Кинжал, чаша, три меча

Разговор в саду был закончен. Супружеская пара не перекинулась больше ни словом: ни во время ужина, пока король Юури бросал на бывшего жениха взволнованные, беглые взгляды, ни во время отхода ко сну, когда гости Ее величества королевы богов сердечно желали друг другу спокойной ночи. Продолжение вышло неожиданным. Сам не зная зачем, Бериас проводил супруга до спальни. Пожелав мальчику добрых снов, мечник развернулся было, чтобы уйти, как вдруг ощутил легкую ладонь демона на своей руке. – Зайти не хочешь? – серьезным голосом спросил его Вольфрам. – Уверен? – почему-то хрипло отозвался мечник. – Ты же мой муж, – пожав плечами ответил юноша. Когда за ними закрылась дверь, Бериас ясно ощутил, что обратной дороги не будет. Кровь демона, внезапно взорвавшаяся в его жилах, не позволит ему сойти с пути. Он не думал о том, что с ним станет, когда мальчик придет в себя и покончит с этой историей. Он никогда никого не удерживал, и ему хватит выдержки не изменять принципам. Но в ту минуту будущее уже не имело значения. Даже если бы Темный Властелин внезапно решил бы разрушить все знакомые шиндзоку миры, Бериас, скорее всего, ничего не заметил бы. Все, что существовало сейчас не имело отношение ни к демонам, ни к богам. Это была сама жизнь, восставшая против древних канонов. И дело было вовсе не золотисто-медовой коже, обнажившейся в тот миг, когда упала на пол белоснежная легкая ткань (тело мальчика казалось смуглым в угасающих лучах заходящего солнца), не бархатных, будто персик, юношеских щеках, прикосновения к которым рождали молнию меж сильных, уверенных пальцев бога, ни в терпком и пряном вкусе алых, налитых соком губ… Теплое, сияющее сердце мадзоку все еще билось, заботливо укрытое в медальоне, висевшем на груди мечника. Только это сейчас имело значение. Только это да еще та легкая улыбка, что блеснула на мгновенье в уголках изумрудных глаз. *** Бериас проснулся глубокой ночью. Ему потребовалась пара секунд, чтобы привыкнуть к полумраку, царившему в комнате, и разглядеть странного белоснежного лягушонка, чьи глаза-бусинки вопросительно смотрели на него с другого конца подушки. Молодой бог (или демон?) мирно сопел рядом. С трудом подавив желание погладить мальчика по щеке, Бериас поднялся. Привычное к опасностям тело отреагировало раньше, чем еще затуманенный снами разум осознал, что спальня Вольфрама полна диковинных растений, напоминавших огромные тернии. Чтобы пройти сквозь их длинные шипы-кинжалы, нужно было изрядно потрудиться с мечом в руках, но Бериас, снова бросив взгляд за молодого супруга, предпочел аккуратно пробраться меж веток. Шипы его почти не задели. Слегка испорченная одежда стоила тех эмоций, что мечник испытал накануне. Единственный сын прежнего короля богов не привык жаловаться и призывать к ответу. Его маленькое ночное приключение так и осталось тайной. Лишь белоснежная луна, бесстыдно смотревшая в их окно, да странный черноглазый лягушонок стали свидетелями необычного танца, исполненного светловолосым богом, чтобы покинуть комнату, которую он никогда не забудет.