***
— Здесь такой воздух чистый! И прохладный, — Юнги потягивается, глядя на город сверху. Он никогда не выбирался так далеко, тем более поздно ночью. Он и ни разу не видел город с высоты, и не представлял, что эти реки огоньков могут так завораживать. Заглушив мотор, Хосок выходит из машины и подходит ближе, глядя вместе с ним на огни Сеула. Он скучает по Юнги с каждым днём всё сильнее, и вот так выбраться вдвоём — точно подарок небес. Хотя и за что бы? Он далеко не праведник и точно не заслужил подарков. Но Юнги всё ещё тут, смотрит заворожённо на город и, кажется, дышит через раз, стараясь ничего не пропустить, что бы там не происходило. — Никогда не бывал в таких местах. Даже и не думал, что дух будет захватывать. Думал, что так только в новеллах бывает, — тихо смеётся омега, кидая на него короткий взгляд. — А как же твой парень? Вы никогда не выбирались на кемпинг? Может, просто на прогулки в горы? — Шутишь? Наши с ним свидания ограничивались кафешками неподалёку от дома и сексом после. Грустно звучит, да? — Юнги отходит к капоту машины, чтобы усесться на него. Рассказывать о таком было странно и немного стыдно — что это за отношения такие, когда даже свиданий нормальных не бывает. Он говорит, что у него есть парень, но даже не может сказать, чем отличаются их отношения от обычной дружбы с привилегиями. Хосок следует за ним, останавливаясь напротив. Ему не нравится видеть Мина таким подавленным. — Почему ты с ним всё ещё встречаешься? Ты мог бы найти кого-то лучше него, — спрашивает альфа, закуривая сигарету. Юнги немного морщится от табачного дыма, стреляя глазами на его губы, которые сжимают маленькую убийцу здоровья. — Например, тебя? — Мин не даёт ему ответить. Тянет руку вперёд, забирая никотиновую палочку и зажимая её губами. Вкус точно так себе, Юнги готов закашляться от одного запаха под самым носом. Хосок дёргает его за руку, когда тот немного затягивается. Сигарета падает на землю, потухая под тяжёлой подошвой ботинка. — Что ты делаешь? Ты же не куришь, — хмурится он, недовольный тем, что Юнги в принципе пытается пробовать. Крепко удерживая его за запястье, он наблюдает, как Юнги с улыбкой наклоняется к нему и выпускает дым из приоткрытых губ в лицо. Его настроение с подавленного быстро сменяется на игривое. Хосоку кажется, что он попался в ловушку, как глупый зверёк. — Я нарываюсь, господин Чон, — шепчет Юнги, глядя ему в глаза. Хосок хочет дать себе пощёчину. Хочет прямо сейчас услышать сирену, оповещающую о катаклизме, или же получить нехилый удар под дых. Всё, лишь бы отвлечься от этого, но ничего не происходит, и альфа тянет его к себе. Юнги врезается в его грудь, легко съехав по гладкому капоту. Хосок сжимает его запястье, шею и прижимается к его губам. Юнги отвечает сразу же, обвивая его пояс ногами и цепляясь свободной рукой за его плечо. Язык альфы проходится по чужим верхним зубам, и Мин легко прикусывает его за губу, слыша шипение. У них поцелуй со вкусом крови и душевной боли. Их первый поцелуй совсем не такой, какой бы должен быть. Чон готов умереть на месте прямо сейчас от того, как это восхитительно. Плевать на свои же правила и установки — целовать своего омегу так же великолепно, как в первый раз видеть закат. Хосок отпускает его руку и обнимает за пояс. Юнги кажется таким хрупким, словно воспоминание из прошлой жизни. Жизни, в которой они не успели даже поцеловаться. — Долго же ты ждал, — хрипит Юнги, повернув голову, чтобы схватить воздуха, и снова целует, залезая руками ему под расстёгнутую куртку. Скидывает прямо на землю, не церемонясь. Хосок позволяет, продолжая всем телом впитывать то ощущение, что сейчас съедает его. Испепеляет изнутри. Эта безграничная любовь и неудержимая похоть, что вместе дают невероятный коктейль, пока омега прижимается всем телом, нетерпеливо запуская руки под плотную водолазку и царапая торс. Мин отталкивает его руки — спешно скидывает свою куртку, затем расстёгивает его джинсы, ощутимо натянутые спереди. Хосок толкает его спиной на капот, нависая сверху. Юнги красивый. Никто бы никогда не смог сравниться с ним. Его тёмные спутанные волосы, горящие глаза, как у кошки, пухлые красные губы, требующие новых поцелуев — всё это было неповторимо, как портрет Моны Лизы в Лувре. Чон корит себя за то, что не сдался раньше. Альфа наклоняется ниже, касаясь губами горячей кожи его живота, виднеющегося из-под задравшейся футболки. Юнги вздрагивает, сжимая его плечи. Омега впервые чувствует что-то помимо механического возбуждения от прикосновений. Хёнджун много раз касался его живота, но ни разу не вызывал в нём такой шторм эмоций и мыслей. Внутри всё тянет и крутит в предвкушении, его бьёт крупная дрожь, пальцы произвольно поджимаются. Хосок помогает ему стянуть джинсы и, чуть приподняв его коленку, прижимается губами к внутренней стороне бедра. Мин стыдливо прикрывает рот ладонью, когда изо рта вырывается стон от прикосновения чужих губ к его обнажённой коже. Теперь на улице вовсе не холодно — Юнги готов сгореть заживо. — Я хочу слышать твой голос, — рычит Хосок, отрывая его руку от лица, из-за чего омега снова тихо стонет, дав согласие. От такого голоса, внешнего вида альфы, Юнги чувствует себя скрученной верёвкой в его руках. Хосок обращает на него внимание, он хочет слышать, хочет видеть, а Юнги хочет испепелиться на месте от осознания. Мин ещё не чувствовал свою привлекательность настолько сильно, как сейчас. Капот холодный, нагретый только от спины Мина. Юнги касается металла ладонями и ёрзает, удобнее устраиваясь под альфой. Хосок замирает на секунду, привлекая этим внимание Юнги. Омега уже решает, что Чон передумал, но тот касается пальцами его бедра, сжимая. И в глазах читается наслаждение и желание. Юнги чувствует себя мягким, как пластилин, пока его бёдра сжимают пальцами, оставляя лёгкие царапины от клыков на груди. Мин ударяется затылком о капот и шипит, облизывая губы, когда холодные пальцы Чона прикасаются к ягодицам и пояснице. Легко ведут к ложбинке, собирая капли смазки и вызывая ощутимые мурашки по всему позвоночнику. — Я не уверен, что у меня с собой есть резинки, — хрипит альфа, но Юнги качает головой, держась за его плечи. Взглядом просит поторопиться. Он давно не ощущал такого жгучего желания почувствовать член внутри. — Всё в порядке, я всё равно не могу забеременеть, — он произносит это легко и быстро, хотя и чувствует неприятное царапание изнутри грудной клетки. Ему почему-то казалось, что Хосок и так об этом знает. Чон и правда помнил, но надеялся, что судьба хотя бы в этот раз сжалится над омегой, позволив ему самому решать — становиться родителем или нет. — Не тормози, я сейчас без тебя начну. Мин сам тянется вниз, закусывая губу, и проскальзывает внутрь двумя пальцами. Они холодные, как и всегда, и ощущаются особенно приятно горячими стенками. Пальцы на ногах поджимаются, омега прикрывает глаза, быстро двигая рукой, пока его собственные пальцы не сменяются чужими. Юнги убирает с лица волосы, обнимая Хосока за шею, и тянет к себе, чтобы поцеловать. Альфа растягивает его неторопливо, второй рукой упираясь в капот машины, и Юнги неожиданно хочется, чтобы чужие пальцы снова сжали бедро или бок. Это внушало странное ощущение своей привлекательности и надобности. Юнги тихо ругается Хосоку в губы, намекая, что давно готов. Сам отпихивает его руку от себя, а ногами притягивает ближе. Смотрит прямо в глаза альфе и улыбается немного смущённо, но в основном — выжидающе. Он опускает руки на капот, откидывая их чуть выше головы. Хосок выпрямляется, сжимает его ягодицы и придвигает вплотную к себе. Юнги скользит вниз, а потом беззвучно открывает рот, хватая воздух, когда чувствует, как в него проникает головка. И сам же двигается вперёд, насаживаясь до основания, чтобы ускорить процесс. Выгибается, закусив губу. Это совсем немного больно и из-за этого вдвойне приятно — Юнги выдыхает резко, закрывая напряжённо глаза. Сводит брови к переносице, руками касаясь своей груди. Это самое необычное место, которое Мин в принципе мог представить в своей голове. Он не был поклонником экстрима, но, оказалось, даже здесь было неплохо, пока он был в руках Чона. Омега не переживал, что упадёт, потому что Хосок крепко держал его за бёдра и талию, контролируя и свои, и его движения. Юнги закусывает костяшку указательного пальца и откидывает голову назад, сжимая пальцами затвердевшие соски. Хосок впивается взглядом в его открытую шею. Клыки тут же заныли, намекая, что он должен прямо сейчас впиться в запаховые железы, пометить своего омегу, но Чон лишь резко наклоняет голову, смахивая ненужные мысли. — Боже, как хорошо, — стонет Юнги, когда его подхватывают под коленками, наклоняясь вперёд, чтобы толчки стали максимально глубокими. Он чувствует каждое движение всем телом, сжимается плотнее, чтобы насладиться ощущениями по полной. Омега вытягивает шею, получая поцелуй в припухшие губы, и снова откидывается назад, отдаваясь ощущениям. Чон спускается губами на его шею, языком оставляя влажную дорожку до ключиц. Внутри всё сводит, голова тяжёлая, как камень. Мин почти не замечает, что близок к тому, чтобы кончить. Принципиально не касается своего члена, сжимая и разжимая пальцы, чтобы не сорваться. Яркие круги перед глазами немного отрезвляют его. Он сжимает Хосока внутри, изливаясь себе на живот, и продолжает легко подмахивать бёдрами навстречу члену альфы. Тот выходит на последних толчках, чтобы не позволить себе сцепку, и Мин помогает ему догнаться рукой, томно смотря в глаза. Хочется взвыть от того, как это хорошо и как это глупо. Кто бы мог вообще подумать, что он переспит с кем-либо в лесу, на капоте дорогущей тачки, забив на низкую температуру? Мин тихо смеётся над своими мыслями. Вполне возможно, что завтра они оба встанут с температурой. Но Хосок хотя бы не снимал свои джинсы в отличие от обнажённого полностью Юнги, раскинувшегося на капоте. Кажется, он скинул свою футболку куда-то к колёсам. — В машине были салфетки, — тянет Чон, глядя на разнеженного Юнги, улыбающегося своим мыслям. Его кожа покрывается мурашками — наконец, послеоргазменная нега проходит, и они оба ощущают ночную прохладу. Юнги касается белых капель на животе и вздыхает. Да, салфетки будут как нельзя кстати. Но встать он сейчас точно не сможет. — Если ты меня отпустишь, я точно упаду, — мурлычет Мин лениво, а потом пьяно хихикает, цепляясь за его плечи. Хосок поднимает его на руки, чуть морщась от липкого семени между ними, и тащит в машину. Юнги кое-как пересаживается боком на его колени, ждёт, пока Хосок вытрет его живот, и сам хватается за салфетки. Обводит его пресс, поднимается выше, убирая все остатки их близости, и замирает у шеи. Опускает салфетку и возвращает ладонь наверх, мягко поглаживая сзади под волосами. — Если честно, я никогда себя так не чувствовал, как сейчас, — шепчет он, поворачивая голову. Поцелуй выходит совсем разнеженным и мягким. Мин держится за его шею ладошками, а потом вздыхает тяжело, немного отстраняясь. — Мы можем ещё немного так посидеть? — Сколько ты захочешь, — кивает Хосок, обнимая его за пояс и бедро. Юнги улыбается слабо и укладывает голову ему на плечо, оставляя ладонь на плече. Чон сжимает её в своей, затем вытягивает из сумки на задних сиденьях плед и укрывает им омегу, прикрывая после глаза. Он был в одном шаге от того, чтобы начать корить себя за произошедшее. Но быть с Юнги достаточно, чтобы перекрыть все угрызения совести. Вбиваться в податливое тело, целовать накусанные губы, вот так обнимать, сидя в машине, пока омега тихо сопит ему в шею. Всё это стоит ожидания в несколько веков.***
Юнги просыпается из-за того, что у него слишком сильно затекла шея. Он недовольно морщится, пытаясь пододвинуться, но в поясницу отдаёт разряд, и он ударяется головой о крышу машины, зашипев. Хосок открывает глаза от его возни и зевает, сжимая мягкое бедро, за которое держался всю ночь. Юнги потирает затылок и улыбается сладко, когда замечает на себе его взгляд. В салоне чуть прохладно, а плед съехал к поясу, обнажая его плечи и грудь. — Кажется, мы уснули. И наши вещи всю ночь провалялись на улице, — омега усмехается, выворачиваясь в его руках, чтобы сесть к нему на бёдра лицом к лицу. — Но у тебя хотя бы есть джинсы. И утренний стояк, да? — И тебе доброе утро, — тянет Хосок, прикрыв глаза обратно. Хотелось спать, хотя бы ещё немного. Но ещё больше хотелось в душ. Он вздрагивает, когда чувствует влажные пальцы, ведущие вниз по груди. — Что ты делаешь? — не открывая глаз, спрашивает альфа. Юнги ещё раз облизывает ладонь и хмыкает. — Ты и сам знаешь, бессмысленный вопрос, — Мин чмокает его в уголок губ, обхватив ладошкой член. В нём ещё никогда не было столько энергии и желания с утра пораньше. Особенно после сна в настолько неудобной позе. Шея слишком затекла, спина болела, словно он всю ночь таскал тяжеленные ящики с камнями. Тем не менее сейчас момент казался настолько интимным и романтичным, что Юнги и вовсе об этом не думал. Если это можно назвать романтикой. Омега поднимает глаза, засматриваясь на открытую шею Чона. Тот откинул голову назад, тяжело втягивая воздух носом. Юнги поджал недовольно губы, чуть активнее двигая рукой по венозной плоти. Почему это альфа не смотрит на него? Потянувшись ближе, Мин касается кончиком языка его кадыка и проходится губами по острой линии челюсти. Усаживается вплотную, обхватывая длинными пальцами оба члена, всё ещё недовольно вытянув губы трубочкой из-за отсутствия внимания в свою сторону. Но всё же расслабляется, сам прикрывает глаза и утыкается лбом ему в плечо. Хосок целует его в ключицу, и Юнги вздрагивает, чувствуя влагу на ладони и приятную тяжесть в голове, расслабляющую ещё больше, чем уже есть после сна. — У тебя же ещё остались салфетки? — спрашивает он негромко. Чон молча передаёт ему пачку с соседнего сиденья, наблюдая. — Что? — Просто ты очень красивый. Трудно не засматриваться, — честно отвечает Хосок, мягко сжимая его бёдра пальцами. Юнги краснеет. Казалось бы, что может его смутить после такого начала утра и вчерашнего вечера? Но всё же эти слова бьют прямо под дых, выбивают все мысли и оставляют безоружным. Омега отводит взгляд и улыбается. Это чертовски приятно. — Пойду заберу наши вещи, — Юнги вылезает из машины, закутавшись в плед, и чуть морщится от морозного ветерка, пробежавшего по телу. Собирает одежду и натягивает свои джинсы и футболку, прежде чем снова вернуться в салон, но уже на пассажирское сиденье. — Первым делом в душ, да? — Да, определённо. Юнги улыбается и тянет руку вперёд, собираясь коснуться ладони альфы, но тормозит. Что за странные порывы? Держаться за руки? Ещё чего? Секс ни о чём не говорит, он не может так просто вести себя как… как его омега. Юнги чуть сжимается, глядя на свои колени. У него вообще впервые возникают подобные желания: держаться за руки, целоваться вот так в машине, пока их не потеряют и не завалят сообщениями. — Всё хорошо? — спрашивает Хосок, заметив его перемены в настроении, но Юнги лишь кивает, приоткрывая окно, чтобы разбавить насыщенные феромоны их двоих свежим воздухом. Дорога проходит в молчании. Юнги всё смотрит в окно, задумавшись о своём, пока Хосок обдумывает, что им теперь делать. Он сорвался на очередную провокацию, поддался своим желаниям, но всё ещё не может собраться с мыслями, чтобы признаться в своих чувствах. Хотя бы потому, что он действительно не уверен в чувствах Юнги. Проще немного подождать, да? Ему не хотелось настаивать — Мин может быть сейчас на распутье. У него всё ещё есть парень, но Чон был уверен, что видел интерес в свою сторону. Юнги выходит из машины первым, когда они возвращаются домой к Чону. Говорит, что пойдёт в душ, пока Хосок загоняет шевроле на своё место, и исчезает почти сразу, как весенний ветерок. Альфа заходит в гостиную в полусонном состоянии. Работники коротко кланяются в приветствии, пока он соображает, что лучше сейчас сделать. В итоге поднимается к себе в спальню, чтобы принять душ и подумать. Им точно стоило поспать, но конкретно его ждали дела, не терпящие отлагательств. Он работал не с самыми терпеливыми людьми и влезать в лишние конфликты теперь не хотел. Сняв одежду, он смотрит на себя в зеркало. Плечи легко исцарапаны — он и не заметил этого вчера. Казалось, Юнги только держался за него, чтобы не упасть или притянуть ближе для новых поцелуев. Юнги. Омега настолько плотно засел в мыслях, что Хосок только и делает, что мечется между признанием и ожиданием, вместо мыслей об отдыхе или работе. Это выматывает так же, как физический труд. Он спускается вниз спустя долгих сорок минут в душе. Вытирает влажные волосы полотенцем, пока идёт на кухню с мыслью о том, что им обоим стоит ещё и перекусить. Юнги как раз возится на кухне, заваривая чай. В двух чашках. Хосок останавливается в дверях, пока Юнги не замечает его. Осматривает голые ноги, худые плечи и большую серую футболку, делающую его визуально меньше. — Закончил? Я думал, ты уснул, — омега улыбается, заметив его, подхватывает чашки и ставит одну перед Чоном. Хосок только хочет взять её в руки, как Юнги запрыгивает на стол прямо перед ним. Беззаботно болтает ногами, наблюдая за альфой. Смотрит прямо в глаза. — А где моё спасибо? Я приготовил тебе чай и собирался принести прямо в спальню, чтобы не напрягать. — Так это всё из-за заботы обо мне? — усмехается Хосок, опираясь руками о стол по бокам от его бёдер. Он осматривает край футболки, из-под которого всё же торчат шорты, вспоминает, сколько выдержки ему понадобилось вчера, чтобы не укусить его бедро, и вздыхает, поднимая взгляд. Вытягивает шею, чтобы оказаться рядом с его лицом. Юнги лукаво щурит глаза. — Спасибо. — Мало, — тянет омега, наклоняя голову вниз, чтобы прижаться к его губам. Обнимает за шею и тянет за собой. Чон нависает над ним, продолжая целовать, и забирается рукой под футболку, сжимая талию. Мин смеётся от щекотки в поцелуй, запрокидывая голову, пока альфа коротко целует его в челюсть и продолжает щекотать. Хосок улавливает движение у входа и поднимает глаза, замечая в проходе Джияна. Тот удивлённо смотрит на них, встречается глазами с господином и, заалев, уходит, не прерывая их. Хосок удовлетворённо дёргает бровью, возвращаясь к Юнги, который замер в его руках и заглядывает в лицо. Мин нерешительно прикусывает губу перед тем, как спросить: — Не хочешь… полежать вместе? — Извини, Юнни, мне надо по делам. Я вернусь только вечером, когда ты уже… уедешь домой на выходные. Юнги мрачнеет. Усаживается на столе, поправляя волосы, и смотрит на свои коленки, не зная, что говорить сейчас. Он и забыл, что сегодня пятница и ему надо бы вернуться. Его настолько заглотило это чувство лёгкости и, кажется, влюблённости, что он забыл, что между ними всё ещё есть дистанция. — Юнги… — Нет, всё нормально. Ты прав, у тебя есть и дела, — Мин улыбается, спрыгивая со стола. Позволяет себе неловко чмокнуть его в скулу и уходит в комнату, чтобы собрать ненужные вещи и закинуть в квартиру, заменив на другие. Хосок смотрит на нетронутую чашку чая и жмурится. Перед глазами образ Юнги пятиминутной давности — вот он крутится у столешницы в длинной футболке и коротких шортах, такой растрёпанный и домашний, смеётся тихо ему в губы от щекотки. Хосок вплетает пальцы в волосы и тянет ощутимо болезненно, словно наказывая себя. О каких делах вообще может идти речь, когда они наконец-то… сблизились. Сам же отказал, сам напомнил, что Юнги надо вернуться домой к парню, и теперь с его стороны будет слишком эгоистично просить его остаться. У Мина нет никаких причин для этого. Альфа смотрит на его чашку с чаем и усаживается за стол, устало прикрывая глаза. В понедельник он обязательно признается Юнги. Скажет, что тот ему нравится, что единственное его желание — это быть рядом.***
Юнги поправляет лямку сумки, вздыхая. Она давит на плечо, но, кажется, что морально прибивает к земле своей тяжестью. Ему не хочется домой. Он смотрит на высокую серую многоэтажку и устало плетётся к подъезду. Лифт скрипит, пока поднимает его на этаж, а ключ никак не хочет попадать в замочную скважину. Он заходит в квартиру тихо, в душе надеясь, что Хёнджуна нет дома, но тот выглядывает в коридор, вынуждая Мина натянуто улыбнуться. Ощущение, словно он схватил целую дольку лимона в рот. — Привет, детка, как неделя? — спрашивает он, когда они проходят в спальню. Альфа усаживается на кровать, наблюдая за тем, как Юнги раскидывает вещи из сумки на полки в шкафу. Он так не хочет заводить разговор сейчас, но всё же отвечает негромко: — Всё хорошо… А как у тебя дела? — Юнги неожиданно понимает, что они даже не переписывались за эту неделю. Ни одного сообщения или звонка. Они просто не существовали в жизнях друг друга эту неделю, и Юнги было хорошо. Ему было так спокойно, что он и думать не думал о том, чтобы написать альфе. — Соскучился по своей крошке, — Хёнджун ловит его за пояс, роняя к себе на колени. Юнги недовольно охает, упираясь руками, и пытается сохранить равновесие. Недовольно хмурится от его слов и действий — что за глупости? — От тебя пахнет альфой. Ты спал с ним? — Мы… — Юнги говорит тихо, замерев в его руках. Как он может вообще обсуждать это с Хёнджуном? Они с Хосоком действительно переспали, и это было так горячо и охуенно приятно, что Мин не уверен, захочет ли он теперь Чхве в принципе. — Что ты делаешь? Хёнджун вопросительно хмыкает, отрываясь от его шеи. Юнги ёжится, когда клыки альфы чуть оцарапывают его кожу. Это неприятно, Мин в принципе не любит, когда он так делает — метка пугала его, тем более от Хёнджуна. Альфа разворачивается, пихая его на кровать. Юнги падает на спину, смотря на нависшего над ним Хёнджуна с пустотой в глазах. Тот улыбается как обычно — холодно, с плотским желанием и полным отсутствием интереса к его делам. — Я ведь сказал, что соскучился, — он тянет его кофту вверх, стягивая её с Юнги. Касается пальцами сосков, отчего Юнги морщит нос. Проходится по животу и уже тянется к джинсам, когда омега перехватывает его руки, останавливая. Парень недовольно на него смотрит, удивлённый такими действиями. — Что? — Я… Я не уверен, что хочу. Я устал, и тем более… — Мы не виделись неделю. Что, тебя один раз трахнули, и ты уже устал? Сам же говорил, что ты там ничего не делаешь, — недовольно хмурится альфа, вновь опускаясь к его шее, но Юнги отпихивает его снова, дёрнувшись от давления сверху. Альфа резко его отпускает, поднимаясь и складывая руки на груди. — Что не так? Тебе раньше нравилось, что изменилось? — Что не так? — неожиданно вспыхивает Юнги, садясь на кровати. Его так невероятно злит этот вопрос, что он хочет накричать на альфу прямо сейчас. — Ты правда спрашиваешь? Я целую неделю был с другим альфой, который возил меня на свидания, готовил мне завтраки и относился, как к самому важному человеку в своей жизни, а потом я приезжаю домой, к своему парню, который даже не интересуется, как у меня дела, а сразу валит в постель! Ты не скучал по мне, только по моему телу! Мы вообще встречаемся? Мне кажется, что Хосок знает обо мне больше, чем ты! — Погоди-погоди, — усмехается Хёнджун, чуть наклоняясь над ним. Он выглядит сейчас настороженно, насмехается и улыбается как-то зло. Юнги передёргивает из-за этого. — Только не говори, что ты влюбился в этого Хосока? Тебя покатали на дорогой тачке, и ты уже раздвинул ноги в мечтах о светлом будущем? Да кому ты нужен, Юнги? Ты не умеешь готовить, ненавидишь уборку и даже ребёнка родить не можешь, как нормальный омега, — шипит Хёнджун с ядовитой ухмылкой. Специально давит морально, чтобы уничтожить зарождающиеся семена уверенности и самолюбия в душе омеги. Мин сжимается под его взглядом, сглатывая вязкий ком в горле. Эти слова — как иголки в сердце. Юнги кажется, что его только что продырявили насквозь и вытягивают последние крупицы воздуха, потому что он не может дышать. — Тебя никто не полюбит, кроме меня, пойми уже это. Я буду с тобой, даже несмотря на то, что ты всего лишь подстилка для богатых мужиков. Кто ещё на такое согласится? Юнги опускает глаза. Это правда? Кто будет любить его, зная, что он такой бесполезный и испорченный? У него из преимуществ только симпатичное лицо, да и то на любителя. Он сжимает в пальцах одеяло и жмурится. И неожиданно вспоминает слова Юмин: «Хён точно влюблён в тебя», вспоминает, как Тэхён улыбался, говоря то же самое. И вспоминает взгляд Хосока. Тёплый, заботливый, жадный. Его мягкую улыбку, сильные руки, сжимающие талию. Его осторожные разговоры и вечные «да» и «можно». Его терпеливость к нахальным поступкам Юнги и его доверие. Чон доверил ему свои мысли и свою печаль, когда пришёл к нему ночью, честно сознавшись, что ему нужно его тепло. А Хёнджун всегда был холодным ледником рядом с ним — ему не нужна была забота Юнги. Ему не нужен был сам Юнги. Разве что для самоуверенности. Юнги хмурится. Он чувствует себя настолько уверенным сейчас, что готов на решительный шаг, который может кардинально изменить его жизнь. И он шагнёт в эту пропасть неизвестности, даже если разобьётся внизу об острые камни. — Он тоже может меня полюбить, — негромко говорит он. — Даже если нет, он уже относится ко мне лучше, чем ты. — О, вот как? — Хёнджун усмехается, поднимая его голову за подбородок. Мин задерживает дыхание. Лопатка начинает ныть, снова напоминая о себе. — И куда ты пойдёшь? Ты живёшь в моей квартире. К нему? С какой вероятностью ты ему там нужен? — А вот это уже не твоё дело, — Юнги отбивает его руку и поднимается резко, отталкивая его от себя. — Мы расстаёмся. Хотя это и так не было отношениями. Найди себе другого идиота, который будет терпеть тебя, как я всё это время. — Вперёд, иди. Только назад приползёшь на коленях. И можешь сразу на них и извиняться, у тебя хорошо получается работать ртом. Лучше, чем всё остальное. Юнги замахивается и оставляет на его щеке звонкую пощёчину. Слышать такое гадко и обидно. Он и так чувствует себя использованным, чтобы ещё принимать эти слова. Даже если всё пойдёт не так гладко, он точно не вернётся сюда. Хёнджун касается языком рассечённой губы и хмыкает, поворачиваясь к Юнги. Омега тяжело дышит, смотря на него в упор. — Сучёныш, — рычит он, замахиваясь. Юнги вздрагивает, но Хёнджун втягивает носом воздух и отходит на шаг, не прикоснувшись к нему. — Давай, собирайся и вали отсюда к своему ёбырю. Посмотрим, как быстро ты его достанешь. Юнги хватается за свою сумку, стоящую в шкафу, и начинает нервно складывать туда вещи, впихивая их комками внутрь. Сгребает косметичку в рюкзак вместе с любимыми кедами и проверяет документы. Достаёт с полки чемодан, закидывает в него оставшиеся вещи и понимает, что душит в себе слёзы, чтобы не радовать этого ублюдка за своей спиной. Он и так достаточно его унизил. Мин освободился от этих отношений, но слова Хёнджуна всё равно бьют по черепу изнутри. «Кто тебя полюбит? Ты бесполезный. Ты не можешь даже забеременеть. Ты не настоящий омега, лишь жалкое подобие». Юнги обязательно докажет, что это не так. Не Чхве — самому себе. И будет счастлив. Обязательно будет, назло всем. Он не прощается. Вытаскивает чемодан и сумку на лестничную клетку, вытирает щёки и хватается за телефон, нервно набирая номер Хосока. Тот не отвечает несколько долгих гудков, и Мин почти сбрасывает, когда альфа всё же поднимает трубку. На фоне слышатся автомобильные гудки и лёгкий свист ветра, видимо, из узкой щёлочки приоткрытого окна. — Да, Юнни, что такое? — Ты можешь забрать меня? Пожалуйста, — хрипло просит омега, хватаясь за лопатку, что ноет невыносимо сильно последние полчаса. Всхлипывает неожиданно, оседая на пыльную плитку. — Что случилось? Ты в порядке? — нервно спрашивает Чон, заставляя Юнги слабо улыбнуться. Эта забота трогает и успокаивает. Внушает надежду. — Я в порядке, просто… Я только что расстался с Хёнджуном и теперь с вещами сижу в подъезде, готовый расплакаться, — тянет Юнги, прикрывая рот ладонью, чтобы снова не всхлипнуть и не привлечь внимание соседей. — Чёрт, я сейчас стою в пробке. Спускайся вниз, я позвоню водителю, чтобы он забрал тебя. Встретимся дома. Не плачь, пожалуйста. Юнги тихо благодарит его и, сбросив, подхватывает вещи, чтобы спуститься. И всё же в лифте не выдерживает, смаргивая крупные слёзы с ресниц. На улице холодно, а ещё ледяной дождь мочит дороги и носки его ботинок. Юнги стоит под козырьком, вздрагивая от порывов ветра, и думает, что погода такая же поганая, как и его состояние. Фонари освещают промозглую тьму, а ему очень хочется оказаться в полной темноте, чтобы спрятаться ото всех. Водитель подъезжает к нему только спустя час. Юнги шмыгает носом от холода и тихо благодарит бету, когда тот убирает его вещи в багажник. Он ни о чём не спрашивает и ничего не говорит, только пишет сообщение Хосоку, что его забрали и он, вроде, в порядке. Юнги прислоняется головой к стеклу, наблюдая за ночным Сеулом через капли дождя. Это всё к лучшему. Всё, что он делает сейчас. Он убеждает себя в этом всю дорогу, пока не видит знакомое здание. В коттедже темно — только тусклым светом горят окна гостиной. Юнги забирает вещи, снова благодаря водителя, и не успевает развернуться, как попадает в руки к Хосоку. Тот в костюме, кажется, только выскочил с важного совещания, но растрёпанный и взволнованный. Он крепко держит Юнги за плечи, осматривает и вздыхает, чуть успокоившись. Они оба не обращают внимания на дождь, вымачивающий обоих. — Ты в порядке, — вздыхает Хосок, не сдерживаясь и прижимая его к своей груди. Юнги обнимает в ответ, прикрывая глаза. — Я так испугался, когда услышал, что ты плачешь. — Я в порядке, — подтверждает ещё раз Мин, носом втягивая цитрусовый аромат. Ему кажется, что его укутали в тёплое мягкое одеяло. Альфа действует на него, как успокоительное, и Юнги готов поклясться, что у него никогда и ни с кем так не было. — Только замёрз немного. Хосок даже не отвечает. Присаживается и подхватывает его под бёдра, отрывая от земли. Юнги испуганно распахивает глаза, вцепившись ему в плечи, а потом улыбается нежно, обнимая за шею. Если честно, именно о таких отношениях он всегда мечтал. Именно так представлял в детстве своего принца, который будет любить его просто так, за то, что Юнги — это просто Юнги. Охрана забирает вещи, занося следом в коридор и удаляясь. Они остаются вдвоём в пустом доме. Чон усаживает его на диван, расшнуровывает ботинки и снимает с него куртку, словно бы омега был беспомощным ребёнком. Мин смотрит на него, смущаясь таких действий, но молчит, потому что не может думать ни о чём, кроме крепких рук Чона, обнимавших его на улице. В доме тихо, никого из прислуги нет, только Хосок, вернувшийся с работы, и Юнги со склеенным после таких событий сердцем простой заботой. Хосок хочет подняться, чтобы приготовить ему чай, но омега ловит его за руку, останавливая. — Спасибо, — тянет он негромко, поднимая глаза. Альфа присаживается рядом на диван, обхватывая его щёки. Гладит большими пальцами, рассматривая, и наклоняется ближе, мягко целуя в кончик носа. Юнги прикрывает глаза, доверившись ощущениям, и падает в чужие крепкие объятия, обнимая в ответ. — Ты можешь оставаться здесь, сколько хочешь, — говорит Чон, мысленно добавляя, что лучше бы он остался тут навсегда. Вместе с ним. — Тогда, может… Теперь мы можем полежать вместе?***
Хосок просыпается от громкого шума. Он осматривает гостиную, где они уснули вечером, и садится на диване, растирая лицо ладонями. Мина рядом нет, но, судя по звукам, он чем-то активно занят на кухне. Альфа поднимается, потягиваясь, и тащится на кухню, чтобы распознать источник шума. Юнги стоит у плиты, сосредоточенно глядя в сковородку. Рядом с ним стоит тарелка с подгоревшими тостами и джемом на них. Он размазан неровно и каплями присутствует на самой столешнице рядом с тарелкой. Мин тихо ругается себе под нос, пытаясь не испортить и яичницу, но, судя по его резким, суматошным движениям, получается плохо. — А говорил, что готовить не будешь точно, — усмехается Хосок, пугая тем самым Юнги. Омега подпрыгивает, роняя ложку, и оборачивается. — Зачем так пугать? — возмущается он, вызывая у альфы смех своим сердитым выражением лица. — Я разбудил тебя шумом? Извини, хотел сделать завтрак в знак благодарности за вчерашнее, но Хёнджун был прав в том, что руки у меня точно не из того места растут, — Мин чуть грустнеет, сразу же вызывая у Хосока желание пожалеть его и похоронить его бывшего (наконец-то) парня. — Не думаю, что тебе вообще нужно вспоминать слова этого идиота, — фыркает Хосок. Юнги поднимает глаза, смотрит на него недолго и возвращается к сковороде, выключая огонь. Перекладывает яичницу на тарелку к тостам и вздыхает обречённо. — Я разогрею тебе что-нибудь другое, ладно? Это даже выглядит несъедобно. — Ещё чего, — Чон перехватывает из его рук тарелку, усаживаясь за стол, на что Юнги удивлённо поднимает брови. Смотрит, как альфа отламывает себе кусочек пригоревшей глазуньи, и хмурится. — Зачем ты это ешь? Убери сейчас же. — Очень даже вкусно, мне нравится, — Хосок отодвигает от него тарелку, но Юнги перехватывает у него вилку, пробуя завтрак самостоятельно. И почти тут же выплёвывает в раковину, поморщившись. — Ты с ума сошёл? Она же пересолена, ещё и пригорела! — он полощет рот водой и тянет руку вперёд. — Дай, я это выкину. Мы можем просто что-нибудь заказать. Хосок вздыхает и недовольно соглашается, отдавая ему тарелку. Да, она была чертовски пересолена, но Юнги приготовил для него завтрак впервые, он был готов его съесть даже с таким ужасным вкусом. Юнги быстро избавляется от шедевров кулинарии и возвращается к столу, усаживаясь на соседний стул. Было немного стыдно. — Надо было раньше учиться готовить. Или хотя бы прибраться нормально. Никогда не чувствовал себя таким бесполезным, — честно признаётся он, опуская голову. Чон встаёт напротив него и поднимает его голову на себя. Мин смотрит прямо в глаза, пытаясь понять, почему ему так повезло встретить этого мужчину на своём жизненном пути? Хосок был буквально тем самым главным героем из подростковой новеллы, который может всё, с миллионами на карточке, коллекцией авто и шикарной улыбкой. И пускай Мин и не совсем страшный идиот, всё же и не такая выдающаяся личность, чтобы привлечь его. — Ты не бесполезный, ясно? — Я соглашусь только потому, что не хочу, чтобы ты меня успокаивал, — Юнги улыбается, фыркая. — Но я должен чем-то заниматься. — Например, китайским. Господин Ян сказал, что у вас с ним тест на следующей неделе, помнишь? Твой учебник у меня в кабинете, — Мин вздыхает, закатив глаза, и слезает со стула. Хосок усмехается, когда омега с недовольным видом проходит мимо. — Такой момент испортил, — ворчит Юнги, показав ему язык, и всё же уходит из кухни, оставляя Хосока самостоятельно разбираться с завтраком. Поднимается на второй этаж неспешно, улыбаясь своим мыслям. Всё было просто замечательно, как ему казалось. Он чувствовал себя гораздо увереннее, чем до этого, и был готов поклясться, что это всё из-за Чона. Стоило бы написать Тэхёну, которому он так и не ответил со вчерашнего утра — как-то им с Хосоком было не до этого. Надо было извиниться и рассказать Киму о том, что Юнги последовал его совету и расстался с Хёнджуном. И стоило признаться альфе в своей симпатии. Толкнув дверь в кабинет альфы, Юнги проскальзывает внутрь. Он был здесь раза три, потому что чаще всего не хотел отвлекать Хосока от работы или очередной встречи с кем-то из его бизнес-партнёров. Подойдя к столу, омега подхватывает пальцами свой учебник, собираясь уже вернуться на кухню, когда взглядом цепляется за стеклянную коробочку на краю стола. Раньше он как-то и не замечал её — в принципе не рассматривал стол. Внутри на мягкой подставке лежала хрустальная бабочка, отблёскивающая в свете лампы. Юнги, словно зачарованный, протянул к ней руку, желая посмотреть поближе. Он никогда не видел раньше такой искусной работы. Скорее всего, она дорого стоила или была не менее дорогим подарком. Прикусив губу, Мин лишь коснулся пальцами грани стеклянного куба, защищающего украшение, и вздрогнул, роняя учебник. Осев на кресло, он зажмурился, пытаясь справиться с очередным приступом тупой боли в плече и мутными картинками перед глазами. Ему казалось, что вокруг было темно, а ещё пахло дождём и сырой травой. Безнадёжно пытаясь сморгнуть видение, он вцепился в край стола. «Какое украшение ты хотел бы?» — громко прозвучал голос в голове, и Мин сжал зубы от прожигающей боли в лопатке. Прошло ещё несколько секунд перед тем, как эти ощущения его отпустили. Он тряхнул головой, растерянно смотря по сторонам, и поднял учебник с пола. Это могло бы напугать его, если бы он не был так удивлён — почему-то во время приступов всё казалось таким настоящим, словно бы он чувствовал настоящий дождь и действительно слышал голос альфы рядом. Поднявшись с кресла, он опасливо глянул на бабочку и торопливо вышел из кабинета, прикрывая за собой дверь. Он не хотел знать ничего о ней, если это сулило новые болезненные ощущения, вызывающие только слёзы и душераздирающую тоску.