Гаснет звон последнего слога, И шкатулка вопросов пуста. Больше не будет больно и плохо, Сегодня не кончится никогда. Fleur — Сегодня
Воскресенье. Шестое декабря, 11:42
Алмазной пылью снежинки кружатся в волшебном зимнем вальсе, пышными шапками укрывают истерзанную заморозками землю, путаются в волосах. Холодный воздух проникает в рот, обжигает щёки крупицами льда, проникает под кожу и дальше, в самое нутро, чтобы болезненно впиться осколком в самое мягкое и чувствительное, животрепещущее. Киллуа никогда не любил зиму. Нет, не потому что он боялся холода — он был закалённым человеком. Просто зимние дни были пустыми и скучными. Чем-то зима напоминала ему Иллуми — такая же мертвенно холодящая, жестокая и скупая на эмоции. И эта ассоциация добавляла холодному времени года дополнительные отрицательные баллы, перекрывая всё то хорошее, что вообще в нём было. Кроме того, Новый год и Рождество — традиционно семейные праздники. И в зимние каникулы Киллуа, которому год назад чудом, заплатив за это большую цену своими нервными клетками, удалось выбраться из родительского «уютного гнёздышка», то есть из поместья семьи Золдик, под предлогом обучения в престижном университете в другом городе, придётся снова вернуться к исходной точке. И поэтому перспектива возвращаться обратно его не слишком-то воодушевляла, но крыть аргументы Иллуми, матери и другой родни ему было особо нечем. Да и не хотелось, чтобы мать опять устроила грандиозный скандал, не хотелось видеть упрекающий взгляд недовольного им отца, и чтобы Иллуми подослали присматривать за ним. В общем, Киллуа не мог ничего возразить, отчего чувствовал себя трусом и слабаком. И у него были все права ненавидеть зиму и все её составляющие. С такими унылыми размышлениями о ближайшем будущем Киллуа угрюмо взирал на принарядившиеся улицы Йоркшина, сияющие разноцветными огнями гирлянд, на суетливо мечущихся по тротуарам прохожих, с такой высоты напоминающих небольшие мазки масляных красок. Он стоял в лоджии своей огромной для одного человека квартиры-студии, опершись локтем о перила, и докуривал вторую подряд сигарету. Сегодня был выходной в университете, где он учился на архитектора — назло отцу, конечно же, — что его исключительно не радовало. Во-первых, заняться было откровенно нечем, и скука постепенно разъедала его, что аккумуляторная кислота. Учёба хоть как-то разбавляла его серые будни, заставляя заниматься хоть чем-то. Конечно, можно было записать новое видео для его ютуб-канала, но заниматься этим не хотелось, хотя он не выкладывал ничего вот уже как три недели. На самом деле, помимо банального эмоционального выгорания и лени, главной причиной нежелания был тот факт, что на его аккаунт подписался Иллуми. Назойливое присутствие брата с его манией контроля в каждом аспекте его жизни раздражало, душило, как стянутая на шее удавка. Вторая причина, мешавшая радоваться выходным, была куда как более интимной. У неё даже было имя. Гон Фрикс. Он учился на одном с Киллуа потоке, но на отделении зоологии, и иногда они пересекались на совмещённых парах или в кафетерии. Хотя они практически не контактировали, парень за короткий промежуток времени успел стать для Золдика одновременно подарком судьбы и проклятьем. Гон был ярким, он искрился, как чистый свет сверхновой, он будоражил, он ослеплял. Гораздо более ярким, чем всякие новогодние гирлянды, звёзды и пёстрая мишура. Потому-то он сразу и привлёк внимание Киллуа, ещё на вечеринке первогодок, которую устроили старшекурсники. Киллуа тогда ещё не подозревал, что Гон, на первый взгляд показавшийся Золдику до смешного нелепым со своими этими непослушными смоляными волосами и огромными озорными, любопытными карими глазами, смуглой кожей, совершенно идиотскими бутами и деревенским говором, станет таким важным для него. Киллуа и сам не заметил, как Гон день ото дня оккупировал его мысли всё больше, что он всё чаще стал скользить взглядом по толпе в поисках знакомой макушки, исподтишка залипать на общих с отделением зоологии парах, как стал прислушиваться к разговорам общительного Фрикса с другими студентами, выуживая капли информации и составляя в своей голове образ. Так он узнал, что Гон и вправду родом из деревни под названием Китовый Остров, что тот в свободное время занимается волонтёрством, чаще всего помогая в приютах для бездомных животных, а ещё занимается спортом (с алеющими щеками Киллуа раз за разом угадывал под одеждой очертания подтянутого тела, и от одной фантазии ему уже делалось жарко). Постепенно обычный интерес перерастал в какую-то особую форму одержимости (Киллуа до последнего не желал признавать это влюбленностью, потому что в таком случае он выглядел в своих глазах слишком уж жалким). И хотя Киллуа так и не решался подойти к Гону, слишком светлому и недосягаемому для него, Киллуа жил от одной встречи с Гоном до другой, остальное же время он просто был. Сам того не подозревая, Фрикс скрашивал его пустые будни одним своим существованием и вдохновлял его, заставлял Золдика стремиться стать лучшей версией себя, чтобы стать достойным Гона. Но с каждым новым днём Киллуа казалось, что он становился всё дальше от своей цели, будто что бы он ни делал, от этого его чувства не станут взаимными. Пускай смутная надежда, как огарок свечи, тлела в груди вместе с мечтами о том, как они вместе с Гоном проводят время, в реальности Фрикс даже не обращал на него внимания. А теперь ещё и эти зимние каникулы… Если Киллуа с трудом мог протянуть без солнечного присутствия Фрикса и один день, что уж тут говорить о неделе? Киллуа тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли, стаей ворон заполонившие его черепную коробку, повторяющиеся раз за разом, словно испорченное радио, и не приносящие ничего полезного, только больше нагнетающие обстановку. Плотнее укутавшись в куртку, небрежно накинутую на плечи, он потушил сигарету и глубоко вдохнул морозный воздух, зажмурившись. Где-то на периферии сознания давно уже лежало готовое решение — просто собрать волю в кулак, подойти к Фриксу и познакомиться, а там пан или пропал. Но Киллуа слишком боялся, его одолевали страхи. Он не хотел оказаться отвергнутым, пускай умом и понимал, что Гон не такой, что он не тот человек, для которого будет что-то значить дурная репутация его семьи, что тот, неизменно вежливый, отзывчивый и дружелюбный, точно не пошлёт его куда подальше. В любом случае, если ничего не сделать, у него точно ничего не получится, а так хотя бы будет какой-то шанс. Да, может, не на взаимность, на это он и не рассчитывал, но хотя бы на большую близость с объектом своей привязанности. Только Киллуа успел додумать эту мысль и вообразить парочку сценариев — один пессимистичнее другого, — как его оборвала резкая трель телефона. С настороженным видом Киллуа достал свой мобильный и подозрительно осмотрел экран, чтобы с облегчением отметить, что это не Иллуми и не мать, а всего лишь Аллука. — Привет, братик! — раздалось звонкое из трубки, стоило Киллуа принять вызов. Отчего-то при звуке родного голоса младшей сестрёнки ощущение непроглядной безнадёжности немного разгладилось. Уголки губ непроизвольно приподнялись в небольшой улыбке. — Аллука, — поприветствовал её он тоже. Оказалось, Аллука, наконец выкроившая в своём графике время — всё же выпускной класс, — ехала к нему, чтобы повидаться. Неожиданная радостная лёгкость, затрепетавшая в сердце Киллуа, перекрыла собой всё то тёмное, что копилось в нём до сих пор. Аллука была, пожалуй, самым близким для него человеком. Кажется, этот день не так уж безнадёжен. Договорившись с Аллукой, что встретит её на вокзале, Киллуа без промедления отправился собираться в путь. Как же давно они не виделись вживую! День пролетел быстро, подобно молнии, как бывает, когда слишком занят, чтобы замечать течение времени. Киллуа провёл для Аллуки экскурсию по Йоркшину, показав самые интересные туристические места. Они также сходили вместе на ярмарку, где накупили кучу всякой ненужной ерунды. В общем, весело проводили время. Но вечер подступал неумолимо и неизбежно. И вот солнце скрылось за горизонтом — по-зимнему рано. Витрины с подсветкой искрились праздничными огоньками, поэтому было не слишком темно, но Аллуке, как и самому Киллуа, завтра нужно было на учёбу, и Киллуа, как бы ему ни хотелось растянуть этот день подольше, не мог отпустить Аллуку одну так поздно, поэтому времени оставалось мало. Утомившиеся за насыщенный день, они решили заглянуть в первую попавшуюся ближе к вокзалу кофейню, чтобы отогреться, отдохнуть и перекусить. За дверцей их встретило ароматное амбре свежесваренного кофе и выпечки. С наслаждением Киллуа втянул этот запах. Во рту мгновенно скопилась слюна. Как джентльмен, Киллуа помог Аллуке снять её розового цвета полупальто и повесил на вешалку, прежде чем избавиться от верхней одежды самому. Здесь было достаточно оживлённо сегодня, что, впрочем, неудивительно — точно так же, как они, люди хотели погреться, тем более, сегодня выходной, и многие выбрались из своих домов-скорлупок. А ещё это центр города. Поэтому Киллуа, обнаружив свободный столик, потянул к нему Аллуку за руку, поспешив занять место. И только после этого огляделся, позволяя Аллуке первой выбрать себе напиток в кофейной карте. Интерьер был выполнен преимущественно в бежевых оттенках. На стенах висели какие-то постеры с бездарными изображениями в стиле модерн. У Киллуа от этой безвкусицы, как у художника и в принципе человека, отличавшегося чувством стиля, только скрутило желудок. Поморщившись, Золдик скользнул ленивым взглядом по посетителям: молодая девушка с ребёнком, который радостно и с противными хлюпами хлебал через трубочку молочный коктейль. Компания подростков, играющая в какую-то настольную игру. Одинокий мужчина, подтягивающий эспрессо… Пресытившись разглядыванием посетителей, Киллуа переключился на барную стойку, которая почему-то пустовала. Только виднелись ряды сиропов, да раздавалось жужжание миксера. Распахнулась дверь подсобного помещения, и наружу выглянула миловидная девушка, длинные русые волосы которой были заплетены в две массивные косы, в фирменном фартуке зелёного цвета с логотипом кофейни. — Гон, — позвала она, склонившись под барную стойку. Всё внутри Киллуа перевернулось, сердце, казалось, остановило свой бег, замерло, чтобы застучать о грудную клетку с новой силой. Не может же быть такого, чтобы это и был тот самый Гон, его Гон?.. Но в ту же секунду из-под барной стойки показалась знакомая макушка с растрёпанными тёмными волосами, стриженными под длинный ёжик. В горле у Киллуа пересохло, он с трудом заставил себя оторвать ошеломлённый взгляд от Фрикса, всё ещё слабо веря, что это реальность. Хотелось снова впиться в парня взглядом — но было нельзя, иначе спалится. Вряд ли Гон будет рад такому пристальному вниманию… А может всё же?.. И Киллуа кинул осторожный взгляд из-под отросшей чёлки, утыкаясь им сначала в острые ключицы Гона, которые сейчас были открыты благодаря рабочей футболке, по его стройному телу, скрывающемуся за милым фартуком, в котором тот выглядел просто очаровательно. Щёки Золдика моментально вспыхнули от приступа умиления. — Давай быстрее, клиенты ждут, — продолжила тихо шипеть девушка, склонившись к Фриксу непозволительно близко. У Киллуа внутри вскипело жгучее чувство, как перец — он поджал губы и непроизвольно пальцами вцепился в угол столешницы, стискивая её до побеления костяшек. Мысленно он представил, что вцепился в шею этой идиотке. Разумеется, произошедшие в нём метаморфозы не ускользнули от цепкого внимания проницательной Аллуки. Глянув сначала на Гона, а потом вновь на брата, Аллука накрыла его руку своей, заставляя расцепить пальцы. — Это тот самый человек, о котором ты рассказывал, братик? — прошептала Аллука, перегнувшись к нему через стол, и многозначительно стрельнула хитрым взглядом на Гона. Смутившись, Киллуа только едва заметно кивнул. Губы Аллуки расплылись в широкой счастливой улыбке. — Он кажется действительно хорошим, — сообщила ему Аллука, напоследок мимолётно скользнув по его ладони, а потом вернулась на своё место, чтобы продолжить уже громко: — Я буду глясе и чизкейк с ягодной заливкой, — Киллуа, который успел забыть, зачем они вообще сюда пришли, сначала растерянно посмотрел на неё, а потом опомнился и, не подумав, поспешил заявить, что будет то же самое. Аллука тихо хихикнула над непривычно неловким и глупым видом обычно собранного и самоуверенного Киллуа, прикрыв рот ладошкой. Киллуа вернулся к созерцанию происходящего за барной стойкой, собираясь раздражённо потребовать, чтобы им принесли заказ, чтобы та девица отлипла от Гона (Киллуа предпочитал не думать, что она может быть девушкой Фрикса). И неожиданно для себя встретился взглядом с причиной его сердитости. «Эмилия, хостесс» — значилось на бейджике. У Киллуа задёргалась бровь. У Эмилии изумлённо вытянулось лицо, а глаза стали по пять копеек, так уродливо и по-дурацки, что Киллуа едва удержался от того, чтобы издевательски рассмеяться с превосходством. Эта швабра точно Гону не пара, — удовлетворённо подумал Киллуа. — Блин, не получается починить эту штуку, — раздался раздосадованный голос Гона, вновь выглянувшего из-под стойки. Но Эмилия не обратила на него внимания, во все глаза пялясь на Киллуа, который упорно делал вид, что не замечает такого интереса к своей скромной персоне. — Это же… Это же Киллуа Золдик! — приглушённо запищала девушка. Гон удивлённо взглянул на неё, а потом посмотрел прямиком на Киллуа своим ясным взглядом со спокойствием тысячи Будд. — А кто это? — не понижая голоса, вопросил Фрикс, пожав плечами. Он всё ещё сканировал Киллуа взглядом, казалось, ни капли не смущаясь. Девушка возмущённо шикнула на него и горячо зашептала на ухо — Киллуа пришлось напрячь слух, чтобы разобрать её речь: — Это же известный видеоблогер! А ты знаешь, кто его отец? Как ты можешь не знать?! — заливалась девушка. Дальнейшие хвалебные оды в свой адрес Золдик слушать не стал. Скучно. Однако он был рад такой рекламе себя (хотя и такая близкая дистанция, он считал, между этой девицей и Гоном была вовсе не обязательна, спасибо) Гону, который, казалось, взирал на него со всё возрастающим любопытством. И когда он двинулся в сторону Киллуа, тот подумал, что это точно сон, а если нет, то он сейчас взорвётся — с каждым новым шагом Фрикса в его сторону Киллуа багровел всё сильнее, а шум от прилившей к голове крови заглушал все звуки. Киллуа с трудом сохранял дыхание ровным и поспешил притвориться, что очень заинтересован содержимым кофейной карты. — Привет, я Гон Фр… — начал Гон, но Киллуа, занятый попытками успокоиться, не расслышал его и торопливо заговорил одновременно с ним: — Нам два глясе и два чизкейка с ягодной заливкой, — выпалил Киллуа на одном дыхании. Повисла тишина. Рот Гона забавно вытянулся буквой «о», а в медового цвета глазах промелькнуло недоумение. За эти пару секунд, что тот молчал, Киллуа успел тысячу раз проклясть себя и свои социальные навыки, попрощаться со всеми мечтами и отчаяться, подумать, что это катастрофа, и убедить себя провалиться сквозь землю, когда Гон неожиданно звонко рассмеялся. Киллуа неуверенно и непонимающе посмотрел на него, напряжённый и взбудораженный. Отсмеявшись, Фрикс отёр с глаз выступившие слезинки и с лучезарной улыбкой посмотрел на него, отчего Киллуа завороженно уставился в ответ. Но Гон почти сразу прервал их игру в гляделки, заговорив. — А ты весёлый, — заявил он, и в этой фразе не было ни капли фальши, только добродушная простота. — Киллуа, правильно? Я сейчас вспомнил, кажется, мы учимся в одном университете? Меня зовут Гон! Будем знакомы. Такого поворота событий Киллуа никак не мог ожидать. Он застыл, как каменное изваяние, недоверчиво глядя на Гона, будто тот мог в любой момент раствориться, не в силах поверить, что он и вправду сейчас, чёрт возьми, разговаривает с Гоном Фриксом! Я сплю, это сон, — подумал Киллуа, шумно сглотнув. — Мне тоже, — выдавил из себя он, наконец. Но Гон, кажется, расценил его молчание как-то иначе, придав ему какое-то своё значение — лицо его приняло виноватое выражение, и он неловко почесал затылок в своей привычной манере, высунув кончик языка. — Упс. Прости, я, наверное, чересчур навязываюсь! Сейчас сделаю твой заказ, одну минуту, — прощебетал Фрикс. Киллуа мысленно чертыхнулся. Он опять всё запорол. Аллука, подмигнувшая ему, заставила Золдика только смутиться, заволноваться ещё больше и окончательно втянуть голову в плечи. Нужно было срочно всё исправить, наверное, он обидел Гона, но взять себя в руки никак не получалось. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, Киллуа прижал ладони к горящим щекам и умоляюще посмотрел на Аллуку, как на спасительную соломинку. Аллука со смехом фыркнула и хитро посмотрела на спину Фрикса, готовившего им кофе. В это же время к ним буквально подлетела Эмилия и поставила перед сиблингами две тарелки с десертом, сладко и взволнованно улыбаясь. — За счёт заведения, — объявила она радостно. — Вы ведь тот самый Киллуа Золдик, да? Да? Я обожаю ваши видео! Я ваша фанатка! Киллуа, всё ещё чувствуя себя не в своей тарелке, угрюмо посмотрел на неё и что-то буркнул в ответ. Но девушке, видимо, этого оказалось более чем достаточно — осчастливленная, она упорхнула обратно в подсобное помещение, пообещав, что кофе будет вот-вот готово, сообщив, что у Гона золотые руки, и что они точно не пожалеют, что зашли именно к ним. Такой ажиотаж вокруг себя уже начинал утомлять Киллуа, тем более, ему сейчас наоборот хотелось казаться как можно более незаметным, в надежде, что Гон скоро забудет о его провале. Киллуа сполз на сидении и исподтишка глянул на Фрикса, неожиданно натыкаясь на ответный нечитаемый взгляд. В следующую секунду Гон спрятал его за густыми острыми тёмными ресницами, по-мальчишески короткими. Киллуа судорожно вдохнул — от этого взгляда кожа пошла мурашками, а внизу живота образовалось нечто волнительное и животрепещущее. Этот его взгляд подарил надежду, что не всё ещё потеряно. Вскоре Гон вернулся к их столику уже с двумя стаканами, от которых исходил потрясающий нежный аромат. — Прошу прощения за ожидание. Неполадки с техникой, — всё так же очаровательно улыбаясь, произнёс Гон, собираясь удалиться, видимо, обратно за барную стойку, но его остановила Аллука. — Меня зовут Аллука Золдик! А это мой старший брат, — объявила Аллука со своей безупречно милой и невинной улыбкой, но в её голубых глазах мелькнуло нечто лисье. — Приятно познакомиться, Аллука, — мягко ответил Гон, с восторгом глядя на них, совершенно не ожидавший, что Золдики решат продолжить прерванную беседу, но не растерявшийся. — Как вам здесь? Всё устраивает? Может, желаете чего-то ещё? — Можешь посидеть с нами? Аллука в этом городе была только пару раз и почти ничего о нём не знает! Было бы здорово, если ты рассказал бы! — невинно захлопав ресницами, попросила Аллука. И неожиданно Гон с энтузиазмом согласился, добавив, что делать ему сейчас всё равно нечего, и принялся заливисто рассказывать о каких-то байках, ходящих по городу, о туристических местах, постепенно переключившись к своей жизни. Он уже вёл себя так, будто они знали друг друга сто лет, хотя фамильярности и не проявлял, но слишком уж легко рассказывал о своей жизни. Киллуа слушал его завороженно, не вслушиваясь особо в слова, но наслаждаясь изгибами мелодичного голоса. Когда вдруг Фрикс обратился к нему, позвав по имени, Киллуа вздрогнул, вновь растерявшись. — Кстати, Киллуа, у меня есть к тебе одна просьба. Раз уж ты видеоблогер, ты мог бы сделать небольшую рекламу? Естественно, я в долгу не останусь! — Гон молитвенно сложил руки вместе, глядя на Золдика щенячьими глазами. И Киллуа ничего не оставалось, кроме как согласиться. Впрочем, это предложение было выгодно и ему самому. — Да, конечно, — постаравшись придать голосу твёрдую интонацию, а не мямлить, ответил Киллуа. На удивление, это получилось вполне ничего. — А что именно нужно рекламировать? — Правда?! Круто! — просиял Гон, с восторгом подпрыгнув на месте. — А там рождественское благотворительное мероприятие… В этот момент Гона подозвал к себе другой посетитель. Фрикс виновато улыбнулся и, бросив, что расскажет подробнее позже, отправился к посетителю. К этому часу народу стало прибывать, а Киллуа с Аллукой уже допили кофе и доели десерт. С сожалением Киллуа отметил, что час уже поздний, и у Аллуки скоро поезд. Киллуа и так оттягивал этот момент до последнего. Как бы ни не хотелось уходить, одну её отправить он тоже не мог. Прежде чем покинуть кофейню, Киллуа обернулся и, выискав глазами Гону, махнул тому на прощание. Сердце пропустило очередной кульбит, когда Гон энергично замахал рукой и прокричал что-то на прощание. Смутившись и уткнувшись носом в свой огромный шарф, чтобы спрятать дурацкую улыбку, Киллуа перехватил руку Аллуки покрепче и вышел вместе с ней на улицу, где щёки сразу же обдало морозом. Но это уже не могло умалить его счастья, ведь он смог, у него получилось!.. Ну, во многом благодаря Аллуке, конечно, но тем не менее! Впервые в жизни он говорил с Гоном! Они болтали! И Гон улыбался ему, лишь ему… Может, для Фрикса это ничего и не значило, но Киллуа сохранил его солнечную улыбку как одно из лучших воспоминаний. Киллуа радостно обнял Аллуку, которая засмеялась, повиснув на его шее. Киллуа был безумно благодарен сестре за то, что та вообще приехала, да ещё и так помогла ему. — Ты знаешь, как я тебя люблю? — сдавленно спросил Золдик. — Ты самая лучшая сестра на свете! — Знаю, братик, — просто ответила Аллука и ласково потрепала его по щеке. В этот миг даже снегопад, кружащийся над головой, блестящий в свете фонарей, не казался таким уж раздражающим. Он готов был признать, что эта зима начиналась очень даже ничего.