Звезда надежды

— Чтобы я! Дио! — отчаянно кричал вампир. Остатки гордости утекали из ладонь вампира, на место которой приходил гнев. Давно оледеневшие конечности не подавались воле, и пуще прежнего беспомощность посетила разум Дио, заставляя того гневно сверкать глазами в пустоту. Бессмертное существо было навеки заточено в промежутке пустоты, и Дио, кажется, впервые понимал, что проиграл. Чувство, что дано лишь слабым вампир отверг еще в юности. Его заполоняла решимость и желание достичь целей, и Дио был уверен в своей правоте. Прогнивший мир достоин лишь еще более прогнивших существ. И Джонатан со своей мнимой честью, и Джордж, возомнивший себя спасителем мальчишки Дио заставляли еще не остывшую кровь бурлить с новой силой. Век назад, когда жгучая и слишком светлая энергия блуждала по холодным венам вампира, он думал, что пришёл конец. Но Джонатан с его мягкой улыбкой, разбитый в пух и в прах, из последних сил держал его, видел его, беспомощного и покорного. В тот миг, обретя его тело Дио поклялся, что никогда не ощутит вновь это чувство проигрыша. Однако.. Проклятая звезда словно завывала опасность, и не поддаваясь воле Дио, таила тайны. Казалось, будто сама сущность Джостаров закралась в эту звезду, не позволяя завладеть телом Джонатана. Каждый раз касаясь шеи, он чувствовал огрубевшую кожу, покрытую рубцами. Шрамы не заживали. Голова Дио, сплошь и поперёк лишённая тепла, холодная как сталь отторгала горячее тело, кровь которой не переставала бежать по венам словно умалишенная. Головные боли посещали регулярно. Лишь твёрдая решимость удерживала вампира на краю пропасти. И теперь, рука облаченная в чёрную перчатку затолкнула его в пропасть, что ждала его еще тогда. На корабле. Вампир висел, словно дух и чувствовал, как постепенно теряет силы. Сонливость застилала глаза и дыхание выровнялось. Кончики пальцев невзначай потянулись к звезде. — Ты еще не покинул меня, ведь так? — прошептал Дио. Было ли это обращение к Джонатану он сказать не мог. В этот миг сознание покинуло его. * * * Громкий лязг железа о булыжник раздался по левую сторону, больно ударив по ушам. Тягучая слабость разлилась по телу, а конечности покалывали. Нечто тяжёлое сковывало ноги и руки, и лязг раздался снова. — Просыпайся, щенок! — грозно рявкнул мужчина, прежде чем Дио успел его разглядеть. Вслед за приказом посыпались легкие толчки. Ребра неприятно ныли, а грудь еле вздымалась при вздохе, втягивая затхлый воздух. Кожа терлась о деревянную поверхность, невольно царапаясь. Дио лишь тяжело нахмурился, пытаясь осознать сказанное неизвестным. Чужое терпение, однако, закончилось быстро. Мужчина снова, более настойчиво ткнул парнишку, вызывая болезненный стон. Дио удивлённо и недовольно взглянул, прищуриваясь. Картинка не отличалась четкостью, и замыленный взгляд ловил лишь некоторые очертания мужчины. Маленький рост и жилистость, грязная одежда и большие, чёрные туфли, одна из которых утыкалась в ребро. Двинуться было проблематично. Он зажмурился, понимая, что Джостары достали его даже на том свете. Чертова звезда пульсировала и отдавала жаром. — Ты...— прохрипел Дио, смотря куда-то в пустоту. Мужчина оглянулся в поисках источника голоса. Сухих губ коснулась злобная улыбка. — Заговорил? — посмеиваясь вымолвил он. — Ненавидишь меня? Заостренный угол туфли с новой силой ударил чуть ниже конца рёбер, отталкивая обездвиженное тело. Дио поморщился, и с трудом сдержал стон. — Уши заложило, а, щенок? — мужчина прислушался, и подойдя, наклонился к самому лицу. — Лицо то у тебя, щенка, симпатичное. — грубые пальцы сминали кожу лица. Дио тихо зашипел, ощущая мозоли и въевшуюся сажу. Свет огня прошелся по лицу, освещая спутавшиеся, грязные волосы, тонкий нос и сжатые губы. Дым от огня ударил в нос. Кашель не заставил себя ждать, в попытке сдержать рвущийся приступ горло сжалось и зудило, напоминая о чрезвычайной сухости. Глаза слизились. — Пей! — к губам насильно поднесли бутылку. Дио скрутился и отвёл голову, пока сильные руки не сжали блондинистые волосы. — Брыкаться вздумал? — прошипел мужчина. — Отвечай, чертов щенок! Дио оставил его без ответа. Вздохи получались рваными, и синяки от ударов саднили. Он закрыл глаза, желая отречься от своей участи, но покой не настал его даже тут. Все повторялось вновь, и даже силуэт мужчины, который он с трудом рассмотрел походил на Дарио Брандо. С невероятной злобой Дио выстраивал картину в своей памяти. Вспоминал свою глупую мать, стеклянные бутылки и палящий ухо пьяный воздух. Есть ли смысл упоминать ежедневные избиения? Помещение было почти полностью пустым, несчитая стол, камин и некоторые стулья, на одном из которых располагался неизвестный. Когда глаза Дио наконец раскрылись, пухлое и бородатое лицо, больше походящее на жабье, смотрело в упор. — Гордость осталась? — Ты...отребье...— Дио закашлял. — но...как..? * * * — Ну ты и чудак, Савва! — неожиданно вмешался в разговор паренек, посвистывая. — Такого? — указывая на бессознательного мальчишку продолжил он. — На улице? Не боишься чего подхватить? Тихая мелодия разливалась по помещению, и Зак потоптывал в такт, глупо улыбаясь. Удивительно, и что забыл этот мальчишка в самом лихом переулке, где находилось это место? Процветание работорговли, наркотических веществ и криминала было зафиксировано именно тут. Савва был замешан во всем этом, и признаться никогда не стыдился этого, открыто торгуя людьми и используя самые грязные методы для выживания. Да, выживания. Политические конфликты между королевствами росли как на дрожжах. Волны бедствия и демоны прибавились к текущим нынче проблемам, и, не имея поддержки, Мелромарк по иронии судьбы находится в самой низшей форме развития, и зачатки антиутопии подкрались не сразу, несмотря на то, что тревожные звоночки гремели не в первый раз; Еще тогда, когда король отказался от помощи нуждающимся, пытаясь спасти свою шкуру, а силы справедливости закрывали глаза на катастрофически быстро растущий криминал. И хоть Савва был малолетним шкетом, голова с чёрными, как сажа волосами приспособилась быстро. Руки его в тот же миг огрубели, под отросшими ногтями всегда красовалась грязь, что свидетельствовало о тяжёлом труде, настигшем в переломный период. Голод, разруха и нищета были катализаторами высвобождения настоящей человеческой сущности. Со временем понятия "честность" и "доброта" заменили на "хитрость" и "выгода". Пьяный угар наполнил бар, звон бутылок раздавался все чаще, а хрипотца от очередной затяжки табачного дыма проявлялась почти в каждом голосе, что отпечатывался в этом месте. Здесь собирались самые разные моральные уроды, что давно похоронили свою честь, и ни в чем не отказываясь окунались в забытье с помощью похмелья. Савва недовольно сверкнул своими угольными глазами и отвернулся к своему гостю. Зак Клифорд все больше капал ему в чашу терпения, едва ли не переполняя ее. В округе всего королевства его товары отличались высшим качеством, и какой-то простолюдин попросту не мог приобрести и самую дешёвую мышь из его ассортимента. Интерес к нему быстро пропал когда он услышал его деревенский акцент и увидел неряшливую шляпу. Чего только стоил его противный свист. — Чудак, говоришь? — лениво переключился Савва. — Это один из самых лучших товаров, что я приобретал! — воодушевленно утвердил он. — И кто пустил слух о том, что он с улицы? — ложь. Савва прекрасно это знал. — Не смей распускать свои бредни, Зак! Упомянутый Зак лёгким движением поправил помятую шляпу, и, ухмыльнувшись, сказал: — Товар в ужасном состоянии! Ясно, как день. — парень злорадно прищуривается, думая лишь о том, как бы заполучить мальчишку даром. И хотя это было мигом для простых граждан, опыт говорил сам за себя. Савва легко улавливал и читал наглого деревенщину, он глуп и прост в своем плане. Его опасения насчёт него сошли на нет, когда он лишь дал слабину. Однако прерывать его он не торопился, игнорируя нетерпеливое цоканье ожидающего покупателя. Жилистой рукой он поднял за воротник мальчишку. — Любуйся. Любоваться и вправду было чем. Пшеничные локоны разметались в стороны, создавая неопрятность и спутанность, однако это лишь прибавляло шарма аккуратному лицу. Миндалевидный вырез глаз и изогнутые брови, скошенные к переносице создавали лисий взгляд, а скулы были чётко очерчены. Зак кивнул про себя, намереваясь получить столь ценный товар. Мальчишка словно вышел из самых красочных романов, больше походя на нереального человека. Даже элитная потаскуха не сравнилась бы с утонченностью этих черт! Чего только стоили хотя бы его блондинистые волосы, что были на пике актуальности. Толстые и мозолистые пальцы, что выбивались из картины сейчас касались кожи лица, что была покрыта пятнами грязи. Очерчивая тонкий и прямой, без единых повреждений нос, надавливая на припухшие губы и мазком проведя по выстроенным в ряд родинкам на левом ухе, Зак жаждал узнать о самом интересном. — Цвет глаз? Вместо ответа потянули кожу века, самостоятельно придерживая глаз в открытом состоянии. Из-под него показалось глазное яблоко. Тень пересекала медового оттенка радужку и расширенный зрачок. Светлые ресницы дрогнули. — Не дурно...однако пацан будто провалялся в грязи, не учитывая его бессознательное состояние. Какого черта он дрыхнет? — заключил деревенщина. — А это, Клифорд, тебя не касается. — ответил Савва тоном не принимающим возражений. — Покупай или проваливай. Все просто. Возмущение Зака чуть ли не заставило того захлебнуться слюной, так его гордыню задели, и хотел было сказать пару приятных слов, как осекся собственной глупости. Слишком импульсивно. Кулаки непроизвольно сжались, и парень скрипя зубами ушел прочь. За всем этим наблюдал молодой человек, сидевший напротив Саввы. Он терял терпение, скребя пальцами по жёсткой щетине. — Ну что... — начал было он, как его перебили. — Сделка в силе. * * * Погода была определённо мерзкой. Редкие лучи солнца еле проникали через толстую решётку. В камере царила тьма. Холод чувствовался почти всегда, и озноб блуждал по всему телу, пробираясь чуть ли не до самых костей. Тяжесть кандалов только ухудшала состояние его кожи, на месте которой красовались трещины с мелкими кровоподтеками и нездоровая бледность. Впрочем, времени для раздумья хватало. Свет солнца разрушил чужеродные клетки, полностью уничтожая вампирскую сущность. Его жизненная энергия заметно снизилась, и, быть может, странное перемещение причастно к этому. За несколько дней он успел изучить свое тело, пусть это и было проблематично в связи отсутствия освещения; шрамы на шее пропали, кожа стала чуть светлее и румянее и телосложение стало более юношеским. По ощущениям 15-16 лет. Было ли это странным совпадением, но все же. Пятно звезды оставалось прежним, изредка отдавая покалыванием. Одежда была минимальная, хотя и называть это одеждой себе дороже, как считал Дио. Всего лишь тряпки, которые даже побрезговали отдать. Они прикрывали зону от груди до колен и плечи, обрываясь рваным швом с торчащими нитками. Чистотой она тоже не могла похвастаться, имея погрешности в виде красных пятен. Дио с отвращением допускал мысль о том, что чужая кровь могла послужить причиной. Оное так же и служило причиной утверждать, что в этом месте он был не один. Четыре стены ничем не отличались друг от друга, скука донимала. Пялится в потолок, считая трещинки и высохшую грязь стало ежедневным ритуалом. Скрашивали эти действия звон оков при малейшем движении, изредка металлический лязг тарелки с тюремной похлебкой и еще реже человеческий голос. Или подобие, больше напоминающее рёв раненого животного. Протяжный, полный страха, в ожидании нечто неизбежного доносился крик. Навзрыд. — Сопляк, — слова разрезали воздух, и Дио раскрыл глаза. — Выходи. Маленький рост и жилистость. Силуэт не изменился. Дио хмыкнул, и осторожно выглянул за дверь, что была еле открыта, не собираясь подчиняться. — Имя? — в привычном приказном тоне, пусть и тихим голосом спросил Дио. Оной сжал ручку, и силой притянул тяжёлую дверь. Свет огня ударил в глаза, заставляя блондина поморщиться. Рука схватила его за воротник, тряся. — Щенок! Тебе слова не давали! — гневно кричал мужчина. — Достаточно, Мортем. — Савва положил ладонь на плечо, и сжав, доброжелательно улыбнулся. — Товар не должен пострадать. Мортем опешил. Но шагнул назад, пропуская. Савва легко поправил слетевшую прядь волос с головы юноши. Дио зашипел, отмечая про себя еще одну проблему. Чужак был более высокого роста, чем его приятель, но смотрел на Дио все так же снизу-вверх. Каштановые глаза, сверкающие уверенностью ничуть не показывали смятение. Вычурная шляпа лакированного чёрного цвета с перьем на боку, такой же кафтан, рубашка с кружевным жабо, чулки и башмаки выдавали влиятельность оного. — Ну-ну. Я ведь не со зла, — со всем своим напускным очарованием начал Савва. — Пришло твое время. — заключив, он достал из переднего кармана ключ и высвободил Дио, чем вызвал тихое недовольство Мортема. Проигнориров протест мужчины, отвернулся, и пошёл вперёд. Размеренный стук каблука башмаков раздался издалека. Шаги следом не заставили ждать. Впервые лёгкость была присуще райскому наслаждению. На каменной кладке висели множество факелов, освещающих путь. Глазами в полумраке он то и дело натыкался на высохшие пятна крови, дохлых мышей (видимо перегрызанных зубами в попытке увлечь голод), и, на удивление, ложки. Отчаявшие, что желали сбежать пытались вырыть проход собственноручно? Как...бесполезно. Мортем бросал гневные взгляды. Его союзник не оборачивался вообще, и шёл прямиком, будто заучивал ночь напролёт все пути этого нескончаемого коридора, что прерывался лишь еще более сложными развилками. Шли они порядком 10 минут, и оттекшие ноги Дио еле удерживали тело, отвыкшее от ходьбы. Вопросов было много. Но Дио оставлял гордое молчание нетронутым. Первым заговорил Савва. — Савва Ньюолл. — кротко бросил он. — Твое имя мне никчему. — отрезал Дио. — Поведай мне о том, кто ты такой и что я тут делаю. Савва усмехнулся. Нрав у мальчишки был что надо, а харизма просочилась, стоило ему лишь вскинуть бровь в недоумении, когда тот любезно высвободил юношу из оков. И все же, бледность ему к лицу. — Как грубо! — лукаво обиделся оный. — Хочешь меня позлить? Ответа не последовало. Как и ожидал работорговец. — Ты — раб. А я — работорговец. — непринуждённо бросил он. — Облегчил ли я твои раздумья? Ярость медленно закипала, затуманивая своим горячим паром разум, и растапливая долговыстраемое хладнокровие. Хотелось броситься на мужчину, впиваясь острыми клыками. Хотелось услышать как надменный голос его оборачивается писком, и стоит лишь ему поднести свой ноготь, что острее любого ножа, как жалобно разноется, скуля, подобно щенку. Хотелось показать превосходство. — Ложь. — сквозь зубы процедил он. Савва грустно усмехнулся, и, будто читая его мысли пожал плечами. — Увы. Ноги подкосили, и адреналин, приправленный яростью бушевал в крови, но стоило лишь дунуть — как развалилось все. Осознание было ветром, приносящим трезвость в разум и одновременно ветром, что дует на пути, пытаясь сдвинуть. Дио поневоле смежил веки. Усталость поборола его. И снова он стал рабом собственной слабости.