***
Драко начал кашлять цветами из ниоткуда в середине дня. Он едва мог отреагировать, в одну секунду он самодовольно улыбался после спора с Поттером, а в другую давился лепестками цветов, смешанных с кровью. Конечно, трио осталось в замешательстве, и, конечно же, Гермиона была той, кто выяснил, что произошло (а слухи по Хогвартсу распространяются быстро), так что в тот же день все задавались вопросом, в кого же влюбился Малфой, и были очарованы тем фактом, что никто иной, как чистокровный Малфой, попал под влияние такой древней магии. Произошёл довольно неожиданный поворот событий. Гермиона и Панси были полны решительности найти способ помочь Малфою. Рон и Блейз не могли перестать смеяться, пытаясь выяснить, кого любил Драко. И Гарри... Ну, Гарри. Он помогал Драко смывать кровь, пока тот ворчал о том, что Поттер не стёр все пятна или что ему не следует даже прикасаться к нему и бла-бла-бла. Гарри собирал лепестки (это предложила Миона). — Есть идеи, что это за цветок? — Это имеет значение? — Отлично, в любом случае...! – Эм, как ты можешь не узнать его? Это лилия. Это лилия, Поттер. И они начали говорить о своих матерях. Потом об отцах, Снейпе: — Честное слово, Поттер, я должен признать, что если есть кто-то с более ужасными волосами, чем у тебя, то это Снейп. Драко становилось немного лучше. Рон начал играть с Малфоем в шахматы, Грейнджер занималась с ним, Блейз научил Гермиону, как ухаживать за её волосами, Панси убедила Гарри красить его ногти (и Драко стал её следующей жертвой и, на удивление, не жаловался). – У Панси прекрасный почерк, тебе не кажется? — спросила Гермиона. — Да? Я не знаю. Ты видела почерк Малфоя? Словно в старых письмах —ответил Гарри. — Вы не видели почерк Блейза. Я говорю вам, от тренировали их с детства – возражал Рон. — Тогда разве у тебя не должен быть хотя бы приличный почерк? — О, заткнись, вы оба не лучше меня, когда дело доходит до колиграфии. Поиск лекарства занял у них некоторое время. Они выяснили, что это может быть вылечено хирургическим путём, но когда инфекция будет удалена, исчезнут и романтические чувства пациента. И Драко не колебался. Он потребовал удалить это. Ему стало хуже, чем было вначале. Гарри пытался убедить его не делать этого: — Это закончится, когда любимый ответит взаимностью! Малфой, просто признайся человеку, которого ты любишь, может быть, он ответит взаимностью! Но Драко не смотрел на него. – Я никого не люблю, Поттер, это просто чушь собачья! Я уже говорил тебе! Так что Драко Малфой не был типичным «Ох, я люблю их, и не важно через сколько боли мне придётся пройти, я не хочу терять свои чувства к ним». Это не прекратилось магическим образом, его любимый не поцеловал его. Процедура произошла. Малфой вылечился. Очарование, которое цвело между троицами, тоже закончилось. У Рона больше не было достойного соперника, чтобы играть, Гермиона снова погрузилась в записи, а Гарри спокойно смотрел, как стирают лак для ногтей с его пальцев. Драко Малфой больше даже не смотрел на Гарри Поттера. Не так, как раньше. Не потому, что он был разочарован. Он просто вёл себя так, словно Гарри не было рядом. Он перестал насмехаться над Поттером, задевать его, шутить. Ничего. И Гарри был достаточно рассеянным, чтобы думать, что это всё произошло потому, что они слишком сблизились, и это напугало Драко (не Малфоя, Драко). Миона не осмелилась комментировать его теории заговора, а Рон был слишком занят, злясь на Блейза. — Он называл меня "приятель"! А теперь что? Они все просто проходят мимо нас, неблагодарные слизеринцы! Малфой внезапно стал лучше в Квиддиче, его оценки пошли вверх, а приёмы пищи в Большом Зале стали ужасно спокойными (по мнению Гарри). — Он что-то задумал! — Гарри... Только не снова. — Я говорю... Кашель. Рука Гарри прижалась к горлу. — Чувак, ты в порядке... Снова кашель. Поттер прикрыл рот, но ненадолго. Когда он посмотрел на свою ладонь, он замер. Кровь. И жёлтый лепесток. — О нет, Гарри... Это... Я найду МакГонагалл, я думаю, болезнь распространяется. Рон, найди ему салфетку и не приближайся к Гарри. Всё будет хорошо... Но Гарри не мог слушать. Было чувство, словно в его ушах звенели колокольчики. Он внимательно посмотрел на лепесток. Это добило его. Нарцисс. Это был цветок нарцисса, не так ли?***