Тонкая грань

То, что утро не задастся с самого начала, она знала, ещё когда проснулась в третий раз посреди ночи. Бессонница была ни с проста. Но что делать, когда ты очень чего-то ждёшь, знаешь, что до этого «чего-то» остаются считанные часы, но, именно в этот момент, остатки терпения, которого и так мало, покидают тебя. И ты просто вертишься, вертишься, и вертишься, как уж в горячем сливочном масле на своей кровати. Хочется делать абсолютно все, но не спать. Хочется подорваться и перепроверить вещи, чтобы ничего не забыть. Хочется ещё раз перечитать переписку со своим заказчиком, особенно его подтверждение на ее первый серьезный заказ. Спать не хочется. Перышко щекочет внутреннюю сторону ее живота, а в горле застрял ком из эмоций: волнения, возбуждения и, наверное, счастья. Археолог — по велению сердца, а не родительскому. И в час сомнений, в голове часто крутится одна, и та же реплика... «Хочешь быть, как твоя сестра?» — Ехидное отцовское замечание заставляет все внутри неприятно сжаться, точно единый спазм. Отец — эгоист. Эгоист, которому была нужна хоть какая-то дочь, чтобы продолжить его дело. О да, все норвежские моря и ,почти, рыбаки, могли бы были у ее ног. Класс. Без комментариев. Дело, даже не в том, что она не ест любую живность. Ей просто не нравится. Просто. Не. Нравится. Как это объяснить отцу, у которого оставалась единственная надежда на младшенькую? Она не молчала, что не могло не злить упрямца. И, когда в голове энный раз крутилась эта реплика, она вслух отвечала. - Хочу заниматься тем, что мне нравится, папа. Лив, здесь, не при чем. Понимала, что отвечает самой себе, но становилось легче, внутри все отпускало и она сглатывала это напряжение с поджатых темных губ. Но, как бы то ни было, а слышать такое от папы, ощущать на себе его давление — это тяжело. Бесспорно. И вот в чем соль: их папá — бывший историк. Сам ведь виноват в том, что до ее девятилетия, когда Лив было двадцать один, рассказывал им легенды древней Скандинавии. Видно, зная, сколько можно поиметь с рыбного бизнеса, он поставил его в приоритет, не ее желания. Что ж, отец не был каким-нибудь тираном, а потому, восемнадцатилетняя Лисс всё-таки поступает в норвежский университет, и занимает историко-археологический факультет. Лив всегда поддерживала ее желания, была ей вместо мамы, которой Лисс никогда не видела. Однако, когда, из раза в раз, тебе повторяют, что ты просто хочешь стать копией своей сестры... Эта установка задевает. Да разве можно говорить о ее глобальном решении: стать археологом, если отец упрекал в стрижке под тройку, когда сестра покрасила одну прядь в розовый? Вау. Определенно, нет. И самое паршивое — это задаваться вопросами: «почему?» и «что со мной не так?». Ну вот, хотела заняться чем угодно, лишь бы не спать? Займись самобичеванием. А тем временем, час близится к выходу. В чем была прелесть ее работы? По натуре своей, она единоличница. Возможность работать одной — это услада, полёт действий, «свобода» одним словом. И это чувство она могла испытать только в работе... И вот, она в неспешном темпе собирается, запивая это кофе с улыбкой аля «Гунгнир, жди меня.». * * * * - Schеißе, А-ащ-щ! — Недовольно вскрикивает и шипит девчонка, когда наконечник копья рвёт ее краги и оставляет глубокую царапину от локтя до кисти, прежде чем упасть, как ее фонарик, о скалистые камни в пещере. Лисс явно не ожидала такого качественного острия от вещицы, которая лежит здесь не одну тысячу лет. Не успевает даже как следует рассмотреть рану, ведь через секунду артефакт вспыхивает оранжево-красным свечением. — Что за..! Вспышка полностью поглощает пещеру, ослепляет Лисс, которая ничего не успевает понять. Только почувствовать мгновенную, колющую боль в висках, топя глаза в кромешной темноте. * * * * Боль. Первое, что почувствовала девушка на своей голове. Она просто невыносимо болела. В носу осела тяжелая отдушка пыли. Глаза ещё не открылись, но уже появилось неутолимое желание прокашляться. С трудом разлепив глаза и очень медленно проморгав, расплывшаяся картинка начинает прояснятся, но только для зрения. Тусклое помещение с низкими деревянными потолками, которое освещается парой свечей, камином, и маленьким очагом посреди хижины. Над ним висел начищенный котелок, в котором что-то булькало. Резная колонна у стены, стоящее возле неё массивное, металлическое зеркало. Перед ним крутился маленький, женский силуэт, что был ей, почему-то, знаком. Приподнявшись на скамейке, обтянутой каким-то мехом, она старается подавить не прошедшее желание прокашляться, и старается, как следует вглядеться в отражение стоящей к ней спиной девушки. - Нет, ну у меня точно дежавю. — Толи она ещё не проснулась и это сон, толи это галлюцинации из-за обморока. Или, как объяснить, что она слышит собственный голос, а когда зрение лучше фокусируется, Лисс видит себя, и не себя в то же время. Лисс никогда себя так не разглядывала. Девушка с улыбкой разглядывала своё отражение, отпуская комментарии. «...А хорошенькая.», «Мила, и юна? Сколько же тебе лет? На вид совсем юная.», «Отличная фигура. Грудь небольшая, зато...» — Довольная девушка поворачивается к зеркалу округлыми ягодицами, не отрывая глаз от отражения. У Лисс хрупкая фигурка. Девичьи, худенькие плечи скрывались под чёрной, мешковатой рабочей одеждой. Тонкие, но жилистые руки с длинными пальцами, на острых ногтях был чёрный лак. Стройные ноги, округлые бёдра. Темно-каштановые волосы, постриженные под тройку, бледная кожа со светло-коричневыми веснушками, рассыпавшимися в области прямого, маленького носа, мягких щёк, век и лба. Мать-еврейка передала ей большие, светло-голубые глаза, чёрные длинными ресницы, и такие-же густые брови. Ярко-выраженные веки, даже снизу, и на них темные круги из-за частого недосыпания. Маленький рот, чуть пухлые, темно-вишневые губы, то и дело, растягивались в довольную ухмылку. Выглядело пугающе. Она сглотнула и поднесла руку к лицу... «Черт подери...». Мужская рука с рыжими, тонкими волосками и длинными, бледными пальцами. - Боже...— Хрипит она мужским, ослабленным голосом, и не удержав равновесия от испуга, падает со скамьи на деревянный пол. — Teufel! Наконец, девушка у зеркала отвлекается от слишком пристального разглядывания своего отражения, и поворачивается на шипящую от боли Лисс. До чего же это странно: смотреть на себя со стороны. - О-о, ты очнулась! Нет, ну у меня точно дежавю. В прошлый раз это закончилось удачно, но зачем это повторяется..? — Девушка, наделённая излишней экспрессией, порассудив, немного задумалась, отводя глаза в сторону. — О Один, сколько же лет прошло... «Какой странный сон.». В недоумении смотря на себя, и щипая за крепкую, жилистую руку, она надеялась проснутся, только вот, не выходило. Совсем. Девушка уверено протягивала к ней руку, на что Лисс рвано пятилась, пока не почувствовала спиной тепло. - Эй, дева, ещё движение, и ты опалишь мой мех, а за ним и временное жилище. Успокойся, и скажи уже что-нибудь. — Ее копия размеренно вела беседу, выставляя вперёд руки, чтобы, как можно скорее зацепить мужские плечи. Лисс цепенеет и все ещё не понимает, что происходит. На сон это больше не тянет, а девушка, тем временем, подбирается все ближе, и ближе. И это не укрывается от внимания Лисс, она уже угрожающе суживает глаза и хмурит брови, язык не отклеивается от неба — она напряжена. - Ещё движение, и ты получишь. — И так грубый, мужской голос звучит ещё более грозно. Ну ещё бы, с ее-то темпераментом. Девушка удивлённо вскидывает брови на такую угрожающую реплику. — Я не знаю, что происходит, но не смей меня трогать. — С нажимом чеканит она, делая акцент на последней реплике. Двойник спокойно улыбается, но всё-таки отходит на пару шагов, пряча за спиной руки. - Нрав у тебя, как у м... — Хотела она продолжить, но что-то заставляет осечься и в ступоре прошептать, а потом на женском лице, и вовсе, отразилась судорога раздражения. — Óдин всемогущий... Неважно. Если обожжешься, будет больно, поняла? Давай руку. Девушка доброжелательно, и вместе с тем хитровато улыбнулась, вновь выставив руку в мирном жесте. Только Лисс не спешила за неё браться. Посмотрев на крепкую руку не своего тела, она быстро оценивает обстановку. Она резко подрывается и прыгает на своего двойника, наваливаясь на девушку и сжимая крепкими бёдрами. У большого, мужского тела легко получается придавить хрупкую девушку, и от неожиданности ее голубые глаза становятся по пять копеек. Глаза становятся ещё больше, когда Лисс заносит кулак для удара. - Стой! У нас не получится хорошего разговора, если ты сейчас себя же и раздавишь, смекаешь? Я очень сильный, и Бог, к тому-же. Не хотелось бы, чтобы ты испортила своё милое личико, а потом защищаться твоими острыми когтями демона, чтобы испортить своё, поэтому прекращай. — Ещё никогда Лисс не было так страшно. Она рвано сползает с женского тела и подбегает к зеркалу... Господи-Иисусе... Перед ней стоит высокий, крепкий мужчина лет двадцати шести. Длинные огненные волосы, брови и козлиная борода контрастируют с оливковой кожей. Не веря чужим медовым глазам формы миндаля, что так ярко выделялись за счёт подведённых верхнего и нижнего века, она проводит по острым чертам лица: скулам, носу, подбородку, и даже ушам. Тонкие, бледно-коралловые губы складываются в букву «О», и она испуганно таращится на женское тело в зеркале: безмятежное, улыбчивое лицо, спокойные, изящные движения, которыми она подбиралась ближе. Снова. - Нравится? — Приторно-медовым голосом интересуется шатенка. - Что происходит? — Боевой дух, как и не бывало, улетучился. Лисс с ужасом смотрит на своё тело и медленно поворачивается к нему. — Кто ты? Девушка только сильнее давит кривую ухмылку и, на свой страх и риск, подходит ближе. - Узри же, смертная, Локи, великого и ужасного! — Тонкий женский голос звучит ликующе и уверенно при своём представлении, что глаза Лисс становятся больше, а брови чуть ли не упираются в потолок. «Он, черт возьми, кретин.». Почему она не подумала об этом, когда он назвал себя Богом? Ну разумеется, он сумасшедший. А она сейчас в чужом теле... Тогда, сумасшедшая она? Двойник комично замирает в позе безумного химика, после чего лицо смягчается и она заигрывающе ведёт бровями. — А твоё имя? - Ли...— Глаза девушки засияли и она поддалась ещё ближе, из-за чего Лисс немного опешила, еле выдавив из себя. — -сс. - Ну, вот мы и перешли на новый уровень. Сла-авно-о. Она хочет повторить свой главный вопрос ещё раз, но за спиной звякает железная кольцо двери. Обе персоны синхронно оборачиваются на вошедшего. Да что происходит? Почему они одеты, да и походят на викингов? В каком квесте ее заставляют учавствовать? Белесые брови высокого, рослого мужчины сводятся на переносице. И Лисс в замешательстве: какого черта он смотрит на неё, да ещё и так сурово, даже грозно? Изумрудный глаз недобро сверкает из-под выбитой длинной, светлой пряди волос. Рот зло скалится, когда он подходит ещё ближе. Да почему к ней?! Нет, она понимала всю логическую цепочку, как бы абсурдно это не звучало, в ее-то случае. Но, просто, какого черта? - Какого беса, Локи, ты снова водишь сюда своих девиц?! — Зычный голос режет по ушным перепонкам. Лисс отпрыгивает назад и испуганно икает, быстро метая взгляд на Локи в ее теле, который расслабленно стоял, засунув руки в чёрные, широкие штаны, и заговорщически улыбался. — Сколько тебе ещё раз повторить, что я не хочу видеть в этом доме посторонних? Сколько?! - Сагр, старина, спокойнее. Ты сейчас диву дашься, но..! — Девушка вышедшая вперёд к Сагру, становится на носки и прислоняет ладонь ко рту, дабы сказать что-то очень тайное, но это был лишь показушный шёпот. — я — Локи. История повторяется, Сагр. Беловолосый мужчина мельком смотрит на девушку, но мрачный взгляд возвращается к Лисс в теле Локи. - Опять твои шуточки, Локи? Рыжий ты проходимец! - Я не... — Безуспешно пыталась оправдаться Лисс, но чересчур шустрая копия была быстрее. - Шутки? Моим божественным телом, уже во второй раз, пользуется человеческая женщина. Думаешь, мне есть резон шутить? — Наконец Сагр перевёл тяжёлый взгляд на яркую женскую мимику, которая становилась ещё ярче, когда Локи открывал рот, неподдельно удивляясь, и размахивал руками, пытаясь доказать правоту. Но в теле маленькой девушки, со стороны, это смотрелось забавно. И только сейчас Лисс обратила внимание на свою правую руку, где зияла рана. Кровь не останавливалась, и вряд ли собиралась. Но ее копия, будто специально игнорировала факт кровоточащего пореза, нелепо расхаживая перед угрюмым мужчиной. Смотря на это Лисс хмуро приподняла брови в немом вопросе: «Что ты творишь?». Просто смешно. — Дружище, повтори трюк. Рослый скандинав подозрительно сузил щёлки и оглядел двух. Под этим взглядом археологу хотелось сглотнуть, но ей было даже пошевелится страшно. Белобрысый грузно выдохнул и устало уставился на заточенного Локи. - Жди здесь, и следи за своим туловом, прохиндей. — Лишь выплюнул мужчина и стремительно вышел за дверь, громко ею хлопнув. Копия расплылась в улыбке и обернулась на Лиссу. Ей пока сложно поверить в то, что это не сон и... А может, она сейчас в отключке? Какой-то болевой шок из-за раны? Копье могло быть «заряжено», то бишь, отравлено. И она сейчас лежит без сознания, рядом со своим заказом, и... умирает?!. О черт... «Как-же это стремно. Жуть. Надеюсь мне не придётся к этому привыкать.» - Я умираю? — Серьезно поинтересовалась археолог у самой себя скорее, и почувствовав слабость, решила, что лучше присесть на скамью. Локи сел рядом, по привычке закинув ногу на бедро другой. Откинувшись, он, в полуулыбке, лениво повернулся к гостье. - Пока нет. — И от этого ответа судорога сводит плечи, заставляя поёжится. А Локи открыто наблюдает за ее действиями, не переставая усмехаться. — А чего это ты так переживаешь? Сагр легко вернёт все на свои места, вот увидишь. А вообще, наслаждайся моментом. — Миниатюрная девушка коротко жмёт плечами, когда ловит на себе мрачный взгляд Лисс. — Поди знай, может больше и не доведётся побывать в таком божественном теле. - А так хотелось. — Иронично фыркает мужчина, закатывает свои янтарные глаза. Но ирония, будто пролетает мимо Локи, самовлюблённо задирающего маленький, прямой носик. - Ну! А я тебе о чем говорю? Наслаждайся. — Лисс снова фыркает и встаёт со скамьи, нервно расхаживая от нее до котелка, и обратно, пока Локи следит за ее траекторией, равнодушно двигая зрачками. — Хочешь выпить? Лисс остановилась, дойдя до котелка, и бросила тяжёлый взгляд на свою копию. - Издеваешься? Когда придёт этот белобрысый дед? Если это не предсмертные галлюцинации, я хочу получить своё тело обратно. — Глаза девушки загадочно сверкнули, и склонив голову набок, она интересуется. - А если это, всё-таки, твоё видение? — Лисс заметно замирает. А Локи только этого и ждал. И дождавшись, немного помедлив, лениво, как бы нехотя, продолжил. — Что тогда? Все ещё не хочешь выпить? Лисс стушевалась. А ведь, и правда? Что может случится, если это лишь галлюцинации? Ну, ее смущало, что они были слишком правдоподобными. Хотя, она же видит их впервые, откуда ей знать? Как сложно. Ещё и эта копия выжидающе смотрит, пока она скажет хоть что-то. - Я... хочу, наверное... - Ай молодец! — Довольная девушка тут же подскочила с лавки и быстрым шагом удалилась в другую комнату, бросив напоследок. — Я быстро! Никуда не уходи! Ага, так взяла и разбежалась, оставив своё тело этому инфантилу. Она устало массирует переносицу, и отнимая мускулиную руку, уже видит перед собой себя, то есть Локи. Нет, все же она надеется, что к этому не придётся привыкать. Очень. Девушка любовно передаёт из рук в руки кувшин и садится подле Лисс. - Что? — Устало вздыхает Лисс, замечая на себе внимательный взгляд Бога. - Ну, как это что! Интересно же, что смертная скажет про наш божественный нектар. Реакция у вас, как показывает практика, неоднозначная. — Заглянув в кувшин, где находилась мутная, как кровь полукровки, жидкость, она скептически повела бровью и принюхалась. Господи, ну она же даже первоначальный рецепт знала. И, разумеется, в меду, болотном мирте, можжевельнике, древесной смоле, ячмене и вине, угрозы археолог не видела. Но посмотрев в эти хитрые, лукавые глаза... «Они у меня такие-же, или это его дурной нрав?». — Неужели ты мне не доверяешь? Лисс не выдерживает и с губ слетает приглушенная усмешка. Бог коварства и обмана спрашивает, доверяет ли она ему. Самому не смешно? По мифологии у неё балл тоже высокий. - А сам-то как думаешь, Лафейсон? — Ну что ж, она уже договорилась с собой, когда неуверенно, но согласилась на его бесовской увет. И не дожидаясь ответа, она подносит двумя руками кувшин, осторожно отпивая. Он ничего не отвечает, только по-плутовски тянет уголок рта. А хитрая смертная. — М-м-м... неплохо. - Неплохо? И все чтоли? — Недоуменно хлопал голубыми глазками Лафейсон. Лисс заломила бровь в притворном изумлении. Такое неподдельное удивление на его, а точнее ее лице. - Хотел услышать что-то другое? Дополнений? Ещё пару приятных слов об этом напитке? — По-актёрски мило лепетала она приторно-бархатистым тембром, от чего на женском лице застыла оскобленная гримаса. Неужели так задело? - Да этот нектар заслуживает хвалебную оду, не то, что просто пару приятных слов! — Вау! Теперь и до Лисс дошла очередь смеяться. Оторопевший от этого Локи хмурится и серьезно смотрит на заточенную в его тело смертную. — Нет-нет, дева, так не пойдет. А ну-ка, влей в мое тело ещё, и постарайся, на этот раз , распробовать получше. И она ещё пуще смеётся... Похоже, что она начинает верить в происходящее. Похоже, что она все же сошла с ума. - Ну же! — Не унимается Бог. - Да хорошо, хорошо! Смотри, уже пью. — Хмыкает она, ещё взглянув на свою ухмыляющуюся копию. Но только она собирается снова поднести кувшин к губам, как вздрагивает от, уже знакомого, лязгающего звука. Викинг с белесыми волосами появляется, как гром среди ясного неба. Хотя, чего это она? Может, это Лисс здесь появилась, как гром среди ясного, что, в принципе, так и есть. Держа в руке какой-то бежевый мешочек из холщовой ткани. Не теряя своего хмурого лица, обеим застывшим моськам он подарил взгляд, которого они заслуживали. В погребе и так не осталось этого треклятого мёда. Ох, Локи. - Вставайте и возьмитесь за руки. — Интересный викинг этот Сагр, подумала девушка, глядя на его полностью расслабленное лицо. Кажется, будто ему все безразлично, и такие передряги стали для него обыденностью. Ну, знала бы она... А может, и узнает скоро. Лисс мигом поднялась, ставя кувшин на просиженный мех и бросая взгляд на своё тело, уже предчувствуя полное воссоединение. Локи улыбается ее губами и она, даже как-то привыкла. Вот черт. Как можно скорее в своё тело, как можно скорее. Двое становятся рядом. Разница в их росте просто смешна. Настолько, что Локи протягивает ей маленькую ручку, укалывая острыми, чёрными коготками. Специально, или нет, она не знает, но глазом ведёт недовольство. А он улыбается, улыбается, и улыбается. Уже тошнит от собственной улыбки. Она сможет улыбаться после такого вообще? Не уверена. Сагр же, сконцентрировано, не обращая на них особого внимания, высыпает на свою ладонь какую-то малиновую крупу с примесью темно-красного оттенка. Затем подносит ее к губам, накрывает второй ладонью и что-то шепчет в маленькое отверстие меж ними. Лисс так увлечённо впитывала все его действия взглядом, что, видимо, пропустила момент, когда викинг резко замахнулся на них, размыкая кулак со странным порошком. По истине странные ощущения. Сначала ты чувствуешь сильный жар, который чуть ли не лихорадит, а затем, в глазах начинает темнеть, словно веки долго тёрли кулаками. У сердца, кажется, поднялась тахикардия, и она снова чует жар, особенно в груди. Не сказать, что больно... Очевидно, тут правит страх. И вот, она чувствует слабость, а ещё, что Сагр стал больше возвышаться над ней. Вяло смотрит на свою белую ладонь, которая значительно меньше, чем та, что была ещё минуту назад. Головная боль. Боже. Как-же у неё болит голова. Слабость не отпускает хрупкое тело и, кое-как сгруппировавшись, она, как можно мягче оседает на пол с опущенной головой. - Дохлая какая-то в этот раз попалась. Даже на ногах не стоит. Точно не в валькирии. — Пессимистично хрипит, будто делает замечание, Сагр. - Смертные, старина. Что с них взять? — Как-то безмятежно, и с тем подозрительно тянет рыжеволосый, и Сагр ,тотчас, также щурит на него глаза. - Погоди... Ты что, козлиная морда, пил, пока был в этой деве? - Обижаешь, Сагр! Ну конечно пил. В этом году ты особенно хорошо постарался. — Сагр обречённо приложил ладонь к лицу и прикрыл глаза. - Сколько ты залил в это, размером с козу, тело? — Безнадежно тихо спросил мужчина, не отнимая от лица ладони. - На кой черт ты спрашиваешь? — Озадачено поинтересовался рыжий. - Да на такой! — Уже не выдерживает Сагр. — Не всякий ас сможет стоять на ногах после дозы, которую ты, пёс, вливаешь в себя за раз, и тебе хоть бы хны! Она же человек! У тебя котелок хоть иногда варит?! - По-моему, ты преувеличиваешь, С... — Скептически настаивает Бог, но женский крик заставляет его сделать большие глаза и опустить голову вниз. - А-а-а-а-а-а!!! — Двое изумлённо обернулась на вопящую от боли девушку. У Сагра изумление быстро сменилось, на привычную хмурость. У Локи на легкую улыбку, словно смирившись со скорой участью, о которой Лисс ещё не знает. Оба смотрели на сияющую красным светом рану на бледной руке, которая быстро сменялась на кровавый рисунок в виде каких-то древних узоров. Готовый рисунок сразу же начинает печь, и Лисс с силой прижимает руку к груди, корчась от невыносимой боли. — Да какого черта! Но уже меньше, чем через секунду, просто какой-то миг, жжение уходит, и она чувствует, как ее поднимают чьи-то сильные руки. Не прошло и трёх секунд, как она с большим трудом отрывает глаза, будучи на знакомой скамье, и видит перед собой две мины: одну — мрачную, как на поминках, другую — хитрющую, как морда лиса. Прохладная, большая ладонь легко прислонилась ко лбу, после чего угрюмый голос выдал свой вердикт. - Жить будет... Удивительно, что вообще глаза открыла после вылаканного тобой мёда, пьянь. — Произносит Сагр, укоризненно глядя на рыжего. — Раз ты все равно ночуешь здесь, то и за ней приглядишь. Начнет чувствовать себя неладно, сразу же покличь. — Бросая последний взгляд на обоих, он выходит за дверь. Рыжий, может, и хотел что-то ему возразить, но ощущая ауру в хижине, лишь глубоко вздыхает. То была боль. Голова все ещё не ясная, но сил, будто прибавилось. Значительно. Будто внутри неё зажегся огонёк, которого в ней, точно, не было раньше. Осязав этот огонёк, девушка тут же попыталась встать, но ее удержали чьи-то руки. От рук отдавалось приятным теплом. Треклятый Локи. - Куда ты так рвёшься, лапушка? Лежи. — Мягко произносит рыжий, не убирая рук от худеньких плечиков. Лисс вопреки сильной хватке поддаётся вперёд, пытаясь встать ещё раз. Не получается. На сей раз Лафейсон был настойчивее. — Вот же упёртая. Лежи, говорю. Нет же. Она норовит быть в вертикальном положении, а значит, пробует ещё раз. Она, и впрямь, упёртая. На это Бог лишь закатывает глаза, даже не думая убирать руки, но признаться, его удивляет, когда маленькая ладонь с силой хлопает его по предплечью. Ну конечно, не больно. Ему сделает больно человеческая девчонка? Ему-то? Только не физически. Уж прости, лапушка. - Ла-а-п-а-а. — Сдержанно тянет он куда-то в сторону, словив агрессивную руку и лукаво улыбнувшись, наклоняется прямо к ее лицу, будто специально хочет словить в голубых глазах растерянность. И он ловит. Ведь мужчина находится слишком близко, не давая возможности даже свободно вздохнуть. — Если хочешь что-то спросить, спрашивай так. У Лисс секундное замешательство, после которого она зло суживает глаза, от чего бровь Бога удивлено выгибается. - Ла-а-дно. — Настороженно проронила та. — Но ты меня отпустишь! — Но только Лафейсон тяжело вздыхает, уже собираясь возразить, как она быстро уверяет его. — Мне, правда, лучше. Локи окидывает ее недоверчивым, скептическим взором. Думает секунд пять, словно ему, действительно, было важно ее состояние, прежде чем осторожно убрать руки. - Хорошо, лапа. Но, тогда, и ты мне рассказываешь все, что помнишь перед тем, как попала в Асгард. — О-ой... зачем же было так резко? - Асгард? То есть... эта копьё так... О чёрт! — Пользуясь свободой от сильных рук Лафейсона, она резко подскочила и начала бегать по комнате, заглядывая в каждый угол. Мужчина даже растерялся, прежде чем встать и подойти, нет, подбежать к этой маленькой фурии. Лисс горестно смотрит на него снизу вверх. Мужчина хочет что-то сказать, но она быстрее начинает лепетать. - Пожалуйста, кто бы ты ни был... — Лисс сглатывает, смотря на ничего не понимающего Бога. — молю, скажи, что вы спрятали копьё и знаете, где оно сейчас, пожалуйста. Локи только хлопает глазами, поворачивая голову набок. О чем талдычит эта девка? А пока он молчит, она нервничает и настораживается ещё больше. - Где копьё? — Аккуратно, с долей подозрения интересуется голубоглазая, вызывая на мужском лице ещё большее удивление. - Какое копьё? — Непонимающе хмурится Лафейсон. У неё сейчас начнёт дергаться глаз, если ей, сейчас же, не скажут, что с этим чертовым копьём все в порядке, и не покажут его. Она старается ровно дышать, как-то подавить волнение. Ей нужно это копьё. Локи не может не заметить ее волнение, и потому ловко, но вместе с тем и нежно, ловит ее дрожащие руки. — Э-эй, успокойся, ладно? Успокойся, и медленно расскажи, что за копьё? Девушка коротко кивает. На удивление, прикосновения рыжего, действовали успокаивающе. У неё уже давно дистония в виде хладного, липкого пота на ладонях, а его тёплые пальцы мягко поглаживали по выпирающим костяшкам. Перестав трястись, девушка подняла на него голову, смотря прямо в медовые глаза, и разжав напряженные от волнения губы, почти шёпотом произносит. - Гунгнир. — Ему не послышалось? О, Лафейсону, действительно, не послышалось?! Локи не привык так много недоумевать, и только за один вечер, но все же... Лафейсон, ни черта не внимая, переспрашивает, и вновь получает названия копья, мать его, Одина... ой, отца! Да неважно вообще! Ему не послышалось! - Значит, артефакт, который ты искала — ... был гунгнир? - Д... Так, стоп. А ты откуда знаешь? — Настороженно протянула шатенка. Локки усмехается, внимая ее подозрительный тон, только как-то печально. - Для археолога, ты уж больно невнимательная, лапка. — Не отпуская обеих рук, он ведет ее обратно и, усадив на скамью, садится подле. — Я же Бог. - А откуда ты... черт. — Осеклась она, чем вызвала новую усмешку Лафейсона. — Так это правда? Бог коварства и обмана? О-ой-й зря... Ну все... Сейчас павлин окончательно расправит свой хвост. - Прямо перед тобой, лапка. — Мужчина обольстительно обнажает белые, ровные зубы, приподнимая подбородок так, что его лицо принимает ещё более острые черты. Лафейсон, конечно, красив. Да. Но, даже если это правда, и он — Бог... А-а-а... а разве это повод забываться? От Лисс, отнюдь, не веет целомудрием, а папа, ей помнится, рассказывал, что Локи порицал ее антоним. Это просто вспомнилось, но сейчас она уверенна, что это всего лишь выдумка. Ладно, не об этом ётуне сейчас. Сейчас ее единственная цель — это копьё Одина. А Локи все равно. Локи, как всегда, сама обаятельность, умиротворение, и хитрость. Отпуская ее руки, он напоследок специально-«случайно» краешком ладони проводит по белому предплечью, где были закатаны рукава. Он убирает руки на свои колени, чуть склоняя голову набок, и искренне интересуется. — Что ещё обо мне говорят? Лисс бы и рада поговорить с самим Локи Лафейсоном — героем ее детства. Вот только, ей не даёт покоя один момент. В мифологии сказывается, что многие артефакты, которые в последствии принадлежали Богам, были добыты, или возвращены Локи... Он, вполне, мог ей наврать, спрятав это копьё, чтобы вернуть Одину за какую-либо награду... Мёд, например... Поэтому Лисс мнётся, стараясь подобрать нужные слова, чтобы узнать все, что ей нужно. - О, я с радостью, Лафейсон, правда! — В его глазах она видит азарт, который не тухнет, даже когда она неуверенно продолжает. — Но, могу ли я сначала кое-что спросить? - Все, что пожелаешь, лапа. — Сладко протягивает мужчина, заметно наседая ближе. Ладно, это страшно, но она, всё-таки, попробует. - У нас, то есть в людском мире, сложилось мнение, что именно благодаря тебе асы получили многие сокровища Асгарда? Это так? — Так аккуратно склонила голову, надеясь, что Бог ничего не заподозрит. Лафейсон усмехнулся так, что по этой усмешке можно было понять не только весь его задорный настрой, но и каплю горячи выслушать. - Я чувствую, когда юлят, лапа. — Он не отстраняется, намерено действуя на ее нервы. А когда видит, с какой девушка силой закусывает губу, убеждается в своих словах, самодовольно улыбаясь. — Я отвечу, когда спросишь оставленное на потом. Лисс непонимающе на него уставилась, но эта улыбка никуда не девалась, поэтому она понурилась и устало выдохнула. Актриса. Ну-ну. - Мне нужно это копьё, понимаешь? - Ну разумеется. — Легко соглашается рыжий, загадочно лыбясь. — Вам людям, нужно все, что приносит золото, верно? Сколько тебе пообещали за гунгнир? Лисс ничуть не задевает его высказывание. Мышление девушки завязалось на том, что у всего есть цена. И так уж сложилось, что выживать на любимом деле — не очень просто. - Не твоё дело. И уж не думаю, что вы не такие-же. — С тонких губ слетает усмешка. А деве-то, палец в рот не клади. - Что ж... — Пожимает плечами Лафейсон. — Как бы то ни было, гунгнира у меня нет. Сейчас он, как ни крути, лапа, у своего истинного господина — Одина. Лисс супится и поджимает губы. Но Лафейсон не оставляет попыток поднять гостье настрой. - Ну что ты, Лапа? Не печалься. Тебя-то он, непосредственно, и ждёт сейчас. - Что? — Лафейсон в беде не оставит, это точно. На лице гамма непонимания. - А что? Даже не поблагодаришь старика за такую красивую татуировку? — Лукаво, как-бы невзначай, проронил Лафейсон, тихонечко наблюдая за реакцией. - Ты о чем? Какую татуировку? — Лисс совсем забыла о своей ране, и вместо ответа, Локи лишь хитро, с крупицей смешка опускает глаза на тонкую руку, сложив свои за спиной. Она сперва не понимает, почему этот черт вообще замер, а потом проследив за сверкающими, лисьими глазами, ахает. - Что это значит? — Как-то отстранено спрашивает она Лафейсона. - Тебя пометил Один, смертная. — Гордо заявил Бог. — А теперь зовёт. - Зачем? — Почти шёпотом спрашивает изумленная девушка, рассматривая красные узоры на бледной коже и не решаясь потрогать эту область. - Конкретно тебя, не знаю. — Увиливающе растягивает он слова. - Почему ты так говоришь? Он кого-то ещё зовёт? Звал до меня? — Лисс так внимательно смиряет его лицо, пробуя найти хоть какие-то ниточки правды. Лицо рыжего приобретает задумчивый, немного мечтательный вид. - Была одна девушка. Золотко. Попала сюда, как ты, в мое божественное тело. — Жестикулирует Лафейсон перед сидящей на скамье, будто он актёр в театре. — Тоже искала древние штуки на заказ, была археологом. Тоже получила печать от Одина... Будет временами жечь, кстати. - Почему ты говоришь в прошедшем? Неужели ее... - Да нет же! Лапка, ну ты серьезно? Мы же не изверги какие. Просто она... — До этого улыбчивый Лафейсон, заметно осунулся, и отводя глаза в сторону, продолжил. — предпочла свой мир нашему. Лафейсон немного помолчал, а потом, словно опомнившись, как-то странно для Лисс, весело добавил. - И я ее понимаю. Смертным тяжело покинуть свою среду обитания, стать бессмертными. Боги, знаешь, тоже существа не кочующие. Я бы и сам предпочёл наш мир вашему, или любому другому. - Удивительно. — Только и смогла выдавить археолог. — То есть, теперь мне нужно идти к этому старику и спрашивать, чего он от меня хочет? От возмущения она тряхнула головой, поднимая глаза на Бога. - Серьезно чтоли?! - Именно так, лапка. — Нет, она не верит. Должен быть другой выход. Путь, пойдя по которому она обойдёт Одина и вернётся домой, и копьё бы прихватить неплохо. Дебильный случай. Ведь она ещё даже не уверенна, что это не предсмертные галлюцинации. И это ей ещё обдумывать, и обдумывать, потому, что здесь есть те, кто не даёт мыслительному процессу запустится, как следует. — Лапушка? Она даже подскакивает от того, как мужской голос выводит ее из мимолётного погружения. А Лафейсон только по-доброму усмехается. Эдакая она задумчивая. - М? — И внутренний мужской смех рвётся наружу. Такой бархатный, будто мурлыкающий, но совсем не приглушённый. Вот идиот. Лисс ничего не понимает. Хотя нет, кое-что она всё-таки понимает, а точнее, кого. Сагра, разумеется. И ещё не может вразумить, как он, памятник его железному терпению, с ним живет? Она теперь понимает, кому виной этот хмурый взгляд. Сама на него сейчас так смотрит. Если рыжий — видение, то почему такое дебильное? - Я, конечно, понимаю, что красота моя тобой уже овладела. — Тихий смех прервался и он блаженно улыбаясь, сверкая хитрыми глазами. — но и поспать тоже нужно. Завтра налюбуешься, лапка. Завтра мы отправляемся в путь. Да какой тут, к черту, путь, когда она не понимает ничего и до сих пор, но впервые за день зевает. Локи бесшумно усмехается и поднимается с тёплого места, дабы она легла. Однако, девчонка никуда не спешит: потирает переносицу, глаза, забирается подальше, чтобы упереться затылком о бревна в стене. С запрокинутой головой, Лисс прямо смотрит на Бога, который отправляется на другую лавку у противоположной стороны. - Куда? — Вновь опомнилась, ловя его силуэт напротив, который отзеркалил ее положение. - К Мимиру, конечно же. — Она знает легенду о великане, охраняющего колодец знаний. - Хм... Ты же говорил, что у вас уже был похожий случай. Зачем нам идти к нему? - Твой случай может и отличатся от случая с золотко. Вы разные. Да и Один непредсказуем. Хотел для неё пути валькирии, посчитал достойной. Однако, ее, и вправду, сначала хотели устранить из-за нарушения границ. — Рассуждал рыжий, размахивая повисшей кистью руки на подогнутом колене. «Устранить?». Внезапно Лафейсон внимательно посмотрел на девушку и уважительно улыбнулся. — А ты хороша, лапка. Много читала о нашем мире? - Отец. — Она неоднозначно пожала плечами, беря в руки ранее покинутую кружку с мёдом. — Все детство рассказывал нам с сестрой о древнескандинавской мифологии. — Отхлебнув немного содержимого, с губ слетел ностальгический смешок. — Его любимцем был ты, кстати. Бог коварства и обмана, Локи великий и ужасный и бла-а-бла-а. — Последнюю фразу она проговорила по-детски-устрашающе, запив мёдом, от чего на лице Бога появилась приятное удивление. - У старика есть вкус. — Гордо хмыкнул рыжий и остался доволен, будто получил всевселенскую любовь. А вот Лисс поникла. Кровь. Отец. Папа. Какие вообще чувства должны вызывать отцы? У всех по-разному, понятно, но, а если обобщить? На ум приходят: поддержка, сила и гордость, и все, что она уже давно в нем не ощущала. Это... это он виноват. В этой ссоре не были виноваты оба. Нет. Девчонка так погружена в себя, что и не замечает изучающий, хотя куда уже, взор рыжего. Такая отчуждённая. Одичалая даже. Эдакая дикая кошка. Лапка. И замечая этот наглый взгляд, каменное лицо чуть багровеет. Они даже не знакомы, черт его подери. Лисс фыркает, закатывая глаза, и отворачивается, любезно выплевывая мужчине «спокойной ночи». Локи даже не собирается удерживать бархатный, грудной смех. Стеснение ее украшает. Проявление, конечно, своеобразное, но украшает. Он осушает внушительного размера кувшин, глядя на изящную спину из-под полуприкрытых век. Полуулыбка въелась в его уста, но тут уж не девица виновата, по жизни он был таков. Однако, именно в этот момент, под разглядывание ее повернутого от него силуэта, ему становилось весело. А задумчивым его заставляли сделаться мысли о скорейшей мороке. Приключении. Снова ненавистный Один. Отец, если хочется. Не хочется. Локи снова усмехается про себя. Неужели тебя, Одина, разозлила находка копья настолько, что ты решил и девицу перенести? Случайность? Ха, не у Одина. Точно не она. Что же тебе от неё нужно? Тихое посапывание прерывает поток вопросов, и Лафейсон устало потягивается. - Спокойной, лапушка. — Зная, что его не услышат, но, все равно, лукаво тянет, укладывая своё божественное тулово на лавку. — Вещих снов, Лисс