mama, i’m in love with a criminal

— Я передам это в управление, — кивнула старушка, складируя все принесённые Като данные в потайной ящик в кровати. Набралось у Хару не особо густо: два диктофона и несколько страниц записей. Прежде, чем зайти в палату, он переоделся в специальную одежду, хранящуюся на конспиративной квартире. Одежда эта менялась там его коллегами раз в день и была почти наверняка чистой от прослушки. — Хару-чан, ты здоров? Куроно Кам была очаровательной старушкой. Она понравилась Като ещё в первое их знакомство до начала операции, но детектив держал в голове факт ее биографии и предполагал, что все ее поведение — сущая ложь, настолько плотная, что различить ее не представляется возможным, равно как и, скорее всего, имя. Она служила в разведке с сорок третьего года и многие годы после, и это нанесло неизгладимый отпечаток на ее поведение, сделав его запредельно лояльным и подчёркнуто спокойным. Като, зависший, глядя в точку перед собой, неловко улыбнулся. — Здоров, Кам-оттян. Такое слегка фамильярное обращение потребовала употреблять в ее отношении сама женщина, объяснив это тем, что Като привыкнет и в случае стрессовой ситуации не ошибётся. — Тяжело приходится в работе? — сочувственно вздохнула старушка. — Есть немного, — Хару запнулся, оглядывая палату на предмет чего-угодно, что способно записывать. — Я проверяла палату только сегодня. Здесь ничего нет, — правильно идентифицировав его взгляд, бросила Куроно. — В общем-то, я ожидал увидеть, наверное, что-то, напоминающее морального урода, а увидел молодого парня, вроде бы, даже, неплохого. — Якудза часто бывают весьма гладкими типами. Они умны и талантливы в общении и манипуляции, кажутся вежливыми и с принципами, — негромко выдала старушка. — Он совсем таким не кажется. Наоборот, людей с более противным поведением я ещё не встречал. Он хам, язва и провокатор. Но, мне кажется, он неплохой человек… я не знаю, как это связано, — окончательно растерялся Като. — Когда с человеком проводишь много времени — вполне естественно, что видишь в нем хорошие черты. Помни, что это в первую очередь работа. Это не способствует твоей игре, но замечательно помогает не поднимать такие вопросы твоей совести, — старушка мягко улыбнулась, аккуратно взяв детектива за руку. — Хару-чан, помни, что ты пошёл ловить главу крупнейшего преступного синдиката. Он по определению не может быть безгрешен. — А если лично он действительно никогда не нарушал закон? — Даже в таком случае группировку не получится развалить, не убрав его за решетку. Не думаешь же ты, что он согласится сложить с себя полномочия и пойти по программе защиты свидетелей? — Вы полагаете, что люди не могут измениться? — Като нахмурился. — Могут, мальчик мой. Но для изменений нужны хоть какие-нибудь обстоятельства. А он — сын главы клана якудза, перенявший его обязательства. Вся его жизнь была наполнена социальной сепарацией, деньгами, насилием и грубыми решениями. Как может измениться человек, не видевший в жизни другого? — Но если увидит — неужели тоже не может? Ведь это человек, а не животное. — Не знаю, Хару-чан. Опыт подсказывает мне, что нет, но разве твоему горячему сердцу захочется меня слушать… Постарайся выполнить свою работу честно. Преступники должны быть за решёткой. — Там преступники и окажутся, — коротко улыбнулся Хару, поднимаясь на ноги. — Благодарю за совет, Кам-оттян. Я пойду. Лечитесь! — Хорошего дня тебе, Хару-чан, — махнула рукой старушка.

***

Сюрприз сегодня пришёл откуда не ждали. Выходной и радостный Като, не спавший со вчерашнего дня, сходу выдвинулся в жилой корпус, пройдя четыре детектора на входе и ручную проверку. В жилом корпусе было как обычно пусто и тихо. Изначальная мысль Като подтвердилась: из личных работников почти никто друг с другом не общался. Даже с Камэем из-за нагрузки от вечно пьющего Камбэ они виделись всего раза два за день и не всегда успевали поболтать. Остальных же Хару даже толком не знал в лицо. Если с личной охраной это имело некоторые логические обоснования, то другим работникам от бармена прятаться смысла не было. Като предполагал, что часть работников размещается в других помещениях, пока работает, а спать ложится сразу по приходу. Хару приложил ладонь, толкнул дверь и замер. На его кровати, в ворохе вещей и скомканном одеяле в том же виде, в котором Като все бросил, когда уезжал, валялся господин Камбэ собственной персоной. — О, ты, — пробубнил тот, не оторвав головы от подушки, среагировав на хлопок двери. — Я думал, доступ к моей комнате будет только у меня, — кисло промямлил Като, окончательно растерявшись. — Все так и есть. Я не в счёт. У меня есть доступ ко всем помещениям здесь, — Дайске сказал это так спокойно, будто Хару сморозил несусветную глупость. Как же, черт подери, Като сейчас пронесло. Он только что вывез все записи, которые могли указать на его причастность к копам, и только после этого в голову к кумичо пришла мысль спонтанно нагрянуть в гости. — Вы… — Планирую спать здесь, потому что смертельно пьян. Можешь потребовать от охраны вторую кровать, если стесняешься лечь рядом. Такое наплевательское отношение к тому ничтожно-смешному личному пространству, что у Като вообще здесь имелось, слегка выбесило. Хару понял за это время, что Дайске не был обременен чувством такта, но знать и видеть воочию оказалось совершенно по-разному. — Хорошо, — старательно сдерживаясь, кивнул Като. Усиленно делая вид, что ему без разницы на тело на собственной кровати, Хару подхватил домашние брюки и ушёл в душ, хлопнув дверью чуть громче положенного. В Като теплилась надежда, что, выйдя из душа, он не обнаружит Камбэ в своей комнате, но, естественно, ему не повезло. Хару прошёлся по комнате в одних штанах с голым торсом, задвинув шторы и убрав некоторые вещи в шкаф, после чего подошёл к кровати и не придумал, как лечь так, чтобы обогнуть возлежавшего по диагонали кумичо. Надо было как-то его растормошить, в идеале вообще выкинуть отсюда, но хотя бы заставить сдвинуться. Кровать в заложниках Като не планировал оставлять из принципа, в отместку за наглое вторжение. — Камбэ-сама, — негромко и ровно бросил Хару, замерев над Дайске. — Не стоит спать в кровати в одежде. Не могли бы вы раздеться? — Извращенец, — в подушку сообщил кумичо. — Тебе необходимо, чтобы я разделся? — Хотя бы, чтобы вы немного подвинулись. Мне негде лечь. — М-м-м… Ладно… Дайске с трудом перекатился на спину, а после, даже не удосужившись открыть глаза, начал медленно расстегивать на себе рубашку. — Давайте остановимся до штанов, — запаниковал Като на последней пуговице. — Какой-то ты неправильный извращенец, — зевнул Камбэ. — Доволен? Теперь ляг и не буди меня. До этого задания Хару и не подразумевал, сколько в нем терпения. Будь на месте кумичо кто угодно, бармен вломил бы ему ещё на первой фразе, а сейчас он просто, слегка взгрустнув, согласился делить свою законную постель с пьяным боссом якудза. Как смешна и непредсказуема его жизнь. Впрочем, с Камбэ под боком уснуть не удалось, насколько бы сильно Хару не хотел спать. Едва слышное сопение за спиной приводило в состояние легкой паники. Като не спал ни с кем в одной постели примерно… никогда. Две девушки за всю жизнь, что оказывались с ним в постели, не оставались после на ночь, долгих отношений у копа не было, и жил он уже давно один. А теперь это. Хару перевернулся на другой бок, чтобы наблюдать за Камбэ, раз уж уснуть все равно не удавалось. Дайске выглядел довольно… беззащитным? Когда тот бодрствовал, даже в хорошем его настроении от него исходила неприятная холодность, а сейчас он просто мирно спал, чуть-чуть приоткрыв влажные губы. Рубашку он, впрочем, так и не снял, но до конца расстегнул, и теперь та лежала вокруг него, открывая взору точеную грудь. Иначе, кроме как богатством, Хару обьяснить такое хорошее состояние тела кумичо не смог. А если добавить к этому беспробудное пьянство, то Като вообще ума не мог приложить, как можно так выглядеть. Дайске был фарфоровым, а бледная кожа, казалось, почти светилась на просвет. Так вот она какая — аристократическая бледность. А ещё у Камбэ был чрезвычайно приятный глазу профиль, с мягкими линиями и двумя заострёнными чертами: носом и подбородком. Хару мысленно выдал себе тумаков. Совсем умом тронулся тут от недосыпа — оценивает внешность мужчины. Ещё и лежащего с ним в одной кровати, пусть и бороться с этим обстоятельством было невозможно. Камбэ во сне глубоко вздохнул и развернулся на бок лицом к Хару, подложив руку под голову. Невольно вспомнился разговор с Куроно-сан. Разве может страшный босс якудза так мирно и спокойно спать? Хотя, с чего Като вдруг решил, что кумичо должен спать как-то отлично от других людей? И вообще, как он это представлял? Что Дайске будет держать в руках ствол, а во сне бормотать имена своих недоброжелателей и «ненавижу» вперемешку? Заснул Като совсем нескоро. Ещё долго он смотрел на мирно спящего Камбэ и терялся в своих убеждениях. Что притащило его этим вечером в комнату Хару, и почему так странно диссонирует вид кумичо и поставленная перед Като задача?