***
Доджер проснулся в полутёмном помещении от тупой боли в ране на груди. Та всё-таки ещё не затянулась окончательно, а может, это фантомная боль. Пробуждение выдалось тяжёлым. Во всём теле разлилась слабость, голова кружилась. Ни потянуться, ни почесаться — руки и ноги скованы. В нос бил какой-то странный больничный запах. — Что за?.. — болезненно прохрипел Ди. Во рту засуха, а горло будто наполнено колючими ежами. Доджер несколько раз крепко зажмурился, привыкая к полумраку и теням, что его окружали. Пелена сна спадала, и с каждой новой деталью в обстановке, проявляющейся перед его глазами, сердце наращивало темп, пока истерически не забарабанило по грудной клетке, отбивая «что за хуйня здесь творится?!» Полупустой желудок пытался решить, нужна ему желчь или нет. «Дыши, Ди, старина, дыши, не паникуй. Дерьмо случается. Но, блять, не такое же! Успокойся, успокойся, дыши и включай свою коробку, что думалкой зовётся». Глазные яблоки судорожно завертелись из стороны в сторону, пытаясь рассмотреть как можно больше подробностей вокруг и сложить пазл-картинку в голове. Вокруг ширма из клеёнки, сооружённая на манер мини-комнаты, пропускала тусклый грязный свет извне. Доджер лежал на жёсткой поверхности, и это был явно не дорогой матрас из его номера люкса. Какая-то старая больничная кровать с ремнями. По левую сторону стоял штатив с капельницей. Прозрачная жидкость текла по трубке в катетер, введённый в вену. И еще одна очень и очень важная деталь — холодно, очень холодно из-за полного отсутствия одежды. Он голый и прикован к кровати непонятно где! — Вот блять! — прохрипел Доджер, пытаясь откашляться. Поблизости никого не было. Не слышно ни шума, ни шагов, ни классической, умиротворяющей музыки, которую включают серийные убийцы в триллерах, перед тем как разделывать жертву. Впрочем, и самого маньяка не наблюдалось поблизости, музыка вполне может появиться вместе с ним. Как и всякие скальпели и пыточные инструменты. «Неужели дурацкая паранойя Эйба оказалась не паранойей, и меня разберут как машину, на запчасти?» Ждать прихода похитителей или кого бы то ни было не хотелось. Ди сделал еще пару глубоких вдохов и выдохов, чтобы хоть как-то взять себя в руки. Подёргал конечностями, которые очень медленно приходили в себя после сна. «Ремни крепкие, но затянуты не так, чтобы до посинения. При старании кисть можно вытащить из оковы. Если только удастся сместить сустав большого пальца, целая рабочая рука была бы свободна, и тогда можно побороться за свою жизнь». Пару лет назад у Доджера был вывих большого пальца на правой руке, полученный в драке. «С ней и надо попробовать провернуть этот фокус. Должно получиться, надо лишь надавить на косточку. Делов на пять баксов» — подумал он про себя и, развернув на кровати кисть руки так, чтобы большой палец лежал на её поверхности, стал давить что есть силы. Ничего не получилось. Кроме боли, это не принесло никаких результатов. Доджер выгнулся дугой, пытаясь хоть как-то сместить свой вес на многострадальный палец. Раздался щелчок и громкий крик. — Аа-ааа! Сука-аа! Как больно-оо, бля-ять! Из глаз от болевого шока брызнули слёзы. Доджер громко и часто задышал, поскуливая. — Ну почему в фильмах это так охуенно просто? Ааа-ауу! Раздалось лязганье двери, где-то там, за клеёнчатой ширмой. «Молодец, Ди, старина, высший балл! Красавчик! Твой девчачий визг оповестил мистера маньяка, что жертва проснулась и готова к пыткам». Молодой человек торопливо задёргал покалеченной рукой, пытаясь выпутаться. Но ничего не получалось. Даже лёгкое соприкосновение повреждённой руки с краями ремня вызывало нестерпимую боль. «Ну почему я, блять, такой невезучий?» Тяжёлые шаги становились громче. За ширмой появился крупный силуэт, и с его приближением паника нарастала. Несмотря на адскую боль, крича и матерясь, Доджер пытался выдернуть руку из оковы. Ширма разъехалась и впустила внутрь высокого, очень высокого и крепкого мужчину в чёрном. Тот остановился у входа и замер, поражённо уставившись на свою жертву. Парень перед ним загнанно дышал, его тело — при свете тусклой лампы — слегка блестело от пота, наверное, из-за шока и активной возни, что он тут устроил. Глаза были красными и воспалёнными, в них читался страх с примесью «я убью тебя, подонок». Правая кисть опухла от неудачного вывиха при попытке вытащить руку из ремней. «Настоящий дикий зверёк в силках». Мужчина медленно подошёл к кровати, не отводя взгляда от замершего перед ним юноши. Крупная ладонь бетонной плитой легла на бешено вздымающуюся грудь, где вот-вот должно было выскочить сердце — так сильно оно билось. Глубокий холодный голос приказал: — Лежи и не рыпайся. — После чего мужчина вышел из клеёнчатого заграждения. Доджеру ничего не оставалось, как подчиниться. Этот пугающий голос пробирал до мозга костей, замораживал кровь в венах. «Надо же было так взять и дать себя обнаружить!» Пострадавшая от его собственной глупости рука сильно болела. И того, что будет дальше, не избежать. Остаётся только одно, выяснить, чего хочет жуткий человек в чёрном. Если это наёмник, то его можно перекупить, предложив больше, чем ему заплатили за работу. Если это и правда маньяк или какие-нибудь похитители органов, то Доджеру настанет конец. Из размышлений молодого человека выдернули всё те же громкие шаги от тяжёлых сапог. Мужчина принес пол-литровую бутылку воды и чемоданчик. Он молча поставил принесённое на старый табурет у кровати, открыл его и стал в нём что-то искать. Ди не шевелился, следя за тем, что делает этот человек. Чёрная одежда напоминала стиль латиноамериканских банд — кожаная косуха с нашивками неизвестной Доджеру группировки в виде черепа с зубчатым нимбом и косой, угольно-чёрные джинсы, и такие же чёрные, как крыло ворона, коротко стриженые волосы. Половина лица скрыта под банданой с изображением челюсти черепа в зловещем оскале. На вид похитителю было около сорока лет. Мужчина достал оранжевый пузырёк, высыпал себе на ладонь пару таблеток и поднёс их ко рту Доджера. Тот протестующе замотал головой. — Снимет боль, — пояснил похититель. Он приподнял голову пленника за затылок и прислонил к губам ладонь с пилюлями. И Доджер принял их. Всё ещё придерживая голову, мужчина поднёс уже открытую бутылку воды, к которой молодой человек жадно присосался, пытаясь утолить страшную жажду и зуд в горле. — Ти-ише, тише, птенчик, не спеши, — протянул мужчина спокойным, но чертовски жутким голосом, поглаживая большим пальцем затылок молодого человека. Ди поперхнулся и закашлялся. — Ну вот, я же говорил. Сейчас я освобожу пострадавшую руку. Поэтому без глупостей, договорились? Доджер кинул на похитителя мрачный взгляд исподлобья. — Я задал вопрос. — И без того пугающий голос приобрёл ещё более угрожающий оттенок. — Договорились? Ответом послужил медленный кивок. — Умница. Мужчина расстегнул ремень, высвобождая пострадавшую конечность, и аккуратно ощупал повреждение. Это вызвало очередной болезненный всхлип. — Тш-ш, птенчик, потерпи, твой пальчик надо вправить. Так вывихнуть — постараться надо, — присвистнул мужчина и резко потянул большой палец вверх. Щелчок. — Блять, аа-аа-ааа! Сука-аа! — заорал Доджер от дикой боли. — Ну вот, сейчас будет полегче. — Незнакомец ободряюще похлопал пленника по голому бедру, что заставило того дёрнуться в сторону, чтобы уйти от неприятного касания. Похититель вернулся к чемодану и достал оттуда бинт. Доджер резко одёрнул руку, не давая её тронуть ещё раз. — Дай сюда, идиот, её надо зафиксировать. Руку схватили несколько грубее, и Ди пришлось подчиниться. С такой сильной болью не повыпендриваешься. Пока шла перевязка, человек в чёрном бросал пристальные взгляды на притихшую жертву. А после окончания работы откровенно стал разглядывать его всего, с ног до головы. Не сальным взглядом и не вожделенно. Тёмные выразительные глаза разрезали, будто скальпель, препарировали, отделяя друг от друга кожу, внутренности, кости и душу. От этого взгляда нестерпимо хотелось спрятаться. — Хули пялишься? Какого хуя я вообще здесь делаю? Где я вообще нахожусь? Что за дерьмо в меня качает эта сраная капельница? И почему я в блядском костюме Адама? А? Ёбаный ты извращенец! — выпалил на одном дыхании Доджер. — Решил разобрать меня на органы? Просто знай, это хуёвая идея, мужик. Мужчина согласно кивнул, будто услышал глубокую мысль. — Полностью с тобой согласен, птенчик. С таким образом жизни, как у тебя, единственное, что можно сделать из твоих потрохов — это высушить их и перетереть в галлюциногенный порошок. — Тогда пытки? — не унимался Ди. — Ты ебанутый маньяк? Антураж что надо, мужик, я оценил, поверь мне. Не будь мой желудок пустым, я бы от страха ещё и кучу дерьма на твою кушетку навалил. Клоун на трёхколёсном велосипеде поэффектнее будет, но ты тоже ничего, без фантазии, но со вкусом. Плёнку в «Walmart» закупал? Три рулона по цене одного? — Какой клоун? Что ты несёшь? У тебя начался бред. — Мужчина наклонился, чтобы потрогать лоб. — Не лезь ко мне своими злоебучими граблями! — прорычал Доджер. — Спрашиваю, блядь, ещё раз. Что тебе от меня, да ещё и голого, нужно? Ты собрался меня выебать и убить, или убить, а потом выебать? — У вас, богатеньких щенков, только секс и наркотики в голове. — Мужчина всё-таки прижал свою сухую шероховатую ладонь ко лбу. — Жара нет, — отметил он. Доджер дёрнул головой, уходя от касания. — Я сказал, не трожь меня, ублюдок! Пленник попытался ударить мужчину свободной рукой, но его запястье крепко перехватили и стали застёгивать на нём ремень. — Нет, нет, нет, чтоб тебя, стой! — Для твоего же блага, — последовал короткий ответ. Агрессия и словесная помойка, что извергал наглый рот богатого мальчика, так и искушала мужчину подразнить и позлить его ещё больше. Человек в чёрном ещё раз внимательно оглядел красивое лицо и тело перед ним. «Красивое, но не пустое, начинённое порохом, ебанутостью и глуповатой храбростью. Этот домашний птенчик не просто выживает среди зубастых хищников преступного мира, он среди них себя вполне уютно чувствует, без когтей, клыков и жажды разорвать и проглотить добычу. Занятный малыш». — Мы должны были встретиться при других обстоятельствах. — Жёсткие подушечки указательного и среднего пальцев провели дорожку по бархатной, загорелой коже от самого плеча до сгиба локтя и ласково погладили место с введённым туда катетером. — Я приказал быть трезвым в воскресенье, но ты ослушался. — Пальцы заскользили обратно по плечу к ключице, обвели её изгиб и нырнули за ухо, аккуратно помассировав ямочку за ним. Даже при тусклом освещении было видно, что на теле молодого человека немало маленьких шрамов и царапинок, что говорило о том, что тот жить не может без приключений. Но они не уродовали, скорее, украшали, как маленькие боевые награды. С каждым касанием шероховатых пальцев, тело Доджера напряглось, словно тугая пружина, на здоровой руке и ногах сжимались и разжимались пальцы, а по-мальчишески открытый взгляд зелёных глаз становился уничтожительнее. — Раствор в капельнице просто выводит принятый тобою яд из тела, чтобы ты яснее мыслил. Человек в чёрном решил пойти дальше, и его ладонь невесомо, практически не соприкасаясь с кожей, водила по крепкой груди пленника. Лишь частое дыхание поднимало грудную клетку и непроизвольно позволяло соприкоснуться коже с пальцами похитителя. С каким-то благоговением мужчина обвёл линию вокруг шрама от пули у самого сердца. — Ослушался меня, и в назначенный день нашей встречи ловил трип, трахаясь с очередной симпатичной пустышкой. Собственно, поэтому ты тут лежишь, беззащитный, ничем не прикрытый — такой, каким я тебя обнаружил в твоём номере. Пальцы всё так же невесомо проскользили по крепкому втянувшемуся животу. — Так эти криповые сообщения от тебя?! Схуя я должен слушать рандомных ноунеймов? А? И весь твой пиздёж не объясняет, какого чёрта я всё ещё тут и прикован. Слушай, чувак, давай договоримся, окей? Я не могу тут причитать: «пожалуйста, не трогай меня, у меня жена и дети». Честно признаю, нет ни первого, ни второго. Но у меня есть семья и моя мамочка, которая о-очень расстроится, если мой выебанный обглоданный крокодилами труп найдут плавающим в болотах Манчак, а меня будут искать, уж поверь. Она будет убита горем, и от расстройства может взорвать к чертям собачьим половину Луизианы, а потом ещё и ещё, пока не успокоится, а не успокоится она никогда! Скажи, зачем из-за одного скромного меня погибать невинным людям? Просто назови свою цену, и тебе тут же заплатят. Будешь попивать текилу на жарком пляжике со знойной шлюхой на своём хуйце. Заебись пенсия, что скажешь? Давай, соглашайся, я — твой золотой билетик в самую охуенную жизнь, которую ты только можешь себе вообразить. — Решил откупиться мамочкиными деньгами? — В могильном голосе появились угрожающие нотки. — А у самого за душонкой ничего не имеется? — Мужик, какая разница, с чьего кармана тебе платят? — Нервы и красноречие Доджера были на пределе. — Ты получишь всё что хочешь за мою скромную персону, которая нужна моей семье. Похититель перестал водить пальцами по телу Доджера и задумался. Ди смотрел на мужчину в надежде, что тот примет щедрое предложение. Холодный голос внезапно разрезал тишину беспощадным вопросом, а невесомое касание пальцев превратилось в откровенное поглаживание по внутренней стороне бедра, не доходящее до поджавшейся в страхе мошонки. Доджер задёргал ногами, пытаясь сбросить руку, но путы не позволяли этого сделать. — А если бы я предложил тебя трахнуть в обмен на свободу и возможность увидеться с матерью? — издевательски медленно протянул опасный голос. — А где гарантия, что ты не пиздишь? — выплюнул Ди. Липкий неприятный страх скопился где-то в глотке. — Моё слово, — широкая ладонь погладила напрягшийся пресс, грудь, зацепила пальцем сосок, переместилась на шею, помассировав большим пальцем судорожно дёрнувшийся кадык. Доджера колотило от злобы, обиды и ужаса. — Откуда мне знать, что твоё слово чего-то стоит? — Но тебе представится шанс выбраться. Ты бы им воспользовался? — Только если после этого останусь жив, больной ублюдок! Только если я, блядь, выберусь отсюда на своих двоих. И я буду идти только с одной целью — собрать все силы нашей семьи Уоллес, чтобы уничтожить тебя. И даже не выебать, нет! У меня на такого громилу-дуболома и хуй не встанет никогда. Просто убить, порубить на запчасти, что-то на органы страждущим и нуждающимся, а что-то на компост в сады и парки. — Ого! Даже так? — Не даже так, урод, а именно так и никак иначе! Из твоей жопы будет прорастать куст с розами прямо в нашем фамильном имении, понял? Мужчина тихо рассмеялся. Он вообще не помнил, когда последний раз смеялся в своей сознательной жизни. — Нет, я про то, что у тебя на меня и не встанет даже для совершения мести. — Мужик, ты сейчас серьёзно? — Ты тут где-то комика видишь? — поднял выразительную, как у Мефистофеля, бровь похититель. — А ты где гомика-подстилку разглядел, а? — возмутился дрожащий Ди. — Нет, у каждого свои вкусы, я не осуждаю, и сам не без греха. Но, c'mon. Ты для меня староват, мужик. Сколько тебе, под сорокет? Ещё и вон, какой шкаф. Полюбому волосатый и воняющий потом и железом. Я тебе сейчас всё это говорю, а мой бедный хуй хочет отделиться от тела и съебать отсюда в ужасе. Беги, дружок! — Ди обратился к своему приунывшему товарищу: — Беги, брат, хоть кто-то из нас двоих выживет. Передай маме, что это я разъебал её фарфоровый свадебный сервиз, когда был пьяный. Доджер никогда не мог контролировать свой словесный поток отборной ругани. Но в стрессовых ситуациях все тумблеры, что должны были призвать его к молчанию, становились неисправными. — Хватит паясничать! — Широкая ладонь крепко зажала непослушный рот молодого человека. — Надо же, ты меня даже немного задел за живое. Чтобы ты совершил месть и сделал с обидчиком то, что он сделал с тобой… чтобы трахнуть того, кто унизил тебя, этот кто-то должен соответствовать твоим стандартам? Вы, цыплята, третесь своими тельцами и гениталиями друг об друга, осыпанные золотом и мишурой, сосредотачиваетесь лишь на физических удовольствиях. Ни одержимости, ни гнева, ни интереса к содержанию, — На этих словах мужчина постучал по виску Доджера. — Вы — ходячие секс-игрушки. — Не понимаю, о чём ты? — облизал пересохшие губы Ди, когда его рот отпустили. — Поймёшь, мой птен-чик. Я окажу тебе эту честь и покажу, что такое настоящие, взрослые удовольствия. И когда до тебя дойдёт понимание, ты сам, слышишь, сам попросишь, чтобы я тебя взял! И я это сделаю. Я буду трахать тебя по твоей же просьбе, по твоему добровольному согласию. Мужчина спустил с лица платок, обнажив своё лицо, покрытое татуировками с изображением скалящегося черепа. — И еще одна важная деталь, — губы приблизилось к самому уху, почти касаясь его. — Пуля, которую ты «поймал», прикрывая своего друга — предназначалась тебе, а не ему. Ты выжил, малыш, никто не выживает после меня. Сама Смерть поцеловала тебя, Бессмертный Ди, и подарила твою жизнь мне! Шокированное сознание Доджера окутала тьма, которую принёс укол в шею.***
Несмотря на попойку и ночные развлечения, Доджер проснулся бодрым и с лёгкостью во всём теле. Картину портила лишь боль большого пальца на правой руке, что напомнила о недавних, мягко говоря, неприятных событиях. Это заставило Ди резко подскочить в кровати — уютной и тёплой, находящейся в его собственных апартаментах — в «Les Yeux de Marie». Комната на месте, следы приятной части вечера — тоже. Женские кружевные трусики преспокойно забыты на кресле. Правда, их обладательницы нигде не видно. Наверное, ушла. Они так обдолбались ночью, что, скорее всего, девушка и не была в курсе, что её временного любовника похитили из его же номера. Доджер осмотрел себя: всё ещё голый, на руке, где был катетер, остались следы укола и небольшой синяк, большой палец был перевязан и не переставал болеть. — Значит, это не жуткий сон впоследствии трипа. Доджер, как был без одежды, распластался на кровати в позе морской звезды, затягиваясь утренней сигаретой, что притянул вместе с пепельницей и телефоном с прикроватной тумбочки. Заказав в комнату кофе и завтрак (жрать хотелось просто зверски), он стал обдумывать происходящее. «Жуткий мужик, жуткая комната в жутком месте, которое могло быть где угодно — заброшенных зданий, так и не восстановленных после урагана Катрины в Новом Орлеане было хоть отбавляй, вывихнутый палец, жирные такие намёки на сексуальное домогательство, покушение…». — Ответь мне, Мария, крошка, почему под твоей крышей моя жопа уже в который раз подвергается опасности, а? — Доджер глубоко затянулся и выпустил дым в потолок. — Со дня твоего открытия, детка, со злоебучего Марди Гра — всё как-то идёт по пизде, не находишь? Ну уж прости, что не разбил об тебя бутылку. Жалко было портить твои прекрасные стены, да и не поднимается у меня разбивать что-либо о даму. Это прошлый век, не находишь? Или ты из этих, феминисток? Тогда извини, родная, что обидел! — С-сэр, вам завтрак в-в кровать подать? Только сейчас Доджер заметил миловидного светловолосого горничного у двери, который переминался с ноги на ногу, держа поднос с завтраком. Паренёк покраснел до корней волос от смущения и пытался смотреть куда угодно, только не на развалившегося во всей неприкрытой красе хозяина комнаты. — О, не заметил тебя, дружок, — игриво подмигнул Доджер. — Стучаться надо, дорогуша. — Я-я стучался, с-сэр, но вы меня не слышали. — Наверное, не слышал, — Бессмертный Ди выдохнул последний клубок дыма и обратился к потолку, указывая на него пальцами с сигаретой, сложенными на манер пистолета, — а с тобой, родная, я ещё не закончил. — С-сэр, с вами в-всё в порядке? — Маленький горничный направил взгляд в пол, так как хозяин комнаты решил беспардонно почесать яйцо. — Со мной? Да. В какой-то степени, — пожал плечами Доджер. — Ну-уу, а ты чего, стесняшка? Не видел голых парней? Тащи сюда свои булочки, родной, я голодный как дикий зверь, — он подмигнул пареньку, игриво клацнув зубами. Послышался звон посуды и глухой звук падающего тела. — Эй, парень, эй! Очнись! Вот бля! Доджер набрал номер ресепшена, пока поднимался с кровати, чтобы перенести на неё бессознательного паренька. — Мадлен, милая, вызови скорую… — нет, не мне, новому горничному плохо, он в обмороке… — …Откуда мне знать, что с ним? Да, поторопись. И мне нужен новый кофе и булочки… Ага, жду.***
Скорая прибыла достаточно быстро. Фельдшер обнаружила пациента в полусознательном состоянии, лежащим головой на голых коленях широко улыбающегося молодого человека в развратно распахнутом халате, который бодро обмахивал «больного» журналом «PlayBoy». — Ого, шустро вы, — Хозяин комнаты отсалютовал девушке журналом в знак приветствия. — Это наша работа, — улыбнулась медик, доставая из чемоданчика, который принесла с собой, стетоскоп, и подошла к парням на кровати. — Ваш молодой человек? — Ч-что? — простонал светловолосый парень, медленно начиная приходить в себя. — Да не, не мой, — пожал плечами зеленоглазый шатен, — общий. — Ч-что вы такое говорите? — промямлил горничный, пытаясь отлепить щёку от голых бёдер Доджера. Но тот не дал ему этого сделать, мягко припечатав голову обратно. — Тяжёлая ночка? — кивнула медик. — У меня да, — пожал плечами Ди и кивнул на лежащего юношу, потрепав его по голове. — У него, наверное, тоже. — Возможно, переутомление, — предположила девушка, прослушивая часто колотящееся сердце пациента через заботливо расстегнутую Доджером рубашку. — Думаю, это с непривычки. Мальчик новенький, скорее всего его постояльцы затрахали… — К-кого затрахали? — пропищал паренёк. — … август, много туристов, комнаты переполнены. Пока каждого обойдёшь, обслужишь. Клиент с каждым годом капризнее, ко всем нужен индивидуальный подход. Малыш пока неопытный, но обвыкнется, правда, зайчик? — обратился Ди к дрожащему на коленях блондину. — Он весь дрожит, — заметила девушка и потянулась к чемоданчику. — Надо измерить температуру. Повернувшись к парням обратно, фельдшер вспыхнула от смущения, так как хозяин комнаты наклонился к пареньку и нежно поцеловал его в лоб. Тот в ответ что-то снова пискнул. — Мм, нет, температуры нет. Думаю, он просто переутомился, — задумчиво протянул Доджер и, увидев смущение девушки, добавил: — Когда я был маленьким пиздюком, мама мне так температуру проверяла, подозревая, что я хочу откосить от школы. Девушка смутилась ещё больше из-за того, что не так поняла действия хозяина комнаты, который весело ей подмигнул. Взгляд медика зацепился за его перебинтованную руку. — А что с вашей рукой? — Оу, кстати, если тебя не затруднит, красавица, взгляни, заодно, и на это, — Доджер очаровательно улыбнулся фельдшеру и протянул повреждённую конечность. — Но что произошло? — Девушка аккуратно взяла протянутую руку и стала её разбинтовывать. — Тяжёлая ночка, я же говорю. Меня похитили, беззащитного и без одежды, привязали к кровати. Я пытался выбраться из ремней и в неудачной попытке вывихнул палец, — честно признался Ди. — Боже, — ахнула медик, — и как вы сбежали от этого… — Её взгляд упал на женское бельё на кресле, — вероломного злодея? — Сам не знаю, крошка. — Ми-мистер Доджер, с-сэр, можно мне уже идти? — Паренёк жалобно заверещал, предпринимая очередную попытку подняться с колен своего начальника. — Ну если тебе уже лучше, то можно, — улыбнулся Ди, ещё раз мягко потрепав здоровой рукой незадачливого работника по светлым волосам. — Будь умничкой и возьми выходной, зайка, а то ты совсем какой-то истощённый. Горничный неловко поднялся, уперевшись ладошками в голые бёдра хозяина отеля, и быстренько засеменил к выходу. От лукавых глаз Доджера не укрылось, что модные форменные штанишки у юноши стояли торчком в самом интересном месте. — Зачем вы его дразнили? — спросила девушка, внимательно рассматривая руку парня. — Кто? Я? Того малыша? Медик с неким укором посмотрела на молодого человека. — Ну, я не трахаю подчинённых, — протянул Ди, заставив девушку поморщиться от грубого слова. — Но он слишком миленький зайчишка, чтобы чуток не подразнить… Ай! Полегче! — Все вы богатенькие одинаковы. Беззаботно живёте и достаёте тех, у кого забот навалом. — Я был бы не против, если бы так оно и было, — задумчиво пробубнил Доджер, уходя в свои мысли. Девушка решила его больше не расспрашивать, молча фиксируя палец бинтами. Она собрала чемоданчик и уже направилась к выходу, перед этим всё-таки окликнув: — Эй, мистер, — Голос медика выдернул Бессмертного Ди из раздумий, — ваша похитительница, — Её взгляд снова упал на забытые трусики, — она хорошо о вас позаботилась. Рука была перебинтована, я бы сказала, вполне неплохо.