещаю, солнце. Обязательно. Я отодвинулась и посмотрела в её красные от слёз глаза. В них я разглядела себя в недалеком прошлом. Такая же растерянная, злая, напуганная. Её состояние полностью отражало моё в первый и последующие дни после смерти отца. Я понимала, как ей тяжело, но кроме как надежды, я не могла ничего предпринять.