Хроники Климэнда. Том Второй. Наследник Дракона.

— Старым я стал, песком стал. — Прошипел Мивиль Оркалан, когда его гнедой гунтер споткнулся о камень. Плохая примета. Просто ужасная. Пусть этот «инцидент» остался позади и глаза старого воина созерцали красоту равнин и полей, сердце старика негодовало.       Нехорошая энергия, как будто тёмный резонанс исходил отовсюду. Наблюдая за тем, как ветерок гулял по равнинам близ горячих источников близ долины Лот’Хром, носивших название Огненный Брод, Мивиль приметил обильно количество птиц над своей головой. Коршуны выжидали, кружили, предвкушая битву. Южное небо было чистым и лишь вдали виднелись тяжёлые тучи, уходящие на север. Зима наконец-то уходила. Степная трава выглядывала из-под сугробов, тот тут, то там мелькали зверьки с белой шкуркой. Но главенствовал среди ранневесенней степи Красный Орёл, певший свою песню, предвещая битву. Его так же звали Братом Битве и Вестником Резни. Очередной плохой знак, из-за которого Мивиль стиснул зубы.       Созерцать то, как орёл, чьё оперение как будто было омыто в крови, а на клюве запеклась кровь жертв, не получалось по двум причинам. Первая — эта птица своим громогласным кличем перебивала гарканье коршунов, что со временем начинало действовать на нервы. Вторая — марш почти трёх с половиной тысяч солдат создавал шум, не давая насладится «пейзажами» земель близ границы с Ваетиром.       Полторы тысячи солдат возглавлял сам Мивиль, остальными командовал Зашеир Пашар. Этот южанин доказал свою верность и воинское умение при битве за Кулдар, а потому, солдаты, выжившие при той резне, сей же момент утихомиривали других солдат, которые возмущались тем, что южанин ими командует. Подкрепление состояло из воинов и центральных и северных провинций, где Ваетир недолюбливали, но когда выжившие при Кулдаре рассказывали о удали Зашеира, то те умолкали, понимая, что могли оскорбить Пашара с горячей кровью, которая в любой момент могла взыграть.       До Огненного Брода оставалось пол лиги пути. Старому Оркалану хотелось бы сейчас сидеть в тепле, окружённым заботой внуков, и дать своим старым костям отдых, но было слишком рано. Он не мог думать о своих удобствах, когда империя погибала на его глазах. Как он потому будет жить, если ничегошеньки не сделает, чтобы сохранить её? Он не сможет оправдаться тем, что был стар для всего того дерьма, что происходило в мире. Наверное, только его жена, давно почившая да внуки знали о том, что Мивиль верил в легенду о том, что Наследник Нерана соберёт их всех под своим стягом на битву против Ненасытного и его тёмных орд. Он верил в это всем сердцем. И был счастлив, что на своём веку увидел Возрождение Истинного Наследника. Когда же её отвлёк от размышлений рог противника, доносившийся вдали, он злобно проговорил: — Энделес Лакур — с древнего наречия, это выражение переводилась как: «Извечный период» или же, как говорил простой народ: «Пора без конца» — Война — вот она, самая настоящая бесконечная пора.       На горизонте показались стяги Ваетира и Ренеты. Красный орёл пел свою песнь, предвкушая бойню. Пешие отряды ваетирцев маршем заняли поля, ведущие к наклонному склону, уходящему к Огненному Броду, выстраиваясь в клин, численностью в пять сотен. Ещё две с половиной тысячи воинов пятью колонами маршировали вперед, встречая войско противника.       Из-за горячих источников и гейзеров Огненного Брода, места здесь были теплыми, где-то даже подтопленными. Солдаты под матерные приказы командиров выстраивались в боевые порядки, дабы дать бой врагу. Копьё и рог на стяге Мивиля реяли на ветерке, и старый воин почувствовал, как кровь вновь кипит в венах, в ожидании, когда же рука возьмётся за меч.       Часть войска под командование Пашара шла чуть позади, готовясь встать на правый фланг. Мивиль отправил гонца к Зашеира, с приказом ждать пока командующий не вынудит врага к затяжной атаке в лоб. Глупо было бы ожидать, что южане пойдут на такой ход, но большей бы глупость было бы не использовать так удобно подставившийся холм, закрывавший обзор правого фланга, но так удобно дающего возможность зайти рукаву Пашара в тыл. Так же, по приказу Оркалан, несколько полков отступили чуть назад, к левому флангу, чтобы не дать клину ваетирцев ударить столь неожиданно. Эти полки должны будут сражаться с врагом в низинах, почти что по колено в воде Огненного Брода. В то время основная часть примет долгий бой лоб в лоб, пока Зашеир выведет свои отряды для удара с тыла. — Щиты! Копья! — Скомандовал Мивиль, и легионеры выставили щиты в первый ряд, навострив вторым рядом копья. Пока солдаты выстраивались, готовясь к бою, полководец Оркалан обратился к ним, довольно коротко, но этого хватило, чтобы услышать ответный рёв. — Чего тут говорить, солдаты? Они хотели пройтись по нашим землям огнём и мечом, теперь же, они сами подставили свои земли под наш натиск! Мы победим их здесь, и Ваетир падёт пред нами! А за ним и весь юг забудет о восстаниях и бунтах на долгие годы! — — За Империю! За Легион! — Кричали солдаты, поднимая мечи к небу. Красный орёл пел, с минуты на минуту он примет участие в битве.

***

      План сработал отлично. Пока полки в низинах брода сдерживали натиск особо ретивого клина ваетрицев, основная часть войск ренеты затянула атаку в лоб и сейчас там была дикая толкучка, удобно открывшая тыл врага. Зашеир, восседая на вороном коне, нацепил шлем, и махнув мечом, приказал людям иди в атаку. Земля тряслась под их шагами, и отряды вступили в бой почти сходу. Сам Зашеир, находясь на острие атаки, ворвался в ряды врага. Ощущалось преимущество конного боя. Благодаря высоте и скорости, он рубил точно по головам, пока породистый боевой конь, чьим мускулам мог позавидовать любой другой конь, прорывался вперед, расталкивая солдат южан. Красный орёл пел, и казалось на первый взгляд, благоволи им. Но только на первый взгляд.       Пусть уже изрядно проредивший, почти что не способный к бою, клин ваетирцев погнал полки позади назад, прямо к позициям тыла Мивиля. Подобные оркам-берсеркерам, эти воины ворвались в ряды солдат Десятого Легиона. Теперь бой представлял собой настоящую свалку. Полки Мивиля зажали с двух сторон и чем сильнее отряды Тринадцатого Легиона Пашара били войска Ренеты, тем глубже они продавливались в оборону Десятого и Одиннадцатого Легиона, пока клин ваетирцев подобно озверевшим демонам рубил Одиннадцатый в спины.       Зашеир почувствовал, как конь с ревом и болью встаёт на дыбы. Кто-то очень умелый, всё же додумался убить коня копьём, а за одно и всадника. Может быть, это было какое-то проведение или божественное вмешательство, но Пашар упал на землю, потому что его расторопные солдаты, успели расступиться буквально на пару шагов. Когда же туша коня придавила его ноги, двое легионеры сей же момент вытащили командира из-под зверя, и очень кстати.       Ярость нахлынула нескончаемой волной, боль в ушибленных ногах отступила, и южанин, схватив меч в правую руку и кинжал обратным хватом в левую, напрыгнул на спину знаменосца Ренеты, как дикий горный кот. Первый удар меч разрубил знамя в клочья, а второй удар кинжала прошёлся прямо под лопаткой у знаменосца, чьи глаза расширились от неожиданности. Пение Красного Орла сводило с ума.       Воины застряли в толкучке, мясорубке, резне. Они рубили друг друга мечами, топорами, пронзали копья, и кровь с внутренностями пропитывал землю и подтаявший снег. Ещё один ренетец пал под ловким ударом лейтенанта Пашара. Подрезав тому ноги, он вонзил меч в голову, с которой слетел шлем. Третий пал под ловким финтом, Зашеир скользнул в строну и боковым ударом снёс голову нерасторопному щитоносцу, который по всей видимости, со щитом-то не умел толком обращаться. Увидев удаль командира, легионеры стали не жать врага, а убивать на месте, не давая пробить оборону войск под командование Мивиля.       Сплюнув слюну, южанин принялся вворачиваться из-под ударов ваетирца, с двуручным кликом. На нём не было шлем и чётко можно было разглядеть залитое кровь лицо и бешеные глаза. — Предатель! — воскликнул тот, замахиваясь в ударе наискосок. Лейтенант не стал ничего отвечать, лишь укатился в сторону и с наскоку попытался повалить двуручника на одного из его товарищей. Однако тот оказался достаточно силён, и откинул его назад. Слишком ловкий Пашар и слишком стойкий ваетирец застыли друг напротив друга, не в силах выйти из схватки победителем.       Двуручник кивнул, в знак мастерства противника, и Зашеир сделал точно так же. Боец решил опрокинуть быстрого врага наземь, допустив роковую ошибку. Негде было разбегаться, а потому он просто зашагал на лейтенанта, надеясь, что то отступит назад. Но Пашар сам размашисто шагнул вперед, а затем вовсе прыгнул на врага, вонзая меч меж ребер, а кинжал в горло. Ваетирец захлебнулся собственной кровью и тяжело упал на спину. Мгновение лейтенант посмотрел на небо. Красный Орёл пел. Пел громко. Пел, опьяняя лязгом стали о сталь, криками и стонами умирающих, пел, убивая запахом крови, дерьма и кишок. Пел, прекрасно зная, кто победит.

***

      Отец всегда учил Мивиля отбрасывать любые чувства, когда лязг стали слышен слишком близко, ведь от того насколько ты сосредоточен в бою, зависит твоя жизнь. Юный южанин и его сестра-по-легиону диву дались, когда старик налетел на них смертоносным вихрем. Меч не был оружием, он был продолжением руки старого Оркалана, а щит был Доминионом, который нельзя было взять штурмом.       Стоило юнцу в простецком рядовом обмундирования попытаться нанести режущий удар, как Мивиль оттолкнул его мощным ударом щита, и в развороте рубанул стоящую рядом Сестру Меча точно по бедренной артерии. Девчонка вскрикнула, выронив оружие из рук. Старый воин ударил вновь, пронзая шею противницы. Юнец завопил, когда Оркалан прижал грудь тяжелым сапогом. Мучить противника ему никогда не нравилось, а потому он просто вонзил меч в горло юнцу, провернув его лезвие пару раз.       Он спешился сразу, как дело запахло жаренным. Старик только хотел размяться, как пришлось вступать в непосильный бой с ваетирским берсеркером. Тот явно принял что-то запрещенное на территории империи, раз с таким рвением бился, наплевал на кинжал в боку и обильное кровотечение. Воин этим воспользовался. Кромка щита врезалась в раненый бок берсеркера, и тот застонал от боли, останавливаясь на долю секунды. Второй удар кромки щита пришёлся прямо в спину, а третий удар плашмя вовсе отправил одурманенного ваетирца в нокаут. Меч Оркалана вновь отправил очередного противника к праотцам.       Сквозь пение Красного Орла был слышен звон мечей о щиты. Не чужого меча о чужой щит. Мивиль понял, что южане требует священного поединка. По его громогласному приказу, солдаты Десятого, Одиннадцатого и Тринадцатого легионов перестали рубиться насмерть с южанами. Те в свою очередь, скооперировавшись, отошли чуть в отдаление. Стяги имперских легионов реяли на усилившемся ветре. Дракон как будто оседлал воздушные потоки, гордо летя на красном поле. Стяги юга, на чьих полотнах оскаливался чёрный волк, так же реяли на потоках воздуха.       Мивиль знал, против кого будет драться. Как иронична судьба! Как-то Гарет рассказывал ему, что Айдан убил под Амхарой Таммита Илзорта. Теперь же, Мивилю предстояло победить родственника Таммита. Илзорты — «Чем жарче бой, тем холоднее солнце!». Их стяг, пустынный конь, вставший на дыбы, верные знаменосцы Ирн’Лормов, на щите того, кто выходил против Мивиля был изображен подобный конь. — Кандагар Ваетир! Слава Ваетиру! — прорычали выжившие легионеры юга, когда Илзорт ударил мечом о щит. — Победу — стране и народу, почести — императору и дворянам, долг и жизнь — легиону! — провопили легионеры империи, поддерживая старого командира.       Обычаи предполагали, чтобы по пять воинов с каждый стороны организовали круг, который бы служил ареной. Так и был сделано.       Кружась как коршуны, воины оценивали свои возможности. Илзорт шагнул в обманный манёвр, занося удар сверху, в последний момент, ударяя с боку. Мивиль принял удар на щит, отталкивая врага со всей силы. Южанин чётко вознамерился взять инициативу, набрасываюсь на противника, пытаясь подловить его. Оркалан уже не было так молод, а потому было видно, что он не так быстр, ловок и проворен, но силы, воеводе, прошедшему под начало трёх императоров и двух князей, было не занимать.       Красный Орёл пел последние ноты своей кровавой песни. Время подходило к концу.       Очередной удар Мивиль пропустил. Подвела старая и дряхлая нога. Лезвие прошло глубоко и по касательной, почти до кости. Боль резко ударила в виски и выпасшими света принялась ослеплять воина, усыпляя его силу и бдительность. Странно. Ведь Красный Орёл обычно переставал петь лишь для погибших. Почему же Мивиль его ещё слышал? Старик припал на колено, когда его щиты был разрублен пополам, а потому откинут сторону за ненадобностью. Илзорт победно гоготал, выкрикивая ужасные ругательства, вторя своим людям. Только он намеривался добить Оркалана, как старик ловко вывернулся из-под удара, метнувшись вперед и в полуобороте разрубив южанина на две части.       Красный Орёл пел, пел для живых, но не для мертвых.

***

      Лагерь было принято разбить прямо в гейзерах Огненного Брода. Здешняя вода имела необъяснимые лечебные свойства. Своеобразный отдых для старых костей Мивиля был приятен ему. Вода прямо-таки была горячая и рана не так сильно болела.       Сидя только в одной походной рубахе и покуривая эльфийский табак, старый воин наблюдал за своими людьми. После битвы они оправлялись от шока. Кто-то как дети, резвился и плескался, кто-то кумарил в теплых источниках, кто-то хоронил товарищей, и им было позволено опрокинуть фляжку другую. Полководец даже заметил парочки легионеров и легионерш, или же легионеров и лекарок, пытающихся найти уютное место. Усмехнувшись, Мивиль устремился на миг в свои воспоминания.       Помнится ему, во времена его молодости, он и сам был тем охотником за юбками, пока в один день не повстречал свою жёнушку среди рядов дворян Синего Легиона. Ох, он долго за ней ухаживал, пел, плясал перед ней. Эх, были времена. Теперь он стар, его внуки растут под присмотром племенников в Джейстена, а жена давно отошла в мир иной.       Шикнув от шипения в ране, старик выпустил клуб дыма и потёр длинные усы. Подумывая о рыбалке. «Старым я стал. Песок уже сыпется» — скользившая мысль позабавила его, и по-детски поболтав ногами в горячей воде, старый воин поднялся, опираясь на обломанную ветку дуба, направляясь в свой шатёр. Им предстояло брать Ваетир, а значит, нужен был план.

***

      Айдан вновь смотрел на себя, в отражении речного течения. Он смотрел на точную копию самого себя, но с почерневшими венами, и горящими красными впадинами вместо глаз. — Ненавижу! — Орал он что было сил, заставляя воду вскипать до неимоверной температуры, испаряясь в его гневе. — Я — это ты Лок-Хай’Эред, а ты — это я! — Говорил ему Лок-Хай’Макар, голосом тысяч и тысяч убитых им когда-то давно, в прошлом столь далёком, что уже и не упомнит сам Ненасытный. — Борись — Твердила ему без всякого женщина, явившаяся из вод озера, у которого он ночевал. Её волосы были чёрными как ночь, а бледная кожа могла сравниться лишь с лунным светом. Она была одета в платье синего цвета, которое на первый взгляд было столь тонким, что позволяло разглядеть её наготу. Щёки Айдана покрылись стыдливый румянец, а платье женщины вовсе приобрело свойства воды, и сейчас с её тонких плеч стекала вода, как с водопадов Джейстена. — Не могу… — Хрипло отвечал он, пытаюсь сдержать гнев зверя внутри. — Борись! — Вновь твердила она своими тонкими губами, хмуря длинный и чистый лоб, и такие же тонкие брови. — Не могу! — Завопил Айдан в ответ, и ветер окутывал его огненным вихрем, выстраиваясь в крылья дракона из его спины — Борись! — Кричала она в мольбе, но Айдан не слышал её. Он вновь бежал, бежал как трус, так он думал. Он считал, что найдет там, на вершине горы, погибель. «Пусть всё закончится» — молил он всех богов. И старых, и Новых…

***

— Ты всё пытаешь, дорогая сестра? — Без стеснения говорил змей, появившийся из ниоткуда. — Дуратхар, я гляжу это твоих рук дела! — Гневно выпалила Адэонеса, и вода подтверждаю слова госпожи, резонируя в такт её быстрому дыханию. Змей смутился такому обвинения. — Не я велел ему выпить кровь дракона! Не я обрек его на безумие, хотя, твой вид мог пробудить в нем некую безумную жажду вожделения… — Змей усмехнулся и получил размашистую пощёчину. Охнув, он лишь посмеялся с прыти сестры. — Что же, ты подстать своей стихии. Но смотри, опасно балансировать в своих же чашах равновесия. — Съехидничав, Дуратхар уже собирался уходить во тьму, но услышал от сестры вопрос: — Мирана избрала помазанницу? — В её голосе он слышал страх и надежду, надежу, скорее всего, на отрицательный ответ, и страх в пользу положительного. Улыбка тронула край губ Змея-хитреца. — Матушка давным давно всё решила. Правда, пример взяла с нас. Как только отца заточили, я выбрал себе сосуд. Ты же была второй, ведь мир этот ты никогда не покидала, потому что радеешь за него всею душой, в то время как мне нравится моё положения интрига, того, к кому приходят за помощью в крайний момент, а мне нравится заключать такие сделки, что Дюжина хватается за головы! — самодовольно улыбнувшись, брат вплотную подошёл к сестре. Адэонеса презренно фыркнула, отталкивая Дуратхара и тот отстранился, успев лишь вдохнуть морозный и столь пьянящий аромат сестры. — Как только матушка обретёт власть над сосудом, третья часть Пакта будет нарушена. Две из пяти уже нарушены, дорогая сестра! Энделес Лакур, Адэонеса, Бесконечная пора сменится Ханкаром ТейгАртуном, Бесконечная пора закончится Последней Битвой. — — И мы будем готовы — ПРоговорила Адэонеса, уверенная в своей безумной авантюре — Да, будем готовы, как всегда. Ты и я, да мы с тобой… — отвечал её брат, Дуратхар, Великий Змей Обманов, согласившийся на участие в афере века, как только услышал столь заманчивое предложение из уст сестры.