В тени сумрачного света

Вонь распространялась отовсюду. Казалось, она исходит из каждой уличной лавки, из каждого темного переулка и вылезает прямиком из-под земли. Пахло чем-то странным, не похожим на запах трупа или животного, эти ноты звучали отчаянием, кровью и сильнейшей энергией темной Ци. Вместе запах достигал смешения мерзкого коктейля, и даже самые мелкие демоны, от которых исходила наихудшая вонь, в презрении затыкали свои носы и жаловались на мерзкий смрад. Рынок гудел от бушующих разговоров, которые сами демоны и сочиняли на ходу, перекидываясь историями в перерывах. Их лица не скрывали смятения, выпученные глазницы туда-сюда переглядывались в поисках подтверждения, а получая в ответ лишь кивки, дополняли историю кто как мог. Многие хозяева загадочных заведениях, носили цветные маски, которые плотно прилегали к лицу и не давали жуткому запаху просочиться сквозь плотную ткань. Те же, кто до подобного не додумывался, пытались выкрутиться другими способами. И только в возвышающемся над всеми красном здании дела обстояли немного лучше. Пусть двери игорного дома постоянно то открывались, то закрывались, впуская постоянно бегающих туда-сюда людей и нечисть, тем самым сильнее разгоняя сильный запах по воздуху, никто не жаловался и не стремился прикрыть лицо рукой. Наоборот, все сильнее раззадоривались игрой, повышали ставки так смело, что толпа, не переставая гудела. Игорный дом остался таким же даже в период шумных россказней. Все так же виднелись на столбах вычурные предостережения, хотя, для завсегдатаев они выглядели целым девизом их недолгой жизни. Слева: Стремясь к богатству, жизнь не жалей, справа: Желая выиграть, честь не береги, и тысяча кривых и злостных иероглифов смеха, что в подобной обстановке выглядело весьма и весьма пугающе. Скрытый за красной вуалью шелка, Собиратель цветов под кровавым дождем, что впервые за несколько сотен лет решил лично поучаствовать на игре, с самого утра находился в весьма дурном расположении духа. Причиной тому служили вовсе не обязанности и не очередные неприятности со всех сторон одновременно: небесных и нечестивых, нет, на удивление, причиной служила резкая боль, распространяющаяся по всему телу сразу. Боль была настолько пронзительной, что все дошло до головных галлюцинаций и шумового эффекта. Князю казалось, что кто-то пронзительно кричит в полнейшей, пугающей темноте, и лишь на фоне, вдалеке, раздавались ответные голоса не угомонившихся душ. Возможно, не стоило придавать этому огромное значение, вот только боль эта беспокоила его еще задолго. Но тогда у него не было времени и желания разбираться с подобным действием организма и все списывалось на безобидные царапины и синяки в бою. Он грозно скрипит зубами и до кровавых отметен полу-лунок сжимает руки в кулаки. Собственная кровь немного отрезвляет рассудок, дает секунду на полноценный выдох, а затем боль лишь сильнее подступает к горлу. Служанка в смеющейся маске, неловко топтавшаяся на месте, невольно глянула в сторону занавесок, а затем с новыми предложениями пошла развлекать толпу. Никто не обращал внимание на сгустившуюся злобу вокруг ярко-красного шелка, каждый слишком радовался присутствию градоначальника, чтобы обращать внимание на подобные мелочи. — Я поставлю свою голову, может служить украшением в вашей комнате! — раздался отчаянный голос человека, и все тысячи искрящихся глаз с удовольствием глянули на смельчака. Не то, чтобы им нужна была его голова, просто не часто кто-то доходил до подобных ставок. Градоначальник устало потер переносицу, совсем не обдумывая предложение очередного грешника, и как-то особенно озлобленно ответил: — Принято. Чет — поражение, нечет — победа. Раскроешь кости и пути назад не будет, станешь игрушкой для любого присутствующего, что первым отрубит тебе голову. Мужчина радостно захлопал в ладони и подбросил кости. В этот момент за пологом, походящим на красное облако, раздался звон разбившегося сосуда, а после агатово-золотое сияние ослепило игроков. Красная ткань заискрилась, поднимаясь выше и окутывая стоящих рядом девушек так, что их головы оказались прямиком под вуалью. Раздались возгласы. — Господин градоначальник! Господин градоначальник! Трон, на котором ранее сидел Собиратель цветов под кровавым дождем, оказался пустым. И только искрящаяся красная бусина осталась на сиденье, как знак былого присутствия.