Восемь лет прошлого

      Тишина.       Чу Ваньнин приложил все силы и попытался подтянуть под себя ноги. Мерзко. Грязно. Кое-как сумел лечь на бок и дрожащей рукой прикрыть голое тело краем одеяла.       Он ушел…       Всю ночь он терзал его. Всю ночь заставлял делать вещи, о которых Старейшина не хотел вспоминать. Их первая ночь. Насытившись, он просто бросил учителя на кровати и ушел, накинув халат.       Тело болело и внутри, и снаружи. Странно, но еще вчера Чу даже не догадывался, что… что люди делают такое. Он зажмурил глаза, и по щекам покатились слезы, тонким ручейком они быстро достигли смятых простыней. Больно, унизительно. Когда впервые Достопочтенный положил руки на его талию, он вздрогнул. Это прикосновение было совершенно ново для него. Тогда он только начал понимать, что его ждет в эту ночь.       Сперва Мо Жань раздел его, заставил встать на колени и… Чу снова зажмурился.       Когда он увидел перед собой член Мо Жаня, решил, что это странная жестокая шутка. Он не мог понять, чего тот хочет, но император схватил его за волосы и прижал лицом к паху.       — Давай, или коснуться своего Ученика слишком мерзко для великого Учителя?!       Коснуться?       — Бери в рот.       Юйхэн почувствовал, как его прошиб озноб. Внутри его объяла паника, которую он был не вправе показать. На спине выступил холодный пот. Повинуясь приказу, он приоткрыл рот и заставил себя поцеловать напряженный член, против воли заливаясь краской. Старался закрыть глаза, не видеть этого, не выдать своего смущения. Когда этот кошмар кончится?       — Я Желаю, чтобы ты смотрел. Открой глаза.       Чу сжал кулаки, старался вспомнить все приемы самосовершенствования и уйти из этого мира, лишь бы не слышать это «А теперь пососи головку, проведи языком по всей длине». Стоило ему коснуться губами плоти, и он отпрянул, ощутив, как быстро она налилась и увеличилась. На щеках вспыхнул огонь. Стоя на коленях, он поднял голову и посмотрел на Мо Жаня, все ли верно он делает? Но увидел лишь звериную довольную улыбку. «Продолжай, кстати… я велел тебе умолять трахнуть себя, я не слышу?!»       Ваньнин молчал. Согласившись на сделку, он не догадывался, как трудно будет бороться самому с собой.       — Я не слышу.       — Трахни меня. — пусто, без интонаций повторил Чу Ваньнин.       — Неубедительно.       — Я хочу, чтобы ты трахнул меня. — так же пусто и без интонаций.       — Если ты не хочешь, я уйду, и мы разорвем сделку…       Чу Ваньнин вздрогнул и прикрыл глаза, все еще находясь на коленях перед Мо Жанем и пытаясь рукой гладить его орудие. Он должен это сделать, должен. Он должен пересилить страх и стыд. Ваньнин понимал, что действительно выглядит жалко. Старейшина Юйхэн сидит на полу, прижимаясь лицом к горящему члену, целуя его и лаская руками, смутно догадываясь, как именно будет приятней, заливаясь краской и чуть сдерживая слезы от унижения. Он любил этого человека, и в душе, даже не признаваясь себе, он, конечно, его желал. Но он хотел не этого… то, что происходило сейчас больше походило на кошмарный сон. Чу Ваньнин постарался выудить из себя последние капли тепла, глубоко спрятанные внутри, ему нужно, чтобы Достопочтенный остался доволен.       — Мо Жань, трахни меня… я хочу этого. — когда он понял, сколько тепла было в его голосе, то сам покраснел и опустил глаза.       Император довольно ухмыльнулся, этот способ унижения своего нового раба ему приелся, да и желание требовало выхода…       Руки сжали простыни, Чу Ваньнин спрятал в них лицо. Он никогда не решался представлять, каким бы мог быть их первый раз. Но не таким…       Император сел на край кровати и велел ему оседлать его. Увидев немного растерянный взгляд Чу Ваньнина, Мо Жань оскалился.       — Что ты уставился? Старейшина Юйхэн не знает, что делать? Всовывай в зад мой член и приступай.       Внутри Чу Ваньнина все замерло, когда он увидел размеры его орудия. Взяв себя в руки, он подошел и сел на колени мужчине, постыдно разведя ноги. Он не обладал нужным опытом и не сразу смог найти положение, в котором ему будет удобно. Взглянув на Мо Жаня, учитель вспыхнул от гнева, — столько насмешки и издевки было в черных глазах.       Поборов смущение, он взял в руку член, направил в свой проход и попытался сесть сверху, но тело не поддалось. Он уже столько раз преодолел себя, что этот последний шаг казался мелочью… Пусть и самой ужасной.       — Ааах… Сейчас Чу не особенно понимал, как это может получиться, учитывая размеры оружия Достопочтенного. Он поджал губы и постарался протолкнуть больше.       — Как забавно ты выглядишь. — услышал он под ухом.       От этого даже шея стала красной. Он развел ноги пошире и сделал еще одно усилие. Головка протолкнулась внутрь, и Чу Ваньнин подавил вскрик, застыв всем телом от нахлынувшей боли. Все нервные окончания словно сконцентрировались в паху, и со стыдом он понял, что его тело реагировало на это против воли, и он сам возбужден. До чего унизительно, стыдно. Он, его учитель, сидит голый, разведя ноги, и пытается протолкнуть в себя член, дрожа от стыда и возбуждения.       Чу Ваньнин закрыл глаза и отвернулся, не в силах больше видеть эту жестокую насмешку на лице ученика.       — Ты плохо стараешься… — резко одернул император и вдруг с силой ударил его по лицу.       Ваньнин рухнул на пол. Не успел он прийти в себя как вдруг крепкое мужское тело накрыло его.       — Разведи ноги. — горячее дыхание обожгло его лицо. Голос Мо Жаня стал почти нежным.       Ваньнин дрожал всем телом, никак не в силах унять себя. Им все больше овладевала паника. Попытки сохранить лицо разбивались о волны страха, боли, унижения с примесью страсти. Он уставился на лицо Мо Жаня… Слово, хоть одно нежное слово, чтобы унять эту дрожь, уничтожить эту боль в груди. Хоть одно слово посреди этого кошмара и боли.       Он покорно развел ноги, пристально глядя в лицо ученика. Мо Жань лег на него всем телом, надавив на бедра, чтобы исключить всякую возможность вырваться, и начал с силой вбиваться.       Один раз, второй… Ваньнин закусил губу до крови и выгнулся, совершенно лишившись воздуха. Еще раз…       Юйхэн нахмурился и сильней закусил губы, чтобы не закричать. Ему стоило огромных усилий перебороть себя, не пытаться скинуть Мо Жаня… подчиниться, отдать ему свое тело. Принять тот факт, что он сейчас не властен ни над чем. Еще толчок, и чужая плоть ворвалась в его тело до упора.       — А!..       Их тела наконец были соединены воедино, от боли Чу Ваньнин почти потерял сознание, в глазах все поплыло, и он ухватился за шею Мо Жаня, словно пытаясь найти в нем поддержку. На какой-то миг их тела замерли. Ваньнин сильней развел ноги, пытаясь привыкнуть к пульсирующей боли. Тело дрожало, он бессильно цеплялся за шею Мо Жаня. Больно. Он всматривался в его лицо, пытаясь найти хоть что-нибудь. Это был его первый раз, первый раз с человеком, которого он любил… Постыдно для себя он вдруг осознал, что ему нравится это тепло чужого тела, его вес на себе…       — Не надейся, что я сделаю всю работу за тебя, просто ты ни на что не способен.       Голос был жестким, как хлыст. Глаза Чу Ваньнина распахнулись, в душе он все никак не мог смириться с этим безумием ученика, с его жестокостью. Не мог или не хотел. Почему он до последнего надеется, что к нему этот человек проявит мягкость и сострадание? Ваньнин, прекрати, он ненавидит тебя…       — А ты развратная тварь, — сказал император, скосившись на руку учителя, которая была закинута ему на шею, — Кто бы мог подумать, что ты окажешься не лучше шлюхи из дешевого борделя.       Чу Ваньнин резко отдернул руку и отвернулся от лица ученика, закрывая глаза.       Когда Мо Жань пришел и озвучил ему цену, внутри все заледенело. Но надежда, мечты… Зачем он пытался лелеять их?       Чу Ваньнин безвольно откинул руки на пол. Император криво ухмыльнулся.       — Если бы ты знал, как жалко выглядишь, учитель.       Толчок.       — … — Чу пришлось сильно сжать губы, чтобы не вскрикнуть.       Совсем новая боль, боль, которая разоружает, затрагивая все нервные окончания. Ранение можно стерпеть, но почему же от этой боли и унижения ему хочется плакать? Еще толчок. Чу Ваньнин дернулся в руках мужчины… Он ощущал, как член двигается в его теле, заполняя до предела.       Сделав еще несколько резких толчков, Мо Жань вдруг подхватил тело учителя и вместе с ним сел на край кровати, отпуская его на себя и откидываясь на подушки. Какое-то время он разглядывал тело мужчины, насаженного на него. Чу Ваньнин почувствовал, как взгляд развратно гуляет по его телу. Никогда еще он не ощущал себя настолько беспомощным, жалким… грязным.       — Двигайся… вверх, вниз, я показал тебе как это. Насаживайся. Это ты должен ублажить меня, а не я тебя. И запомни… если мне не понравится… — кривая звериная ухмылка. Ваньнин нахмурился и двинул бедрами…

***

      В ушах до сих пор звучал его собственный крик: «Мо Жань, если в тебе осталось что-то человеческое… Мо Жань, прекрати… Мне больно!» Сколько это продолжалось? Ваньнину много раз казалось, что вот сейчас он потеряет сознание, но чужие руки выдергивали его из омута забытья. Этот голос «Ненавижу…»       Он брал его раз за разом, изливаясь в его тело, выталкивая из него кровь со спермой с каждым толчком, пока силы совершенно не оставили Чу Ваньнина. Он расплакался перед Мо Жанем, умолял его прекратить. Он первый раз плакал перед своим учеником от боли и унижения. Первый раз не смог совладать с собой.       «Мо Жань… умоляю…!»       Сейчас тишина была оглушительна. Начинало светать. Тело все еще не слушалось его, но в голове почему-то засел омерзительный вопрос «Сумел ли он доставить удовольствие?» От этого зависела жизнь Сюэ Мэна. Что толку от всех унижений? Вдруг Император сочтет, что его новый раб был недостаточно хорош? Страх сковал сердце. Надо поговорить с Мо Жанем. Поговорить.       Он настолько был выбит из колеи, что, когда Мо Жань оставил его тело и встал, он настолько зажался в себе, сконцентрировался на своей боли, что проявил полнейшую глупость. А чего он хотел? Его чувства были неизвестны ученику… к счастью. Это была сделка, в которой нет места привязанности. Чу Ваньнин с трудом, но сел на кровати. Он осуждал себя, терзался изнутри, ругал.       Как он мог быть так глуп, что в начале искал нежность, надеялся на поддержку, пытался найти в глазах императора хоть каплю тепла. Юйхэн закрыл лицо рукой и протер глаза. Ладно, пришло время взять себя в руки. Он посмотрел на простыни. Она вся была испачкана кровью. В том месте, где Мо Жань особенно грубо его взял, было целое пятно крови в вперемешку со спермой. Чу Ваньнин пождал губы и развел ноги. Запекшаяся кровь испачкала его до коленей. Видимо, внутри что-то порвалось. Но в теле было глухо. Он ощущал тупую боль практически везде, но не мог понять своих повреждений, наверное, потому что никогда не сталкивался с таким. Дверь открылась. Юйхэн резко сжал ноги.       Знакомые шаги… Мо Жань, уже посвежевший после ванны, в черном халате подошел, криво ухмыляясь. Учитель сжался на кровати. В голову пришла мысль, что сейчас этот кошмар продолжится, и тогда… Он прижал дрожащие руки к груди. Тишина. Мо Жань не произнес ни слова.       Чу Ваньнин поднял на него глаза и остолбенел. Мо Жань застыл, глядя на простыни. Кровь отлила у него от лица, и он побелел. Он бегал глазами по этим кровавым следам собственного буйства… потом перевел взгляд на учителя. Ваньнин нахмурился, поджав губы. Ему было стыдно и противно, он чувствовал себя грязным, втоптанным в грязь и раздавленным. Вдруг Мо Жань подошел и резким движением заставил его подняться. Ноги подкосились, и, если бы ученик не поддержал его, он бы упал. Мо Жань прижал его к своей груди. Рука мужчины провела по его ягодицам. Паника, как птица в клетке, билась в груди. Нет, нет, он не выдержит еще… Палец скользнул внутрь и сразу вышел. Мо Жань посмотрел на свою руку… Следы крови.       — Лю! … — его голос был похож на рык. — Лю!!!       Вбежал евнух и упал перед ним на колени.       — Лекаря, сейчас же… кровотечение … все еще. — недовольно добавил император в конце. Его руки подхватили учителя и почти бережно усадили на кровать.       — Ты позволишь себя осмотреть. Ты сделаешь все, что скажет врач. Твое тело принадлежит только Достопочтенному, и он желает наслаждаться им и впредь. — он окинул взглядом Учителя. — Достопочтенный доволен.