***
Полчаса — столько горит одна палочка благовония. Ровно столько же понадобилось ему, чтобы окончательно потерять хладнокровное терпение как внутри, так и снаружи, позволив красивому лицу утонуть в ожесточенной гримасе злости. Гора Луань Цзан в сказаниях могла посоревноваться с богами, ведь историй о ней было куда разнообразней и больше, чем о прославленных небожителях, и люди Илина куда сильнее боялись какого-то проросшего кладбища, чем нечисть или Божью кару, посланную в наказание. Истории о ней были столь кровожадны и пробирающие до костей, что приукрасить сильнее не хватало смелости, и люди просто передавали уже имеющиеся выдуманные сведения из поколения в поколение, и как-то так повелось, что принято было обходить ее стороной за несколько тысяч ли и даже не смотреть в сторону холма, упрятанного в вечном тумане. Однако вместо того, чтобы быть истинным монстром, каким люди представляли ее, Луань Цзан скорее походила на юную аристократку в роскошном черном ханьфу; мрачное великолепие и суровая торжественность вырисовывались в ее вершинах, в потемневшей земле, пробирающий до костей холод из самих глубин, золотые нити на концах темных, угольных рукавов, вырисовывающиеся незамысловатые углы, мертвенная бледность и пронзительный взгляд — подойдешь ближе и проиграешь. Обычное пустынное место, старое кладбище, ставшее предметом страха для всех прохожих, тонущее в горделивом одиночестве. Он шел неторопливо, внимательно оглядывая местность и не скрывая брезгливости, твердо вдавливал в землю тянущиеся черные полосы темной энергии Ци. Все тот же наряд краснее клена и белая, словно снег, кожа. В блеклой, серой обстановке Хуа Чэн походил на неприветливое ярко-красное пятно, совершенно не подлежащее царившей на горе атмосфере. Тело больше не пульсировало в агонии, боль немного ослабла и теперь отдавала лишь сладким привкусом где-то на кончике языка и слабым током по фалангам пальцев. Пазл в голове не складывался и тем сильнее было его любопытство, детское, настороженное, он словно ступал по земле врага, но не чувствовал себя в опасности. Ничего здесь не говорило о жизни, не пахло даже присутствием хотя бы одного живого существа, но что-то отчаянно утягивало его за рукав и звало, и Хуа Чэн не мог отказать своему любопытству скорее проверить. Однако он провел в этом месте достаточно долго, чтобы полностью разочароваться в происходящем и списать на фокусы этого мелкого почти непревзойденного или выброс темной энергии, который по непонятным причинам решился ухватиться за него, а может это и вовсе был какой-нибудь достаточно проворный дух, желающий нарваться на неприятность. Стоило ему только подумать о возвращении домой, как что-то схватило его за черный сапог и потянуло в свою сторону. В это же мгновение неописуемая боль разрядом прошлась по всему существу, словно миллионы рук разрывали на нем кожу и наживую уничтожали центр золотого ядра. Хуа Чэн чувствовал каждый удар по нутру; как скапливается инородная сила извне и как извлекают самое дорогое составляющее, а в ушах стоял такой душераздирающий крик, что впору оторваться голове. Он даже не заметил как осел на землю и схватился за свою голову, как под темной повязкой потемнело и намокло, как кровь покапала струей с лица, падая на чью-то ладонь. Мгновение и все прекратилось. Вновь стал осязаем тухлый воздух, дыхание медленно восстанавливалось, все органы чувств, что на минуту оказались в плену заработали с новой силой, а его рука крепче сжала чужую, смазанную в его собственной крови и засохшей грязи. Перед ним на промозглой земле лежал заклинатель. Ханьфу его было разорвано и грязно, длинные волосы спутались и представляли собой комок соломы, исхудавшее лицо глядело куда-то сквозь демона, но самым пугающим и странным было то, что этот человек — видимо умалишенный — ярко ему улыбался. — Я знал, что здесь кто-то есть. — выдавил он из себя прежде, чем упал лбом на землю и окончательно замолчал.***
Когда Хуа Чэн вернулся обратно в Призрачный город, оказалось, что он пропал на целых три дня, хотя, казалось бы, не прошло и часа с тех пор, как он бесследно исчез. Происходящее заметно пугало не только верного посланника, но и с десяток остальных верных поданных, которые с появлением градоначальника проливали слезы радости от его возвращения и искренне недоумевали что за тело он привел с собой. А тело тем временем передавалось из рук в руки. Сперва груз висел на плече у самого князя, затем был передан Инь Юю и лишь после — местным лекарям, что не ведали как им справиться с наказом градоначальника привести это нечто во что-то более-менее живое. Ситуация и впрямь была сложной. — Ваша бусина. Она выпала, когда Вы исчезли в тот день. Посланник убывающей луны Инь Юй аккуратно возложил обернутое в шелковый платок украшение и убрал его на стол, склоняя голову перед демоном. Ему почти прекрасно удавалось разбираться с происходящим в головах окружающих, и, пожалуй, единственным человеком, которого он не понимал полностью, был его шиди, и сам градоначальник в особо редкие времена. Именно такие времена как сейчас. По непроницаемому лицу сложно было предугадать, о чем он задумался. И если подумать, что касательно бусины Хуа Чэн всегда был особенно щепетилен и внимателен, всякий раз, когда имел возможность ненароком обронить ее — что, опять же, случалось довольно редко — то сейчас он даже не обратил внимание на нее, задумчиво смотря куда-то вперед. — Градоначальник, — вновь позвал его Инь Юй, на этот раз умудряясь вырвать из шума мыслей. — Ваша повязка потемнела, что-то случилось? — У меня текла кровь. Забавно, не правда ли? Инь Юй недоуменно наклонил голову вбок. — Простите, возможно Ваш помощник ослышался. Ваше Превосходительство, у Вас текла кровь? Вы не ошиблись? Ответа так и не последовало. Собиратель цветов тихо усмехнулся себе под нос, зажимая в руках повязку, кровь на которой уже засохла и теперь отчетливо проступала неровностями на ткани. Сидя в комнате, наполненной вьющимися у входа демоницами с подносами фруктов и верного посланника, он как никогда был одинок и в одиночестве своем отчетливо напоминал те самые окрасившиеся в красный цветы, несорванные бутоны хризантем. Легкая ухмылка трогала его сомкнутые губы, окутывая присутствующих в иллюзию чего-то схожего с хорошим настроем, когда внутри его все еще потряхивало от недавнего всплеска боли. — Уведоми меня, когда он очнется, а пока попробуй собрать имеющиеся сведения. Будет полезно узнать какого гостя мы пригласили в свой дом. Посланник послушно кивнул и уже через минуту на том месте, где он тихо стоял в ожидании приказов хозяина, осталось лишь пустое место. Призрачный город больше не умирал под натиском безобразного смешения запахов и потустороннего вмешательства, однако само ядро города медленно разламывалось на части. И где-то неподалеку переписывалась кровью книга судьбы.