Сердца падших

Марго начинает ощущать приятный аромат и вкус напитка, лишь когда в чашке почти ничего не остаётся. Смешно, но она даже не помнит, кто из них и в какой момент заварил этот чай. Наверное, всё-таки Ян. Сама она последние минуты, а может, и часы была без остатка поглощена тем, что происходило у неё внутри. Ей ни за что не воспроизвести маршрут, которым они вдвоём добирались до его дома, потому что всё это время она словно плыла в невидимом воздушном пузыре — казалось, отпусти Ян хоть на миг её руку, она перестанет чувствовать землю и взмоет ввысь, как подхваченный ветром листок. Она слишком увлеклась, мысленно протягивая ниточки от своей прошлой жизни к той, что простирается перед ней теперь. Думая о Дэне и том, что ему скажет. О том, что он заслуживает большего, чем внезапная смерть или бессрочный билет в ад, и именно она сообщит ему, что у него снова есть утраченное когда-то право выбора. О том, что это будет их последний разговор. По правде говоря, её совершенно не приводит в восторг мысль, что ей придётся исчезнуть из его жизни навсегда… но это, увы, лучшее, что она может для него сделать. Когда её размышления наталкивались на что-то, что причиняло боль, Марго поднимала глаза к небу, которое было над её головой и вчера, и утром, и будет оставаться там годы и годы после. Улыбаясь, пропускала между пальцами свободной руки прохладный шёлк. Она не видела этого платка раньше — похоже, Кира только на днях его купила. Ну, или стащила. Так или иначе, она научилась выбирать совершено чудесные вещи… Только сейчас она осознаёт, как необычно то, что Ян тоже не проронил ни единого слова с тех пор, как вышел из квартиры вслед за ней. И это не единственная странность… Они проходили какой-то малолюдный дворик, когда он вдруг остановился посреди тропинки, по-прежнему сжимая её ладонь. У неё даже промелькнула показавшаяся забавной мысль, что Ян устал и хочет передохнуть, но он вдруг прислонил её спиной к широкому дереву и прижался к её губам. Поцелуй был отчаянно-долгим, и она успела испугаться, что на этом они не остановятся: рядом с Яном ей было сложно себя контролировать, а полагаться на его самоконтроль с недавних пор тоже не казалось разумным. Но через пару минут он отстранился, и, не открывая глаз, коснулся её лба своим. А потом снова потянул её за руку — им оставалось пройти не больше пары кварталов. Только сейчас, подняв на него взгляд, Марго замечает, что он сидит неподвижно, отрешённо глядя в стол, а его чашка так и осталась нетронутой. Из них двоих чай всегда нравился ему. Слишком много всего случилось, и теперь, вернувшись в настоящее, она вспоминает о том, о чём не задумывалась с момента, когда покинула это место днём. Не ей одной сегодня пришлось распрощаться с огромной частью своей жизни, шагнув в неопределённое будущее. Она, в отличие от Яна, сделала это абсолютно осознанно, и всё-таки… Если ей так больно, каково должно быть ему? — Ян, — Марго аккуратным движением отставляет его остывший чай в сторону, и он тут же поднимает на неё свои светлые глаза. Глаза, полные боли. Она-то думала, что для неё не может быть ничего хуже равнодушия в его взгляде… Какое заблуждение. Видеть его страдания — вот что действительно невыносимо. Ей моментально становится всё равно, что заставило его испытывать эту боль и что нужно сделать, чтобы избавить его от неё. Что угодно. — Послушай, — мягко продолжает она, в мыслях удивляясь тому, как некоторые вещи не меняются из века в век. Они с Яном по-прежнему уравновешивают друг друга, как две чаши весов. Ему плохо — значит, ей нужно быть сильной. — Ты не сделал ничего непростительного. Ты служишь им дольше, чем я живу на этом свете… Ты сможешь вернуться, — она ободряюще улыбается, но её слова будто оказывают прямо противоположный эффект. В его взгляде отражается изумление, переходящее в страх с примесью какой-то непонятной горечи. — Ты думаешь, я хочу вернуться, — не то спрашивает, не то ужасается Ян, пока Марго пытается понять, почему он смотрит на неё так, будто она предложила сбросить кого-нибудь с крыши небоскрёба. Или спуститься в ад. Эта донельзя странная реакция против воли заставляет задуматься над его фразой. Она думает, что он хочет вернуться? Нет… Не совсем. Скорее, это одна из тех немногих вещей, думать о которых ей не было необходимости. Небо голубое, облака белые. На улице весна. Ян принадлежит свету. Как может быть иначе? Но сейчас он сидит прямо напротив неё и медленно качает головой. — Я не собираюсь возвращаться. Нет. Ни за что. Она внимательно вглядывается в его лицо, не в состоянии поверить в услышанное. Что с ним? Ян вовсе не похож на одержимого… но и на себя обычного он тоже не похож. Марго мысленно отматывает время назад, пытаясь посмотреть на последние события его глазами. Она обращается к нему с просьбой, чтобы защитить Дэна. Потом Кира и Феликс спасают ей жизнь. Он наверняка не сомневался, что им всем в лучшем случае друг на друга наплевать. Трудно винить его за это… Примерно так все и должны были думать — иначе она бы сейчас здесь не сидела. Но теперь Марго не может не задаться вопросом, видит ли Ян произошедшее таким, как есть. Понимает ли он, что они — по крайней мере, трое из них — убили Агнессу не потому, что она была злом? Что она отказалась от сил вовсе не из раскаяния… Агнесса просто была Агнессой, а ей просто надоели проклятые игры. Во всём этом легко запутаться, если смотреть со стороны… Но разве свет перестал быть светом? Или Ян тоже устал?.. Нет, только не он. Марго поднимается и, обойдя Яна, не сводящего с неё напряжённого взгляда, мягко обнимает его со спины. Нужно время. Всё обязательно встанет на свои места, ей не придётся привыкать к этой потерянности в родных глазах. Боль останется в прошлом. Как и моменты, когда она может вот так просто обвить руками его плечи и уложить голову ему на макушку. Но она это выдержит. Любовь, что продолжала жить у неё внутри, слишком долго мешалась с ненавистью и обидой, временами уступая пустоте и безразличию, и Марго успела забыть, каково это чувство само по себе. Оно согревает душу, не ставя условий. — Нет, Марго, — Ян вдруг резко поднимается со стула, оставляя её руки висеть в воздухе, и она вздрагивает, невольно отступая на шаг. — Я знаю, о чём ты думаешь, — добавляет он уже спокойнее, повернувшись и встретившись с ней взглядом. — Что я не в себе и ещё успею поменять решение. — Он прав. Весьма точное и ёмкое описание её мыслей, только что с того? — Марго, я не вернусь в свет. Никогда. Мне важно, чтобы ты поняла это сейчас. Пожалуйста. — Ян смотрит на неё так, будто от её согласия зависит вся его жизнь, и она медленно кивает. — Хорошо, я поняла. — Он делает к ней шаг и заключает в объятия, прижимая к себе. Марго осторожно обнимает его в ответ, пытаясь понять, что чувствует. Ей совершенно не хочется, чтобы он возвращался в свет. Тем тяжелее даётся мысль о том, насколько всё было бы проще… Она бы не волновалась за него, а так… Марго закрывает глаза и глубоко вздыхает, вслушиваясь в мерный стук его сердца. Падший ангел — скользкая дорожка, Ян не может этого не осознавать. — Мне нужны были мои силы, — тихо произносит он после долгого молчания, — когда ты лежала там, истекая кровью. Но их не было. А теперь… — Ян напряжённо выдыхает, явно не в силах продолжать, но в этом нет необходимости. Марго понимает. Теперь — да. В том, что она сказала, не было ни слова неправды: он посвятил добру всю свою жизнь. А что получил взамен?.. Слабые отблески чужого счастья, которое никогда не станет своим. И, едва оступившись — беспомощность. Чем дольше кому-то служишь, тем меньше стоишь в их глазах: в этом смысле светлые мало чем отличаются от Агнессы. Если сегодня тот день, когда Ян впервые столкнулся с этой истиной… страшно представить, что у него на душе. Она крепче прижимает его к себе — пусть знает, что он не один. И в эту же секунду слышит: — Ты сможешь когда-нибудь меня простить? — Ян… — Марго собирается возразить, потому что ей и в голову не приходило обвинять во всём его. Они оба поддались порыву и оба не подумали о последствиях, да и кто мог знать… Но когда он ослабляет объятия и немного отстраняется, чтобы посмотреть ей в глаза, Марго становится ясно, что речь вовсе не о том, что произошло сегодня. И вот её здесь уже нет. Она — там. В месте, где находится всё то, что она никогда не сможет забыть… Холод, разом сковавший и тело, и душу. Чувство безнадёжности, собственной никчёмности и ненужности. Бесконечная боль, которую невозможно терпеть, но остановить невозможно тоже. Одиночество и тишина, которая, казалось, успела свести её с ума не один раз, тишина, которую так и не нарушил никто, кроме Агнессы, пожелавшей добавить новую куклу к себе в коллекцию… Тот момент, когда внутри у неё не осталось ничего, что она могла бы считать своим, когда ей стало вдруг абсолютно безразлично, кто она и во сколько её оценят. Момент, который всё это время отбрасывал тень, накрывавшую её с головой, слишком необъятную, чтобы скрыться от неё хоть на миг… Демоническая сущность была сомнительным анестетиком, но теперь его нет, и крепкие щупальца боли тянут её на дно. — Прости меня, Марго, — повторяет Ян, сжимая её руки, из последних сил держащиеся за настоящее, и она вновь поднимает на него взгляд. Прошлое не пустить по другим рельсам… Не очистить от грязи. Оно навсегда останется таким. Но сейчас — впервые — она чувствует, что у неё появился выбор. Простить или не прощать. Закрыть эту дверь изнутри или снаружи. Похоронить себя там или жить здесь. И она отталкивается от дна.

***

Очередной порыв ветра пускает рябь по воде, огибающей бесформенные куски льда. Не лучшая погода для конца марта, но Дэна более чем устраивает этот холод и почти полное отсутствие солнца. Среди посеревших улиц и хмурых усталых лиц нет нужды напускать на себя жизнерадостный вид и отвечать на дурацкие вопросы, если выходит не очень убедительно. Нет, ничего не случилось. Да, он здоров. Конечно, у него всё нормально. Всё как всегда. Он всего лишь заставил себя перестать хотеть невозможного, и теперь ему не хочется вообще ничего. Та, кого он любит, в безопасности, её главный и единственный враг повержен. Она свободна. И счастлива. Этого вполне достаточно, чтобы чувствовать себя счастливым самому. Так говорят. Так пишут в книгах. «В плохих книгах» — наверное, добавила бы Марго… Или не добавила бы. Прошло шестнадцать дней с тех пор, как он в последний раз слышал её голос. Десять — с тех пор, как убрал фотографию в сейф. И пока ещё ни одного, когда он бы не засыпал и не просыпался с мыслью о ней. Не то чтобы ему сильно хотелось просыпаться… но никаких иных вариантов у него нет и быть не может. Ему известно обо всём, что произошло в тот день, когда Агнесса отправилась в ад. Не от Марго. Не она рассказала ему о том, что пыталась спасти его жизнь и едва не погибла сама, но он узнал, и, когда оглушительная смесь из страха, гнева и боли утихла, Дэн понял то, что не позволило ему окончательно сдаться. Марго ничего не делает просто так. Ей не всё равно, что с ним будет. А ещё она никогда не стала бы рисковать ради чего-то пустого и безнадёжного, хотя именно такой и кажется его жизнь без неё. Кажется. Но Марго верит, что так будет не всегда. А он верит ей. — Привет. Прежде чем услышать знакомый голос, он был уверен, что абсолютно один на этом мосту. Больше никакого чутья, никаких сверхъестественных способностей… Скорее уж они появились у Лизы, если, конечно, она не просто вышла погулять за пару десятков километров от собственного дома. — Привет, — Дэн поворачивает голову, и Лиза со спокойной улыбкой показывает ему экран своего мобильного. Ну да, точно. Приложение, определяющее местонахождение, которое они установили целую вечность назад. Убрав телефон в карман куртки, она так же складывает руки на перилах и смотрит на воду. — Ты не на занятиях, — без тени укора в голосе замечает она. — Решил устроить себе выходной? — Да. Погода просто сказка. — Лиза смеётся в ответ, а затем снова становится серьёзной. — Знаешь, я тут вспоминала, как мы расстались… — Ужасно. Они расстались ужасно и сказали друг другу кучу обидных слов. Его расставание с Машей вышло куда более тихим. — Нам ведь не обязательно быть такими, — продолжает Лиза. — Помнишь, как мы раньше дружили? — её губы трогает слабая улыбка, а Дэн прикрывает глаза. Они действительно дружили — пока всё не испортили попыткой стать парой. И виноват в этом он. Их дружба была одной из самых хороших вещей в его жизни, и мысль о том, что это тоже осталось в прошлом, вызывает укол боли. К которой, как ни странно, примешивается облегчение. Боль — уже неплохо. Лучше, чем полное отсутствие эмоций, каким он мог похвастаться совсем недавно. — Я не умею дружить, — отвечает он и едва не кривится, ощущая, насколько эти слова пронизаны жалостью к себе. Что может быть хуже? Она не одобрила бы… Лиза хмурится, будто готовясь к спору, но потом её лоб разглаживается. — Что ж, зато я умею, — вместо возражений говорит она. — И как друг просто обязана увести тебя отсюда, пока ты себе всё не отморозил. Пойдём, — Лиза кивает в ту сторону, откуда пришла, и плотнее закутывается в шарф. — Тебе просто необходимо выпить чего-то тёплого и сладкого. И мне теперь тоже. — Она и правда замёрзла — лицо совсем бледное. Дэн заставляет себя оторваться от перил. — Ну и местечко ты выбрал… — ворчит Лиза, убедившись, что он идёт за ней. Ледяной ветер дует им навстречу, едва не сбивая с ног. — До ближайшего кафе почти километр! — Тогда лучше бы там был имбирный латте… иначе я им не завидую. Холод действительно пробирает до костей, а на небе по-прежнему нет ни намёка на солнце. Но они улыбаются.