***
Откуда появилась у неё эта нелепая манера — расчёсывать волосы вилкой — никто не мог взять в толк. Но на туалетном столике в их спальне неизменно лежал этот серебряный прибор. Знатные дамы даже начали подражать королеве и сделали эту странность модной. Урсул только закатывал глаза, когда перед сном Ариэль причёсывалась, сидя у зеркала в белоснежной сорочке. — Милая… — он поднялся с кровати, хищно подобрался к жене со спины — Однажды я сломаю эту чёртову вилку… — Ну почему тебе так это не нравится? — она закинула голову назад, встретилась с ним глазами — Ведь мне так удобнее… Он был полуодет в чёрные брюки, и расслабил ремень со стальной пряжкой — совсем неподходящий вид для короля. Впрочем, их никто сейчас и не видел. Только море за стеной непрестанно штормило: — Милый, море штормит уже месяц… Я так волнуюсь за семьи рыбаков! Им же будет нечего есть! — С чего ты взяла? — он постепенно поглаживал её шею — В такие времена выбрасывает много моллюсков, а они и вкуснее и сытнее рыбы — он вдруг заговорил глубже — Верь мне, милая… Он было припал к её шее, очерчивая губами узоры на бархатной коже, но Ариэль вдруг дернулась. Раньше такого не было: — У тебя что-то болит? — он нервно посмотрел на их отражение в зеркале туалетного столика, а затем его взгляд упал на золотую, до боли знакомую шкатулку — А это ещё что?! — Ах, это… — девушка бережно открыла вещичку, и в комнате заиграла та самая мелодия — Служанка нашла её, прогуливаясь у берега. Прошу, не сердись, я знаю, что ты хочешь дать мне лучшее, но мне так полюбилась эта штучка, что… — Оставь её. Оставь, если хочешь… — он уткнулся носом ей в волосы — А пока забудь это всё… Она снова не дала себя целовать. Да что ж такое?! Король терпеливо выпрямился и дождался, пока Ариэль повернётся к нему: — Прошу, не сердись на меня… — Объяснись, — брошено было без злости, но с раздражением — Если у тебя не подходящее время, то так и скажи. С этими людьми всё так сложно! Особенно с женщинами… Он знал, что несколько дней в месяц с ними что-то не так, и они не подпускают к себе. Но по срокам не подходило. Так что не так?! — Дело не во времени, просто… — она запнулась — Просто… — Я уже понял, что всё «просто»! А теперь конкретнее, — он опустился перед ней на колени, обеспокоено смягчившись — Если что-то не так, то только скажи мне… Я вылечу тебя от чего угодно… Он беспомощно гладил её руки, и лишь в это время его можно было видеть таким беззащитным. Ариэль не знала, отчего король выбрал именно её и отчего так любил. При дворе было много красивых и высокородных женщин, но королевой стала она: девушка из порта, у которой не было памяти. И за эти полгода она ответила королю взаимностью: — Меня не нужно лечить. И… Я думаю, это хорошая новость! — она погладила его по волосам, а он уложил голову ей на колени — Понимаешь, меня уже два месяца воротит от дворцовой еды… Тут до него дошло.***
Минуло пять лет с того дня, как Урсул снова ступил на землю. Его волосы всё ещё топорщились сиреневатыми прядями, а клыки остались такими же заострёнными. Тяжёлая корона, усыпанная чёрными бриллиантами, поблёскивала в мягком свете дворцовой люстры. Запуганные придворные боялись издать лишний шорох, пока король размышлял. Он вспоминал беременность Ариэль, четыре года назад: служанки бегали и перешёптывались друг с другом, народ устроил праздник… Сама Ариэль сидела на соседнем троне, позволяя мужу держать свою нежную ладонь. Её платье и тиара были украшены тысячью тех самых перламутровых жемчужин. Он дал ей всё, что только возможно, забрав это у других. Конечно, Урсул не любил свой народ, но заботился о нём. А они платили любовью к его ласковой королеве. Никто в королевстве не помнил, когда и как они вступили на престол — морок. Но никто об этом и не жалел. Маленькая девочка ходила по замку, с любопытством рассматривая его величие. Любой каприз единственной дочери короля был обязан быть исполнен… Девочка вбежала в главный зал, каждый раз пугая своей неестественной бледностью придворных. Но при всём своём хрупком виде, малышка обладала здоровьем отца: — Папочка, Мамочка! — по мраморному полу быстро затопали маленькие ножки — Море снова штормит! — Всё никак не успокоится… — Урсул усмехнулся сам себе, протягивая руки, чтобы подхватить дочь — Ну что, пойдём смотреть на шторм? — Мелоди, тебе нужно кушать больше, ты будто пёрышко! — Королева переняла дочь из рук Урсула — Милая, чтобы пойти смотреть шторм, нужно одеться потеплее. Сиреневое платьице девочки из самого дорого шёлка поблёскивало золотыми бусинками. Белые локоны, точно отцовские, рассыпались на маленьких плечах, а аквамариновые глаза игриво сощурились: — Папочка укроет нас плащом, мамочка, и нам не будет холодно! Громкий хохот Урсула можно было бы счесть безумным, если бы не его добрый взгляд: — Как скажешь, Мелоди!***
Урсул видел фигуру Тритона каждый раз, когда начинался шторм: морской царь приближался к стенам замка и подолгу смотрел на королевскую семью. Ариэль и Мелоди никогда его не замечали: Тритон прятался у самой кромки воды, и лишь острие трезубца выдавало его. Этим трезубцем он бы давно разнёс этот чёртов замок, но… Каждый раз, когда он собирался это сделать, чёртов колдун выходил вместе с Ариэль. Однажды, Тритон заметил у неё живот, а пару месяцев спустя она поднялась на башню с маленьким свёртком. В тот момент Тритон отчаялся… Себастьян, который не раз пытался поговорить с Ариэль, всегда возвращался с одной фразой: «Она меня не понимает и не помнит…» Вот и в этот раз, Тритон с ненавистью смотрел на Урсула и с болью на его дочь — её зовут Мелоди, как сказал Себастьян. Девочка почти не похожа на Ариэль, и родство с ней только в аквамариновых глазах. Но даже так, морской царь любил её всем сердцем, не меньше, чем Ариэль. О, он забрал бы их домой, если бы мог до них добраться! Но волны продолжали глухо разбиваться о стены замка. Урсул смотрел надменно, как победитель на побеждённого, но не убитого врага. На прошлой неделе Флаундер навсегда покинул дворец — смирился… Корона с чёрными бриллиантами накренилась от ветра, и Мелоди стянула её с головы отца. Он укрывал жену и дочь огромным, фиолетовым плащом от брызг, похожий на скалу. Эту битву Тритон проиграл… В одном была милость победителя над побеждённым: каждый шторм он позволял Тритону видеть Ариэль здоровой и, кажется, счастливой. И, убеждаясь в этом, морской царь уходил в воду, а океан успокаивался. Так вышло и в этот раз: — Папочка, там в воде что-то блеснуло! Как большая рыба! Урсул, с необычайно серьёзным видом, одел ей на голову свою корону с чёрными камнями: — Тебе просто показалось, Мелоди…