Душераздирающий вопль матери заставил вынырнуть из предобморочного состояния. Накахара дрожащими руками выпутался из грубой петли-шарфа, стараясь не сделать роковое движение. Его самого пробило на крик. Он пытался совладать с собственными нервами и привести обеспокоенную родительницу в чувства. А ведь они только недавно обсуждали самоубийство. Забавно вышло.
— Это не смешно! — голос истерично срывался.
— Что здесь происходит? — прибежал на крик обеспокоенный отец.
— Господи Боже, мам, пап, я дико извиняюсь! — Чуя подбежал ближе, хватая маму за плечи. Она все еще дрожала всем телом, а на щеках слезы проложили две мокро-соленые дорожки, — Я был ужасным человеком!
Накахара двинулся к выходу, слушая выкрикнутые в спину вопросы «куда ты?». На улицу. «Когда ты вернешься домой?» Хороший вопрос! Чуе так хотелось иметь кого-то рядом. Долбанного защитника, как в бульварных романах. Поэтому он так легко позволил гневу Осаму гноиться и заразить заразить его.
Никто из нас не заслуживает смерти! Кроме меня и монстра, которого я создал! Берегись, Дазай. За тобой идет парень, готовый на все!
— Чуя! — раздался голос Агаты, стоило только парню зайти в школу, — Дазай Осаму сказал, что ты покончил с собой!
Вот твой последний звонок. Еще один танец и финал. В аду лицом к лицу с парнем, готовым на все.
— Да? Что ж, он не прав относительно многих вещей, — Накахара старался сохранить разум холодным, — Что под спорт залом?
— Котельная.
— Вот оно!
Накахара быстро пересчитал ступнями ступеньки неосвещенной лестницы в подвальные помещения. В самой котельной было все куда лучше видно — рабочие не собираются сидеть в темноте, особенно, когда от точности показателей зависит целое здание. Сейчас котельная пустовала, а потому найти Осаму было не сложно. Он сидел на полах собственного плаща, возясь с проводками и колбочками C4.
— Отойди от бомбы.
— Имитировал суицид? Как умно, — скалился Дазай. Он был поражен появлением Накахары, хотя и старался не подавать виду, — Ха. Эта мелочь? Сложно назвать ее бомбой. Это всего лишь коробка для активации труб с горячим паром, — он поднял руки, указывая на извилистые змеи труб на потолке котельной, и Чуя сделал над собой усилие, чтобы не поднять голову, — Это бомба!
Осаму сделал несколько быстрых шагов к своему любовнику, на ходу вынимая пистолет. Он подошел почти в плотную, Чуя наверняка дотянется до оружия рукой, даже не дергаясь вперед. Дазай агрессивен, ненормален, любит и ненавидит Накахару всем своим естеством! Он до сих пор не взвел курок.
— Люди увидят пепел Старшей школы Вестербурга и подумают, что школа самоуничтожилась не потому, что обществу все равно, а потому что школа и есть общество. Единственное место, где Гин и Ацуши поладили бы, были бы Небеса! — щелчок. Дазай приложил больше усилий, чем мог бы.
— Мне бы хотелось, чтобы твоя мама была немного сильнее, — полушепотом начал Накахара, не сводя уверенного взгляда с Осаму, — Чтобы она побыла рядом чуточку дольше, — шаг вперед, растерянный шатен отступает, не желая сокращать расстояние. Он сжимает пистолет так сильно, что рука начинает дрожать, — Мне бы хотелось, чтобы твой отец был добрее! Чтобы взрослые понимали нас! В моих мечтах мы встретились раньше, чем убедили себя, что жизнь — война! — Накахара протягивает руку вперед, раскрывая ладонь, — Я хочу, чтобы ты пошел со мной!
— А я хочу больше взрывчатки!
Чуя вильнул под руку, удерживающую оружие. Правой рукой он обхватил предплечье Осаму, а второй крепко вцепился в запястье, желая выбить сустав, если такое вообще было возможно. Он не знает никаких конкретных приемов против человека с оружием, просто старается держать дуло не на одной прямой со своим телом. Накахара выворачивает руку растерянного противника и тот, сжимая зубы от боли, все же выпускает пистолет. Они оба на секунду замерли, ожидая услышать выстрел из упавшего огнестрела. Такое вообще бывает? Дазай попытался ударить свободной рукой Чую по голове, но маленький рост вновь сыграл хорошую службу Накахаре. Тот, все еще удерживая болезненный захват и слыша треск одежды, ударил Осаму коленом в живот, а после, отпустив, — локтями по почкам. Он упал на пол, не в силах пошевелиться от сильной боли, но Чуя все равно умастился сверху, прижимая коленями его руки.
— Тебе стало лучше от этого? — прерываясь на тихие стоны, спросил Дазай, — Потому что я чувствую себя ужасно.
— Просто послушай меня, ладно? — Чуя едва восстановил дыхание, — Все кончилось. Какой мне нужно перерезать провод? Какой?!
Осаму потерял сознание, что даже несколько сильных ударов по лицу не смогли привести его в чувства. Первая волна паники прошла, и Накахара только сейчас осознал, что своими действиями мог сделать только хуже. Нужно поторопиться! Он вскочил на ноги, чтобы скорее снять это взрывное устройство и унести подальше. На футбольное поле!
***
Ирония в том, что мне еще не приходилось писать свою собственную предсмертную записку.
Накахара расположился в центре футбольного поля, чтобы взрывная волна от этой маленькой бомбы не достигла школы. Он понятия не имел, почему продолжает тут сидеть, прижимая к груди тикающий механизм. Чуя был готов умереть на каждом этапе этого глупого плана, так что даже жалко как-то остаться в живых. Позади раздались кряхтение и стоны — Дазай приближался, припадая на правую ногу и держась одной рукой за живот.
— Если ты продолжишь держаться за эту штуку…
— Я не достоин жить! — сорвался Накахара. Все его переживания наконец-то нашли выход — неконтролируемыми рыданиями. Аккуратные руки сильнее прижали бомбу к телу.
— При всем моем уважении, — издевательски протянул Дазай, — я не согласен. Отдай мне.
— Держись от меня подальше!
— Или что?
Дазай приблизился вплотную, обхватывая ладони Накахары своими. Он смотрел спокойно. На лице наливался фиолетовым синяк, губа была разбита. Он кривил рот в улыбке, но так же не мог сдержать слез.
— Я ранен. Слишком сильно ранен. И ты не сможешь этого исправить, — он, едва касаясь, погладил всхлипнувшего Чую по щеке, — Оставайся здесь, сделай этот мир лучше. Ты ведь честно победил меня, — лишающий последних сил, соленый от слез и крови поцелуй. Дазай забрал бомбу, — Пожалуйста, отойди назад. Немного дальше. Я не знаю, как эта штука поведет себя. Будешь ли ты скучать по мне? Последний поцелуй не самый удачный. Вспомни что-нибудь хорошее о нас.
— Боже мой!
— И когда я исчезну…
— Подожди, стой!
-…убери здесь беспорядок.
— Но не таким же способом!
— Наша любовь свята! Она — Божество! Наша любовь — Бог!
(Our love is God!) — словно в прострации полушептал-полукричал Дазай.
— Передавай привет Богу.
(Say hi to God)
***
— Это что, был взрыв?!
Вся школа, до этого простаивающая в спортивном зале, словно бусины из банки, высыпались на улицу. Накахара еле передвигал ногами. Одежда в саже и земле, местами обожжена. Неужели это действительно произошло?!
— Чуя?! Мы думали, ты покончил жизнь самоубийством!
— Выглядишь как черт!
— Я только что от него.
Несколько шагов отделяют Чую от прикованного к инвалидной коляске лучшего друга. Он садится прямо на землю, позволяя Ацуши самому решить, приблизиться или сбежать. Он невероятно скучал. Влажная от пота и слез кожа лица испачкана в саже — Чуя замечает это, когда в очередной раз пытается утереть соленую каплю с щеки. Рука окрасилась черным.
— Ацуши, ты свободен сегодня ночью?
— Что? — глаза мальчишки расширились до предела.
— Мое свидание было немного…взрывным. Так… Я хотел спросить, если ты сегодня не занят, может, мы могли бы купить немного попкорна? Взять кассету в прокате? Что-нибудь со счастливым концом?
— А разве счастливый конец существует?
— Я не могу обещать, что в будущем не будет таких подонков, «старшая школа» может никогда не кончиться… Тем не менее, я скучаю по тебе. Для меня было бы честью, если бы ты позволил мне быть твоим другом.
— Прости меня, Чуя, я-!
ВЗРЫВ
Мы можем быть семнадцатилетними, можем научиться быть спокойнее. Если меня никто не любит сейчас, то это все равно произойдет однажды. Давайте отбросим все мысли сегодня вечером и просто будем семнадцатилетними!
