These burning flames, these crashing waves Wash over me like a hurricane… I'll captivate, you're hypnotized Feel powerful but it's me again
Иногда Ииту кажется, что в магистре Винду живут две разных сущности. Обычно Мейс — спокойный, невозмутимый, преисполненный какого-то внутреннего величия в каждом жесте и каждом слове. Темнокожего коруна не зря называют «лицом Ордена». Хотя место гранд-мастера всё ещё занимает ушастый Йода, именно он, Мейс Винду, лидер Высшего Совета, достоин звания идеального образца джедая среди всех остальных. Магистр никогда не проявляет несдержанности — ни в разговоре, будь то мастер-коллега или класс младших юнлингов, ни даже в тренировочном холле, хотя казалось бы, его форма боя на световых мечах требует именно этого. Но нет, даже позволяя себе выпускать на волю часть эмоций, необходимых для поединка, корун остается всё таким же собранным и хладнокровным. Но «обычно» — это значит в коридорах Храма, в учебных классах падаванов, в зале Совета, в кабинете Канцлера, на встрече с корускантской прессой, везде, кроме одного исключения. И этим исключением является по-джедайски скромная спальня, в которой нет ничего, кроме кровати с простым белым покрывалом, и за ней — панорамного окна почти во всю стену, прикрытого жалюзями. — Ах! — вырывается ошеломлённо из груди Иита, когда Винду тяжело, с усилием толкается внутрь. Ароматный гель — Мейс всегда даёт ему выбрать, какой именно он хочет в этот раз — обильно стекает по бёдрам вниз и капает на простынь, но этого всё равно не хватает, чтобы войти сразу полностью. Магистр подаётся назад, медленно скользя вдоль спазматически сжимающихся стенок, а затем снова вперед, одним размашистым движением, резко, так, что у забрака перехватывает дух и подгибаются руки. — На локти, — коротко раздается над его ухом то ли приказ, то ли совет. — Лучше на локти. Иит покорно позволяет себе опуститься на локти, выгибая спину. Чужие руки крепко держат его за поясницу, фиксируя в воздухе поднятый таз. Кровать достаточно жёсткая, чтобы не слишком продавливаться даже под весом их обоих — магистр и в меблировке предпочитает отказ от каких-то особых удобств. Но в данный момент это ему только на пользу. Темп Винду как всегда выбирает неторопливый, размеренный, но вместе с тем именно эта неспешность в считанные минуты доводит темноволосого мастера-Консула до предела, когда пальцы на коже становятся обжигающими, мир вокруг — туманным и расплывчатым, а распирающий член — восхитительно-желанным. Дыхание Иита сбивается, пытаясь подстроиться под ритм толчков, и совсем было пропадает, когда горячая ладонь, коротко огладив округлое плечо, вдруг обхватывает шею, вынуждая запрокинуть голову к потолку. Что-то внутри забрака беззащитно трепещет, когда сильная рука слегка сдавливает его горло, двумя пальцами — указательным и большим — находя под самой челюстью тонкие ниточки яремных вен. Стук пульса в ушах тут же становится в несколько раз громче, и странное, тянущее ощущение рождается где-то за висками. — Мейс! — судорожно выдыхает он, стискивая складки покрывала под собой. — Не дёргайся, — следует ответ. Чуткий забрак невольно дрожит от этих властных, повелительных ноток, перекатывающихся в обычно невыразительных интонациях. — Чувствуй. Иит чувствует. Сейчас он — один сплошной комок чувств, оголённых во всех смыслах этого слова. Его небрежно переплетённые хвостики качаются в такт движениям магистра, легонько шлёпая по голой груди и щекоча тёмно-розовые бусинки сосков. Сам он тоже мерно раскачивается под направляющими руками коруна, и неприлично-влажные звуки мягких ударов плоти о плоть, когда Винду загоняет в него свой член на всю длину, отчётливо раздаются в тишине спальни. Иит чувствует. Руки Мейса — дикие лианы, оплетающие его тело; жар — тропический, знойный; хватка — цепкая, уверенная, беспощадная, хватка хищника, запустившего когти в податливую жертву. Вот она — вторая, природная сущность магистра, его необузданная, живая корунайская натура, вобравшая в себя палящие лучи Харуун-Кэльского солнца, пряные испарения буйных джунглей и жадный оскал первобытного зверя. Иит чувствует. И он знает, что Винду чувствует тоже. Магистр тщательно скрывает это своё другое «я», надёжно усмиряет часовыми медитациями, работой в Храме, внутренним контролем, прячет так хорошо, что ни у кого из товарищей по Ордену и мысли не возникает, что этот строгий флегматичный корун может так низко, по-грудному порыкивать, когда подтягивает ягодицы забрака на себя. Но здесь, в постели на верхних этажах одной из многоэтажек, все цепи наконец слетают прочь — и Мейс позволяет себе чувствовать. Винду скомкано вздыхает, останавливаясь, и наклоняется. Ладонь с копчика перемещается вперёд, проводит по ребрам, забирается выше — позвоночник Иита прогибается дугой ещё сильнее под этой лаской. Пальцы на шее легонько нажимают, разворачивая голову забрака в нужную сторону. В следующую секунду Мейс уже кусает его губы, беспорядочно, страстно, словно никак не может насытиться, и у Иита кружится голова, хотя непонятно от чего больше — от того, что воздуха в легких критически не хватает, или от того, что ему так это нравится. Разрядки ещё не было, и напряжённый орган коруна горячо пульсирует прямо напротив бугорка простаты. Теперь иридонцу ужасно хочется подмахнуть самому, насадиться полностью, чтобы уже сам Мейс вскинул подбородок и громко застонал, но Иит терпит. Здесь главный — он, и ему даже не нужно подтверждать свою доминацию словами. Тёмная и Светлая энергия Винду, об удивительном слиянии которых в его особой технике Ваапада каждый год пишут работы как минимум десяток вдохновлённых падаванов, бушуют вокруг ураганом, и, наверное, фонят в Силу так, что даже запертые в Архиве древние голокроны ненадолго пробуждаются. Эти потоки накатывают на Иита штормовыми волнами, незримо обнимают со всех сторон, звенят в голове на тысячи ладов, и уже непонятно откуда — из Света или из Тьмы — доносится страстное «Такой тесный. Такой податливый. Такой вожделенный. И мой. Мой.» Забрак слышал, что другие мастера обычно объясняют эти волнения Силы особыми индивидуальными тренировками главы Совета, во время которых он совершенствует свою уникальную форму боя — но знание того, что по правде происходит за закрытыми дверями квартиры в это время, и факт своего собственного участия в этом, придают в глазах Иита их совместным вечерам особый оттенок. Ииту кажется, что он любит магистра. И не как других. Он любит Агена — своего взбалмошного забракского протеже, любит Ади Галлию — толотианка восхищает его острым умом и грацией, любит Депу — Депа часто практикуется вместе с ним в Соресу и вкусно готовит, любит даже Кита Фисто — наутолан шумный и весёлый, и в его компании всегда интересно. Но Мейса он любит по-иному. Слишком сильно, чтобы назвать это просто дружеским чувством или симпатией. Только под его широкоплечим, мускулистым телом ему хочется без стеснения разметаться по постели обнажённым и раскрытым, и только его голосу ему хочется так безоговорочно подчиняться. Забрак тоненько, просяще сопит в чужие губы. Винду, убрав с дороги мешающие волосы, прикусывает кончик его уха, и опять следует требовательный шёпот: — Поворачивайся и ложись на спину. Я хочу видеть тебя. Иридонец более чем рад этому приглашению — он тут же соскальзывает с Мейса и откидывается на прохладную простынь, блаженно закатывая глаза от такой внезапной разницы температур. Винду придвигается ближе, кладя одну руку на его левое колено, отводя его в сторону и заставляя Иита расставить ноги врозь, а ладонью второй накрывает возбуждённый член забрака, немного поглаживая ствол и задевая кончиком ногтя маленькую складочку кожи у самой головки. От подобного жеста Иит шумно охает и невольно взбрыкивает в попытке получить ещё стимуляции на эту внезапно невероятно чувствительную точку. Корун предупредительно надавливает сильнее, насильно опуская его пах вниз, и тот с неудовлетворённым выдохом уступает. — Нет, не сейчас, — твёрдо осаждает забрака Винду, но потом его голос чуточку теплеет. — Скоро будет легче. Держи колени. Когда Иит обхватывает себя руками под бёдра, сам придерживая свои ноги широко раздвинутыми, Мейс награждает его ещё парой секунд внимания, а затем обхватывает свой орган, растирая остатки смазки, и вновь приставляет широкую блестящую головку к скользкому колечку уже разработанных мышц. Теперь член легко входит целиком, и магистр, не теряя лишнего времени, тут же начинает уверенно вталкиваться в самую глубину. Забрак захлёбывается стоном и отчаянно вцепляется в белоснежные сладки покрывала. Разница между двумя сущностями Винду поразительна. Мейс иногда сопровождает его на дипломатических поездках, когда это от него требуется по протоколу, как от главы Совета. В такие моменты рогатому Консулу удаётся понаблюдать за коруном не только в кресле Совета, и отметить, что тот, несмотря на профиль Стражника, обладает вполне неплохими знаниями в области политики и экономики. Только вот насколько дипломатично он общается с представителями делегаций и насколько вежливо предлагает руку самому Ииту, чтобы помочь орденскому переговорщику спуститься с трапа посольского звездолёта, настолько же нетерпеливо он тянет забрака в спальню по возвращении, уже на ходу расстёгивая заклёпки пояса и срывая светлые робы. Иит смотрит на Винду и видит в ореховых, подёрнутых поволокой желания глазах магистра отражение самого себя — раскрасневшегося, с припухшими от настойчивых поцелуев губами; хвостики растрепались, рассыпались по плечам, на которых уже начинают потихоньку багроветь проступающие следы пальцев и зубов. У забраков повышенный болевой порог, но у Иита необычно тонкая для его расы кожа, и поэтому эти отметины не болезненные, но заметные. Все в Храме замечают, что он носит исподние туники с высоким воротником — но только Мейс знает, что скрывается под ними. Вероятно, поэтому случайный взгляд коруна в зале Совета, зацепившись за Иита, сразу становится изучающим и задумчивым. — Мейс, Мейс, Мейс! — жалобно всхлипывает иридонец, содрогаясь от каждого рывка, и высвобождает руку, чтобы сжать в кулаке мошонку — собственный член невыносимо ноет, и он больше не может просто так это терпеть. Иит перекатывает в пальцах яички и жёстко поддрачивает себе ладонью, чтобы попадать в нужный темп, пока Мейс наваливается на него ещё сильнее, тоже двигаясь уже на пределе, из последних сил преследуя подступающий оргазм. Забрак находит в себе смелость второй рукой нежно коснуться потного бедра своего темнокожего партнёра и аккуратно провести вдоль. Тот издает какой-то неопределённый звук сквозь стиснутые в напряжении зубы, но всё же не отталкивает. Иногда Ииту нравится думать, что магистр Винду любит его тоже. Он понимает, что никогда не осмелится спросить об этом вслух. Признать обоюдное романтическое влечение для них обоих скорее всего будет означать конец их тайным вечерним встречам, конец всему, так как это — не путь джедая. Но пока они из раза в раз делят одну постель, ему правда хочется верить, что магистр чувствует к нему что-то помимо отношений двух коллег по Совету. С концепцией секса по дружбе Иит знаком — в Храме, на деле, это довольно распространённая вещь, и тот же Кит, хлебнув «шкуродёра», часто с удовольствием рассказывает о своих ночных похождениях по джедайским подолам. Но в последнее время забрак отмечает, что его совершенно не тянет на новые приключения, и мысли всё чаще возвращаются к скромной кровати у панорамного окна; к тому, какой Мейс невероятно красивый, когда свет матовой лампы на стене золотит его бархатную шоколадную кожу; как ему самому становится хорошо-хорошо в надёжных руках коруна. О, если его чувства и правда взаимны… это было бы просто чудесно. Он резко замирает и плотно сжимает кулак — горячая сперма выплёскивается белыми каплями на грудь. Мейс тяжело вздыхает, крепче прихватывая забрака под собой, и ещё какое-то время перед глазами мастера-Консула пляшут неразборчивые цветные пятна, пока магистр не выходит из него с глухим рыком минутой позже, и не кончает ему на живот, содрогаясь от охватившего его послеоргазменного опустошения. Иридонец, ободрённый первым успехом, мягко, с любовью гладит Винду по бёдрам, по бокам, по твёрдым мышцам плоского живота — помогает плавно подвести к откату от первичного шока. Корун наконец перестаёт дрожать и поднимает на Иита вновь вернувшийся к своему привычному спокойствию взгляд. — Извините, магистр, — смущенно отводит глаза забрак. — Не удержался. — Всё в порядке, мастер Кот. Мейс отстраняется и усаживается ровно, Силой притягивая с изножья кровати приготовленное заранее полотенце. Он протягивает его своему партнёру и молча наблюдает, пока тот вытирается. — Как ты себя чувствуешь, Иит? — Хорошо. Забрак стирает последнее белёсое пятнышко с плеча пальцем и затем, усмехнувшись, облизывает его, косясь на магистра снизу вверх. — Не уверен, смогу ли я завтра отсидеть всё собрание Совета прямо, но, полагаю, это значит, что вечер удался. — Я могу назначить тебя на встречу с сенатором от Даката III, — Винду озабоченно хмурится. — У них был запрос на медиацию их торгового конфликта с панторанцами. По обычаю кату-мэвитов, она будет проходить в основном стоя. — Благодарю. Иит улыбается, чтобы показать, что ему и правда нормально, и кивает. Корун кивает в ответ. — Мастер Кот? — Да? — Вы планируете доложить мне о результатах вашей встречи после её завершения? Лично, разумеется. На мгновение забраку кажется, что на последних словах из-за личины лидера Высшего Совета вновь сверкает круглым жёлтым глазом саблезубый хищник джунглей. Мгновение тут же проходит, но у Иита почему-то эта мысль отзывается новой волной тепла где-то под грудью и он не может скрыть довольную ухмылку на своём лице. — Непременно, магистр.In the middle of the night, in the middle of the night Just call my name, I'm yours to tame In the middle of the night, in the middle of the night I'm wide awake, I crave your taste All night long 'til morning comes I'm getting what is mine, you gon' get yours, oh no-o In the middle of the night, in the middle of the night, oh