Touch-starved

      Стоит сказать, что Дейдаре и правда необычайно повезло. Вернее, он окончательно выел несчастному Сасори мозг, а потому последний просто смирился с необходимостью потратиться на какую-никакую комнату.       Решили, как и всегда в таких случаях, взять одноместный номер, ибо кровать нужна была только Дейдаре.       В честь этого кукловод уныло залипал в потолок, прикидывая сколько можно было бы пройти, не мешай тому человеческое устройство его напарника. Это и правда достаточно напряжно, как и сам Дейдара. Он постоянно слишком громко и много разговаривал, махал руками и вечно требовал внимания и времени. По началу закрытому Сасори было очень тяжело смириться с полным отсутствием уважения к своему личному пространству, но со временем он привык, перестал отвечать односложными «да» или «нет», периодически даже сам начинал диалог или рассказывал что-то. Резюмируя: социализация прошла успешно.       Пока Акасуна вздыхал о потерянном времени, подрывник, минут двадцать разрываясь между «недостаточно грязная» и «уже не очень чистая» думал, стоит ли мыть голову. Решив, что ночевку под крышей стоит использовать по максимуму, парень направился в ванну.       Минут через двадцать, как раз в тот момент, когда Сасори заканчивал починку пострадавшей на последнем задании марионетки, Дей вышел к нему, небрежно обтирая голову полотенцем, которое почти сразу было отброшено на спинку стула. Длинные светлые пряди, заметно потемневшие из-за воды, живописно растеклись по плечам и спине подрывника, капая этой самой водой тому на одежду. Дейдара только тяжело вздохнул, садясь в предмет мебели, бывший чем-то средним между диваном и креслом.       Какое-то полузабытое воспоминание, больше похожее на сон или выдумку, вспыхнуло в голове Акасуны — вспыхнуло и сразу погасло, оставив после себя неприятное послевкусие. — Сопляк, если ты по итогу заболеешь, я просто брошу тебя где-нибудь по дороге. — А с каких пор вас интересует мое здоровье, хм? — С тех самых пор, как мне в напарники дали такого идиота как ты. — Вздохнув в очередной раз, Сасори отложил в сторону инструмент и разобранную часть Хироку, направляясь к брошенному полотенцу.       Глупое, совершенно беспочвенное желание. — Э? — несколько тревожно выдал подрывник, когда Акасуна зачем-то подошел к нему со спины. — Не вертись. — буркнул Сасори, практически аккуратно касаясь светлых локонов тканью.       Совершенно зачарованный, Акасуна нарочито медленно вытирал блондинистые пряди по всей их длине, стараясь при этом не слишком сильно спутать. То, как ниспадали волосы, как Дейдара что-то фыркал себе под нос и пытался сдуть с лица некоторые особенно настырные прядки — все это — выглядело слишком красиво, скорее даже картинно, так что Сасори несколько выпал из реальности. — Да. — наконец-то выдохнул отмерший кукловод. — Из тебя и правда получилась бы замечательная марионетка. Может быть, она бы даже стала моей любимой из всей коллекции. — Чё? — в очередной раз издевательски прищурился Дейдара в ответ на упоминание чужого искусства. — Что слышал, сопляк. — Сасори снова вздохнул, возвращаясь к столу. — Только так ты наконец-то перестанешь без перерыва молоть чепуху.       Следующий час прошел почти в идеальной тишине, прерываемой только белым шумом, который производила починка Хироку.       Дейдара с каким-то болезненным вниманием следил за каждым движением чужих рук, за каждым поворотом запястья, сгибанием фаланги или костяшек. Кольцо («Как и ожидалось от такого педанта, хм») на время работы он снял. Все-таки у Акасуны до чёрта красивые руки — аккуратные и тонкие, но при этом не слишком женственные, еще не очевидно мужские, но вместе с тем уже не детские — просто замечательные руки, одним словом. Подрывник отчетливо сглотнул, ощущая знакомое тепло где-то чуть ниже живота.       Мотнув головой, Дейдара резко вскочил, кинувшись за брошенной куда-то расческой.       Брошенной, очевидно, так качественно и искренне, что, скорее всего, навсегда — досадная пропажа, учитывая длину волос и их сегодняшнее состояние. — Данна… — подал он голос от совершенной безысходности — У тебя нет расчески? — Секунду. — Сасори потянулся во внутренний карман плаща, выискивая там что-то.       Через несколько мгновений подрывник увидел у него в руке искомый предмет. — У меня же есть куклы. — зачем-то оправдался Акасуна, садясь на место Дейдары и приглашающе хлопая между собственных коленей.- Ты не против если я… — А? — округлил глаза подрывник, плюхаясь перед Сасори. — Только голову мне не оторвите, хм.       Акасуна, с трудом удержав на языке уже готовую было сорваться колкость, подозрительно бережно, снизу вверх, расчесывал светлые пряди, засматриваясь на ровные полосы, которые расческа оставляла в уже распутанных волосах. Неяркий свет все так же картинно падал на саму фигуру Дейдары, причудливо выхватывал из наступающей темноты отдельные пряди, нереально золотя их.       Совершенно абсурдное, дурацкое желание росло в Сасори с пугающей прогрессией.       «Все равно в этом нет никакого смысла.»— зло подумалось ему прежде, чем две точеные ладони, отбросив расческу в сторону, практически самостоятельно обняли подрывника поперек груди, в то время как сам Акасуна как можно теснее прижался к чужой спине, положив собственную голову на плечо Дейдары. — А? — сегодня был самый настоящий день умных фраз — Данна, ты чего? — Замолкни. — нарочито грубо раздалось в ответ — Просто захотелось, вот и все.       Дей будто бы понимающе вздохнул, прижимаясь своей светлой макушкой к чужой, в то время как Сасори как-то неосознанно водил до черта красивыми руками по его телу.       Тонкие пальцы проходятся от сверху-вниз по груди, ощутимо сминая мышцы. Дышать Акасуне вовсе не нужно, но сейчас он зачем-то имитирует человеческое дыхание, горячо обжигая шею краснеющего Дейдары. Взяв в руки правую ладонь последнего, большим пальцем Сасори аккуратно провел контур небольшого рта на чужой ладони. Градус интимности ситуации заметно подскочил, а вместе с ним и пульс. Дей буквально чувствовал то, как его щеки становятся чудесного цвета вареных помидоров. В то время как Акасуна, как бы спрашивая разрешения, чуть надавил в центр раскрытой ладони. Рот открылся, пропуская внутрь сразу два пальца — невыносимо красивая картина — в ответ Дейдара простонал что-то сквозь сжатые зубы и откинул голову, подставляя шею. — А ты этими чувствуешь все так же, как и обычным? — почему-то говорить было необычайно тяжело. Слишком уж отвлекала теплота и мягкость, обволакивающая пальцы. — Этими отчетливее. — резко бросил подрывник, прикрывая обычный рот тыльной стороной свободной ладони. — Я их контролирую, но иногда они могут и сами… — тут Сасори обхватил пальцами язык и начал медленно оглаживать его. — что-то захотеть.       Сильно прикусив губу, Дейдара вновь мотнул головой, демонстрируя неспособность к диалогу.       Акасуне как-то не к месту вспомнилось то страдальческое выражение лица, с которым напарник рассказывал о куче ручек и мыла, вероломно сожранных лишними ртами в «далеком» детстве.       Тяжелый узел возбуждения, долгое время копившийся в животе, спустился ниже, на что Дейдара не смог сдержать сдавленного стона через губы.       Аккуратно вынув заметно повлажневшие пальцы из чужого рта, Сасори попытался оценить ситуацию, потерпев в этом полнейший крах. Собственно, рядом с подрывником вообще всем планам и здравому смыслу долго жить не приходилось. Как-то особенно медленно, Акасуна скользнул рукой вниз, на секунду замерев, но в итоге все же потянув молнию на чужих брюках вниз, в то время как Дейдара рвано выдохнул, освободившимися руками наугад вцепляясь в кукольное тело.       Как-то неестественно громко выдохнув, Сасори размазал выступившую каплю предсемени по всей длине почти совсем вставшего члена. Подрывник немного выгнулся и с силой зажмурив глаза. Несколько секунд полюбовавшись на четко выхваченный светом кадык, тяжело вздымающуюся грудь и сжатые зубы, Акасуна медленно огладил головку большим пальцем, вызвав еще один слишком тяжелый вздох. Когда же его рука, та самая совершенная рука, с теми же фалангами, с той же ладонью и тем же тонким запястьем, пробно прошлась сверху-вниз, Дейдара не сдержал явного стона.       После еще нескольких движений, Сасори, и без того несколько потерявший связь с реальностью окончательно перестал что-либо анализировать — на данный момент для него существовало только живое и горячее тело перед ним.       До черта живучий, громкий, несуразный и навязчивый, его партнер неимоверно бесил, незаметным и непостижимым образом привязав мысли и действия к себе.       Не до конца понимая происходящее, Акасуна ощутимо прикусил губами тонкую кожу на чужой шее, заставив этого мальчишку вскрикнуть, в очередной раз толкаясь ему в руку. На все той же шее, ближе к челюсти, алыми цветами распустились следы от неживых губ. Светлые волосы до того красиво смотрятся на фоне багровых пятен, что у Сасори сводит внутренности (ну, те внутренности, которые полагалось иметь человеческим марионеткам)       Темп движений ощутимо возрос, в ответ на что Дейдара особенно сильно выгнулся в спине, громко выкрикнув свое извечное «Данна!», слепо тыкнулся собственными губами в холодные кукольные губы сзади и кончил все в ту же идеальную руку.       На какое-то время оба замерли, не желая рушить очарования момента. Хотя, подрывник скорее всего просто пытался отдышаться.       Но в это промежуточное мгновение в нем было прекрасно все — ярко голубые глаза, горящие необычайным светом, золото волос, разметавшееся по узким плечам, все, абсолютно. — Данна. — подал он голос спустя некоторое время молчания. — А я тебя люблю.       В ответ Сасори просто молча улыбнулся, бережно касаясь чужих губ своими.       Дейдара прекрасно знал то, что это значит для его Данны куда больше, чем любые слова.