***
Гостевая комната Гусу Лань. Вечер. За окном — ливень, на столе разбросаны всевозможные сладости, начиная от мягких булочек со сладкой начинкой, заканчивая мармеладом. Пар от горячего чая светлой полосой поднимался вверх, но к нему так ни разу и не притронулись. Любой слуга, которому не посчастливилось бы зайти сюда в такое время, не поверил бы своим глазам: главы двух великих орденов — Гусу Лань и Ланьлинь Цзинь — целовались, упоенные любовью. Причем первый нефрит, благовоспитанный и невинный человек, как думали многие, сейчас сидел на коленях Верховного заклинателя, атакуя его губы так сильно, что последний был вжат в стену без возможности отстраниться.***
С самого начала нужно было не начинать это, не поддаваться на такие милые, но совсем не невинные светлые глазки рослого и вообще-то взрослого человека, однако стоило пару раз похлопать длинными ресницами, и ты не заметил, как уже согласился. Совсем не понимая, на что подписался. Вот поэтому сейчас он смотрел, как первый нефрит, будто совсем еще подросток, который впервые попробует спиртное, проносит «Улыбку императора» в рукаве, чувствуя странное возбуждение от нарушения правила. И это глава клана. Смотрел, как он разливает его по чашам, незаметно убирает бутыль, чтобы никто, вдруг вошедший сюда, не заметил его. Смотрел, как мужчина делает первый глоток, отчего его кадык дергается, а после еще и еще. Никто бы никогда не подумал, что главе клана Гусу Лань тоже может быть такое интересно, что он, как все обычные люди, которыми, кажется, не всегда являются адепты его клана, захочет попробовать что-то такое, понять каково это. Но это так, он желал увидеть жизнь во всех ее проявлениях, не замыленную бесконечными правилами ордена. Мечтал смеяться, когда весело, улыбаться, когда счастлив. Верховный заклинатель, задумавшись, так и не притронулся к своей чаше, как вдруг слышит голос, зовущий его: — А-Яо? Извини, моя просьба для тебя обременительна? — нахмурившись, сказал первый нефрит, казалось, на него алкоголь никак не подействовал или еще не успел. — Нет, брат, все в порядке, я рад, что ты пригласил меня, — проговорил Цзинь Гуанъяо, отпивая из своей пиалы, смотря на заклинателя, что сидел напротив. Через секунду карие глаза закрылись, казалось, будто Цзэу-цзунь заснул прямо посреди разговора, дыхание выровнялось, грудь, скрытая белыми одеяниями, спокойно поднималась и опускалась. «Неужели вот такая реакция твоего организма на алкоголь», — подумал Цзинь Гуанъяо, одновременно чувствующий и разочарование, и облегчение. Не успел заклинатель подняться со своего места, как вдруг веки Сичэня поднялись. В глазах появилось что-то новое, странный блеск поселился на дне, ярче засиял взор первого нефрита. Мягкая улыбка, небольшой румянец на щеках, но имеющих все такой же благопристойный вид — так сейчас выглядел Цзэу-цзунь. Если не знать, чем он сейчас занимался, то не сможешь предположить, что в нем может быть что-то не так. — Эргэ? — осторожно спросил заклинатель в желтом, на что получил еще более очаровательную улыбку. — А-Яо… — мягко протянул Сичэнь, еще сильнее уголки его губ дернулись вверх, хотя куда больше. Сердце Верховного заклинателя забилось так, словно оно — птичка в клетке, желающая свободы. — Чего же мы ждем, нам срочно нужно на улицу, — резко вставая, воскликнул первый нефрит. —А? Что? Куда? — только он мог заставить Ляньфан-цзуня, всегда знающего, что сказать, теряться в словах, глупо смотря в ответ. —Как куда? На улицу, ты меня не слушаешь? —Но… скоро пойдет дождь, зачем нам туда? — призывая к благоразумности, сказал Цзинь Гуанъяо. —Хм… Но он же еще не пошел, к тому же это очень важно, — продолжал настаивать заклинатель в белом. — А если я не хочу этого делать, то что? — как по-взрослому было так говорить, хотя Мэн Яо уже не надеялся победить в этом споре. И вот снова… Это так подло… Кто наделил этого упрямого человека таким лицом, что совершенно нечестно, ведь против этой упрашивающей мордашки он не мог ничего противопоставить. — Хорошо, мы пойдем туда, но только ненадолго, ладно? — проиграв, но все-таки попытавшись еще задавать свои условия, сказал Ляньфан-цзунь.***
— Так куда мы все-таки идем? — спустя долгое время спросил Цзинь Гуанъяо, стараясь не так сильно дрожать от холода, что, кажется, пробрал его уже до самых костей. — Скоро увидишь, — оборачиваясь к собеседнику лицом с такой же обворожительной улыбкой, сказал Сичэнь. Пройдя еще некоторое время, глава клана Лань остановился, небольшой водоем предстал перед заклинателями. Серебряная вода спокойно и почти бесшумно текла, будто не желая разрушать тишину. Вкупе с таким же светлым небом, что вскоре готовился разразиться дождем, создавая красивую, но вместе с тем грустную картину. — Мы пришли, — повернувшись к Цзинь Гуанъяо, проговорил первый нефрит, — я часто хожу сюда подумать, в Гусу не так тихо, как кажется. Это место разделило со мной все плохие и хорошие моменты жизни, — улыбнулся. — Здесь никогда никто не ходит, далеко забредать не стоит, ведь потом можно и не выбраться, — усмехнулся. — Надеюсь, ты не позволишь мне заблудиться, — чувствуя зарождающееся тепло в груди, сказал Ляньфан-цзунь. Сильный порыв ветра вызвал дрожь у одного. «Холодно», — стараясь незаметно натянуть на руки ткань, чтобы хоть немного согреться, подумал глава Ланьлинь Цзинь. Как тут же оказался в нежных объятиях, укрытый широкими белоснежными рукавами, будто большим теплым одеялом. Но они резко как появились, так и покинули заклинателя, не успевшего толком согреться, мягкое одеяло наглым образом стащили с расслабленного тела. — Эргэ? — повернувшись к названному брату, удивленно спросил Верховный заклинатель. Лицо Сичэня и без того немного розоватое от выпитого, теперь стало совсем пунцовым, губы нервно двигались, будто их хозяин собирался заплакать, взгляд светлых глаз опущен к земле, руки безвольно повисли вдоль тела. — Извини, — пробормотал глава клана Лань, — боже, сначала ведь нужно спросить о таком, а потом уже делать, — не замечая, что он проговорил это вслух. — Эргэ, — позвал Цзинь Гуанъяо, увидев, что его слушают, сказал: — Все в порядке, тебе необязательно спрашивать о таком, если это ты, то я не против, — признался Верховный заклинатель, не сводя пристального взгляда с Сичэня, благодаря которому несмелая улыбка расцвела на лице. То ли собеседник, засмущавшись своего поступка, сделал вид, что не услышал его, то ли в его голове появилась идея для новой забавы. Потому что вместо того, чтобы вернуть свои прекрасные руки обратно и согреть Мэн Яо, он развернулся и пошел в сторону выхода из Облачных глубин, хотя скорее побежал. —Эээ? Эргэ, погоди ты куда? — торопясь догнать неугомонного мужчину, сам себе сказал или скорее удивлённо протянул Гуанъяо. Следующей остановкой стал небольшой ларек со сладостями. Этот секрет знал только Ляньфан-цзунь, на самом деле Лань Хуань очень сильно любил сладкое. Но он никогда не пробовал его, потому как в Гусу сладкое было запрещено. Этим секретом он поделился с Мэн Яо, когда прятался у него от преследования клана Вэнь, желая отвлечься от страшных мыслей. Сичэнь не мог подумать, что этот ночной разговор останется в памяти брата, который спустя столько времени принесет ему всевозможные сладости, от количества которых на столе не будет места. *В тот день на главу клана Лань навалилось так много работы, что нефрит совсем забыл о своем важном госте, но тот будто чувствовал, что сейчас думают о нем, как сразу же появился в дверях покоев, держа в руках большой сверток. Сидя за столом и смотря во все глаза на содержимое, в глазах Сичэня горел огонек предвкушения. Первая сладость вызвала столько эмоций: её вкус был ужасен, отчего по всему телу первого нефрита прошла дрожь, скулы от напряжения стали сильнее видимы, брови нахмурились. —Ха-ха-ха… что такое брат? Слишком кислая? — смеясь, проговорил Цзинь Гуанъяо. —Мнм… мм… Ты знал, что это за конфета? — еще сильнее поморщившись, сказал Сичэнь, — Это нечестно. А-Яо, дай, пожалуйста, вкусную, — обиженно проговорил заклинатель, тут же послышался мягкий смех, и перед взором показалась рука с другим лакомством. Хотя вкус первой сладости был не очень приятным, но он навсегда отпечатался в памяти заклинателя, как и тот день, наполненный смехом и радостью.* — Эргэ, зачем же ты купил эти конфеты, да еще и так много? Ты ведь прекрасно знаешь, что они кислые, — недоуменно спросил Ляньфан-цзунь. — Это ведь твои любимые, — сказал Сичэнь и в ответ получил недоуменную улыбку, — тогда именно она лежала ближе всего ко мне, будто нужно было попробовать ее первой… После я думал, что ты так пошутил надо мной, но мне показалось, что А-Яо расстроился, когда понял, что она мне не понравилась. — Ха-ха… Ты такой внимательный, эргэ, но ты прав, это и вправду моя любимая сладость, — неловко смеясь, проговорил Цзинь Гуанъяо. Закончив с покупкой, также быстро, не говоря и слова, первый нефрит пошел в сторону Облачных глубин. Но тут вдруг о чем-то или о ком-то вспомнив, развернулся и пошел обратно к ларьку. Где, так и не сдвинувшись, попросту не успев это сделать, стоял Верховный заклинатель. — Я могу взять твою руку? — взволнованно спросил Цзэу-цзунь, вместо ответа к его ладони присоединилась другая, более мелкая. Отчего еще более сильная улыбка окрасила лицо мужчины в белом, напоминавшего в моменты счастья солнышко.***
— Сичэнь! Погоди, чайник ведь еще не закипел, а ты уже ешь сладости, — мягко проговорил Цзинь Гуанъяо, ведь как на такого злиться. В обычной ситуации никогда не позволявший себе есть так неаккуратно, но сейчас он был уже близок к тому, чтобы начать облизывать свои пальцы, собирая с них сахар, которым были покрыты даже его губы. — Тебе совсем не стыдно, ты весь испачкался, — приподняв бровь, спросил Верховный заклинатель. — Это же ты, — просто, но вместе с тем запутано ответил первый нефрит, продолжая поглощать конфеты. — Не понимаю, — недоуменно проговорил Ляньфан-цзунь. — Это же ты меня видишь таким, так что ничего страшного, — повторил Лань Сичэнь, продолжая поглощать сладости. В ответ на это голова и тело Мэн Яо наклонились, скрыв от собеседника лицо с появившимся румянцем. — Вода закипела, — продолжая есть, и как он еще не захотел пить, сказать глава Гусу Лань. — Держи, — пододвинув чай, сказал Цзинь Гуанъяо. Но напиток так и остался нетронутым. Чего не заметил Верховный заклинатель, смотревший в окно, глубоко задумавшись. Сел поудобнее, вытянув ноги перед собой и облокотившись на позади находящуюся стену, также позволяя себе вольности в присутствии названного брата. Как он и говорил, дождь все-таки пошел, и им так повезло не попасть под него. Опомнился Цзинь Гуанъяо лишь тогда, когда почувствовал на своих ногах странную тяжесть, и понял, что сейчас Сичэнь обнимает его, сидя на коленях Верховного заклинателя, расположив ноги так, что они окружили А-Яо с двух сторон. «Скорее не обнимает, а жмёт, как мягкую игрушку», — подумалось Ляньфан-цзуню, положившему свои руки на спину заклинателя в ответ. После чего первый нефрит совсем безвольно распластался по Мэн Яо, уткнувшись носом в шею. Понимая, что сползает все ниже, Сичэнь резко садится обратно, при этом нечаянно проехавшись телом о пах названного брата. Крупная дрожь прошлась по телу последнего, после передалась первому нефриту. Было сложно не напрячься от такого, неправильные и грязные мысли заполонили голову Верховного заклинателя, тем больше он думал об этом, чем явственнее становилось его положение. «Так нельзя, Сичэнь ведь не намекает на такое. Нужно прекратить думать в этом направлении», — перестав обнимать мужчину, подумал Цзинь Гуанъяо, аккуратно снимая с себя руки главы клана Лань, но не отпуская их. На что получил удивленный взгляд светло-карих прекрасных, как и всегда, глаз. — Извини, мне не стоило так внезапно это делать? — выглядел он слишком виновато для человека, просто желавшего объятий или нет? — Эргэ, просто… мне не хочется сейчас обниматься, — соврал Мэн Яо, чувствуя все больше увеличивающееся к себе отвращение. — Ты ведь что-то недоговариваешь, я прав? — внимательно смотря в глаза собеседника, проговорил первый нефрит. — Скажи, что тебя беспокоит, — сильнее сжал сплетенные руки. — То есть первый нефрит настолько невинен, что не замечаешь реакции моего тела на свои действия? — раздраженно, пытаясь скрыть смущение от сказанных слов, проговорил Цзинь Гуанъяо. Но вместо этого нагнал еще больше смущения и неловкости, что отразилось на лице Сичэня, на секунду посмотревшего вниз и увидевшего небольшой бугорок. Поднял взгляд с паха мужчины, покраснев до самых ушей. — Я… эм… ээ… понял… — кажется, еще секунда и первый нефрит просто взорвется от смущения, — прости, не нужно мне было это начинать, но я… мне… я хочу… — понимая, что так ничего не скажет, Сичэнь прекратил невнятно бормотать. Но даже не думая вставать, а наоборот еще ближе садясь к Мэн Яо, ясно давая понять, что он не против. Еще одна дрожь прошла по телу Верховного заклинателя, но он не позволил себе начать действовать. Понимая, что Цзинь Гуанъяо не собирается ничего делать, Сичэнь аккуратно взял лицо мужчины в свои руки и робко поцеловал, после уткнувшись носом в мягкую щеку, сказал: — А-Яо, то, что я чувствую к тебе — это самое прекрасное и настоящее чувство за всю мою жизнь, и все происходящее между нами никак не может быть непристойным и грязным, — откуда он мог знать о чем думал Верховный заклинателя. Может, сейчас на его лице все было написано, но это кажется маловероятным. Но как тогда? Мягко огладив взглядом такие родные и любимые черты лица, остановился на глазах, которые неверующе смотрели в ответ, поцеловал в острый нос. Наконец, улыбка коснулась губ, показались ямочки. Внутренние демоны не отпустили, но ненадолго решили оставить в покое, притаившись в самой глубине сознания. Еще один поцелуй пришел на щеку, напряжение, сковавшее Цзинь Гуанъяо, постепенно уходило, заменяясь на другое уже теплое чувство. С каждым новым поцелуем становилось все жарче, языки сплелись, зубы стукались друг о друга. В груди стало тесно от переполняющих эмоций, даже избавление от одежды, чем сейчас аккуратно занимался Сичэнь, не могло успокоить бешено колотящееся сердце. Вскоре Верховный заклинатель остался только в нижних одеждах, напротив полностью одетого первого нефрита, его белые одеяния так сильно контрастировали с ярким красным румянцем, уже перешедшим на шею. Поплывший взгляд, припухшие алые губы, Сичэнь был возбужден. — Почему на тебе до сих пор так много одежды, — ворчливо сказал Мэн Яо, развязывая пояс и стягивая слой ткани, целуя шею, мокрыми поцелуями ведя по челюсти, обдав жарким дыханием ушную раковину, еще сильнее зардевшуюся от этих действий. — Вот и ты уже почти раздет, — смеясь, проговорил Цзинь Гуанъяо, резко накрыв теперь уже хорошо видимый бугорок, наконец, услышав первый стон. Сжал, стал мять в руках все также поверх ткани, орган под руками становился все больше, а его хозяин уже полностью распластался на названном брате, мыча в шею, стараясь заглушить громкие звуки. Сейчас он был открыт и беззащитен как никогда, все его чувства были напоказ, но видеть их мог только Верховный заклинатель. Одной рукой зарывшись в длинные прямые волосы, а другой — обнажая напряженное естество первого нефрита, Цзинь Гуанъяо резко куснул мочку уха Сичэня, который, кажется, уже потерял связь с реальностью, толкнувшись в руку на своем члене, закинул руки на плечи названного брата, застонав особенно громко. — А-Яо… Аа… — бессвязно бормотал первый нефрит, полностью поглощенный ощущениями, стал целовать щеку, шею. — Все в порядке, — обвел большим пальцем головку, размазывая выступившееся капли по всей немалой длине, Цзинь Гуанъяо коснулся плотных яичек, отчего член еще сильнее дернулся, как и напряженное тело, которое было сейчас в полной власти Мэн Яо. Сейчас Сичэнь выглядел помято, от всегда безупречной прически не осталось и следа, пряди выбрались из нее то тут, то там, залезая на лицо, касаясь горящих от поцелуев губ. Заколка, украшающая волосы, сползла вбок, но, несмотря ни на что, налобная лента оставалась на своем месте, еще раз доказывая, кто сидит перед ним. А именно глава Гусу Лань, ордена, что славится своей строгостью, чистотой, отречением от низменный потребностей. Но вот сейчас он сладко стонет, цепляется за плечи так, что, кажется, появятся синяки, слепо и беспомощно тычет носом и губами в лицо, шею, не решаясь посмотреть на своего названного брата. От этого зрелища в глазах темнеет, страсть накрывает с головой, и Верховный заклинатель грубо впивается в губы нефрита поцелуем, прокусывая нижнюю до крови. Это становится последней каплей, длинный и совсем жалкий стон звучит прямо в рот Цзинь Гуанъяо, глаза мягко закрываются, крупная дрожь проходит по телу мужчины в белом, излившегося в руку названного брата, пачкая его одежду. Теперь Сичэнь совсем обмяк в родных руках, судорожно дыша. Но тут же снова толкнулся вперед, касаясь паха Мэн Яо, желая помочь ему кончить. Такое трение для еще не отошедшего от оргазма тела было просто невыносимо, из-за чего Лань Хуань невольно укусил Верховного заклинателя за шею. — А-Яо… — большего и не требовалось, этот голос, этот человек, эти движения, глава клана Цзинь кончил так ни разу, не притронувшись к себе, и теперь обессилено хватал ртом воздух, крепко вцепившись в плечи, скрытые лишь нижней одеждой. Так и лежали двое, обнявшись и восстанавливая дыхание, в голове было прекрасно пусто, никаких мыслей, беспокойств — ничего. — Эргэ? — ответа не последовало, а все потому, что глава клана Лань попросту заснул на Мэн Яо, лицом уткнувшись в переход между шеей и ключицей, руками крепко обняв названного брата, тихо сопел, при этом все еще сидя у того на ногах, что не добавляло удобства положению. — Не спи, так ведь неудобно и тебе, и мне. Эргэ? — мягко потряс за плечи. — Вставай, я доведу тебя до кровати, — как ни странно, но Сичэнь совсем немного да открыл глаза, что далось ему с большим трудом, светлые глаза сейчас совсем ничего не выражали, но их хозяин послушно стал подыматься на ноги. Несколько раз покачнувшись, но после относительно твердо встал на ноги, однако все равно был за локоть схвачен Верховным заклинателем, на случай если ноги все-таки не удержат. Так они и добрались до кровати, аккуратно сели на край, после чего Цзинь Гуанъяо стал готовить опять задремавшего Сичэня ко сну, при этом приходилось держать его, чтобы не завалился на пол. Кажется, сил у него совсем не осталось, Хуань доверился А-Яо, давая видеть себя в таком состоянии, или же желания беспокоиться об этом у него не было. Сейчас он не прекращал попыток прилипнуть к теплому боку названного брата, но ему не давали это сделать. — Эргэ, погоди же… — кое-как поправив одежду, сказал глава клана Ланьлинь Цзинь, — осталось только расплести волосы, иначе спать будет больно, — аккуратно снимая заколку и распуская пучок, проговорил мужчина, совсем не подумавший, что налобная лента от таких действий может сползти с головы. Кажется, он был все-таки пьян, пьян Лань Сичэнем. Цзинь Гуанъяо нечаянно зацепил ткань пальцами, что заметил только в момент ее приземления на колени. Золотистые глаза, широко раскрывшись, смотрели на такую важную вещь, брови взлетели вверх: — Эргэ, — беспомощно позвал Мэн Яо, на что получил все такой же сонный взгляд, на секунду Сичэнь посмотрел вниз, на дне глаз что-то заискрило, но тут же пропало. Внезапно одна рука в белом одеянии схватила ленту, а другая — запястье шокированного мужчины. Вскоре ткань была крепко-накрепко повязана на руке Цзинь Гуанъяо, сейчас еще более взволнованно смотрящего на названного брата. — Эргэ… — еще жалостливее отозвался заклинатель, — ты понимаешь, что сейчас сделал, — совсем не спрашивая, сказал Ляньфан-цзунь. — Конечно, — легко поцеловав в обвязанную конечность, проговорил Сичэнь, после резко повалился на кровать, — ты ложишься? И так робко посмотрел, будто до этого не он извивался в руках Цзинь Гуанъяо, не он повторял его имя, будто зачарованный, не он довел Верховного заклинателя до того, что тот излился себе в штаны, так толком к себе и не прикоснувшись. — Пока нет, мне нужно привести себя в порядок, спи, — стараясь не смотреть на такого сонного и мягкого Лань Хуаня, проговорил Мэн Яо.***
Утро. После дождя солнце светило еще сильнее прямо в глаза Верховного заклинателя, что чувствовал чьи-то руки на своей талии, чьи-то теплые нос и губы, касающиеся ключицы, показавшейся из-за развязанных нижних одежд, чьё-то длинное крепкое тело, прижимающееся к нему. —А? — удивленно посмотрев на человека около себя, проговорил Цзинь Гуанъяо. Им оказался, как неудивительно, глава Гусу — Лань Сичэнь, который сейчас сладко сопел и ещё ближе пододвинулся к названному брату. Все предписываемые положения для сна были забыты, и сейчас мужчина, еще даже не проснувшись, нарушал несколько правил своего клана, перебравшись на чужую сторону кровати. Будто чувствуя, что на него смотрят, Цзэу-цзунь открыл глаза, и первое что он увидел, была чужая шея с ярким укусом посередине. — Доброе утро, — отодвинувшись на край кровати, сказал Лань Сичэнь, что только проснулся, а уже был весь красным, будто вспомнил весь вчерашний день, а может и не забывал ничего. — Эм… извини, я тебя всего помял, не нужно было пить. Я… я ведь от тебя целый вечер и ночь не отлипал. Прости, за неудобства, — виновато проговорил первый нефрит, который по сравнению со своим братом, похоже, не забывал все, что делал пьяным. — Эргэ, — мягко сказал Цзинь Гуанъяо, — не извиняйся, — поцеловал в губы, схватив за мягкую ладонь и притянув обратно к себе в объятия, — все хорошо.