Змейка

      Ивар не запомнил, что именно говорил Хемунду. Юрист задавал какие-то вопросы, на которые Лодброк пытался что-то ответить, объяснить, но постоянно запинался, сбивался и пытался удержать себя от панической атаки. С каждым словом, произнесённым в динамик смартфона, он всё больше впадал в отчаяние.       Его брат либо тяжело ранен, либо мёртв. Ивар не любил Сига, тот его слишком пугал, чтобы проникнуться каким-то светлым чувством, но он не хотел его смерти. Было очевидно, что брат психически не нормален, но семья предпочла игнорировать проблему, а не решать. Ивару было унизительно признаваться в странностях Сигурда. Бьорну по горло хватало своих забот и Хвитсёрка. Уббе был слишком занят местью. Хвитсёрку же было просто насрать.       Теперь же произошло то, что выглядело вполне закономерно. В духе семьи Лодброк. Теперь ещё на один труп больше. И на одного убийцу. Ивар, окончательно накрутив себя, уже и не надеялся на то, что Сигурд просто в отключке.       Лодброк не знал, сколько времени прошло с момента звонка. Иногда он разблокировал телефон, чтобы взглянуть на часы, но взгляд скользил по экрану, не воспринимая информацию. Он видел сменяющиеся числа, но не мог понять, сколько это. Сколько уже прошло?       Из своеобразного транса Ивара вывел стук в окно. В тишине дома, он показался громом. Вздрогнув, Лодброк завертел головой, пытаясь понять, откуда шёл звук. Постучали повторно, и он сориентировался.       Он заехал к комнату Бьорна, что выходила окнами на задний двор. Ивар вытянул шею, выглядывая из-за шторы. Под окнами обнаружился человек в накинутом капюшоне. Когда он поднял голову, губы Лодброка расползлись в жалкой пародии на улыбку. Он торопливо открыл створку.       Руки Хемунда в тёмных латексных перчатках ухватились за карниз. Сделав упор на трубу водостока, он подтянулся и забрался на подоконник. Ивар лишь безмолвно наблюдал, чувствуя, как его пробивает крупная дрожь.       — А говорил, задний ход есть, — пробормотал мужчина, мягко спрыгивая на пол.       Он подошёл ближе и попытался что-то разглядеть в неровном свете, что попадал с улицы. Ивар старался взять себя в руки под внимательным взглядом Бишопа. Время для истерики прошло. Теперь он был не один.       — Мой брат... — просипел Лодброк, говорить о произошедшем лицом к лицу было тяжело, гораздо тяжелее, чем лепетать в динамик телефона. — Там, в подвале... Я... Кажется, я... Надо скорую... Или... Или...       Пока Ивар делал попытки что-то сказать, Хемунд успел достать смартфон и теперь хмуро осматривал разбитый висок, подсвечивая себе экраном.       — Ивар, — медленно произнёс мужчина, отложив телефон и обхватив судорожно сжатые кулаки Лодброка, — сейчас мне нужно, чтобы ты успокоился. Давай, просто дыши со мной. Сможешь?       Бишоп глубоко вдохнул через нос и выдохнул через расслабленные губы. Потом ещё раз. И ещё. Пока Ивар не перестал запинаться на каждом глотке воздуха. Он следил за юристом, пропитываясь его спокойствием. Невольно в больную голову закралась мысль, как этот человек вообще может быть таким невозмутимым? Что должно было произойти с ним, чтобы он был так спокоен, находясь в одном доме с гипотетическим трупом и потенциальным убийцей?       — Ивар, — вновь позвал Хемунд. — Объясни, где находится подвал. Нужно проверить, что с твоим братом.       Лодброк, глядя в серые глаза, которые едва отблескивали в сумраке, как под гипнозом, описал, куда идти и как выглядит нужная дверь. Прежде чем скрыться, Хемунд настрого запретил Ивару покидать комнату. Потянулись долгие минуты ожидания.       Лодброк уже подумывал, что брат оказался в добром здравии и что-то сделал с мужчиной. Он успел снова себя накрутить к моменту, когда Бишоп вновь появился на пороге комнаты.       — Ивар, слушай внимательно, — Хемунд прошёл к окну и выглянул за занавеску, затем бесцеремонно подкатил кресло вместе с Иваром к себе. — Мне нужно кое-то узнать, хорошо?       — Да... Да, хорошо, — Лодброк кивнул и болезненно поморщился.       — По телефону ты упоминал, что брат имел к тебе... нездоровое влечение, это на самом деле было так?       — Да...       — А кто-то может это подтвердить? Ты жаловался? Его видели в компрометирующих ситуациях? Или, может быть, брат ходил к психотерапевту?       — Нет, — Ивар зажмурился, пытаясь вспомнить, посещал ли Сиг когда-либо психолога. — Точно нет.       — Блядь, — если бы не ситуация, Лодброк бы от души рассмеялся над первым матом, услышанным от Бишопа.       Мужчина задумчиво потёр бровь костяшкой большого пальца.       — Наверное, нужно вызвать скорую, — неожиданное бранное слово подействовало на Ивара до странного отрезвляюще. — Если он жив...       — В том-то и дело, что нет, — проговорил Бишоп тихим, очень тихим голосом, словно говоря сам с собой.       Ивар испуганно уставился на него. Слова Хемунда заставили оцепенеть. Одно дело накрутить себя про смерть брата, а потом прийти в себя и начать надеяться на более благополучный исход, а другое — узнать, что он мёртв. Окончательно и бесповоротно. Безнадёжно.       И что теперь? Сигурд... Сиг, отправится к матери, а Ивар к отцу? Разделение опеки, мать его. Что скажет Бьорн? А как же мечты? Как же... Как же всё? Мысли сменяли друг друга со скоростью звука. Несвязные. Дикие. Однако, больше эгоистичные. Ивар не хотел в тюрьму из-за смерти своего несостоявшегося насильника. Пусть это был брат, но... Всегда есть жирное «но». Всегда.       — Тебе нельзя никуда звонить, — вдруг произнёс Хемунд. — Учитывая всю историю твоей семьи и пометки об агрессивном поведении в школе, тебя вряд ли просто так отпустят. Никто не знал о наклонностях брата, никто не видел, что он напал на тебя...       — Я не хочу в тюрьму, — задушено прошептал Лодброк, хватая мужчину за руку.       Хемунд, помедлив секунду, сжал его пальцы в ответ.