Одинокие качели

      Детская площадка всегда чем-то привлекала меня. Она, этот островок надежды в мире кошмаров буквально пропитана чем-то светлым. Сегодня детей нет: середина сентября, многие делают уроки. По ночам начинает холодать, что так же способствует опустению сего места. А я снова здесь.       Мне почти двадцать пять, но вновь и вновь прихожу сюда, с какой-то грустной нежностью наблюдая, как чертовски быстро проносится мимо меня время. И это пугает. В какой-то момент оно продолжит бежать, а я остановлюсь и буду смотреть ему в спину. Одновременно хочу и не хочу этого. Все мы со странностями. Одна из моих — приходить на эту площадку, смотреть, как лучи закатного солнца протискиваются между многоэтажками, даря последние частицы тепла совершенно холодным людям, а затем исчезая во тьме, растворяясь в ничто, пока я сижу на поскрипывающих качелях и думаю. О том, что один.       В последнее время это беспокоит меня все чаще и чаще. Мне не нужен тот самый «спутник на всю жизнь», про которого так упорно твердили родители. Я нуждаюсь в человеке, который готов выслушать меня, несмотря ни на что. Который будет фотографировать исподтишка, а потом показывать, задорно смеяться и говорить о том, насколько я красив, даже если это далеко не так. Который придет в два часа ночи, разбудит меня и потащит смотреть на звезды, а затем и на рассвет. Который будет смотреть со мной фильмы, читать книги, просто молчать, наслаждаясь мгновениями со мной. Кажется, это называется «друг». Вы не связаны узами брака, когда называете друг друга «друзьями», не звучит марш Мендельсона, но моменты отпечатываются в памяти, и есть чувство, что это намного сильнее, чем семья. Вы выбрали друг друга. И теперь встречаете последствия, беззаботно поедая ванильное мороженое.       Но все, что касается меня в этот момент, это не дружеская ладонь, а пучок света, окрашивающий мою щеку в пламенно-оранжевый оттенок. Смотрю, как звезда ускользает за горизонт, и обречённо тяну руку вслед, пытаясь удержать солнце хоть на мгновение. Но оно уходит, и пока ещё не стемнело, но уже резко похолодало. Отталкиваюсь от земли, и с тоскливым скрипом качели начинают двигаться. Ощущение, будто мне около тринадцати и я снова сбежал из дома, чтобы насладиться одиночеством. Хотя, в последнее время оно приносит только боль.       Включаю музыку на телефоне, рутинно распутываю узелок наушников, вставляю штекер в «гнездо» и наслаждаюсь звучанием. Оно успокаивает, и тревога в душе уходит на второй план. Людей почти нет, что не может не радовать — да, страдать от одиночества и ненавидеть людей одновременно я могу. Но всё же мимо меня проходит парочка: ростом девушка едва достаёт до плеча парня, который трепетно держит ее за руку. Я узнаю особу — это моя первая любовь, какая она бывает: дёрганье за косички, спрятанные вещи, школьная одежда в мелу. Они весело идут, не замечая меня, пока внутри моей грудной клетки распускаются цветы зависти, шипами раздирая израненное сердце. Смотрю на них, пока те беззаботно перепрыгивают осенние лужи, глядя друг на друга светящимися глазами. Они не обладали какой-то исключительной внешностью, ничем особо и не выделялись, но смело могу сказать: они прекрасны.       Влюбленные останавливаются, не отрывая взгляда друг от друга, и, готов поклясться, время замирает. Но только для них. Наблюдаю, как парень нежно касается губ девушки своими, робко сминает, и глаза их медленно закрываются. Это продолжалось недолго — похоже, у нее закончился воздух, — и они нехотя отстранились. Почувствовав взгляд на спине, обернулись. Конечно же, это был мой взгляд. Оба покрываются румянцем, ожидая от меня чего-то вроде осуждения. Понимаю, что исход ситуации зависит сугубо от меня, поэтому решаю улыбнуться им. Чисто и искренне, словно детям, играющим на площадке летом. Вижу облегчение на их лицах и ответные улыбки. Это длится несколько мгновений, и, пока момент не перерос в нечто неловкое, парень несильно сжимает ладонь девушки, намекая на то, что им пора уходить. Они машут мне руками, будто старому знакомому, и я киваю в ответ.       Надо признаться, вижу их уже на протяжении нескольких лет и могу перечесть все ссоры и примирения, происходившие на этой площадке. По человеческим меркам мне очень и очень мало лет, но я уже чувствую себя старушкой на скамейке, которая радуется за местных детей. Только проблема в том, что моя внутренняя старушка совсем не заботится о себе.       Они уходят. Темнеет. И я снова один. Хотя… Почему снова? Не переставал утопать в одиночестве. Отчаянно тяну руку вверх, без разбору цепляюсь за воздух над поверхностью этого океана, прежде чем утонуть, захлебнувшись.       Никто ведь и не заметил.

Лишь качели о чем-то грустно скрипят.