Передача на одном из научно-популярных каналов
Ведущая: — Значит, родственные души есть не у всех? Профессор: — Ученые все еще спорят над этим феноменом. Мы предполагаем, что где-то половина населения планеты имеет, как вы выразились, родственную душу. Точного определения этой связи, к сожалению, нет. Статистические исследования показывают, что у каждого второго есть так называемая «метка души» — знак на коже, реагирующий на его отношения и эмоции по отношению к другому, «предназначенному ему» человеку. Из этих пятидесяти процентов у половины до двадцати лет, как правило, проявляется то, что мы называем «тенью метки пары» — второй знак, который проявляется на коже в том же месте, где находится метка у предполагаемого идеального партнера. Таким образом с момента знакомства у каждого из пары родственных душ после установления связи есть две метки: одна — данная с рождения, и вторая, тень метки партнера, появляющаяся после встречи с родственной душой. Ведущая: — То есть только четверть населения может стать счастливыми? Профессор: — Ну что вы. Конечно нет. Из отмеченных меткой кто-то находит пару позже, кто-то раньше. По статистике, до девяноста процентов людей, обладающих меткой, встречают пару в течении жизни. Но и метка — это не показатель счастья. Существует огромное количество случаев, когда связь не устанавливается, либо кто-то из партнеров отказывается её признавать. Если верить в гипотетические высшие силы, которые награждают нас подобной подсказкой, метки не лишают нас выбора. К тому же сейчас, когда вся информация стала доступной, а этот момент лучше изучен — многие считают метки проклятием. Ведь люди умирают, и далеко не все умирают от старости. Катастрофы, стихийные бедствия, случайные события. Человек, имевший метку и потерявший пару, если связь была признана, только в пяти процентах случаев находит себе нового партнера. В остальном люди не могут пережить утрату, а многие и вовсе кончают жизнь самоубийством. Ведущая: — Это объясняет то, что пары, как правило, стараются все время проводить вместе? Чтобы ни с кем из них по отдельности ничего не случилось? Профессор: — Нет. По крайней мере не специально. Просто так выходит, что при закрепившейся связи ваш партнер становится для вас неотъемлемой частью жизни. Вы чувствуете, когда ему хорошо, чувствуете, когда плохо. Когда он грустит или радуется, и что испытывает по отношению к вам. Похоже на эдакий второй голос в вашей голове, только без слов. И не все могут абстрагироваться от этого голоса, не все умеют говорить тихо. В большинстве случаев паре просто проще находиться вместе, тогда не нужно постоянно прислушиваться к ощущениям от метки, не нужно быть в напряжении. Меньше хлопот. Ведущая: — Профессор, а правда ли, что метки могут причинять боль? Профессор: — Конечно. Это не слишком распространенные случаи, но они тоже есть. Например, при рождении ребенка врачи ошиблись и сообщили, что у того нет метки. И вот живет наш кроха, растет, влюбляется и создает семью с другим человеком. Не своей «предназначенной» парой. И тут есть два пути. Он настолько любит свою новую семью, что сам мысленно отказывается от связи. Уж не знаю, на уровне подсознания или осознанно. И тогда, не придав особого значения ухудшению самочувствия (на день или на два), он продолжает жить полной жизнью. Его «предназначенная пара» в зависимости от степени заинтересованности и поиска в тот момент либо тоже испытывает небольшие болезненные ощущения и просто продолжает жить дальше, либо действительно ощущает потерю. В таком случае следует период психологической и медицинской реабилитации и обычно такого человека тоже настраивают на разрыв связи со своей стороны, чтоб в дальнейшем он мог нормально интегрировать в социум и жить полноценной жизнью. Если же по какой-то причине наш уже создавший семью человек не отрицает связь пар (может, просто не чувствует, ведь все индивидуально), а потом эту свою пару встречает, связь начинает образовываться против их воли. Тогда, опять же, он может или принять свою «родственную душу» и связь, и тогда никаких проблем не будет. А может начать отрицать. Он один или вместе с предназначенным ему партнером, и тогда метка может стать настоящей проблемой. Она может приносить болезненные ощущения разной степени выраженности, вплоть до открывающейся раны и кровопотери. Регенерируют такие повреждения просто отвратительно. Особенно если партнеры не признают друг друга. До смерти это, конечно, не дойдет, но после встречи своей родственной души связь разорвать очень сложно. Да и жить обычной жизнью после этого практически невозможно. Человек должен обладать очень сильной волей и целью. Ведущая: — Об этой стороне я практически ничего не знала. Выходит, от этих меток больше хлопот, чем пользы? Профессор: — Не буду юлить. Лучшие руководители — это, как правило, люди метками не отмеченные. Они более стабильны, менее подвержены риску и больше заинтересованы в общем успехе. Однако метка — не приговор, а дар Вселенной. Когда-нибудь мы сможем узнать, почему так случается, а пока можем только наблюдать и помогать тем, у кого с этим проблемы. ***Лондон. Наше время. Чуть больше трех лет с начала отношений Тренера и Рэймонда За неделю до осеннего равноденствия. Квартира Тренера, кухня. Время после завтрака.
— Ты уверен, что это хорошая идея? — Рэй снова скептически посмотрел на Тренера. Мужчина в который раз ощущал какую-то недоговоренность, и даже тень метки их связи, посылавшая лишь тепло (что свидетельствовало об отсутствии подвоха со стороны партнера) не могла убедить его в обратном. Так частенько бывало на протяжении всех их отношений с Тренером, но каждый раз все заканчивалось хорошо. И в этот раз у Рэймонда не было никаких причин сомневаться в затее партнера, но что-то внутри снова свербело глупым вопросом: «зачем?». Этот вопрос Рэй опасался задавать вслух. «Зачем мы едем в поход в лес с палатками на неделю? Да еще и с твоими карапузами, когда могли просто трахаться у кого-то из нас дома и вкусно есть?» — думал Смит первым совместным летом, но на воодушевленный взгляд карих с легкой хитринкой глаз, которые словно бы с легким вызовом смотрели на мужчину, вслух говорил: «Да, конечно. Я смогу освободить неделю и, думаю, можно предложить Банни с семьей поехать с нами». Первое время Пирсон для подобных развлечений казался слишком возвышенным. Тем не менее, заинтересовавшись планами Рэя, тогда он тоже к ним присоединился вместе с Розалинд. Вышел эдакий тимбилдинг. И к удивлению Рэя, вылазка прошла прекрасно. Когда каждый комариный укус ночью старательно зализывают, а в предрассветный час в воде температуры парного молока тебе фантастически отсасывают — ты не замечаешь отсутствия благ цивилизации. К тому же выяснилось, что Микки не просто изучал ботанику среди богатеньких обалдуев. Пирсон провел какую-то просто заоблачную экскурсию по лесу, заставив, словно Гамельнский крысолов, всех остальных следовать за ним с широко разинутыми ртами. Он рассказывал воодушевленно и интересно, так что даже карапузы прониклись высокой ботаникой. Конечно, практически любая история о растении заканчивалась характеристикой того, как его можно и можно ли вообще употребить для расслабления либо еще для чего, но это экскурсию не портило. А ведь они всего-навсего пошли за хворостом и деревом для костра. Хорошо хоть чисто мужским составом. Тренер на эту историю потом лишь загадочно усмехнулся — они с Розалинд и Ребеккой (женой Банни и матерью двух очаровательных девчушек десяти лет) занимались высокой кухней на низком огне, как-то незаметно спевшись на теме спорта и активного отдыха. Ребекка работала у миссис Пирсон в салоне кем-то вроде управляющего и поддерживала с начальством дружеские отношения, отчего никаких проблем в общении не возникало. Кроме того, Смит неожиданно для себя не слишком психовал на отсутствие привычного комфорта. Умываться в ледяном ключе оказалось лучше всякого будильника, а в соревновании по розжигу костра подручными средствами Рэй занял почетное третье место, после Праймтайма (у него сильная цыганская кровь, Рэй, — утешал его Тренер) и Банни (прости, босс, в детстве мы постоянно ходили в походы). В итоге походом все оказались довольны, но Смит не был уверен, что хотел бы повторить. Все же дома было привычней, несмотря на то, что заниматься любовью на большой моховой подушке и любуясь Тренером среди папоротников было неплохо. Следующее «зачем» мысленно всплывает через пару месяцев. «Зачем мы должны проводить выходные, играя в скаутов и ориентацию на местности, когда все еще могли спать на сухой постели и пользоваться горячей водой?» Да, после первого похода приоритеты у Рэя слегка сменились. Практика показала, что вкусно поесть и отлично заняться любовью можно даже в лесу. Или в тишине ночного лагеря. Как их никто не услышал тогда, Смит не знал, но никаких странных взглядов и сальных шуток он не услышал. Так вот, Тренер, оказывается, вполне мог быть следопытом. Они так профессионально пробирались к цивилизации из какой-то богом забытой глуши, куда их привели организаторы в первый день, что Рэй даже восхитился. Он не всегда мог два дерева различить между собой, а Тренер, казалось, знал каждую травинку. — Мне кажется, ты владеешь магией вне Хогвардса, — Смит в очередной раз выбрал неправильный поворот на едва различимой развилке лесной тропы. Тренер как-то странно обернулся и, оценив состояние Рэя, остановился. Со Смита к тому моменту сошло уже если не семь, то пять потов точно. — А кто-то говорил, что в хорошей форме! — мужчина хмыкает, глядя как Рэй закатывает глаза, присасываясь к бутылке с водой. — На самом деле все просто. — Тренер подходит к привалившемуся к дереву Смиту, огибая того и останавливаясь за спиной. — Закрой глаза. — Рэй скептически фыркает, но подчиняется. — Теперь выровняй дыхание. — Он делает несколько глубоких вдохов, заставляя себя выдохнуть и заставить пульс перестать скакать, а сердце набатом стучать в ушах. — А теперь прислушайся, — Тренер понизил голос, затаив дыхание и давая Рэю услышать звуки леса. — Ты не услышишь дороги или людей. Твоя задача понять, где звуки леса сильнее. Первое время Рэй ничего не слышал. Не то чтобы вообще, просто лес шумел одинаково везде. Но Тренер терпеливо и ободряющее держал его за предплечье, едва ощутимо поглаживая кожу большим пальцем. Это успокаивало. И в какой-то момент он услышал. Действительно услышал разницу в шуме. У них за спиной лес был громче. И слева тоже громче. А вот впереди и справа тише. — Сзади и слева, да? — Рэй открыл глаза, встречаясь с расслабленным взглядом карих глаз. — Верно. А вот впереди и справа тише. Это значит, что там в какой-то степени меньше удобств для лесных обитателей. А значит, там есть человек. Следовательно, нам в ту сторону, — Тренер улыбнулся и двинулся вперед. — Но ведь ты так не стоишь и не прислушиваешься! — Привычка из детства — отмечать это, не задумываясь, — мужчина улыбнулся. На следующий день Тренер дал возможность Рэю их выводить, и у Смита получилось. Они даже пришли в первой десятке таких же любителей погулять. …И подобных «зачем» было множество. То вдруг выяснялось, что Тренеру срочно нужно в лес. На вопрос «зачем?» выяснялось, что он сам собирает и сушит некоторые травы для шикарных ароматных сборов, что он заваривал, и ему нужно было за ними именно в выходной. То вдруг друзья Тренера на охоту позовут, снова на природу. И конечно, Рэй мог отказать. Мог не соглашаться ни на единую авантюру, но ведь Тренер всегда предлагал искренне. И хоть чуйка Смита прямо вопила про какой-то один большой глобальный наеб, каждый раз все проходило замечательно. Без нареканий, с новыми эмоциями и ощущениями, с интересным и прекрасным опытом. Нет, Рэй бы еще и не придал всему этому значения, ну мало ли, может, Тренер просто очень активный спортсмен и все дела, да только карапузы тоже были слегка удивлены. По словам Эрни, Батя, конечно, мог их один или два раза за сезон выгнать из города ночевать в палатках, но с приходом мистера Смита подобных развлечений стало в разы больше, хотя парни надеялись, что станет как раз наоборот - Тренер наконец с кем-то осядет и перестанет метаться как подстреленный селезень. Смит никаких метаний не наблюдал, и кроме острого момента с установлением связи, вообще больше никакого дискомфорта от общения с мужчиной не испытывал. Однако ощущение наеба не проходило. — Ты что, боишься брать отпуск? — вопрос Джеймса вывел его из размышлений, заставляя едва заметно вздрогнуть. — Боюсь, что ты потянешь меня в какой-нибудь богом забытый заповедник следить за популяцией оленей, — Рэй попытался перевести все в шутку, но Тренер как-то сдулся с лиричной ноты шутливого настроения, а по тени метки пришла волна прохладной грусти. — Эй, — Рэю пришлось вытереть руки полотенцем, оставив посуду в сушилке, и сократить расстояние до сидящего за столом партнера, — мне нравится наш досуг. И если ты действительно решил посмотреть за миграцией оленей, — Рэй притворно тяжело вздохнул. — я конечно составлю тебе компанию. Но только можно мы не на весь отпуск поедем в тайгу? Эти Дикие земли раз в месяц сидят у меня в печенках. Тренер перевел на него странный взгляд. Рэй даже не понял, что такое промелькнуло в глазах мужчины, отчего тот на мгновение показался намного старше своего возраста. Но стоило моргнуть и видение исчезло, а взгляд любовника стал привычным и теплым. — На самом деле я хотел просто предложить уехать на какой-нибудь курорт и провести там все время в ленивой неге и праздном сладострастии. Но твой особняк для этого тоже прекрасно подойдет. — Тренер улыбнулся, а Рэй залюбовался своим партнером. Джеймс смотрел с заботой и теплотой, от в груди разливалось чувство нужности и трепетной нежности. — Только Майклу скажи, что мы уехали смотреть на оленей, иначе тебя дернут в первый же понедельник. — Если мы закатим небольшую вечеринку — он просто забудет о моем существовании на какое-то время, — Смит хитро улыбнулся. — Тогда так и поступим. — Тренер довольно поднялся. — Майкл выдержит, если мы пригласим карапузов? — Он не сможет отказать, если в приглашение мы впишем еще и детей, пригласим Банни с женой и наймем няню. (Пирсон не любил оставлять Розалинд одну, но и делать в чисто мужской компании ей обычно было нечего. Позвать Банни с Ребеккой было нормальной альтернативой, учитывая общие приятельские отношения) — Главное, не забыть вызвать утром клининговую службу. Тем не менее ощущение какого-то огромного грядущего пиздеца Смита все еще не оставляло. А последний раз чуйка так кричала в ситуации с русскими. Ситуации, ставшей для Смита поворотной… ***Лондон. Наше время. День провала Мэтью Бергера, исполнения страха Флэтчера сыграть в ящик, дебютный пиздец карапузов и день установления связи. Особняк Рэймонда Смита. Девять сорок семь.
… — Какого черта? — Это все, что ты можешь сказать про спасение своей жизни? — Спасибо конечно, но какого черта? — Смит после звонка Пирсона недоуменно смотрел на Тренера. — Твои дети расстреляли машину Майкла. Тренер резко напрягся, насупившись и явно слегка побледнев. Рэй отметил, как офигенно смотрелись на точеном ирландском лице эти восхитительные нахмуренные обиженные брови, понимая, что безумно хочет провести по ним рукой. Разгладить эту складку на лбу и шутливо начать уговаривать не обижаться. Кажется, у него поехала крыша. Потому что все это он хочет сделать несмотря на обжигающую боль на месте метки и на левом плече. Рэй налил себе виски на два пальца, залпом выпивая, чтобы успокоить начинающийся во всем теле тремор от пережитого стресса (не каждый день его пытаются убить), и повторил вопрос, стараясь смотреть в карие виноватые глаза, а не отводить взгляд. — Какого черта? — Парни, видимо, решили, что так смогут все разрулить. Они позвонили, едва я сел в машину. И я определенно собирался поехать к ним и все выяснить, когда увидел двух гостей, заходящих к тебе через калитку и накручивающих глушители на пушки. — Хуже всего было от того, что Тренер тоже смотрел прямо. Прямо ему в глаза. Своим пронзительным взглядом что-то пробуждая в Рэе. Что-то безумно одинокое, несчастное и загнанное в самый темный угол сознания еще в детстве, когда десятилетний Рэй понял, что он в этом мире совсем один и совсем никому не нужен. Когда почувствовал, что его родственная душа отказалась от него. Метка на ноге потемнела в пару секунд, обернувшись для ребенка лишь едва понятной душевной болью и ночным кошмаром, после которого мир стал чуть менее ярким, но определенно намного проще. Да и не метка это была, сказала тогда частный врач. И вера в родственную душу окончательно рассыпалась в маленьком детском сознании в прах. И вот уже какое-то время с этой НЕ МЕТКОЙ происходит какая-то фигня. Боль ощущается фоном и Рэй вообще не сразу обращает на нее внимание, потому что мозг занят совсем другими проблемами. Она практически полностью пропадает в моменты встречи с Джеймсом и возобновляется в моменты расставания. И когда Тренер сказал, что видеться больше не желает, Рэй вспомнил ту стылую ночь из десятилетнего детства. Тот же самый холодный озноб прокатился по его телу, а ногу укололо острой, хоть и терпимой болью. А за пару мгновений до того, как Рэй слышит выстрелы у калитки, эта ноющая боль в месте НЕ МЕТКИ и фоном и без того тревожащая его не первый день, аккурат с момента встречи с Тренером и не снимающаяся обезболивающими (Смит определенно проредил свою домашнюю заначку травки, потому что они отлично спасала в таких ситуациях), становится похожей на очень острую — словно от открытой раны. Когда же при всем этом Тренер вот так вот легко нарушает собственное намерение не возвращаться и спасает ему жизнь, Рэй окончательно запутывается. Джеймс же при всем при этом еще и умудряется деланно обижаться на негатив и вообще строить из себя невинную овечку. — Майкл жив? — Вот как-то именно так. Просто задавая якобы важные вопросы и словно бы не чувствуя просто чудовищного напряжения, которым фонтанирует Смит. — А сам как думаешь, раз я все еще не пытаюсь тебя убить? — Я вообще-то тебе жизнь спас, — Тренер снова смешно обижается. — Уж простите, сэр рыцарь, что не оказываю должного уважения, — Рэя несет, потому что виски не помогает, а в груди разгорается странное непонятное недовольство. Словно Тренер пытается соскочить. Пытается отрицать то, что, Рэй уверен, чувствует не он один. Джеймс на язвительность молчит, но внимательный взгляд с Рэя не сводит. — Прекрати смотреть на меня, — тихо просит Смит, понимая, что от взгляда становится только хуже. Нога начинает ныть уже сильнее, словно он не просто ушиб определенное место, а перетрудил её на тренировке. — Прости. — Голос звучит искренне, но во взгляде не капли раскаяния. Лишь усталость и ожидание. — Я хочу снова впрячься за парней. — Не выйдет. — Рэю вдруг становится смешно и он смеется. Это явно все еще стресс. Он тут пытается вывести Джеймса на чистую воду, а тот все о детях. — Что? — Тренер, явно не ожидавший такой реакции, впервые искренне удивляется. — Не выйдет тебе так легко от меня отделаться, Джеймс. — На непонимание во взгляде мужчины Смит усмехается. В его эмоциях нет злобы, лишь искреннее веселье. — Ты говорил, что не хочешь больше встречаться. «При всем уважении, надеюсь, нет» — Рэй так удачно пародирует лицо и интонации Тренера, что тот выдает одобрительный хмык. — А сейчас сам говоришь, что хочешь снова за них впрячься. Рэй еще какое-то время смеется под взглядом Тренера, а потом вдруг резко прекращает, поднимая на мужчину твердый взгляд. — Мне не нужны твои новые страйки, Джеймс. И за четвертый я готов рассчитаться по полной программе. Сам. Лично. — Тренер вздрагивает от холодного голоса и взгляда гангстера. — Но тебе придется выбрать сторону. Потому что мою жизнь ты спас сам, по личной инициативе, не из-за своих идиотов или еще каких пацанских правил. Ты всю неделю сводил к минимуму наши контакты, но приходил по первому звонку, забив на свои дела. Ты сказал, что не хочешь иметь со мной ничего общего. А затем спас жизнь. Не слишком ли нерационально? — Рэй прищуривает глаза, кривя губы в подобии улыбки, только вот нет ни во взгляде, ни в позе ни капли прежней радости. Лишь напряженная усталость и непонимание: — Я чувствую где-то наеб. Такой Рэй для Джеймса был совсем незнакомым, холодным, отчужденным и жутко будоражащим. В его голосе была власть, а в глазах -сталь. Он говорил, словно гипнотизировал, и нельзя было сказать, что в тот момент он испытывал адскую боль в районе своей метки души, потому что ни единый мускул не дрогнул на благородном лице. Именно про такого мистера Смита шепотом говорили в подворотнях. Именно так легко было поверить в его репутацию безжалостного консильери. Не слепая преданность, а острый ум и холодный расчёт. — Не с тобой, — хрипло проговорил Тренер, сжимая ладонь левой руки в кулак до побелевших костяшек. Его метка души тонкой полосой окольцовывала плечо аккурат посредине двуглавой мышцы. И сейчас она буквально обжигала реальной болью. Болью, которую мужчина и не ожидал почувствовать, когда не увидел в Смите никакого отклика в первую встречу. Болью, которую он заслужил. На фоне этого легкий зуд в районе щиколотки левой ноги он практически не замечает. Рэй вопросительно изогнул брови. — Я не хотел иметь ничего общего не с тобой, а с твоим миром. — поясняет мужчина. — Но видимо, этому не суждено сбыться. Смит фыркает и наконец отворачивается, разрывая зрительный контакт. Боль в руке тут же прекращается, а Тренер не сдерживает облегченного выдоха. — Ничего не хочешь мне рассказать? — Рэй стоит к Тренеру спиной, и тот не может понять, что мужчина имеет в виду. — О чем ты? — Например о том, почему у тебя ровная рана на левом плече? Аккурат вот здесь, — Смит проводит по своему плечу ровно в том же месте, где у Тренера метка, и тот понимает, что скрывать больше ничего не выйдет. На красивом горчичном пуловере Смита проступает такая же кровавая полоска, как на руке Тренера — тот может даже не смотреть на нее, кожей ощущая, как кровь пропитывает ткань. — Или почему твои белые кроссовки придется выкинуть, потому что, уверен, у тебя такая же проблема на щиколотке левой ноги, — Рэй, все еще не оборачиваясь, демонстративно задирает штанину на левой ноге, показывая свою метку и кровавый след от нее. Тренер тотчас же ощущает боль ровно в том же месте на своей ноге. — «При всем уважении, надеюсь, нет», — Рэй снова рассмеялся. Правой рукой придвигая к себе бутылку виски. Тренер не знает, что сказать. Он искренне не хотел этого, разочаровавшись в этом столетии, не говоря уже о том, что его родственной душой оказался гангстер. Хотя совсем не это было проблемой. И Джеймс это знал, как и догадывался, что раз судьба все же свела их — он не сможет так легко соскочить. Она не позволит. У Рэя зазвонил телефон, не дав тому приложиться к желанной бутылке и давая Тренеру фору. — Да, Банни. — голос Рэя звучал обычно, но он все еще не оборачивался. Пуловер в месте метки окончательно умирал, все больше напитываясь кровью. Тренер вдруг вспомнил, что Рэй все еще обычный человек, и поднялся, отправляясь в дом за аптечкой. Рэй едва ли проводил его взглядом, хоть и слышал, как он ушел. Аптечку Джеймс нашел также легко, как и угадал где можно найти траву, сигареты и спички. Родственные души, чтоб их. Он вернулся к бездымному барби аккурат к концу разговора. — Нет, их не трогай. Запри в доках, только не в морозильнике, и постарайся успокоить Майкла до моего приезда. В город ехать ему сейчас небезопасно. О Розалинд я уже распорядился. В кабинете управляющего есть не самый дрянной коньяк. — Рэй что-то выслушал в ответ и завершил разговор. Он обернулся на вернувшегося Тренера и наконец посмотрел тому в глаза. — Что будет дальше? — Тренер демонстративно поставил на стол сбоку аптечку, кивая на руку мужчины. — Позволишь помочь? Рэй кивнул. — У меня есть немного времени, — его голос звучал нейтрально. — Пошли в дом. Первый вопрос он оставляет без ответа. Тренер просто кожей чувствует, что это происходит специально, а не потому что Смиту нечего сказать. В конце концов Джеймс сам проигнорировал сегодня не один вопрос гангстера и заслужил подобный расклад. Как и злость Рэя. На кухне Смит использует первые попавшиеся ножницы и просто отрезает левый рукав пуловера и рубашки под ним, ловко орудуя правой и оголяя пострадавшую руку. На вопросительный и неодобрительный взгляд Тренера он все же, закатив глаза, поясняет практически нейтральным голосом: — Это все равно не отстирать и выбрасывать. Так какой смысл жалеть? От первого прикосновения они оба вздрагивают и на мгновение замирают. Обе метки запульсировали теплом, которое пропало, стоило Тренеру разорвать контакт. Метка Рэя и её тень на ноге у Тренера после этого все равно продолжают излучать тепло. Мягкое, комфортное тепло. Тренер был уверен, что тень на его ноге, как и сама метка Смита, приносят им намного меньше хлопот, чем метка Джеймса. Поэтому легко можно было судить о принятии связи. У Смита с этим не было никаких проблем. А вот круг на руке кожу морозил и обжигал. И Тренер отлично знал, что это значит. Знал ли это Рэй? Тренер поднял взгляд, встречаясь со льдисто-серыми глазами гангстера. Слишком понимающими глазами. Определенно знал. — Если ты ничего не собираешься с этим делать, тебе стоит уйти и больше никогда не появляться у меня на пути, Джеймс. — голос Рэя звучал нейтрально и спокойно, а глаза были абсолютно пусты. Ни сожаления, ни ожидания, ничего. Но Тренер, кажется, принял решение. Принял, едва ощутив знакомое, из жизни в жизнь одинаковое, любовно даримое тепло своей родственной души. То, которое всегда ощущал слишком поздно. Рэймонд перевел удивленный взгляд на свою руку, когда боль в плече враз прекратилась. Тренер снова коснулся его руки и это заставило Смита пораженно вдохнуть. Пока Джеймс обрабатывал и перевязывал его, Рэй не сводил взгляда с отточенных и четких действий мужчины. Он испытывал дежавю, словно не один раз вот так сидел перед своей родственной душой, пока Тренер завершал перевязку. С ногой вышла заминка. Тренер без слов подвинул Смиту стул, негласно прося сесть, а сам опустился на пол, выставив колено вперед и похлопав по нему, молча предлагая поставить туда ногу. Аккуратные и выверенные прикосновения подтвердили догадку Смита о том, что Тренер явно что-то знал-помнил из прошлых жизней, осознанно или нет сейчас транслируя это в настоящем. Разумеется, это все работало, только если Смит признавал гипотезу перерождения родственных душ, которую до этого все предыдущую часть жизни аккурат с десяти лет успешно отрицал. Но иначе объяснить то, как правильно и четко Джеймс накладывал повязку на одно из самых ужасных для бинтования мест, не выходило. Рэй мог поставить двадцатку, что сделанная Тренером повязка не спадет, даже если он проходит с ней день. — Я действительно не знал, что с этим делать, — Тренер заговорил, окончив перевязку. Его пальцы так и остались на ноге Рэя, осторожно поглаживая глубокий вертикальный порез на месте метки. Через ткань бинта это ощущалось потрясающе приятно. — Думал, успею уйти, не дам связи сформироваться и не испорчу тебе жизнь. Но, видимо, её воля сильнее моего недовыбора, — Джеймс усмехнулся. — Я больше не буду причинять тебе боль, а когда ты разберешься с текущими делами, мы поговорим. Идет? Рэй, стараясь не слишком довольно улыбаться, уже чувствуя устанавливающуюся связь и искренность в намерении Тренера остаться, лишь кивнул. Все проходит хорошо… ***Лондон. Наше время. Чуть больше трех лет с начала отношений Тренера и Рэймонда Вечер накануне дня осеннего равноденствия. Особняк Рэймонда Смита. Глубокая ночь, перетекающая в раннее утро.
— Рэй! — А? — Смит вздрогнул, открыв глаза. Тренер сидел рядом и смотрел с каким-то беспокойством и волнением. — Все уже ушли? — язык заплетался и мужчина вообще не был уверен, что сможет встать с кровати. Любовник же, напротив, выглядел значительно более трезвым, хотя пили они с Тренером примерно одинаково. Тем не менее, Рэй был доволен. Он смог напоить Майкла практически как в университетские годы. Раз Пирсон начал травить байки про американское детство, завтра ему будет о-о-очень плохо. Правда сам консильери не был уверен, что не будет так же сильно страдать утром. — Да. Розалинд прислала сообщение, что Банни их довел до дома. Сам Банни написал, что они тоже добрались домой. За парней я не переживаю. Да, за карапузами Тренер уверенно следил и излишки алкоголя в их емкостях строго пресекал. — Рэй, — Тренер настойчиво потрепал начавшего снова засыпать Смита за плечо. — Рэй, я должен тебе кое-что сказать. — Это не подождет до утра? — глаза слипались адски и Рэй мог только ухватится за теплую руку. — Ты всегда такой теплый, Джей. Греешь меня своим теплом, — Смит прижался к мужчине теснее. — Рэймонд, пожалуйста, — в голосе Тренера прорезались уговаривающие ноты. Смит даже смог силой воли заставить себя раскрыть глаза. Пьяный мозг отметил, что на его памяти Тренер так ни с кем не говорил. — У тебя глаза светятся, — Рэй был уверен, что этот синий холодный оттенок точно дают какие-то лампы. — Как у кошки в темноте, только синим. — Рэймонд Смит, — голос Тренера внезапно прозвучал строго. — Запомни: я, Мерлин, старший маг северной общины, твоя родственная душа. Чтобы вернуться, тебе нужно, чтобы я подтвердил связь. Найти меня можно через девчонку мага. От капища иди на шум в Дикие Земли. — Но Рэй все еще чувствовал, как его коконом опутывает любовь мужчины, оттого нужного эффекта Джеймс произвести не смог. — Ты такой смешной, — Смит пьяно, игриво улыбнулся. — Если ты хотел ролевых игр — мог просто нормально сказать. — Рэймонд! — Тренер его аж встряхнул. — Это важно. Повтори! — Дже-е-ей, — пьяно протянул Рэй, безвольной куклой откидываясь на диван и закидывая голову на спинку так, чтобы видеть только потолок. Тот, к счастью, пока не кружился. — Я хочу спать или трахаться. Так что или целуй, или отстань. — Рэй, — Тренер, понимая бессмысленность сурового тона для гангстера, тяжело вздыхает. Смита в таком состоянии силой не заставишь и с дивана встать. А ведь времени остается все меньше. Рэй должен хотя бы раз проговорить за ним — это позволит ему запомнить то, что пока кажется бредом. — Как насчет обмена? — Рука с плеча перемещается на грудь, так чутко через один слой рубашки оглаживая кожу, спускаясь ниже к животу и начиная доставать ткань из брюк. — Ты говоришь, — пальцы едва расстегивают верхнюю пуговицу брюк. Рэй, упорно борющийся со сном, заинтересованно приподнимает голову, переводя взгляд на движущуюся по его телу руку. Когда та так правильно ложится на его пах, он решает, что сон сможет подождать, а вот безумно притягательный Тренер — нет, и ему хочется поторопить любовника. — Я продолжаю. — Говорю? — Смит чувствует тепло, растекающееся в груди и спускающееся ниже. Чувствует, как метка и тень второй мягко пульсируют, заставляя хотеть большего. — Да. Я знаю, ты слышал, — Тренер придвигается ближе, чуть сжимая рукой чужой пах через ткань брюк. — Ты сказал, — Рэй напрягает память. Мысли путаются от алкоголя и нарастающего возбуждения. Приходится напрячься, обращаясь к кратковременной памяти. В детстве Рэй был в этом хорош, вспоминая что ему сказали пару секунд назад, даже если в тот момент был чем-то другим увлечен и не вслушивался. — что ты маг… — Да, — Джеймс возвращает руку к пуговицам на брюках, расстегивая еще несколько, возбуждающе надавливая на ткань. — Тогда повтори целиком. — Под рукой Тренер ощущает чужой стояк. Остановиться и прекратить трогать становится неплохим стимулом для работы одного пьяного мозга. — Ты… — Рэй пытается вспомнить верную формулировку. Мысли не складываются сразу, ведь хочется податься бедрами вверх или уже самому расстегнуть ширинку до конца, но что-то Смита удерживает. Мысли возвращаются к фразе Тренера и Рэй наконец может выдать первое предложение: — Ты Мерлин, старший маг северной общины. — Молодец, но ты кое-что забыл. — Пальцы Тренера замирают на последней пуговице, а губы так правильно касаются чувствительного места на открытой шее. Рэю хочется почувствовать укус, но зубы Тренера лишь едва касаются кожи, опаляя горячим дыханием. — Ты моя родственная душа, — всплывает в сознании, потому что это совсем легко. Зубы мягко прикусывают кожу, а пальцы наконец заканчивают с ширинкой, поощрительно оглаживая член сквозь ткань белья. Правда, и сама фраза производит какой-то магический эффект. Рэя окутывает волной тепла и неги, которые он испытывает лишь в моменты редких признаний Тренеру в своих чувствах и эмоциях. Но Смит списывает все на алкоголь, решая, что из-за него просто ощущает все слишком ярко. — Верно. — Тренер чувственно оглаживает контур основания, через ткань аккуратно проходясь ногтями. Рэю приходится ущипнуть себя, отвлекая легкой болью от волны наслаждения. — Что еще я сказал? — Рука любовника замирает. — Чтобы я вернулся, ты должен подтвердить связь, а найти тебя поможет девчонка маг, — Рэй выдает все речитативом, едва ли задумываясь над сказанным, ведь Тренер проник рукой под ткань белья, пальцами проходясь по возбужденному члену. — Молодец. — Пальцы касаются головки, идеально сжимая и спускаясь к основанию. Смит не может сдержать стона на выдохе, так как Тренер снова прикусывает чувствительное место на шее. — Продолжай… — От капища, — говорить становится труднее, так как Тренер активизирует движения рукой, подгоняя Рэя к оргазму. И хочется уже кончить, но Тренер прекрасно изучил его тело. Он не дает достигнуть такой уже близкой разрядки, мучая Смита. Заставляя говорить. — Дальше. — От капища на шум… — Рэй стонет, подаваясь бедрами вверх на ласкающую руку. Кажется, что оргазм вот-вот уже настигнет его, но Тренер не дает, заставляя продолжать. — От капища на шум в Дикие земли. — Да, душа моя, — Рука наконец сжимает, и от этого Смита всего прошивает словно бы волной блаженства, толкая за грань удовольствия. Тем не менее он отчетливо слышит ласкающий, словно шелк, голос Тренера, — мы встретимся в день зимнего солнцестояния. Ты ко всему готов. Верь сердцу и найди меня. Смит пытается нахмурится, совершенно не понимая, что за бред Тренер несет, но тот его так голодно целует, что нега и мягкое удовольствие захватывают все его внимание, заставляя разум затуманиться и отключиться. Напоследок он ощущает едва ощутимое теплое покалывание в висках. Тренер отстраняется от расслабившегося любовника, с нежной грустью смотря, как мужчину окутывает голубое магическое пламя. Джеймс знает, что оно безвредное. Оно лишь переносит сознание его родственной души в прошлое, позволяя магии самой решать, как помочь её обладателю. Резкая вспышка магии заставила весь свет в доме погаснуть на пару секунд, а человек перед ним едва ощутимо, на каком-то ментальном уровне изменился. Джеймс криво улыбнулся. Он был уверен, что тело Смита проспит минимум до полудня, и потому о любовнике следовало позаботится. Обтереть полотенцем, уложить удобней, снять очки и, может, даже часть одежды. Если бы это был Рэй — Тренер бы перенес его в спальню даже не раздумывая, но человек перед ним Рэймондом на какое-то время перестал быть. Поэтому просто удобно расположить, накрыть мягким теплым пледом, поставить на тумбочку стакан воды и блистер с таблетками и уйти до рассвета. *** В молодости, в той далекой первой жизни своей души Тренер был глуп. Он обладал некоторыми знаниями, был не обделен силой, но глуп, так как мудрость пришла позднее. Однако исправлять собственные ошибки ему еще предстоит — благо магия всегда его любила. Ведь со своим королем он так и не познакомился нормально. Мужчина покинул комнату, поднимаясь на второй этаж. Душ смыл последние крохи алкоголя, и, видимо, желания сна. Ночь для него прошла в изматывающей бессоннице. В спальне без Рэя было отвратительно пусто. Ворочаться с бока на бок надоело уже на втором часу. До рассвета оставалось всего ничего, и мужчина решил спуститься вниз. Порядок он наведет позже, а вот завтраком можно заняться и сейчас. Правда, едва ему стоило бросить взгляд на спящего мужчину на диване, как в голову полезли старые воспоминания. Тренер тяжело вздохнул и пошел заваривать себе чай. Магия, так мягко пульсирующая по венам вместе с кровью, слишком уж ненавязчиво подталкивала его вспомнить то, что он надеялся не ворошить. Тем не менее, видимо, отказаться от наследия и ошибок не получится. А может, воспоминания и помогут в складывающейся ситуации. *** Он не знал, почему так происходило, но с детства его мучили странные сны. Иногда даже видения. Прабабка, закоренелая язычница, приверженка старых культов, всегда таскала его с собой, рассказывала легенды и учила всяким фокусам. Это маленький Джеймс думал, что фокусам, а оказалось, что магии. Просто в какой-то момент в подростковом возрасте все картинки детских кошмаров, снов и видений схлопнулись в единый мир и он все вспомнил. Его первый и единственный наставник говорил, что все это называется вечной жизнью. Постоянное переселение душ. Что ему, тогда еще молодому юноше с именем Мерлин, повезло. Магия отметила его своей силой и сделала избранником. Подвох заключался в том, что теперь, сколько бы он ни умирал, он всегда будет рождаться вновь и все вспоминать. И все это не просто так, а с великой целью (предчувствие тогда впервые заикнулось о наебалове). Здесь история обрывалась и за дополнительные вопросы про эту самую великую цель Мерлин получал то затрещину, то пару ударов плетей в зависимости от настроения наставника. Даже сейчас, прожив не одну жизнь и повидав разного, Мерлин, но теперь уже Тренер, пришел к выводу, что цели нет. Какой-то там великой высокой цели его существования нет. Он сам, один-единственный и без чужой подсказки может и должен выбирать, как будет развлекаться в этом воплощении. Если ему не повезет. Не повезет — это значит, что магия сочтет его единичную реинкарнацию достаточной, и того, кого в древности называли родственной душой, в его времени не окажется. Из-за короткой продолжительности жизни людей в средние века Мерлин оценил эту шутку магии только где-то к тысячным годам современного летоисчисления. С его первого появления в живом теле прошло около шестисот лет и он сменил четыре ипостаси. Только в первой ему везло тогда с родственной душой. Магия позволила ему ощутить её дважды. И лишь по большому незнанию тогда Мерлин не смог действительно насладится этой связью. Потому что первую слишком быстро потерял, а вторую слишком долго отрицал. Он тогда еще не знал, что его век, как правило, вдвое дольше человеческого и так быстро и просто умирать он не умеет. Его первую любовь и родственную душу звали Сара. Тогда душа выбрала женское тело, но Мерлин об этом не думал. Он в принципе с ней о многом не думал. ***Ранее средневековье. 5-6 века н.э. Камелот и его окрестности.
Они встретились во время одного из походов тогдашнего короля. Короля Утера Пендрагона. Великого короля. Ему служил еще наставник Мерлина. Потом старик ушел на покой, поручив Мерлину присматривать за королем. Утер был умен, в меру амбициозен и умел вести людей за собой. В те времена людям большего и не нужно было. Мерлин был преданным магом, хорошим советчиком (хоть на тот момент и был ровесником короля) и отличным другом. Тем не менее Утер не стремился в одиночку управлять имеющимися землями. Совет рыцарей помогал ему, и Мерлин иногда совершенно не понимал, по каким критериям туда попадали некоторые личности. Например, брат Утера, Вортигерн, был еще слишком молод, а уже сидел за столом. Несколько рыцарей, балующихся чернокнижием, тоже занимали почтенные места. Утер возмущение Мерлина называл брюзжанием, как у его наставника, и маг просто смирился с непостижимостью некоторых идей друга. Походы в те времена Утер устраивал часто. Они были и оборонительными (часть земель выходила к воде и стоило опасаться вражеских набегов оттуда), и наступательные (расширение территорий было одним из приоритетов молодого короля). Маг смотрел на это все отстраненно и не всегда одобрительно. Но знал, что напрямую вмешиваться не стоит. Нет, с Утером у них были отличные отношения. Король прислушивался к его советам, однако излишняя эмоциональность людей чаще всего… разочаровывала мага. Их алчность или неумение остановится частенько поражали его. Мерлину было занятно, но грустно наблюдать за всем этим. Как напарывается на меч короля очередной князёк, ослепленный злобой и завистью. Как желающий наживы чужестранец посылает на их небольшой отряд своих наемников с корабля, и половина умирает от стрел лучников, даже не добравшись до берега. Как ослепленная ревностью девица подсыпает яд в бокал. Мерлину приходилось всегда просчитывать окружающую реальность не только на предмет физических подстав, но и эмоциональный фон контролировать. Тем не менее ему не было скучно, было даже интересно и он не собирался менять свою жизнь на что-то еще. Было занятно смотреть, как разрастается государство. Помогать людям. Ему все это было в развлечение, пока он не встретил Сару. Милую, добрую, светловолосую умирающую сероглазую Сару. Его словно тянуло в самый дряхлый дом в пропащей деревеньке, где со свитой короля они остановились на постой после визита к соседям. Магия вибрировала в теле, ныло правое плечо и ощущение утекающего сквозь пальцы времени гнало его похлеще любого дикого зверя. Девушка, оказавшаяся воплощением его родственной души, была на грани смерти. Истощение и болезнь не способствовали хорошей жизни. Конечно же Мерлин её исцелил одним прикосновением, отдав половину магического резерва. Потому что, едва увидев её глаза, пропал. Его просто затянуло в омут теплоты и спокойствия, которых он никогда прежде не испытывал. Руку поглотило тепло, на левой ноге появилось схожее ощущение, а магия в крови запела, словно враз став полноценной. Мерлин и не думал, что ему чего-то не хватало, но, лишь встретив свою родственную душу, он ощутил целостность. И тогда, завертевшись в собственных ощущениях и радости, Мерлин совершил ту же ошибку, за которую критиковал людей. Он потерял голову от любви, позабыв про то, что ему стоило оставаться в первую очередь магом и сохранять трезвость рассудка и сосредоточенность. Он перестал ожидать опасность отовсюду. И хоть позже Сара, чудесная милая Сара, понимая, что что-то идет не так, пыталась заставить Мерлина быть более серьезным, её попытки проваливались раз за разом. Нет, маг не стал совершать странные или необоснованные поступки. Просто сосредоточил свое внимание со всего мира вокруг на одном человеке. А в таком состоянии так легко что-то упустить. Упущением Мерлина стал Вортигерн. Вортигерн, едва отметивший восемнадцатую зиму, Вортигерн, шатающийся за магом и желающий знаний, был в восторге от синего пламени, что буквально сожгло в Саре болезнь и обновило её хрупкое тело. Принцу только предстояло по весне отправится к магам на обучение, исполняя последнюю волю их покойного отца, и, видимо, где-то тогда же в голове брата короля начали зарождаться первые планы. Но Мерлин этого не заметил. Ведь он впервые встретил свою родственную душу. Наставник говорил, что такие феномены бывали, но случались в мире не со всеми. А ведь она ждала его. Мерлин по глазам видел, что душа Сары намного древнее его. Едва они вернулись из похода (Мерлин забрал Сару с собой), как маг настоял на венчании. Уговорил мягко посмеивающегося над ним Утера как можно скорее их обвенчать. Сара скромно улыбалась, ведь была невысокого сословия и тогда вообще не до конца понимала, что происходит, но магам закон был не писан. Мерлин мог взять любую, а выбрал её. С того момента приоритеты у него поменялись. Бедивер и Уильям, двое рыцарей, что были Мерлину добрыми друзьями, начали подкалывать мага, но Утер спокойно дозволял ему реже бывать на собраниях, и теперь не так часто настаивал на участии в походах. Особенно если Мерлин уверенно заявлял, что и без него все будет прекрасно. Судьба даровала им счастливые пятнадцать лет. Постепенно Мерлин отстранился от дел королевства и заглядывал в Камелот все реже. Нет, он все также появлялся на советах и сопровождал короля в походах, но происходило это не часто. Утер прекрасно расширял границы и правил без указки Мерлина и их обоих это устраивало. Они оставались хорошими друзьями, но Мерлин отказывался жить в замке. Вместе с Сарой они жили в самой спокойной части Лондиниума, под покровом чар, и Мерлин был счастлив. Слишком счастлив и ослеплен этим. Магия не дала им наследника сразу. Не то чтобы Мерлину это было необходимо. Да у него и вопроса такого не возникало. И Сара эту тему не поднимала. Маг знал, что рано или поздно все произойдет и потому не переживал, а просто наслаждался временем со своей родственной душой. Они старались путешествовать (благо, магия заметно облегчала этот процесс) и даже какое-то время жили на большой земле. Разумеется, с разрешения Утера. Так просто король не отпустил бы своего мага. Их не было долгие пять лет, а вот когда они вернулись с континента, Мерлин с трудом узнал родные места. Они были лишены природных потоков магии, так, словно кто-то испил её досуха. Нет, природа все также была необузданна и прекрасна, но Мерлин не ощущал прежней песни необъяснимой силы. — Что-то не так, дорогой? — Сара словно ощутила его беспокойство, едва они сошли с корабля. Еще при посадке они оба заметили некоторую неприязнь со стороны команды, однако Мерлин решил, что ему показалось. Как выяснилось, нет. В Камелоте начались гонения на магов. Буквально травля. Мерлин не узнавал родные места, где маги всегда были уважаемыми и почитаемыми людьми. Их не было всего пять лет. И Мерлин ощущал, что грядет что-то ещё более страшное. В Камелот его пустили неохотно. Повезло, что в Лондиниуме, оставляя Сару дома, он встретил Уильяма. — Мерлин? — Молодой мужчина словно не верил своим глазам. — Как хорошо, что ты вернулся, сэр маг! — от избытка чувств тот даже обнял мужчину. — Полегче, скользкий Билл, — Мерлин ответил на объятья. — Я не хочу лишиться содержимого карманов. — Не нужны мне твои гроши. — Они оба рассмеялись. — Ты уже был у Утера? — Как раз собирался. Не могу понять, что за дрянь у вас тут происходит! Меня чуть не облили помоями, пока мы шли от причала домой. — О, это инициатива Вортигерна. Маги по его воле стали считаться злом, — Уильям перестал улыбаться. — Вортигерн? Он же был первым поклонником всех фокусов. — Мерлин совершенно ничего не понимал. — Пойдем, мой друг. По пути в Камелот я тебе все расскажу. Иначе мы можем не застать нашего короля. — Где ж ему еще быть-то? — Многое изменилось. Скользкий Билл, еще при власти негласно носивший среди своих эту кличку, был мастером шпионажа и диалога. Он мог договориться о чем угодно и с кем угодно, если ему давали больше минуты. А еще он умел слышать и слышать. Вортигерну нагадали смерть от руки родственной души сильного мага. Самого сильного мага королевства. Нагадал это Мордред. Мордред, который всегда был жаден до власти и разрушающего душу колдовства. Один из преподавателей у магов. — Вот так поучился наш принц магии, — криво усмехнулся Уильям. — Он вообще оттуда другой приехал. Словно обозленный и жадный. Утер не видит, но я уже чувствую. Что-то грядет, Мерлин. — Мужчина остановился как раз перед воротами замка. — И я рад, что ты вернулся. Ты должен помочь королю. Дела в замке обстояли странно. Мерлин чувствовал увеличивающуюся атмосферу счастья и радости, и в то же время растущей злобы. Утер представил ему жену. Чудную светлую девушку. Мерлин увидел, что вскоре они обретут наследника. Король был счастлив. Вортигерн тоже обзавелся женой, с которой не сводил глаз, стоило им оказаться в одном помещении. — Он совсем как ты, — усмехнулся Утер в разгар пира, в честь возвращения Мерлина (отказаться не вышло). — Она ему родственная душа. Представляешь, он пересек ради неё пол-острова. Не давала ему покоя во снах. — Ну полно, братец, — Вортигерн был слегка смущен. — Ты всем рассказываешь, как я потерял голову. — Но ведь это правда, — Утер усмехнулся. — За моего брата, одаренного богами родственной душой. Мерлин поднял кубок, но мысли его были в тот момент далеки от двора. Сара оставалась в Лондиниуме одна, и в тот раз его впервые посетило дурное предчувствие. Раз магов теперь не любят, его супруга могла находиться в опасности. Тем не менее он заметил, как с не меньшей любовью, чем его брат, Утер смотрел на свою жену. И та отвечала взаимностью. Это порадовало его, ведь за короля он был действительно рад. На рассвете Мерлин стоял на обзорной вышке, смотря на бескрайние холмы. Ворота открывались чуть позже, и маг ждал возможности вернутся к жене. Можно было, конечно, воспользоваться магией, но Мерлину почему-то казалось плохой идеей колдовать в замке, да еще и без разрешения короля. Тихие уверенные шаги не стали для него неожиданностью. Король просто любил рано вставать. А еще все держать под контролем. — Ваше Величество. — Мерлин учтиво склонился в приветствии. — Брось, старый друг, — Утер хлопнул его по плечу. — Ждешь открытия ворот? — Да. Хочу вернуться к Саре скорее. — Ты не меняешься, — король улыбнулся. — Я завидую вам с Вортигерном. Я люблю свою жену, но та связь, что образуется между родственными душами, для меня это что-то божественное. — Может быть. Но тогда вам бы это помешало быть хорошим королем. — Мерлин обернулся обратно. — Вы бы забыли о подданных и думали бы лишь о своем человеке. В каждую свободную секунду, пока что-то другое вас бы не отвлекло. Поверьте, ваша любовь не слабее нашей, но менее разрушительная. — Возможно ты прав, друг мой. — Утер тоже перевел взгляд вдаль. — Мой король. — Мерлин, выдохнув, повернулся к Утеру. — Что, Мерлин? — лицо мужчины было безмятежно. — Я хочу отдать свой долг и просить разрешения покинуть эти земли. — Тебе больше не мил дом родной? — Утер вопросительно изогнул бровь. — Спустившись с корабля, я почувствовал, что моя стихия покинула это место. Я хочу узнать в чем причина, и хочу обезопасить Сару. — Думаешь, ей грозит опасность? — Как я говорил ранее, я думаю о ней каждую свободную минуту. — Странно. Я вспомнил, почему смеялся над тобой, мой друг. Ты действительно вечно влюблен. У Вортигерна с этим проще. Иногда мне кажется, что у него в голове есть какой-то переключатель, который позволяет ему забыть о связи. Мерлин нахмурился, но ничего не сказал. Он задал королю вопрос и знал, что Утер ответит. — Я тоже чувствую перемены, маг. — Утер перевел внимательный взгляд с Мерлина на холмы. — Я не против отпустить тебя. Но чувствую, что на моем веку ты уже не вернешься. — Король задумчиво замолчал. — Я переживаю за будущее страны. За наследие. — Не думай об этом, мой король. Твоя жена вскоре порадует тебя наследником. Она выносит под сердцем здорового и крепкого малыша. Я не вижу его жизни, но вижу, что он станет великим. — Спасибо. — Король облегченно выдохнул. — И все же я попрошу тебя присматривать за ним. Знаю, вы это умеете. Мерлин кивнул. — Не обещаю опекать, но помогу в случае необходимости. — Хорошо. — Утер кивнул. — И еще одна вещь в уплату долга. Я помню легенды, что ты рассказывал нам в детстве. Про меч, способный разогнать любую тьму и дать свету победу. Ты мог бы сделать такой для меня? — Ты что-то видел? — Мерлин бесцеремонно повернулся к другу, схватив того за плечи. Утер, хоть и не был магом в полной мере этого слова, тоже кое-что умел. Кто-то из предков Пендрагона определенно обладал магическим даром. Иначе Вортигерна не приняли бы маги на обучение. И хоть Утер никогда не говорил о том, что что-то тоже умеет, Мерлин подозревал и у старшего брата какие-то способности. — Четко - нет, — король благосклонно снес бесцеремонность друга. — Просто знаю, что тьма придет. И что я должен дать ей бой. И раз ты сказал, что мой наследник станет великим — значит, я одержу победу. Но мое оружие — это не то, что сможет победить дьявольский огонь. — Вы встречались с дьявольским огнем? — Мерлин нахмурился. — Последнее нападение на границы было совершено пришлыми магами и заморскими армиями. Мы смогли отбить атаку, но лишь потому, что знали эти земли. Дьявольский огонь успел выжечь половину моей дружины, пока я добрался до их мага. — Хорошо, мой король. — Мерлин кивнул, серьезно глядя в глаза Утеру. — Я сделаю для тебя самый сильный меч. Он пробьет любой доспех и одолеет сотню неприятелей в руках твоей крови. Я сполна уплачу свой долг. — Тогда до встречи, — Утер совсем по-мальчишечьи улыбнулся. — Стража опустила мост. Покидая замок, Мерлин чувствует полный тьмы взгляд, преследующий его до самого спуска. Маг не оборачивается, но знает, что кроме Утера, так рано всегда любил вставать и его брат. *** То, что случилось дальше, для Мерлина стало явным и понятным лишь много позже. Вернувшись в Лондиниум, он практически сразу приступил к делу. — У меня плохое предчувствие, Мерлин. — Сара провожала его в путь в Дикие Земли на рассвете следующего дня. — Мне больше не нравится этот город, и я скорее отправилась бы с тобой, чем осталась сидеть здесь. — Здесь безопасно, — Мерлин чувствовал беспокойство супруги, но причину его постичь не мог. — Меня не будет чуть больше пары месяцев, а когда я вернусь, мы уедем отсюда. — Ты все еще слуга короля, — девушка грустно улыбнулась. — Если сделаю ему этот меч, он отпустит нас, — Мерлин улыбнулся. — Ты не успеешь заметить мое отсутствие. — Тогда иди скорее, чтобы быстрей вернуться. Мерлин поцеловал её, и отправился в путь не оборачиваясь. Это был последний раз, когда он видел Сару в реальности живой. *** То, что что-то случилось, Мерлин понял не сразу. Он благодарил дракона за то, что тот согласился закалить сталь своим огнем, когда почувствовал разрыв связи. Умное животное успело подхватить потерявшего сознание от боли мага до того, как тот свалился бы с отвесной скалы в ущелье. Очнулся Мерлин в пещере. Он все еще сжимал меч одной рукой. Вторая была вся в крови и едва двигалась. Метка, раньше одним узким кругом окольцовывающая плечо, разрослась узором кровавых вензелей до самой кисти. На ногу же было страшно смотреть. На метке тени родственной души зияла открытая рана, словно кто-то снял полоску кожи. — Плохо твое дело, маг, — дракон, что устроился у противоположной стены пещеры, прекрасно общался мысленно. — Что произошло? — Мерлин чувствовал себя отвратительно. Словно он потерял и забыл что-то очень важное. — Я сейчас сниму блок с твоего сознания, но ты должен поклясться, что не используешь меч не по его назначению и закончишь свой путь так, как и собирался раньше. — Ты меня пугаешь. Давай же, — маг чувствовал нарастающее беспокойство. Мозг лихорадочно просчитывал варианты, и вот, когда часть его осознания освободилась — словно лопнул пузырь, сдерживающий его, Мерлин заорал, резко поднявшись и ринувшись к выходу из пещеры. Дракон, словно предвидя это, проворно преградил путь магу, крылом закрывая весь тоннель. — Мерлин! Мерлин! — высшее существо пыталось дозваться впавшего в отчаянье мага, судорожно метавшегося по пещере и завывающего раненым зверем. Боль в голове и теле сводили Мерлина с ума. Он враз ощутил, как у него выдрали кусок души, резко и с мясом, а открытую рану посыпали солью. Сары больше не было в этом мире. И прежде чем умереть, она мучилась в страшной агонии. — Мерлин! Мерлин! — дракон все пытался дозваться до волшебника. — Мерлин, пожалуйста, я не хочу снова блокировать твой разум. — За что? Сайрас, за что? Эти твари… Они пытали её…. Они издевались над ней, а меня не было рядом. — Мужчина все еще метался по пещере. — Я найду их и отомщу. Я выжгу сердца этим ублюдкам, предварительно заставив их жрать собственные кишки. Я… — Мерлин. — Тихая угроза в голосе дракона заставила мага замолчать и упасть на колени. — Сайрос… — мужчина впервые на своей памяти не знал, что делать и как дальше жить. У него словно перестало работать половина тела и он безвольной куклой упал на пол. — Ты сильнейший светлый маг. Ты хранитель Камелота и его жителей. Ничто и никогда не сможет возместить тебе потерю родственной души, но ты должен вспомнить, кто ты есть. — Моя Сара… — Душа твоей Сары вернется, Мерлин. — А? — Вернется. Может через десятилетие, может через столетие. Вы же родственные души. Ты почувствуешь. А пока ты должен закончить начатое. — Дракон подпихнул в сторону мага меч. — Король Утер в опасности. — Сайрос… — Нет времени горевать, Мерлин. Отправляйся к Владычице озера. Она поможет унять твою боль. И завершит создание меча. — Я не могу, Сайрос. — Мерлин поднял больной взгляд на дракона. — Я не хочу больше жить. — То есть, ты готов променять свой долг и предназначение, свои обязанности и обещания на скорбь, которая ничего не сможет изменить? Готов позволить Камелоту погрузиться во тьму, лишив его достойнейшего из королей и позволив занять трон человеку с черным сердцем? — Я, черт возьми, хочу просто … — С губ мага чуть не сорвалось заветное «отомстить». — Ну же, — дракон хитро прищурился. Он прекрасно понимал, что скажи это Мерлин вслух и тут же будет испепелен, так как просто признает целью своей жизни чужую смерть. А темных магов драконы не любили. — Унять эту боль, — мужчина пустым взглядом посмотрел на дракона. — Я выполню свое обещание, Сайрос. — То-то же. — Но затем я исчезну из Камелота, как все мои братья и сестры. Я не знаю, о каком великом будущем для них ты говоришь, потому что сегодня его подданные уничтожили свое настоящее. — Не будь так категоричен, маг, не будь так категоричен. *** Владычица озера не смогла унять боль, но смогла заживить раны. Она также подарила чудесные ножны. Мерлин искренне благодарил за подарок и за меч, но улыбнуться или почувствовать настоящую радость за общее дело, как бывало раньше в совместных походах, так и не смог. Прежде чем вернуться к королю, Мерлин отправляется в Лондиниум. Ему приходится применить все свои умения, чтобы слиться с простым людом, так как он буквально чувствует витающую в воздухе ненависть и отчего-то не сомневается, что та направлена на магов. На месте их с Сарой дома выжженная пустошь. Маг бродит в округе и посещает близлежащие кабаки, чтобы узнать новости. Но никто не хочет делиться с ним информацией. Отчаявшись, Мерлин идет в бордель. Там по крайней мере до него точно никому не будет дела, а девочку всегда можно заставить замолчать парой лишних медяков. По какой-то внезапной случайности атмосфера борделя совершенно не сравнима с атмосферой города. Видимо, здесь люди отдыхают не только телом. Мерлин выбирает самую спокойную из свободных красавиц, занимая комнату сверху до утра. Красотка за закрытыми дверями осматривает его внимательным взглядом, а затем печально улыбается. — Ты пришел сюда не за любовью, маг. — Мерлин пристально смотрит ей в глаза и она пожимает плечами. — дар от бабки. Слабый, но кое-что вижу. Да и в работе помогает. — Вот как, — Мерлин не слишком удивлен, ведь свернул в заведение под влиянием предчувствия. Видимо, судьба еще не отвернулась от него. — Это ведь тебя она звала, когда умирала? — Маг вздрогнул. — Кто? — Та девушка в доме на отшибе. Мерлин побледнел. — Что ты знаешь? — Впервые в его голосе с того момента, как он переступает порог, прорезается хоть что-то живое. — Я слышала её крики. Не голосом, а душой, — девушка качает головой. — Так иногда бывает, когда дар активизируется. Там был отряд из черноногих, — Мерлин вопросительно изгибает бровь. — Гвардейцы Вортигерна, — поясняет красавица. — Они изгнали всех магов из города, когда Вортигерн вернулся. — Что еще ты знаешь? — Стражники сказали, что тебя разыскивают черноногие. Что ты опасен, и что это ты якобы не совладал с магией и выжег дом. — А что король? — Холод и сталь в голосе мага заставляют девушку едва ощутимо напрячься, хоть она и уверена, что тот не причинит ей вреда. — Он только вернулся из похода. Не думаю, что он вообще в курсе, что здесь происходит, — девушка грустно пожала плечами. — Ты мне помогла, — Мерлин глубоко вздыхает, словно бы пытаясь успокоится. — Я готов отплатить тебе, чем смогу. — Я попрошу одну вещь, — красавица серьезно смотрит на мужчину. — Только поклянись, маг, что выполнишь обещание. — Я не всесилен, дорогая, — маг кривит губы в намеке на улыбку, но карие глаза остаются безучастными. — Я знаю, что это тебе по силам. — Девушка вдруг успокаивается. — Дар, помнишь? — Хорошо, — маг тяжело вздыхает. — Поклянись, что перестанешь ненавидеть свою природу и позволишь своему сердцу снова открыться. — Но я не … — Непонимание мелькает в глазах мужчины. Мерлин был уверен, что не ненавидит свою природу. — Посмотри на свою руку и метку, маг. — Девушка серьезно кивает на левую руку, на которой шрамы от метки так и не исчезли, оставшись розовыми линиями узоров, дополняя первое кольцо. — Это знак. Ты закрыл свою душу. Не хочешь позволить себе любить больше. Никого. А ведь и без родственной души можно попытать счастье. — Ты слишком умна для бордельной девки. — А ты слишком глуп для сильного мага, — красавица успешно парирует чужой укор. — И все же? — Ты обещал поклясться. Все взаимосвязано. — Хорошо, — Мерлин заставляет себя кивнуть. Однако слова даются ему с некоторым трудом. — Я обещаю, что приму свою природу и открою свою душу. Довольна? — Прекрасно, маг. А теперь ложись отдыхать. Я чувствую, что тебя ждет очень дальняя дорога. *** Маг появляется в тронном зале внезапно. Просто все как-то разом замечают возникшего перед дверями мужчину с опущенным глубоко на лицо капюшоном. — Оставьте нас, — приказывает король, первым поднимаясь из-за стола. Мерлина не было несколько месяцев и Утер уже думал посылать его искать. Но мужчина перед ним просто стоял, глядя в пол, сжимая в правой руке ножны, от которых веяло силой и мощью. — Мерлин, друг мой! — Утер приветствовует мага, рассчитывая хоть на какую-то реакцию, но мужчина лишь едва качает головой в ответ на радушный тон короля. — Это он? — Мужчина кивает на меч. — Да. — Маг, не поднимая глаз, протягивает меч, с легкостью опускаясь на колено и поднимая ножны до уровня груди. Утер с благоговением забирает протянутые ножны и отвечает небольшим поклоном. Даже обладая минимальным даром, он чувствует небывалую силу в клинке. — Благодарю тебя, мой друг. Это лучший подарок. — Долг уплачен? — Голос Мерлина кажется сухим и безжизненным. — Конечно. Я и так не собирался его с тебя требовать. Ты сам настоял, если помнишь. Голова под капюшоном склоняется в небольшом кивке и маг поднимается с колен. — Ты совсем не весел. — Утер наконец смог оторвать взгляд от ножен, которые так и хотелось снять, чтобы полюбоваться мечом. Однако он не спешил отходить от мага, что обычно ненавидел церемонии, начиная ощущать подвох. — Что случилось? — Сары больше нет, — бесцветный голос Мерлина заставляет короля поежиться. — Я только неделю назад получал от неё письмо, — Утер присаживается на ближайший стул. С этого ракурса он может видеть лицо мага. Его глаза пусты и в них, кажется, словно нет не только эмоций, но и жизни. — Но как? Я точно знаю, что в том краю Лондиниума всегда было спокойно. — Вортигерн, — Мерлин говорит тихо, но король его слышит. — Что? — Утер не понимает, почему звучит имя его брата. — Вортигерн убил её, — громче, но все также уверенно повторяет Мерлин. — Мерлин! — Утер повышает голос. — Это мой брат! Думай, о чем говоришь.- Угроза в голосе короля слишком отчетлива. — Дурак! — Мерлин резко откидывает капюшон и Артур впервые вспоминает в присутствии друга, что маги могут быть опасны. — Тебя окружают глупцы и предатели, а ты не веришь мне? Я создал для тебя великий меч! Я оградил тебя от сотни напастей и не раз спасал твою жизнь, — карие глаза, обычно в момент колдовства горящие синим огнем, впервые вспыхивают красным. Утер знает, что красная магия питает яростью, гневом и раздражением. Такая магия творит только зло. — Твой брат предаст тебя. Оглянись вокруг. — Ты бредишь, Мерлин. Вортигерн никогда не предаст меня, — Утер говорит убежденно. — Ты просто ошарашен потерей. Я знаю, что это больно. Но ты должен смириться, — Мужчина подходит к магу, опуская руку ему на плечо. Мерлин вздрагивает, переводя взгляд на руку на плече. Красные искры в его глазах не пропадают и когда он переводит взгляд на короля, тот считает за лучшее убрать руку и даже отойти на несколько шагов. — Ты считаешь, что я безумен? — Мерлин недоуменно поднимает брови, словно осознает это в некотором удивлении. — Думаешь, я тронулся умом из-за её смерти? Ха! — мужчина вдруг начинает дико смеяться, пугая Утера еще больше. — Вортигерн предаст тебя. — Замолчи! — Утер начинает злиться. — Предаст, когда поймет, что Мордред мертв. — Собственный смех мага снова прерывает его слова. Мужчина корчится в припадке и Утер зовет стражу. Едва двери залы открываются и на пороге появляются Билл и Бедивер, Мерлин резко изгибается, замирая в неестественной позе. Утер уже такое видел. Маг так иногда впадал в транс, обычно тут же передавая видение: — Огромные заморские твари разрушат мост к Камелоту. Адский огонь будет полыхать в их глазах и глазах того, кто их ведет. Лишь синее сияние души воды окропится красной кровью рогатого — сила пропадет. Ты победишь в той схватке, Утер. Победишь во имя сына, жены и народа своего. Но затем падешь. Падешь от руки брата, едва спася свою кровь. — Выведите его прочь! — Утер приказывает замершим на пороге товарищам, отворачиваясь от мага. Он в смятении и все еще не верит в предательство брата. Стоит Биллу и Бедиверу подхватить несопротивляющегося Мерлина под руки, как тот словно оживает. — Им верь. Они с тобой до конца. И Персиваль. Персиваль хороший парень. Остальные предадут. — Вон! — Крик Утера заставляет мужчин вздрогнуть и быстрее попытаться вынести сопротивляющегося Мерлина. — Дорогой? — на пороге возникает королева с младенцем в руках. Мерлин болезненно вздрагивает и совершает рывок в сторону женщины. Утер видит в его глазах боль потери и пелену безумия. Король некстати вспоминает, что Сара была беременна. Он как раз узнал об этом в последнем письме. Утер бросается наперерез, обнажая едва подаренный меч. Он заносит его для удара, когда понимает, что не успевает. Тем не менее, трагедии не случается, так как одновременно происходит несколько событий. Мерлин замирает перед королевой с младенцем на руках, едва увидев лицо наследника. Утер замирает с мечом у горла мага. Он не может сдвинуть меч ни на миллиметр. Из глаз мага разом пропадает безумие и красные искры. — Ты его …. — Королева, едва осознав что-то, начинает шептать слова, когда Мерлин её останавливает. В зал на шум вбегают Вортигерн, Мерсия и несколько стражников. — Тс-с-с-с, — на Мерлина словно снисходит прозрение. Утер все пытается замахнуться на него мечом, но тот каждый раз замирает в паре сантиметров от мага, загораясь голубым и отбрасывает Утера на пару метров назад отдачей. — Меч не тронет меня, так как в моих намерениях нет зла. — Мне казалось по-другому, когда ты бросился на мою жену. — Уже нет зла. — Мерлин поднимает голову, оборачиваясь. Его глаза снова едва отдают холодным голубым. Маг что-то едва слышно шепчет и его слышит только королева, которая потрясенно вздрагивает. Замершие в дверях делают несколько неосторожных шумных шагов и Мерлин оборачивается в их сторону, глядя прямо на Вортигерна. — Сколько ни мечтай о власти, долго ею не напьешься. Меч в правильных руках настигнет тебя, как и предсказал Мордред. — Маг наконец оборачивается к Утеру. — Мы больше не увидимся, мой король. Меч этот нарекаю силой и правдой служить тебе, Утер, сын Пендрагона, и сыну твоему, пока не вернется он к владычице озера. Он спасет тебя от мага, но не убережет от предателя. Да будет так! — голубой огонь рождается на конце меча, проходит, увеличиваясь, по лезвию, а из рукоятки окутывает короля мягким свечением. Следом голубая вспышка проносится по залу, распространяясь далеко за его пределы — магия подтвердила истину говорившего. В тот же момент Мерлин просто исчезает, словно его и не было. Вортигерн тут же подбегает к брату. Утер обнимает жену и сына. — Все хорошо. Теперь все будет хорошо. *** Через три с половиной года, полных гонения магов по инициативе принца, на горизонте появляются иноземные чудовища. — Мы должны разыскать Мерлина! — Уильям, отвечающий за разведку, первым поднимает эту тему на совете. — С магами должны бороться маги. — Не пори чепухи, — Мерсия подает голос со своего места. — Мы прекрасно справлялись с ними сами все эти годы, так с чего вдруг сейчас нам искать предателя. — Мерлин не предатель! — Бедивер ударяет рукой по столу. — Я думаю, что любой, покушающийся на жизнь короля, его жены и наследника — предатель, — Вортигерн поднимает голову от карты. — Там не просто маги, — продолжает Уильям. — Это твари выше моста в Камелот. А на их спинах сотни чужеземных наемников. — Мы уже отбивали атаки на наши земли. — Утер поднимает взгляд от карты. — Дадим им бой! Мерлин слышит это все с помощью животных. С их же помощью узнает о победе Утера. Он успевает предупредить Бедивера о заговоре, но не успевает помочь спасти короля. Утер умирает у него на глазах, как и на глазах его сына. Все, что Мерлин может сделать — обратиться к магии меча, чтобы ты защитила своего кровного владельца. Меч откликается и теперь маленький Артур не помнит ничего. Мерлин знает, что еще должен сделать кое-что. *** — Маг? — та красавица из борделя практически не поменялась. — Выглядишь лучше. — А ты нет, — Мерлин касается подбитого глаза, магией вытягивая боль и исцеляя. — Спасибо. — У меня будет к тебе просьба, Люси. Очень важная просьба. Завтра утром, когда вы пойдете к реке, тебе нужно будет кое-кому помочь… ***Лондон. Наше время. Чуть больше трех лет с начала отношений Тренера и Рэймонда Вечер накануне дня осеннего равноденствия. Особняк Рэймонда Смита. Три минуты после рассвета.
Тренер выскальзывает из своих воспоминаний, так как в гостиной слышится какое-то копошение. Тяжело вздыхая, мужчина поднимается нарочито громко и практически шаркая ногами заходит в комнату. На диване ожидаемо никого не оказывается. Мерлин помнит, какую характеристику Артуру давала его ученица Гвиневра. Стоит Тренеру переступить порог и он совершенно не удивлен тем, что к его горлу приставлен нож. Рэй всегда хранил много всего «полезного» для своей жизни в неожиданных местах. Значит, память тела осталась и магия все же сработала. Джеймс надеялся, что и у нового тела Рэя тоже все осталось как прежде — Доброе утро, мой король, — голос звучит ровно и уверенно. — Где я и кто ты? — А вот в интонациях Смита звучат новые перекаты. Тренер улыбается, понимая что проблем с отличием не будет. — Меня зовут Тренер, но Вам я известен под именем Мерлин. Вы переместились в будущее, и Вам стоит немного успокоиться и убрать от моей шеи нож. — Мерлин? Тот самый? — Голос звучит удивленно и как-то радостно. Эх, мальчик, ты еще не представляешь, во что вляпался. — Тот самый. А теперь давайте Вы меня отпустите, выпьете таблетку и мы с Вами поговорим.