In the arms of Santa Muerte

В ушах Доджера гулко застучало. «Нет, нет. Это бред злоебучий! Что этот урод задумал? Не мог он пройти через охрану снаружи, не мог же?» Молодой человек натянул на мокрые ноги первые попавшиеся штаны, что лежали на его кровати — пижамные в радужную полоску. Наверное, положила горничная Молли. Каждый раз, по старой привычке, она заботливо оставляет свежую, выглаженную пижаму для сына Уоллесов. Ди устал говорить пожилой женщине, что малыш Доджер, которого она помнила «маленьким розовым пупсиком», уже большой и предпочитает спать вообще без одежды. Он достал из тумбочки привезённый с собой «Кольт» и проверил обойму. Руки вспотели и тряслись. Оставив мысль натянуть на себя ещё и футболку, так как времени оставалось мало, он прямо босиком поспешил наверх, в кабинет своей мамы. Дома было тихо и темно. Прислуга спала в соседних домиках. Дверь в кабинет была приглашающе приоткрыта. Доджер тяжело сглотнул и с пистолетом наготове медленно зашёл в кабинет, целясь в темноту. Свет, как и везде в доме, отсутствовал, не считая лунного сияния, что лилось из широкого окна и придавало изящному кабинету Марты некую тяжесть и зловещность. А может, эти образы подкидывал взволнованный мозг. На Доджера напали сзади, словно появились из ниоткуда, и повалили на пол, ловко выбив оружие из рук, кисти зафиксировали над головой, а тяжёлое тело всем своим весом вдавило молодого человека в паркет, царапая кожанной курткой голую, влажную после ванны спину. В нос ударил запах оружейной смазки, металла и чего-то горького. — Соскучился, птенчик? — пророкотал жуткий голос в районе затылка, чем вызвал волну дрожи по всему телу. — Ты ведь не думал, что я о тебе забыл? Много работы, малыш, всё никак не выбраться. Но теперь я тут, с тобой, как и обещал, а я всегда выполняю свои обещания. «Блять, тяжеленный. Не сдвинуться… Раз Миссисипи…» — Как ты сюда проник, ублюдок? Как прошёл охрану? — Как много вопросов и так мало времени, — наёмник провёл носом за ухом Доджера, втягивая запах его кожи, — м-мм, тебе надо чаще бывать дома, птенчик. Так, как ты пахнешь сейчас, мне нравится гораздо больше, чем вонь отравы и алкоголя в нашу первую встречу. «Два Мисси… си-пи» — Отъебись от меня! — прошипел сквозь зубы пленник. — Хули припёрся? — Тц, так с гостями не разговаривают, — с притворным укором протянул человек в чёрном. — Их надо принимать радушно. Пригласить, для начала, за стол. Столько гонора, а воспитания ноль. «Три… три Мисси... пис-си…» — Может, тебе ещё и чаепитие устроить с… хах-х… Эрл-Греем в фарфоровых чашках?.. — Ди задыхался, пытаясь сдвинуться хоть на миллиметр, но его будто могильной плитой придавило сильное тело. Воздуха катастрофически не хватало. «Миссисипи» не помогали. — О-оо, у меня есть идея получше, — на этих словах в щёку Доджера уткнулось холодное дуло его же пистолета. — Поднимайся, — ласково пророкотал мужчина. Доджер с трудом, но не без облегчения, поднялся и судорожно вдохнул полной грудью, наполняя лёгкие желанным кислородом. Голова закружилась. Человек в чёрном повёл дезориентированного молодого человека к широкому креслу за письменным столом. — Очень милые штанишки, малыш, тебе так идут, — шероховатые пальцы ловко проскользнули за пояс, приспуская единственный элемент одежды, — какой мягкий и лёгкий материал. Всё лучшее для любимой деточки, да? Горячая грубая ладонь скользнула по бедру, опуская штаны до щиколоток. Ди напрягся всем телом, а в животе образовался тугой узел. Его потряхивало от внезапного появления ублюдка в чёрном, от потихоньку отступающего приступа клаустрофобии, от дула его собственного пистолета, что периодически касалось голой кожи. — Блять, что тебе от меня нужно, говна кусок? Ты в моём доме… — … в кабинете твоей ма-амы. Немного острых ощущений, а? Разве тебя это не заводит? — Наёмник подтолкнул Доджера, чтобы тот встал коленями на кресло, лицом к спинке. — Ещё один штрих. — Сзади раздался лязг пряжки ремня. Доджер дёрнулся, но щелчок предохранителя у самого уха не дал сдвинуться и на миллиметр. — Тш-ш, тш-ш, птенчик, имея такую игрушку, ты же должен знать, что спусковой крючок у «Кольтов» очень чувствительный, особенно у этой модели, поэтому будь хорошим мальчиком, не дёргайся. Ремень выскользнул из петель. Наёмник убрал пистолет, чтобы стянуть импровизированными оковами запястья жертвы за спиной. Конец ремня он намотал себе на руку. — У тебя какая-то ненормальная потребность связывать людей, — огрызнулся Ди. — Только тебя, детка. Обычно люди не выживают после встречи со мной. Так что ты осо-обенный. Не забывай этого. — Поверь, не забуду, и весь этот пиздец, что ты выделываешь — тоже! Схуя ты ко мне вообще прицепился, мудак? Что я тебе такого сделал? Не умер? — Да-а! — отозвались с каким-то маниакальным восторгом. Так ужасно Доджер себя не чувствовал даже прикованным к кровати с капельницей и вывихнутым пальцем, а тогда казалось — куда ещё хуже? Место, что должно было быть его крепостью и островком спокойствия, перестало таковым являться. Чего человек в чёрном добивается? Показать, что от него не спрятаться? Что Доджера достанут даже здесь, дома? Так этому ублюдку удалось. Ещё и в кабинете мамы! Его хотят унизить, подавить? «Всё-таки трахнуть», — обречённо простонало сознание. Свободной рукой наёмник провёл по острой скуле и ходящей ходуном челюсти Доджера, хмыкнул, когда тот мотнул головой, пытаясь уйти от прикосновения. Грубые подушечки пальцев не больно, но собственнически сжали подбородок, спустились по шее к быстро вздымающейся, ещё влажной после ванны груди, безошибочно нашли шрам от неудачного покушения, словно делали это уже тысячу раз, и очертили ореол вокруг него, бережно, почти невесомо. Потом сухая ладонь заскользила ниже, к напряжённому прессу. — Тебе ещё с прошлого раза было недостаточно облапать меня своими граблями? — прорычал Ди, мелко подрагивая и облизывая пересохшие губы. — Прекращай это, мужик. Не сегодня, но завтра или послезавтра, я их тебе сломаю и запихну туда, откуда смогут достать только высококлассные хирурги. В ответ — молчание. Наёмник медленно провёл рукой по крепким напрягшимся бёдрам, наблюдая, как лунное сияние, что отражалось на вставших дыбом волосках, пропадает под тенью пальцев, остановился на ягодице, что имела такое же волшебное свечение из-за пушка на ней. Широкая ладонь помассировала блестящую, покрывшуюся испариной кожу, слегка сжала упругое полушарие и затем звонко шлёпнула по нему. — Ай, блядь! — вскрикнул Доджер больше от неожиданности, чем от боли. Наёмник низко и жутко хохотнул. Пальцы скользнули в ложбинку и подобрались к анусу, поглаживая и слегка надавливая на него. От этого действия Ди весь подобрался, мышцы всего тела и задницы окаменели, спина сильно ссутулилась. Дрожь во всём теле усилилась. — Хм, птенчик пережил неудачный опыт, — не вопрос, утверждение, — твоей напряжённой задницей можно раскалывать грецкие орехи. — Могу расколоть ей твою ебанутую голову, — злобно рыкнул Доджер в ответ. Он как никогда жалел, что решил не бухать сегодня. Тут и три бутылки «Джек Дениелс» маловато будет. И как, чёрт подери, не хватало добротного косячка. — Собери всё своё скудное воображение, если таковое у тебя вообще имеется, ты, пришибленный на всю голову маньяк, и представь, что там, над моей жопой, ебучая ярко-красная табличка с надписью «выход», но никак не «вход»! — Я предпочту уютный коврик «добро пожаловать», — раздался тёмный смешок в ответ. Пальцы покинули запретную зону, от чего Доджер заметно, насколько это возможно, расслабился. Наёмник сместил скованные руки вбок, чтобы плотнее прижаться к обнажённому телу. Кожаная куртка и молния царапали и холодили спину. Тяжёлый колючий подбородок пристроился на правом плече. Маска отсутствовала, так что ухо и щёку обдало горячим дыханием. Доджер не осмелился повернуть голову к лицу мужчины, которое находилось сейчас так близко, и старался не думать о руке, что скользнула по внутренней стороне бедра, подбираясь к мошонке. В большой шероховатой ладони бубенцы Ди казались маленькими. А может, они и были такими, пытаясь отчаянно уйти внутрь тела от нежеланных прикосновений. — Птенчик, да ты полон сюрпризов! — восторженно раздалось у самого уха. Доджер не видел, но чувствовал сухие губы на себе и то, как наёмник довольно скалится. Грубые на ощупь пальцы нащупали две маленькие металлические горошинки под самым членом, слегка оттянули пирсинг, играя с ним. — Любишь подобные игрушки? Да-а, это чертовски заводит. Обещаю в следующий раз разглядеть эту деталь получше. «Какой, нахуй, следующий раз?!» — вопило сознание, — «Как я допустил вот этот вот раз?» Поиграв с украшением, пальцы зарылись в паховые волосы, мягко оттягивая их и массируя. — Какие шелковистые. Готов поспорить, не жёстче волос на голове. — В подтверждение своим словам, наёмник оставил ненадолго промежность в покое и запустил пятерню во влажные волосы, поглаживая Доджера как диковинного зверька и перебирая пряди на макушке. Ди резко мотнул головой, пытаясь сбросить руку, но та крепко сжалась на волосах, с силой оттягивая голову вбок. Наёмник потерся носом об открывшуюся шею и за ухом, с наслаждением продолжая втягивать воздух. — Так и знал. Строишь из себя дерзкого пацанёнка, но твоя вкусно пахнущая кожа, мягкие волосы, даже в паху — не уступают девичьим. — Чтоб ты знал, мужик, так, для справки, — Доджер попытался сглотнуть образовавшийся ком в горле и побороть желание оставить прядь волос в стальной хватке, — ухаживать за собой не отстойно. Капелька шампуня никому не вредила. Попробуй как-нибудь, и девчонки к тебе потянутся. Не надо будет домогаться до парней. Хуй с ним, бери мой, дарю! И абонемент в спа-салон организую, всё в лучшем виде. Только отбъебись от меня наконец, найди себе более подходящую парочку для брачных игр, окей? Но сначала шампунь. В твоём случае о-очень много… о срань господня!!! Наёмник убрал руку с волос, чтобы смачно на неё плюнуть и вернуть обратно на член. — О, ты мне всем подходишь, птен-чик, — проурчал он, размазывая слюну по мягкому стволу. — А твой нескончаемый поток брани заводит меня сильнее криков самой страстной шлюхи. Большой палец круговыми движениями массировал головку, периодически надавливая на уретру. Крайнюю плоть оттянули, от чего ощущения стали острее. «Этот предатель, этот Иуда начал вставать!» — завопил мозг. От ещё большего стыда и обиды на «товарища» Доджер упёрся влажным лбом в спинку высокого кресла и больно закусил губу. «Блядь, нет, нет, не делай этого, дружок! Не поступай так со своим стариной Доджером!» Но член наливался кровью, твердел — от соприкосновения куртки со спиной, от колючей щетины на плече, от кончика острого носа, что тёрся за ухом, и самодовольной ухмылки, которая чувствовалась на шее, от крепко стянутых ремнём рук за спиной, от запаха пороха и оружейной смазки, что раздражали ноздри, от места, где всё это с ним делали. Рука начала властно и жёстко надрачивать. Пальцы с нажимом скользили вниз к яйцам, надавливали, массировали и снова наверх, к крепкому стволу и до боли изнывающей от возбуждения головке. Звуки в тишине кабинета были мокрыми, громкими, пошлыми, разбавленными тяжёлым дыханием Доджера и человека в чёрном. Каждый влажный хлюп напоминал о позоре предавшего его тела, от чего становилось ещё жарче. Колени дрожали и не хотели держать хозяина. Наёмник освободил запястья, позволив Доджеру крепко схватиться за спинку кресла, и перехватил юношу под животом, чтобы тот стоял на коленях ровнее. — Не сдерживайся, птенчик, просто прими это и награди меня своим сладким щебетанием за старание. Горячая рука на животе словно вплавлялась в напряжённое до предела тело, а раскалённая ладонь на члене стала неотделимой частью организма. Ди трясло от слишком ярких ощущений взбесившихся органов чувств. Словно он под самым мощным экстази. Ноги не держали. Наёмник прижался к Доджеру как можно теснее, чтобы того не повалило назад, так тесно, что немалых размеров стояк упирался Доджеру в голую задницу. — А-аах, — простонал Ди, — мне дрочит... хах-х... жуткий, огромный мужик, это пиздец, блядь! — Да, мой птенчик, сейчас ты очень блядский! И запах, что от тебя исходит, — крышесносный, — порыкивающим голосом жарко нашёптывал наёмник, глубоко втягивая носом воздух у самой кожи. Мокрые звуки, тяжёлое дыхание, гулкий стук сердца и поскуливания в попытке заглушить стоны, которые, казалось, можно было услышать во всём доме, по всей улице, во всём, мать его, городе. — Поспеши, mi pollito. Я зна-аю, тебе хочется ещё, ты ведь не будешь себя обманывать, верно? Но у нас почти не осталось времени. Казалось, что и голос наёмника касался кожи физически, отрастил фантомные щупальца и пытался пробраться ими везде, под кожу, в вены, в уретру, в задницу. Ритм нарастал и становился рваным. Уши заложило как в вакууме, только бешеный стук сердца эхом отзывался в перепонках. — Что, а-аахх, что ты, блядь, несё-ёшь? — Твоя мама поднимается по лестнице, я её слышу. — Что? Нет… а-аагх! — Ди протяжно застонал, неосознанно вжимаясь в человека в чёрном. На какое-то мгновение Доджеру почудилось, что через маленькое отверстие в члене наружу вырвалась часть его души. Он долго кончал в широкую ладонь. Наёмник же жадно ловил, впитывал каждый стон, каждую судорогу, каждую каплю извергающегося семени, продолжая водить скользкой от спермы и смазки рукой по раздражённой головке. Заставляя тело содрогаться от чересчур острых, почти болезненных ощущений. Доджер не понял, когда его отпустили. Кабинет вертелся вокруг него, как какая-то бешенная карусель. Разгоряченное тело обдало резкой прохладой. Человек в чёрном исчез, словно испарился в ночи. За дверью раздались шаги, и они приближались. Доджер никак не мог прийти в себя после сильного оргазма. Он еле сполз с кресла, чуть не рухнув на задницу, запутавшись в пижамных штанах, что болтались на лодыжках, и спрятался под стол, как нашкодивший ребёнок, прижав колени к груди. По сути, он им и являлся — для мамы, для папы и даже для Ала, ещё и занятным птенчиком для человека в чёрном. Сердце стучало как ненормальное, пытаясь перекричать стук каблуков подходящей к кабинету Марты. Дверь отворилась, заполняя противоположную стенку прямоугольником яркого света. Доджер больно закусил костяшки пальцев в надежде, что это может сделать его невидимым и неслышимым. — Доджер, сынок, ты тут? Это ты открыл кабинет? Нет ответа. Шаги приблизились. На столе зашуршали бумагами, собираемыми со стола. Пот стекал по вискам, а с прокушенных пальцев проступила кровь. Мозг решил подбросить воспоминания о недавних ощущениях и нарисовал большие горячие ладони, что гладили бедра, живот и руки, а спина снова ощутила жёсткость куртки с острыми зубчиками молний. В паху забурлил кипяток. Член снова встал колом и был напряжён, готовый вот-вот взорваться от высокого давления. Наверху складывали документы в сумку. Доджер просунул вторую руку между бёдер и животом и схватился за ноющий орган. «Немного острых ощущений, а? Разве тебя это не заводит?» Ди аккуратно массировал головку пальцами, чтобы не издавать звуков, которые воображение усиливало до бессовестно громких хлюпаний. Зубы сжались на костяшках, заполняя рот металлическим вкусом, а в нос опять ударил запах наёмника, запах железа. Беззвучный крик и судороги оргазма сопровождали убывающий звук каблуков. В кабинете снова стало темно. «Ну, хоть не трахнул» — пронеслась мысль в ускользающем сознании, вымотанном, как и само тело. Эйб назвал бы случившееся «мгновенной карой всевидящего боженьки». Доджер, будучи скептиком, предположил, что кое-кто имеет отличную оптику на снайперской винтовке, и это очень, очень напрягало. Быть на чиле на все сто процентов теперь не получится, пока со всем этим что-то не сделать.

***

Энтони Джей Кроули приехал в клуб слегка опоздав и в отвратительном настроении. Дел навалилось по горло. Сначала обязательный визит вежливости на открытие выставки «Medical Expo» как медийной личности, потом резко пришлось сорваться на встречу с партнёрами по теневому бизнесу из-за чрезвычайной ситуации. Кто-то решил, что может воровать у самого Демона, и набрался смелости создать ещё одну ветку в нарко-пути, по которой тридцать процентов товара ушло в неизвестном, пока, направлении. Это огромные деньги. Пришлось совершить хорошую чистку кадров и устроить показательную «порку» с последующим «увольнением». Виновника и товар найдут, это вопрос времени, и очень скорого. Но день это подпортило самым отвратительным образом, и мафиозному боссу необходимо было отвлечься, нужна была разрядка. Кроули держал целую сеть развлекательных заведений. Они служили прекрасным средством по отмыванию денег, хорошим местом для проворачивания несложных сделок с наркотиками, и в них можно было когда-никогда расслабиться самому. Кастинг на принятие танцовщиц в такие заведения, по мере возможности, он проводил сам лично. Устроившись на дорогом кожаном диванчике перед небольшой сценой и широко расставив длинные ноги, Кроули попытался расслабиться и приготовился смотреть представление, предвкушая после потрогать и исследовать новые тела, которые поступают работать сюда танцорами на пилоне. Принимали на работу за талант соблазнительно двигаться и заставлять зрителя желать себя, но и постель была обязательным условием для ненасытного до секса молодого гангстера. Свет в зале стал приглушённым, заиграла электронная, наполненная эротичными ритмами музыка. Прожектор осветил подиум и оттопыренный зад, не голый в стрингах или прозрачной юбочке, а облачённый в полосатые пижонские штаны, и лихо виляющий плавной восьмёркой. Обладатель этих самых штанов схватился за пилон и ловко крутанулся лицом к «зрителю». Задорно подмигнув и прикусив губу, «танцор» медленно опустился на колени, широко раздвинув ноги, волнообразно изгибаясь всем своим телом, словно не имеющим костей. У Кроули в раздражении задёргался глаз и раздулись крылья носа. «Танцор» грациозно поднялся и полез на шест, бодро раскручиваясь на нём, призывно поднимая длинные ноги в модных ботинках. Со сцены смотрело озорное лицо с выражением «я тут главный секс, детка». Теряющий терпение гангстер потянулся за пистолетом и медленно направил его на плясуна. Тот, увидев несколько не ту реакцию, на которую рассчитывал, остановился и поднял руки в примирительном жесте. Музыка стихла. — Братиш, что за недовольная мина? Я тут выкладываюсь на все сто, между прочим, — наигранно возмутился Бессмертный Ди. — Неужели не примешь такую душку как я к себе на работу? — Назови мне хоть одну причину, хоть одну, Доджер, почему я тебя всё ещё не пристрелил? — прорычал Кроули. — Потому, что ты меня очень-очень любишь? — проказливо улыбнулся Доджер. Дуло угрожающе смотрело в лоб несостоявшемуся танцору. — Подумай ещё раз. За стёклами тёмных очков, которые были неизменным аксессуаром Кроули даже в тёмном помещении, Ди не мог увидеть полноценных эмоций. Но породистое красивое лицо изрезала недовольная гримаса, а между бровей пролегла строгая морщинка. — Окей, окей, — Ди решил не испытывать судьбу. «Такой нервный сейчас, с него станется и продырявить, так, для профилактики», — подумал про себя Доджер. — Опусти свою волыну, братиш, я не хотел тебе досаждать. Да и привалил по делу. И потому, что это нетелефонный разговор. Просто подумал, что моё эффектное появление тебя взбодрит после тяжёлого трудового дня. Но похоже, я выбрал для своего танца не очень подходящее время. — Ди озадаченно почесал затылок. — Меня только одно тело на этом пилоне может взбодрить даже в неподходящее время. И это точно не ты. — Оу, у меня серьёзные конкуренты? Какая досада, — театрально всплеснул руками неугомонный гость. — Ну-ка, ну-ка, расскажи старине Ди, кто эта счастливица? — Доджер-рр! — Не рычи, вредина, не хочешь рассказывать — пытать не буду, — а про себя подумал: «Лучше в более подходящее время — напою». Молодой человек ловко спрыгнул с подиума и направился к Кроули, нагло плюхнувшись к нему чуть ли не под самый бок. Кроули вернул пистолет на место и болезненно потёр виски. — У тебя десять минут, потом съеби, пока я окончательно не вышел из себя и не решил, что дырявым ты мне нравишься больше. — Спокойно, крепыш, прибереги свои жёсткие заигрывания для своих танцоров и танцовщиц, ожидающих своего звёздного часа за шторкой, — Доджер игриво поиграл бровями. — Хочешь спойлер? Там такая блонди-киса! М-мм! Сиськи — как баскетбольные мячи, идеально круглые, и это не силикон! — Ты, блять, лапал моих работников?! Вкрай охуел, малой? — Отпусти маечку, братиш, я её только сегодня прикупил, — Ди вцепился в руки Кроули, пытаясь хоть как-то ослабить на себе его стальную хватку. — Да, я охуенный... то есть, охуевший, но не вкрай. Это моя девочка, и это я её к тебе привёл. Она одна из лучших. Гангстер медленно отпустил одежду Доджера, и тот, состроив обиженную мину, стал её показательно разглаживать. — Зачем тебе отдавать мне свою лучшую танцовщицу? — По нескольким причинам, — Доджер достал пачку сигарет и сначала протянул её хозяину клуба. Кроули молча вытянул одну сигарету, и они закурили. — Да перестань так хмурить брови, чувак, а то эта ужасная полосочка между ними так и останется, — Молодой человек лизнул указательный палец и, наклонившись к Кроули, потёр им залёгшую складку между бровей приятеля, в попытке её разгладить. Хохоча, он резко одёрнул руку, ловко уходя от достаточно мощного удара. — Так вот, — продолжил Ди как ни в чём не бывало, — первая причина — Йована не поладила с Андреа. Обычно Энди не трогает моих девочек, но тут как с цепи сорвалась и портит ей жизнь. Уж не знаю, что они там между собой не поделили, это уже их дело. Но не увольнять же мне Йовану? Она охуенно танцует. — Кроули, внимательно слушая, вопросительно выгнул бровь. — Ну и любительница хорошей ебли, если ты про это. Сосёт как вихрь. Как по мне, слишком напористая, но вы, думаю, страхаетесь. Блин, я похож на злоебучего сутенёра! — засмеялся Ди. — Допустим, — кивнул Кроули и немного поумерил свой пыл настучать по роже наглецу. — А что за вторая причина? У Доджера не входило в привычку подсовывать говно. Если он что-то предлагал, то искренне, и это что-то всегда было хорошего качества. Но, несмотря на видимую наивность, хитрожопый засранец был расчётливым и искал свою выгоду. — Йована будет платой за ма-аленькую услугу. — Доджер-р, — предупреждающе прорычал Демон. — Расслабь булки, рыжик, а то геморрой вылезет. — Уже вылез и не уважает личное пространство. Кроули с силой отпихнул от себя наглого гостя, пока тот рылся в карманах. Тот и бровью не повёл на грубое обращение, доставая что-то из мотоциклетной куртки. — Вот, — победно провозгласил Ди, протягивая сложенный вчетверо листок. Кроули молча принял его и развернул. На нём красовалось криво нарисованное изображение скелета в накидке. Череп обрамлял игольчатый нимб, а по бокам, сверху и снизу располагались кресты. Образ держал в руках косу. — Хм, некрофильская тема не моё, но самобытно. Решил открыть дизайнерскую студию? — хмыкнул Кроули. — Мне нужна информация по этому изображению, — насупился Ди. — Я знаю, что не Рембрандт, но тут всё примерно должно быть понятно. Вот это типа череп, — он старательно водил пальцем по бумаге. — В оригинале он более грозный… — А твой с адского похмелья, — перебил Кроули, еле сдерживаясь, чтобы не заржать в голос. — Кто знает, может когда-нибудь твоя мазня уйдёт за миллионы с молотка какому-нибудь отбитому на всю голову коллекционеру. — Блин, и тебе, смотрю, этот знак ни о чём не говорит, — досадливо вздохнул Доджер, — слушай, у тебя есть инфа практически обо всех более-менее профессиональных наёмных убийцах. Можешь пробить, чей это знак и как с этим чуваком связаться? — Ты уверен, что этот знак принадлежит киллеру, а не какому-нибудь, даже не знаю, байкерскому клубу? И зачем тебе это? — нахмурился гангстер, внимательно посмотрев в деланно невинные зелёные глаза перед собой. — Только не говори мне, что ты снова куда-то вляпался? — Просто, пожалуйста, дружище, узнай как с ним связаться, как у него делают заказ. И ни во что я не вляпался, — буркнул Ди, а про себя подумал: «Что-то вляпалось в меня». — Заказ — это не бургер заказать, малой! — Не для меня. — Тогда зачем тебе это? — Ну, не у всех есть такие крутые братаны, которые всё знают и владеют любой, даже са-амой заковыристой информацией, — Доджер состроил заискивающе лицо. — Просто кое-кому помогаю, никуда не влипаю. Я уже большой мальчик, вообще-то. — Только по паспорту, — тяжело выдохнул Кроули. — Мои люди пробьют, что это за знак. Не вздумай никуда совать свой любопытный нос. Если ввяжешься в какое дерьмо, звони Хастуру, понял? «Кактусу я уже позвонил, чтобы он тоже с инфой пошевелился», — кивнул про себя Доджер, а вслух произнёс, расплываясь в довольной улыбке: — Не вопрос, спасибо, братиш, ты душка! «Про таких говорят — как с гуся вода», — отметил про себя Кроули. Ди собрался было уходить, но повернулся обратно к приятелю, кивая в сторону пилона. — А вам ещё один танцор не нужен? Признайся, дорогуша, я хорош! Ты ещё не видел, что я под снежком вытворяю. — Съеби с глаз моих, кретин! — рявкнул хозяин клуба, пытаясь сделать более угрожающе лицо, а за стаканом принесенного виски спряталась полуулыбка. Паршивое настроение развеялось с этим неуправляемым ураганом в полосатых штанах и наглющей улыбкой. Однако противный зуд где-то в подкорке всё-таки беспокоил. Этим зудом было то, что когда Доджер нервничал, он паясничал и дурачился больше обычного. Под текучие синтетические звуки плавной походкой к пилону вышла Йована. Она зажала шест идеальной пышной грудью. «Ну не верю, что не силикон», — хищно оскалился Энтони Дж Кроули, известный в преступном мире, как Демон.