Непокорëнные

We were the ones who weren't afraid We were the broken hearted We were the scars that wouldn't fade away* [*Англ. «Мы были теми, кто не боялся, Мы, с разбитыми сердцами, Мы были шрамами, которые не исчезнут» Из песни группы Red – «Who we are»]

Солнце стояло уже высоко, когда парень продрал, наконец, глаза и заставил себя подняться с кровати. Проспал, проклятье. Видать, электричество ночью опять отключали в целях экономии, потому что заряд телефона сел и не разбудил звонком вовремя - теперь ребята его точно убьют. А нечего было ему вчера до рассвета мозги промывать, достали, честно. Как будто он сам не знает, сколь много от него зависит... сегодня. Сегодня. Проклятье. Еще раз прокрутив в голове это странное слово, Кир вышел из комнаты и направился в ванную: ничто так не способствует пробуждению, как холодный душ, особенно в такой жуткий летний день. Сегодня он убьет человека. Капли воды струйками стекали с непослушно торчавших после сна русых волос. Сегодня он убьет главного человека в Империи. Единственного. И всё. План не может провалиться, план безупречен. Столько лет ушло у старших ребят на то, чтобы обдумать каждое движение… 9:57 на часах на кухне. Футболка, как всегда слишком широкая, липла ко влажному, тощему телу подростка. Привыкший к трех- четырехчасовому сну, мальчишка чувствовал себя на удивление разбитым, проснувшись так поздно, и это было ему не на руку - не сегодня. Сегодня нельзя. Сегодня слишком важно. Кир усилием запихал в себя пару бутербродов с сыром и чем-то еще, найденным в холодильнике, совсем, кажется, не ощутив вкуса пищи, и пошел в комнату собираться. Интересно, что произойдет после, когда все уже случится? Что произойдёт с Империей, с Системой, Секторами? Кир не знал. Кир в общем-то даже не думал об этом - не стремился думать, ведь сейчас было что-то куда более важное и значимое, что зависело от него как ни от кого другого. Эрнст вчера так уверенно и убедительно твердил, что Средние поднимутся на восстание, что терпение их уже совсем скоро приблизится к точке кипения, что ему просто невозможно было не поверить - вот уж кому в лидеры идти, а не ему, Киру Ивличу из задрипанного четвертого квартала... Хотя вот Ули ему так и не поверила, а этой девчонке на слово можно положиться, она всегда зрит в самую суть - ох, не к добру. Ули вообще, конечно, баба стальная - еще бы, единственная девчонка на Восстании, кого хочешь построит так, что не забалуешь... Сигаретный дым вышел густым комком вместе с едва уловимым смешком. Если сегодня все получится... Если сегодня он останется жив... Если что-то в Системе, наконец, изменится, он, наверное, даже предложит ей выйти за него - то-то парочка из них получилась бы! Даже и внешне, не говоря уж про два бурных вулкана характеров: он - совсем еще по-детски тонкий и невысокий, до какого-то противного ему самому изящества, голубоглазый и почти даже красивый, и она, Ули Виртер, низенькая белокосая пышка с озорным, а порой и суровым огоньком в серьезных карих глазах. Придется, правда, подождать чуток: Ули в позапрошлом месяце только четырнадцать исполнилось, ей замуж пока рановато - да и едва ли хочется, Ули ведь из тех уникальных людей, кто до последнего будет отстаивать крупицы своей свободы. Ну вот, ему сегодня, может, последний день жить, а он о девчонке думает, балбес. Спортивная сумка с каким-то трепьём - вдруг нужно будет на досмотре у пограничной стены объяснять, почему шляется туда-сюда в неурочное время. Подумаешь, какой-то всего-навсего кадет переезжает в общагу... Брюки, рубашка с коротким рукавом и жилетка с блестящими серебром пуговицами, все безупречно черное - в таком костюме бы со сцены выступать, а не на учёбу ходить... Массивные высокие ботинки и пилотка с гербом Академии, все сидело на парнишке идеально. Только выглядело сегодня почему-то траурно, а не парадно. Нет, право, в таком виде по Среднему Сектору и ходить-то страшно, за версту Высоким несет... Кир вскинул на плечо объёмную, но не тяжелую сумку, звякнул в кармане колечком с двумя пластиковыми карточками-ключами и, сбежав два пролета лестницы, вышел из дома. Под тихий, едва различимый свист мчавшегося поезда монорельса недолго было и уснуть. Вагон был полупустым, лишь небольшая группа аккуратно одетых мужчин, кажется, с кольцами на пальцах, занимала место в его дальнем конце, да подросток в форме кадета Академии убивал время, уткнувшись в экран планшета, чуть поодаль. Несмотря на тщедушное телосложение и совсем еще детские черты лица, его окружала атмосфера полного спокойствия и душевного равновесия, не гипсовой маской приклеенных к передней стороне головы, но честно и просто идущих изнутри него, словно жизнь парнишки, наконец, вошла в то русло, по которому ей должно было течь, предначертано было еще задолго до его первого вздоха - чем он был полностью доволен. Еще минут двадцать, и он будет на месте. Контроль – это минут двенадцать-пятнадцать. Зайти для виду в общагу – еще минут двадцать…ну, полчаса, если вдруг кто задержит или заболтает, хотя кому бы, он так толком ни с кем и не познакомился. От Академии до места – еще минут сорок от силы. К часу дня должен поспеть. В смысле, непременно поспеет, не стоять ему на этой земле! Там встретиться с Петером. Петера парнишка знал только по фотографии – большего сообщникам друг о друге знать было и не положено, на всякий, как говорится, пожарный случай. Петер должен предоставить ему место переодеться. И оружие. Кир невольно повел плечами, словно от этой мысли ему стало внезапно холодно. Оружие. Потому что сегодня он убьет человека. Нет, всё верно. А потом Петер проведет его к Абелю – и там всё случится. Там всё получится, как и… На экране телефона кобальтовым огоньком моргнуло новое сообщение: 11.12 Абель Т. => «У меня трудности» У Кира противно засосало под ложечкой. Нет. Нет, не сметь даже давать ход подобным мыслям. Всё будет хорошо. Всё пройдет, как и задумано. Вдох получился какой-то рваный, напряженный, а пальцы рук оказались внезапно ледяными. Досмотр вещей прошел, кажется, даже быстрее, чем пятнадцать минут, отведенных под него напряженным мальчишкой с безразличной маской на лице. Кир шел дальше. Что же могло случиться у Абеля, что он называл бы «трудностями»? Разве роль Абеля была не самой простой из них всех? Больше всех, конечно, рисковал Петер, у него и место, и оружие, и вообще… Ивлич на деле и сам не больно-то уж в курсе, кто что еще должен был подготовить и сделать для общего блага, кроме тех немногочисленных пунктов, что напрямую касались его самого, но всё же… Крошечная лампочка на замке двери в комнату загорается зеленым светом, позволяя обладателю ключа ступить внутрь – здесь никого нет. Своего соседа Кир видел в прошлый раз, собственно, единственный раз, когда еще бывал в этой комнате, заранее зная, что не будет в ней жить, - то был черноволосый старшекурсник, не красивый и не страшный, высокий и сонный, имя которого кадет даже не утрудил себя запомнить. Товарищи поговаривали, будто перваков всегда намеренно подселяют к тем, кто постарше, устраивая их под дополнительный присмотр… Кира коробило от этой мысли, такой правдоподобной. Он вытащил из сумки половину её содержимого, не глядя, и так же, не глядя, запихнул его в тумбочку в ногах кровати. Какая разница?.. 12.03 Абель Т. => «Он говорит, поздняк отменять». Горячая, почти паническая волна обожгла парня с головы и дошла прямо до ног. Всё так плохо? Что за?.. И какого дикого ему дан строжайший запрет писать Петеру? Ладони, спрятанные в карманы, до боли сжались в кулаки, но дрожь унять не удалось. Двумя шагами мальчишка очутился в ванной, едва не сунув под струю холодной воды не только лицо, но и всю голову целиком, задохнулся, фыркнул и, дернувшись, больно ударился локтем о полочку этажерки в углу. Нет. Стоп. Если отменять уже «поздняк», значит, он пойдет до конца и не подведет их, какие бы там трудности ни случились, у Абеля ли, у Петера ли, у него ли самого… Он вытер лицо и слипшуюся от холодной воды челку, сел на крышку унитаза и, прикурив, глубоко затянулся; рука противно ныла. Может, это вообще не его дело, что у них происходит? Может, оно не так уж и повлияет, а парни просто напрасно пытаются перестраховаться? Или нервы сдают… В голове Кира роилась сотня не то причин, не то отговорок, почему Абель должен быть не прав, но поверить в них отчего-то упорно не получалось даже самому. Спустя десять минут, под ногами Кира Ивлича уже снова хрустел гравий дорожек, ручейками вливающихся в широкую дорогу, ведущую к Академии Службы Империи в Высоком Секторе. Парень шел спешно, не замечая, кажется, ничего вокруг себя. 12.47 Абель Т. => «Поворачивай назад» 12.49 Абель Т. => «пожалуйста» Даже мелкий и, казалось бы, не сильный, дождь быстро залил его плечи и колени, заставляя ткань противно липнуть, сбегал каплями по щекам. Дождь был каким-то до странности соленым и теплым, словно… Это были слезы. И это было нельзя.