«Дорогая леди Маринетт! Как ужасно, что вас укусила собака во время прогулки…Желаю вам скорейшего выздоровления. Также хочу извиниться за то, что недавно послала вам приглашение в день траура. Это было поспешным решением с моей стороны. Все дело в том, что меня охватило странное желание встретиться с вами и как можно скорее. Редко в наших краях появляются новые гости. И хотя вы здесь жили ранее, я не знала вас, ведь сама переехала сюда не так давно. Надеюсь, вы простите мою дерзкую ошибку. Как ваши дела в Роуз Хилле? Надеюсь, вы обустроились здесь и без всяких неприятностей изучаете свой район. Хотя, кажется, ещё никто из наших совместных знакомых не имел чести повстречать вас лично здесь. Я надеюсь, что скоро смогу встретиться с вами и мило поболтать. С уважением, Хлоя Буржуа».
Покачав головой, Маринетт тихонько фыркнула. Молодая герцогиня из семьи Буржуа потеряла супруга несколько месяцев назад. Она была примерно того же возраста, что и сама девушка, однако по супругу точно тосковала куда меньше. Если верить слухам, которые сама Маринетт услышала краем уха, прогуливаясь в саду рядом с прислугой, то эта знатная особа была очень инфантильной и своенравной. А ещё той, которая начала устраивать балы и дружеские посиделки с местными дворянками уже через несколько недель после гибели супруга. И даже здесь Маринетт не могла судить пока ещё незнакомку. Скверный характер был и у неё самой, ведь ради выживания в доме отца, который видел в ней лишь ключ к новым предметам роскоши, приходилось быть чёрствой. Отвечать высокопарно, пожимать плечами, когда тебя пытаются поставить в неловкое положение и… не смущаться под любопытными взглядами. Так уж вышло, что сама Маринетт была крайне неуклюжа, однако с лихвой компенсировала это острым умом и безупречными манерами. Что же касалось вдовствующей герцогини Буржуа, то приглашение в день траура показалось ей забавным в своей наглости. Словно она знала о чувствах самой Маринетт и о том, как она презирала своего супруга – мелочного человека, падкого на алкоголь и женщин. Именно поэтому Маринетт решила не выбрасывать письмо герцогини, она его сохранит. Обязательно сохранит. А заодно в скором времени узнает, что из себя представляет Хлоя Буржуа. Лишь с наступлением ночи в особняке стало удивительно тихо, что не могло не радовать. Мрак её комнаты и вообще вся тьма в доме были союзниками для девушки. Именно сегодня она собиралась прокрасться в подвал и встретиться с неразговорчивым и стеснительным «цветком». Хотелось узнать хотя бы его имя. А ещё разок – совсем чуточку – увидеть эти блестящие очи. Они манили к себе, они напоминали её саму. Пустые, блестящие и такие холодные. Будто сама жизнь покинула тело уже очень давно. Примерно также себя чувствовала и Маринетт, изо дня в день просыпаясь в окружении светло-серых стен и высоких потолков с золотыми узорами-лентами. Она закрывала глаза перед ними, она с ними и просыпалась. И лишь ветерок, гуляющий за окном и заставляющий ветки изредка стучаться в её окна, позволял вспоминать, что где-то там, всё ещё кипит жизнь. Бурлят чувства и копошатся люди, которые в них нуждаются. У бурных чувств неистовый конец… Потому Маринетт всегда держала себя в руках. Это казалось таким правильным, обдуманным решением. Но теперь, теперь было иначе. Ей хотелось познать всю гамму эмоций с приторным вкусом, что останется терпкой сладостью на её искусанных губах. Ей хотелось прожить насыщенную жизнь. Полную событий и невероятных приключений, ведь… Держать себя в руках было так глупо, на самом-то деле. Быть примерной дочерью, быть примерной хозяйкой. Быть примерной женой. Затем – вдовой, а чуть позже – снова хозяйкой. А дальше по кругу, пока кукловоду не надоест старая игрушка и он её не выбросит. Тогда каков прок от прилежного характера и спокойной судьбы? Уж лучше бурные чувства и пылающее сердце, да в омут с головой… Чем вот так. Чем будучи мёртвой наяву. Чем задыхаясь в этой золотой клетке. Это выворачивало наизнанку. Хотелось стучать кулаками о стену и вопить над несправедливостью судьбы, но… Какой смысл? Тут два пути: либо ты борешься, либо сдаёшься. Именно поэтому Маринетт уверенно вышагивала уже с ключом от темницы в холодной руке. Она ступала мягко, бесшумно. В этот раз на втором этаже елейные звуки и тошнотворные любезности были неслышимые. Словно кто-то заколдовал стены и ни единого звука из отцовской спальни не доносилось. Это было хорошо, но всё же недостаточным для того, чтобы забыть ужас той самой ночи. Дверь отворилась и Маринетт испытала щемящее чувство глубоко внутри. Ей не хотелось возлагать надежды на что-то, но.. всё же они были в ней. Будто самое естество тянулось сюда. Любопытство могло и загубить её. Но даже так Маринетт отступать не хотела. Поздно уже. Во всех смыслах. – Привет, – робкая улыбка озарила её светлое лицо. Она прошла поближе к клетке, где сидел незнакомец. В той же позе, что и ранее. Всё также неподвижно и спокойно. – Меня зовут Маринетт. Маринетт Дюпэн. А тебя как? Маринетт сделала ещё парочку небольших шажков в сторону огромных прутьев. Но юноша не шелохнулся, только его волосы слегка колыхались на сквозняке. Высокое окно слева от незнакомца было явно закрыто лишь от части, потому морозный ветер скользил по бетонным стенам и пробирался к нему поближе. «Он не мёрзнет? Здесь довольно холодно…». Почувствовав очередной холодок, пробегающий по её голым ногам, прикрытых лишь тоненькой тканью халата да ночной сорочки, Маринетт поморщилась. Осторожно прошаркала тапочками по камням до самого окна и вытянулась на цыпочки, чтобы избавиться от сквозняка. Когда с этим было покончено, синеволосая повернулась обратно к молодому мужчине. Она нахмурилась, видя, что брюнет всё также её игнорирует. – Я знаю, что ты можешь говорить, – Маринетт поджала губы. – Так скажи хоть что-нибудь, ну же. Незнакомец не шелохнулся. За него всё сделала сама девушка. Она приподняла низ халата и сорочки, показывая тем самым окровавленный бинт, плотно прилегающий к её тоненькой ножке. – Что ж, – Маринетт вздохнула, слегка нагибаясь вперёд и развязывая липкий бинт. – Я догадывалась, что ты будешь молчать. В любом случае, я собираюсь приходить к тебе. А ещё буду давать тебе кровь, ты ведь в ней нуждаешься, верно? Но предупреждаю – много дать не смогу. Для начала раз в неделю, наверное, подойдёт. И ты не должен кусать меня так сильно и до такой боли, как в прошлый раз… Остатки окровавленных лоскутков упали на серый пол и Маринетт замерла, возвращаясь в исходной положение. – Посмотри на этот шрам. Это ты сделал тогда. Давай, теперь будем осторожнее? Ласковый тон совсем не вязался с той болью, которую явно испытывала она на протяжении всего этого времени. Темно-багровые синяки больше походили на глубокие внутренние повреждения мышечной ткани, а двадцать швов, пусть и хорошо наложенных, не смогут исчезнуть в будущем без следа. Тем не менее, Маринетт испытала далеко не боль, когда зелёные глаза уставились на её лодыжку, а затем переместились чуть выше к голени. Они смотрели пристально, изумлённо. И та самая боль скользнула по изящному лицу незнакомца. Но в этот раз прятаться он не стал. Медленно брюнет пододвинулся к самому краю решётки и протянул свою голову с рукой вперёд. «Ох, он приближается, явно реагируя на рану… Может он почуял кровь? Наверное, он снова голоден». Брюнет тем временем аккуратно мазнул длинными, чуть холодными пальцами по девичьей ножке. Он делал это почти невесомо, едва касаясь подушечками и проводя линии вокруг раны. Маринетт вздрогнула, отчего её тело тут же напряглось. «Будет очень больно, если он укусит снова. Может, следует одернуть ногу назад, пока не поздно?». Но незнакомец не спешил набрасываться на неё снова. Лишь водил пальцами по щиколотке. И это даже не было неприятно, скорее щекотно. Решив дать шанс незнакомцу, Маринетт чуть прикрыла глаза. И тут же задохнулась от нахлынувших на неё с головой новых ощущений. Её только что лизнули по линии будущего шрама. – Ась? – только успела выдать Маринетт, покраснев до кончиков ушей. Она попыталась одёрнуть ногу, но споткнулась и громко шлёпнулась на пол. Её ночная рубашка задралась до середины бедер, а копчик начал тут же саднить от довольно ощутимого удара. И пока она потирала ягодицы, на которых точно останутся новые синяки, брюнет продолжил начатое. Он проводил шершавым языком по ране, прикрыв глаза. А длинная рваная челка скрыла лицо юноши в этот момент. Впрочем, Маринетт была лишь рада, ведь сгорала со стыда и от собственного бессилия. Словно огонь касался её кожи, но отнюдь не обжигал, а согревал тело изнутри, дарил небывалое чувство лёгкости и трепета. А ещё жгучего, такого постыдного ощущения, ведь сидеть на бетонном полу с задранной ночной сорочкой было крайне неприличным занятием. Но… какое дело до приличий этому незнакомцу? Кажется, он даже не взглянул на неё выше икр. Горячо. Липко. Властно удерживая хрупкое тело и не давая избежать ни одного прикосновения. Это вызывало правда бурю эмоций и странное тепло внизу живота. Запретное ведь всегда манит, но что запретное было здесь? Она закусила губу, чуть не сорвавшись на стон. Стыд уже смешался с дрожью на кончиках пальцев. Робость отошла в сторону, а сама девушка не знала, как поступить. Пытка прекратилась, когда незнакомец на секунду отпрянул: – Вы сегодня иначе пахнете, – хриплый тон. И это лишило её дара речи. Он… уловил её возбуждение. – Здесь, – он указал пальцем прямо между её ног. – Наверняка сладко. Маринетт поняла, что не в силах сопротивляться, закрывая глаза и откидывая голову к потолку. В этот раз смотреть вверх было действительно приятно. Потому что хотелось провалиться глубоко под землю. Ну и куда она попала?***
Ей было скучно с самого начала на изысканном и довольно насыщенном обсуждениями балу. И хотя было мероприятие создано искусно и по всем правилам хорошего тона, но… места Маринетт здесь точно не было. Словно ворона, она скиталась среди гостей в чёрном бархатном платье и меланхолично попивала бокал вина, который взяла в самом начале вечера. Её мрачный наряд громогласно заявлял о том, что она – вдовствующая герцогиня. Также, как и Хлоя Буржуа, которую сторонились многие из присутствовавших. И хотя единственная дочь герцога Габриэля Агреста, получила титул учтивости "Леди" сразу после рождения, она всё же должна теперь представляться, как вдовствующая герцогиня. Как известно этот титул «Леди» Маринетт сохраняет, даже если выйдет замуж за нетитулованного человека в будущем. Но, выходя замуж за титулованного человека, она получает титул своего мужа. И теперь заветное и нежное обращение «леди» остаётся лишь для близкого круга и служанок. Остальным же придётся обращаться к ней по титулу почившего супруга. Каждое слово, брошенное сегодня в её адрес, начинало раздражать. А обилие сочувствия и ободряющих улыбок нисколько не поддало ей сил дожить до конца вечера. Маринетт вздохнула, мило улыбаясь какой-то знакомой отца и выслушала её рассказ о здешних обычаях. Вежливо попрощавшись, девушка упорхнула подальше от толпы мужчин, оглядывающих её, словно товар на витрине. В главном зале было многолюдно и шумно. Играла приятная музыка, горели свечи. Дамы в роскошных нарядах всех цветов радуги мелькали между толпами и резвились с беззаботными улыбками. Им точно было куда радостнее, чем ей сейчас. Саму Маринетт в принципе здесь ничего не радовало, ведь за ней присматривал отец, бродивший неподалёку. Это было чем-то привычным, но на заботу походило мало. Скорее, тот же присмотр за целостностью товара. Когда один из спутников отца потянул ее танцевать, девушка не сопротивлялась. Она послушно положила руки ему на плечи и позволила повести себя по залу. Статный мужчина с бронзовой кожей и тёплой улыбкой танцевал превосходно. Когда музыка стихла, Маринетт поблагодарила за хорошо проведённое время и отошла в сторону. Не прошло и пяти минут спокойного отдыха вдали от нескольких дам, интересующейся молодой герцогиней и характером строптивой девицы, о которой ходило множество слухов, как Маринетт обнаружила одна из знатных молодых особ. Пышнотелая барышня в платье насыщенно-желтого оттенка уставилась на девушку, словно видела какую-то диковинку. Однако возникшая из ниоткуда высокая молодая особа с темно-фиолетовыми волосами поспешно сказала пару слов незнакомке, и та тут же скрылась с их поля зрения. – Прощу прощения, леди Маринетт, я так понимаю вас донимают на моём балу, – молодая девушка беззаботно улыбнулась. Вид у неё был превосходный и даже сияющий. В синем платье с довольно простым дизайном она выглядела не менее эффектно, чем другие присутствующие на торжестве леди. «Должно быть, это та самая Джулека Куффен, – догадалась Маринетт. – Такая красавица…». – Ничего страшного, леди Куффен, – Маринетт склонила голову в приветственном жесте. – Я привыкла. – Спасибо, что пришли. Я знаю, как вам сложно из-за трагического происшествия с вашим супругом… – Ничего страшного, – прервала Маринетт. – Всё в порядке, графиня. Я пережила утрату и надеюсь другие тоже проживут её без сожалений. Вышло как-то ненамеренно устало и сухо. Но молодая хозяйка вечера всё поняла. Маринетт утомили долгие речи вокруг и сопутствующие после них взгляды. Надоел контроль и обсуждение её поведения. С её статусом, она могла даже не церемониться с большинством из присутствующих, но всё же проводила довольно-таки вежливую беседу с каждым из них. – Предлагаю перевести вечер в более приятное русло, – сказала Джулека после недолгого молчания и протянула новый бокал синеволосой. – Это явно лучше вина, которое вы пытаетесь осилить на протяжении всего вечера. Маринетт усмехнулась. Хозяйка Куффен была лучше, чем она ожидала. Никаких вопросов и никаких сплетен. На какую-то долю секунды стало действительно легко. Они продолжали наслаждаться тишиной, улавливая лишь звон музыки, да гомон снующей туда-сюда толпы. Один из официантов, облаченный в парадную форму и с подносом в руках, тихонько подошел к графине Куффен, шепнув на ухо лишь пару слов: «Мадам, прибыла герцогиня Буржуа». Лицо Джулеки тут же сменило умиротворенное выражение на усталое и даже раздражённое. – Прошу меня простить, герцогиня Дюпэн, – Джулека низко поклонилась. – Могу ли я покинуть вас на минуточку? Если вы пожелаете продолжить нашу… беседу, я с удовольствием вернусь к вам. Маринетт добродушно улыбнулась. Титул герцога и герцогини является высшим дворянским титулом в Западной Европе, а также первым территориальным владетелем после короля. Немудрено, что графиня Куффен была обязана отправиться поприветствовать другую герцогиню и уделить ей не меньше внимания, чем самой Маринетт. – Ступайте, графиня, – сказала девушка, взмахивая ручкой в сторону танцующих. – Полагаю, вас и правда ждут. Но я не против поболтать с вами немного погодя. – Благодарю вас, герцогиня Дюпэн, – глаза темноволосой засияли пуще прежнего. Снова поклонившись на прощание, девушка умчалась в сторону центральной двери. Маринетт осталась наблюдать со стороны, помахивая веером и слушая беседу двух особ. Ей нравилось не вмешиваться в происходящее и просто смотреть. – Добро пожаловать, герцогиня Буржуа, – пролепетала Джулека, выдавливая из себя подобие улыбки. Худощавая блондинка с длинными локонами, завязанными в замысловатый пучок, и с довольно сдержанной ухмылкой лениво пожала плечами. Она прошла вперёд и, повернув голову в сторону склонившейся Джулеки Куффен, мелодично проговорила: – Да, определённо… Здесь незабываемо. Ценю ваши усилия, приложенные для организации столь скучного вечера, – всё та же усмешка не спадала с малиновых губ. Девушка была красива и явно отдавала себе отчёт в действиях. – У вас замечательное чувство юмора, – хмыкнула брюнетка, едва сдерживая раздражение. – Леди Дюпэн сегодня здесь? – светловолосая герцогиня едва заметно прошлась взглядом по присутствующим. – Я слышала, что она повредила ногу… – Д-да, она действительно здесь, – всё же сдерживая свой нрав, проговорила Джулека. – В дальнем углу зала за колоннами у стойки есть пара столиков, где недавно отдыхала леди Маринетт. Блондинка приподняла золотистые брови в притворном удивлении. В её светлых, кристально-чистых глазах зажегся опасный огонёк. – Так не терпится поскорее покинуть меня? – Хлоя состроила расстроенное личико, прикрывая глаза. – Ах, как жаль, Джулека. Я надеялась на задушевную беседу… Впрочем, лети, птичка. У меня дела. – Хорошего вечера, герцогиня Буржуа, – устало пробормотала брюнетка, глядя вслед неспешно удаляющейся девушке. Она, повиливая бёдрами и оглядывая гостей, уверенно вышагивала прямо к намеченной цели. «Ого, она такая высокая и такая красивая, – Маринетт смутилась, исподтишка разглядывая беловолосую герцогиню. – Волосы словно из золота». Однако молодая леди и не догадывалась, что подобные мысли были сейчас и в голове белокурой красавицы, которая как раз заметила её у одной из колонн. – Постойте, герцогиня Дюпэн, – тихонько окликнула девушка из толпы, имя которой сама Маринетт даже не могла вспомнить. – Да? – Прошу прощения за нашу дерзость, но мы хотели бы вас предупредить… Вам следует держаться подальше от герцогини Буржуа. – Потрудитесь объясниться, – Маринетт нахмурилась. Она принимала многое этим вечером, но терпеть не могла сплетен. Они изводили её саму с самого детства и выслушивать очередные бредни сейчас… Претило до тошнотворной дрожи. Вторая из маркиз мигом сжалась, но всё же продолжила: – Не так давно герцог Буржуа скончался, на несколько месяцев раньше, чем ваш супруг. Однако в случае с Аллендисом, он скончался при загадочных обстоятельствах. И все подозревают, что так называемый трагичный случай был по вине самой герцогини. Сразу после кончины возлюбленного она не выказала ни малейшего признака траура. Не скорбела и не почтила умершего на похоронах. – Она также печально известна полным отсутствием этикета в светских кругах, – вновь заговорила первая девица. Воодушевившись, ещё одна дама негромко проговорила: – Действительно, немного неприятно находиться в её обществе. Маринетт вздохнула. Как и ожидалось, ничего сверх криминального ей не сообщили. Лишь о нежелании девушки скучать по старому супругу, которого навязали ей в мужья. Ему было шестьдесят, насколько она помнила. А Хлое Буржуа… всего двадцать. Скорбеть по супругу? Вряд ли. Как только одна из болтушек закончила разносить очередную нелепицу, мрачная тишина накрыла толпу. В их глазах возник страх, который понёс за собой напряжение, тугими комами застрявшее в горле каждого из всех сплетничавших леди. – О чём болтаете? – небезызвестная герцогиня подоспела как раз вовремя. В отличие от всех говорливых девушек, Маринетт испытала нечто вроде благодарности, ведь поток нелепиц и восклицаний наконец-то закончился. – Доброго вечера, – хором бросили девушки и сделали неловкий, но синхронный реверанс. – Брысь, – только и бросила герцогиня, поджав тонкие губы. Цокот каблучков стих довольно быстро. – Могу ли я поговорить с вами, леди Дюпэн? – герцогиня Буржуа улыбнулась, но довольно открыто и легкомысленно. В этот раз в её взгляде не было той ядовитости, что мелькала секундами ранее. И главным притягательным моментом было то, что в этот раз – вообще первый раз за весь вечер – к ней обратились не по титулу. А по родному и привычному «леди». Маринетт сдержанно кивнула. – Полагаю, это прекрасная идея, герцогиня Буржуа. Блондинка удивилась, о чём свидетельствовало её выражение лица, тут же сменившееся на любопытное. – Неужели, вам успели описать меня? Я ведь даже не представилась. Маринетт пожала плечиками, не переставая вежливо улыбаться. – Вы первая, кто обратился ко мне без статуса и напыщенного сожаления о гибели супруга. Сдаётся мне, так поступить могла лишь герцогиня, с которой я ещё не имела чести познакомиться лично. – Но так много слышала за весь этот нудный вечер, – Хлоя понимающе кивнула. – Надеюсь, ваша нога заживает хорошо? Легонько кивнув, Маринетт откинулась на спинку мягкого сидения. – Пожалуйста, заезжайте в мое поместье в свободное от забот время, – мягко бросила Хлоя. – Я бы с удовольствием поболтала бы с вами за чашечкой чая. – Конечно, я нанесу вам визит в назначенное время. Думаю, мы могли бы обменяться письмами и решить это чуть погодя? Хлоя улыбнулась, повторив жест самой Маринетт. – Разумеется, – взгляд девушки зацепился за парочку любопытных зевак, притаившихся рядом с колоннами. Она закатила глаза. – Я была очень рада увидеть вас лично, леди Маринетт, – герцогиня кивнула, без лишних слов прощаясь. А затем повернула голову чуть в сторону и сказала более громко: – Милые дамы, надеюсь вы не дадите герцогине Дюпэн скучать, пока меня не будет. Проведите приятный вечер. Желательно настолько, чтобы меньше совать длинные и напудренные носы в чужие дела. И вновь она, великолепной походкой от бедра и кивая на ходу всем приветствовавшим, удалилась, словно здесь и не задерживалась. Казалось, герцогиня Буржуа заскочила лишь на миг. И лишь ради этого небольшого диалога. Она не разглагольствовала, не наскучила вопросами и пристальными взглядами. Она лишь впорхнула сюда на мгновение, дала почувствовать дуновение свободы и утонуть в ауре власти и покоя. А затем также эффектно удалилась. Зацепить внимание ей явно удалось. Маринетт так и не сводила своего взгляда до конца вечера с центральной двери банкетного зала. Ей почему-то казалось, что сияющий шлейф кокетства и надменности всё ещё тянулся за загадочной титулованной молодой Хлоей Буржуа. – У неё нет ни мужа, ни детей, которым она бы могла передать свой титул, – хмыкнула одна из болтушек, когда смогла прийти в себя. – Вы ничего не добьетесь от отношений с такой особой, – провозгласила вторая. – Вам бы придумать предлог получше, чтобы избавиться от назойливого внимания. Маринетт нахмурилась, отдалённо припоминая, что она здесь не одна. Поправив своё платье, девушка медленно подняла голову. Эти назойливые особы вынуждали её сделать то, чего она так долго и упорно избегала… Принять власть в свои руки. Гордо расправив плечи и вздёрнув подбородок, Маринетт медленно, но чётко и властно заговорила: – Милые дамы. То, что я позволила вам болтать всякие нелепицы в моём присутствии, ещё не значит, что я принимаю их, как должное. И вас самих в том числе. Вы, кажется, забыли, с кем говорите. Я вдовствующая герцогиня Маринетт Дюпэн. А также дочь главнокомандующего королевскими войсками герцога Габриэля Агреста. И я не приемлю сплетни ни в каком виде. Закройте рты и знайте своё место. Она встала с мягких кресел, где собиралась скоротать остаток вечера и, взмахнув длинными локонами, уверено зашагала прочь под шушуканье тех самых назойливых маркиз. Но это совершенно не имело никакого значения. Они вообще ничего не значили. – Скорей бы домой, – протянула Маринетт, оказавшись на пустом балконе.***
– Вот, держи, – девушка протянула горстку печенья в белоснежном платочке. – Это для тебя. Сладкое угощение. Маринетт присела поближе к прутьям и вытянула руку сквозь них. Желание дотронуться до сгорбленной фигуры в углу было почти навязчивым. Каждый вечер она приходила сюда и пыталась разговорить незнакомца. Но пока что все попытки были бессмысленными. – Они действительно вкусные и очень питательные. В них много сахара, – продолжала бормотать Маринетт. – Возьми хоть немного и скажи что-нибудь. Но брюнет лишь приподнял голову и безмолвно наблюдал за действиями девушки. Надувшись, она ухватила одну из печенюшек и принялась яростно жевать. – Вот, ешь их вот так, понятно? Очень вкусно, м-м… - протянула синеволосая, прикрывая в блаженстве глаза. Не прошло и секунды, как незнакомец выхватил всё угощение с её рук и также быстро проглотил все вкусности. «Ох, похоже ему нравится». Он прожевал все в считаные мгновения и лишь крошки на его бледных щеках были свидетелями того, что на белом платке только что была увесистая горка сладостей. Не удержавшись, Маринетт протянула руку и погладила белые волосы. Это получилось спонтанно и так невинно, что девушка смутилась и слегка вздрогнула. Вздрогнул и незнакомец, поражённо замерев. Его глаза широко распахнулись, а сам он остался в довольно неудобном положении с наклонённой головой. – Ты не… Ты не боишься меня? «Какой нежный голос! Словно пение…». Маринетт добродушно улыбнулась. Стараясь не вспоминать предыдущий его тон. Хриплый, властный. По позвоночнику пробежала мелкая дрожь. – Ничуть. Что-то мне подсказывает, что глубоко в душе ты хороший человек. Брюнет отпрянул, а его лицо излучало какую-то надежду и тоску одновременно. И лишь лохмотья, в которые он был одет, портили всю картину этого сияния, что исходило от него, словно от божества. Маринетт сдвинула брови на переносице. Так не должно было быть. Всё не так.***
– Привет, Роуз, – беззаботно помахав перед лицом блондинки, Маринетт лукаво сощурилась. Горничная неловко осела на ступеньки, которые выдраивала до этого самого момента. – Йик, мадам? Что-то случилось? – Хочу попросить тебя об одолжении, – всё также невинно усмехаясь с хитрым прищуром на уголках лазурных глаз, бросила Маринетт. Роуз поспешно встала и отряхнула смятый белый передник. – Чем я могу вам помочь? – Достань хоть какую-нибудь приличную мужскую одежду. Глаза блондинки наполнились пониманием. Просьба была непростая, но всё также рискованная. – Мадам, я не хочу погрязнуть в этом ещё глубже. – Но ты же мой партнёр в этом маленьком преступлении, не так ли? Пожалуйста? Смутившись, Роуз устало кивнула. Перечить леди не было ни сил, ни шансов. За спиной синеволосой возникла высокая фигура, однако девушке не требовалось поворачиваться, чтобы знать, кто за ней стоял. – Леди Маринетт, что вы здесь делаете? – громко спросила главная служанка. – Это доктор Ломен Сибериус. Пожалуйста, следуйте за нами наверх. Маринетт повернулась, одарив служанку холодным взглядом. – Во- первых, Натали, будьте учтивее к той, с кем говорите. Я не обязана отчитываться в своих действиях. И что бы я ни делала, где бы не была… Вас это не касается. Во-вторых, уймите крутой нрав, которому не место в этом доме. Не сказав более ни слова, Маринетт отправилась наверх. Она догадывалась о причинах визита этого доктора, но устраивать спектакль для всех желающих и каждой зевающей на первом этаже прислуге в принципе не собиралась. Вопросы пожилого врача продолжали сыпаться, а Маринетт скучающе отмечала, что прибывший доктор здесь не за тем, чтобы осматривать её ногу. К тому же этот человек был явно другой «специальности». Покачивая ножкой со стороны в сторону, она продолжала выслуживать старика. – Не знаете ли вы, были ли у ваших почивших родителей какие-то хронические и опасные заболевания? В особенности у вашей матери? – Нет. – Считаете ли вы себя психологически здоровой, вы хорошо спите по ночам? – Да. – У вас есть менструации, как регулярно? Маринетт поджала губы, едва сдерживая свой гнев. – Каждый месяц, регулярный цикл без сбоев. Вообще. «Какого лешего он так дерзко задаёт мне эти вопросы?». – Как часто у вас было соитие с вашим мужем? Глаза Маринетт потемнели от раздражения. Конечно же, отец поспешил разузнать через посторонних, как обстоят дела у его главного проекта, приносящего деньги, но почему-то за полгода брака не принёсшего ребенка от покойного мужа. И есть ли смысл продавать её кому-то далее. Было не сколько противно, сколько унизительно. Ведь рядом стояла главная горничная, безлико наблюдая за всеми вопросами и ответами. – Мы делали это тогда, когда ему хотелось. Это было недолго и уж тем более не регулярно. И если в этом проблема, то причина была точно в нём, а не во мне. Он страдал от задержек эякуляции и часто посещал район красных фонарей. И я бы не удивилась, если бы при его жизни узнала о том, что он имел сразу несколько заболеваний, передающихся половым путём, – выпалила Маринетт на одном дыхании. А затем, переведя дух, добавила: – Но вот в чём я уверена, так это в том, что со мной всё в полном порядке. Вам ясно?! Она встала, одарив горничную ненавидящим взглядом. – Иди-ка сюда, милочка…