Не верю в судьбы я ни кару, ни милость —
Пусть память углами врезается в сон:
Жалей лишь о том, что, увы, не случилось
Молись, чтобы это случилось потом.
Не хвастайся, друг, что не знаешь печали —
Мне эти слова говорят об одном:
Та жизнь, что осталась у вас за плечами —
Немая картина с пустым полотном.
Сполохи красного, изумрудно-зелёного, нежно-синего кружатся перед глазами, их много, они то угасают, то тут же вспыхивают с новой силой. Один больше и ярче остальных отделяется от какофонии оттенков и, как бы вбирая их в себя, становится неимоверно большим, теперь виден только он. Белый свет заливает всё пространство, адски больно на него смотреть, но тут, будто понимая это, он угасает, оставляя после себя облегчающую темноту. Вот уже снова начинают появляться радужные пятна, но обжигающее облако возвращается вновь. Где-то сквозь дымку сознания проскальзывает гул. Исчезает. Всё снова возвращается на свои места. Снова облако, снова гул, снова тьма. С каждым оборотом свет и звук удваиваются и расширяются, стараясь выбраться за границы. Через мгновение, продлившееся вечность, им удаётся разорвать тонкую оболочку сознания, и осколки больно впиваются в разум. Больно. Страшно. Пусто. — Ахавх. Я глотаю свежий воздух, будто всё это время находилась под толщей воды, без единого вздоха. Ресницы слиплись от долгого сна, дрожащими ладонями я касаюсь глаз, но вместо них нащупываю гладкую поверхность ткани. Очередной всполох света, сопровождаемый странным эхом, выбивает из пересохших губ вздох. Я будто нахожусь в другой реальности, малейший шорох больно бьёт по воспалённому мозгу. Всё в тумане. Стараюсь разлепить глаза, но тонкая полоска ткани не даёт увидеть где я нахожусь. Мысли путаются, хочется провалиться в беспамятство, забыться. Я поворачиваю голову, пытаюсь найти твёрдую поверхность, чтобы опереться на неё, но тут слышу знакомый звук, и слепящий луч света почти испепеляет лицо. Не могу сдержать крик, глаза лопаются, голова отключается, звериный вопль доносится из гущи красок, летающих впереди. Резко открываю глаза и поднимаюсь на локтях, жадно вздыхаю. Дрожащими руками смахиваю капельки пота, выступившие на лбу. Кошмар или реальность? Грудь часто вздымается под лёгкой тканью футболки, задняя часть которой так неприятно прилипла к спине. Сквозь густой мрак прослеживаются очертания тумбочки и шкафа, чуть дальше поблёскивает ручка двери. Поворачиваю корпус в сторону окна — ещё темно. Или уже темно? Сколько прошло времени? Снегопад прошёл, иней узорчатыми разводами переливается в свете луны. Идиллия и спокойствие. Но только не у меня внутри. Какой уже раз за эту ночь я просыпалась вся в холодном поту — третий, четвёртый? Я уже сбилась со счёта. Если честно, хочется вообще не просыпаться. Никогда. Осторожно скидываю с себя одеяло и ступаю на холодный пол, по телу пробегают мурашки, но я упорно продолжаю двигаться в сторону двери. Мне нужен глоток воды. Вскоре пальцы ложатся на круглую рукоятку, двигаю вправо, и толкаю дверь. Не поддаётся. Поворачиваю сильнее, до упора и снова ничего. Толкаю дверь уже плечом, но снова неудача. Судорожно дёргая ручку, до меня доходит ужасная мысль. Меня закрыли, заперли в доме собственной матери. Страх, почти прошедший, снова сковал мышцы. Догадка переросла в уверенность, когда по ту сторону раздался металлический звон. Видимо ключ забыли в замке. Потухшая надежда вспыхнула вновь, но тут же была отброшена прочь. Щель между полом и дверью слишком мала, чтобы достать его. Бессильная я опустилась на корточки, запустив пальцы в волосы, царапая кожу. Как же иногда хочется взять и сбежать в самый дальний уголок света, туда, где тебя никогда не найдут. Там ты будешь для всех новым человеком, без ярлыков и немыслимых ожиданий. Новые друзья, новая семья, новый дом. Новый ты. Возможность начать жизнь с чистого листа — вот моя самая главная мечта. И я бы с радостью обменяла на неё всё. Когда становиться совсем плохо, я думаю о том, какой могла бы быть моя идеальная жизнь. На ум сразу приходил огромный, полностью стеклянный небоскрёб где-то в центре большого мегаполиса. Я бы жила на самом верхнем этаже, там, где в пасмурную погоду не видишь земли из-за облаков. У меня была бы большая собака, крутая машина без крыши, еда из самых изысканных ресторанов и много, очень много денег. Столько, что мне никогда в жизни не пришлось бы работать. А лет в пятьдесят, когда уже все светские мероприятия мне наскучат, я куплю себе яхту и отправлюсь в кругосветное путешествие. А умру я на каком-нибудь тропическом острове или в открытом океане, чтобы люди говорили: «Ооо, старушка Марил, та ещё была штучка, никогда не избегала опасностей, нам бы её смелости!» Погрузившись в размышления о с собственной смерти, я не заметила, как кто-то поднял ключ и начал открывать дверь. Я мигом подскочила на ноги и сделала пару шагов к кровати. Дверь медленно распахнулась и на пороге возникла белая фигура. Через секунду комнату озарил яркий, электрический свет. Из-за долгого нахождения в темноте перед глазами закопошились тёмные кружки, но проморгавший, я смогла разглядеть уставшее лицо матери. — Ты чего не спишь? — чуть слышно спросила она. — Проснулась от кошмара. Хотя кажется больший кошмар ждёт меня впереди, не так ли мама? — ядовито сказала я. — Почему ты закрыла меня? Неужто боишься, что сбегу? Она недовольно сдвинула бровки-ниточки. — Это для твоей же безопасности, не задавай много вопросов, когда-нибудь это обойдётся тебе боком. Пойдём, тебе надо умыться и поесть. Сегодня сложный день… Очень сложный. — мама остановила взгляд в одной точке, мышцы на её лице странно напряглись, она кивнула каким-то своим мыслям и поглядела на меня более осмысленно. — Тебе же тринадцать? Верно. Это хорошо. Очень-очень хорошо! Она пугающе затрясла головой, а пальцы скукожились под неестественными углами. — Мам?! — я подбежала к ней и схватила за плечи. Вдруг, как гром среди ясного неба до меня дошло. — Ты под кайфом что ли? — Ага. — мама неожиданно рассмеялась. — Представляешь этот мошенник Михаэль сейчас позвонил мне. И знаешь, что? Ха-ха, он предложил встретиться. Я, — мама сделала объёмный жест рукой, — С ним. Её одолел новый приступ хохота. — Но я не понимаю, зачем? — Я тоже, он же кинул меня, вернее нет, это я его бросила. Слышишь Марил? Я. Ещё хоть один раз он позвонит мне, и я… — Я не об этом мам, — грубо перебила я, — Зачем ты принимаешь наркотики? — А, это… Просто, потому что могу. — она посмотрела на меня так, будто это само собой разумеющаяся вещь. — Конечно. — Что, «конечно»? — мерзким тоном передразнила мама. — Господи, ты ведёшь себя, как ребёнок! — Сказала тринадцатилетняя девка. Ага поучи меня уму разуму, ведь я не могу без моей доченьки, как же мне быть? — Ма… — Нет уж, послушай сейчас ты меня! — мать резко шагнула в мою сторону. — Я покупаю тебе одежду, кормлю тебя продуктами, за которые Я заплатила деньги. Что тебе ещё нужно? Ох, прости, материнской любви и заботы не хватает? — она замолчала и сочувственно погладила меня по щеке. Не то чтобы меня очень прельщала такая близость, но пересилив себя я кивнула. — Да, наверное, тяжело жить, когда мама работает, а ты всё время сидишь у больной, старой тётки. Да уж, как мне тебя жаль, ведь это такая пытка, Марил! — я уловила сарказм в её голосе, но не подав виду снова кивнула. — Согласна? Правда ты забываешь одну малюсенькую вещь. Ты, блять, живёшь лучше, чем добрая половина Хауэлла! Ты сыта, одета, ходишь в школу, не трахаешься с кем попало, не принимаешь дурь. — С твоей помощью скоро стану. — не удержалась от язвительного комментария я. — Что ты сказала? Звонкая пощёчина угодила в нижнюю часть губы, откуда тут же красным ручейком потекла кровь. Ошеломлённая я подняла взгляд на мать. Она стояла с выражением полного превосходства. Злость накатывала волнами, постепенно перерастая в настоящую ярость. Руки непроизвольно сжались в кулаки. — Знаешь почему папа тебя бросил? Потому что ты сука. Из рта потекла кровавая слюна, но эффект, произведённый моими словами мне понравился: она побледнела, а потом цвет её лица сделался бордово-фиолетовым. Но останавливаться я не собиралась. Она сделала мне больно, слишком больно, а я это так не забываю. Вот-вот я нащупаю болезненную корку ранки, отколупаю и сделаю ещё больней. — Ты… — снова замахнулась она, но я глумливо засмеялась, глядя ей в глаза. — Давай ударь меня. Как говорил дядя Иисус: кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую. Давай это ведь всё, на что ты способна. Бить свою маленькую дочь. Не стесняйся, тебе всегда приносило это удовольствие. А знаешь, что мама? Иди ты нахуй. Вся злобная месть за все эти годы сконцентрировалась в пальцах. Костяшки коснулись её челюсти, снова на секунду сверкнула боль, но она померкла с теплотой разлившейся в груди. Мать не упала, но я видела, как угасает её победный взор, остался лишь страх. Страх… Она ничего не сказала, просто развернулась на пятках и ушла, оставив после себя запах перегара. Справедливость распирала изнутри, но это лишь послевкусие, взрыв уже произошёл, обратного пути нет. Больше не будет этих приторно-наигранных приветствий, до тошноты неприятных встреч. Кажется, теперь всё встало на свои места. Шторм утих, только лёгкая рябь таилась в душе, спокойствие и удовлетворение окутали мягким одеялом. Я всунула озябшие ноги в жёсткую ткань кедов, подняла с пола джемпер и натянув его через голову спустилась на первый этаж. Умыв лицо холодной водой и расчесав волосы пальцами, я осмотрела трещинку на губе. Ничего серьёзного, но всё равно стоило бы обработать её чем-то. Я открыла ящик за зеркалом и обнаружила там огромное количество зубных щёток, тампонов и кажется упаковку презервативов. На самой верхней полке стояла неприметные баночка перекиси и ватные диски. Я встала на цыпочки и потянулась к ним, но чья-то рука опередила меня. Резко обернувшись, я оказалась нос к носу с Адрианом Стоуном. Он приподнял уголки губ в лёгкой усмешке. — Позволишь? Но, прежде чем я успела вымолвить хоть слово, он пропитал кусок ваты перекисью и приложил к рассечённой губе. Зашипев от боли, я попыталась отстраниться, но упёршись в край раковины поняла — отступать мне некуда. Адриан тем временем невозмутимо продолжал: — Дженне сегодня тоже досталось, ты чуть не выбила ей зуб. — ни укора, ни даже намёка на злость в его голосе я не услышала. — Вы поругались из-за чего-то конкретного? — Не то, чтобы, — односложно ответила я. Делиться потаёнными секретами своей души я не собиралась. — Мы недопоняли друг друга. — Она назвала это по-другому. — он закончил обрабатывать губу и теперь неотрывно смотрел на меня. — Даже не хочу знать как. — стушевавшись под внимательным взглядом холодных глаз я попыталась закончить разговор. — Боюсь мне ещё нужно взять пару вещей наверху. Адриан мягко, но в то же время требовательно сжал моё предплечье. — Если у тебя возникнут какие-то проблемы, — он сделал акцент на последнем слове. — Иди сразу ко мне. Мы все их решим. Ох, как же мне не понравилась последняя фраза. Мы все их решим. И что это значит? — Я поняла вас. — постаравшись предать голосу уверенности я серьёзно взглянула на него исподлобья. — Если у меня будут проблемы, я сразу вам о них скажу. Стоун ещё пару секунд молчал, затем расслабил хватку и улыбнувшись шагнул в сторону. *** Чёрный Ленд Ровер припарковался около старой железнодорожной станции. Вдоль ограждения длинной цепочкой тянулись гаражи. Обычно в них хранили угнанные машины или другой криминал, но цель нашего визита сюда явно была иной. Я захлопнула за собой дверь и поёжившись принюхалась. Трение колёс о металлические рельса наполнял воздух грузным ароматом метро. Я никогда там не была, в Хауэлле понятно ходили автобусы и те раз-через-раз, а в большом городе, как Нью-Йорк, я была лишь однажды и то в далёком детстве. Я не помню конкретную цель этой поездки, но отчётливо в голову врезался момент первого полёта на самолёте. Шум и тряска была настолько сильной, что я весь путь закрывала уши руками и жмурилась от страха. Меня тогда держал за руку, незнакомый мужчина сидевший рядом, даже имя его не знаю, но то с какой заботой он гладил мою маленькую ладошку я запомнила. Точно так же поступил бы папа… — Марил, — горячая мужская ладонь опустилась мне на плечо, — Хорёк ждёт тебя. — Спасибо, мистер Стоун, но могу я вас спросить? — он благосклонно кивнул. — Вы случайно не знаете такого человека, как Альфред-Джон Тейлор? — Знаешь, возможно что-то слышал, — задумчиво пробормотал он, — но совсем немного, — поспешил успокоить Адриан, завидев блеск в моих глазах. — Я постараюсь вспомнить, а пока всё-таки иди к Хорьку. Ребята всё тебе объяснят, а мне уже пора, — он посмотрел на увесистые наручные часы. — Увидимся позже. И Удачи. — с этими словами он захлопнул дверцу машины и она, заскрежетав колёсами скрылась за поворотом. Ничего больше делать не оставалась, и я пошла вдоль замызганных граффити гаражей, параллельно пиная камушек. Одна мысль не покидала меня: если это ненастоящее имя папы, почему Стоун знает его, ведь даже мама говорила мне, что не уверена в его подлинности. Кто-то явно что-то скрывает. Понять бы кто. Или что. — Эй, я с тобой разговариваю! — кто-то схватил меня за рукав. — Убери лапы. — прорычала я и обернулась. Передо мной стоял Хорёк. Спутать его с кем-то иным было невозможно: водянистые волосы облепляли овал его лица, крупный нос, впалые мелкие глазки, толстые губы. На вид мой ровесник, может чуть старше. Хорёк буравил меня долгим взглядом, потом резко сокращая расстояние прошипел: — По щам получить хочешь? — А ты проверить хочешь? Зря я сказала это — лицо Хорька исказила гримаса гнева. — Скажи спасибо, что Стоун сказал не трогать тебя. Я бы очень быстро научил тебя хорошим манерам. Больно схватив за руку, он втолкнул меня в один из гаражей. Передо мной предстала обширная комната, то тут, то там сидели какие-то дети и подростки, грязные и худые. Чуть поодаль в большой бочке лежали игрушки, а в котелке возле кипела какая-то жидкость. Специфичный сладковатый и запах сразу ударил мне в ноздри. Один из мальчиков встал и, вальяжно покручивая в пальцах сигарету, направился ко мне. Он был коренастый, с коротко стриженными светлыми волосами и необычно взрослыми для ребёнка глазами. — Имя, фамилия, возраст, род занятий. — будничным тонов проговорил парень. — Чего? — выпалила я — Зовут тебя как? —Марил. — недоумённо сказала я. — Кто ты? Непохожа на бродяжку. — Бродяжку?! Вообще-то… — Мы все здесь с улицы, впервые вижу, чтобы к нам привели такую. — он обошёл меня вокруг. — Такую, это какую? — с вызовом обратилась я к наглому мальчишке. — Меня привёл сюда Адриан Стоун. Со всех сторон послышались перешептывания и недоумённые восклицания. Даже мой собеседник внезапно остановился и удивлённо заморгал. — Хорошо. — он сузил глаза и более пристальнее вгляделся мне в лицо. — Я Маркус, а это Фолл. — показал он на мальчика в круглых очках, сидящего поодаль. — он наш «повар» так сказать, после того как отдаст тебе товар, подойдёшь ко мне, я выдам точку. — Стоп. Я должна буду ещё и наркоту доста… — договорить я не успела на губы опустилась потная ладонь Маркуса. — Заткнись. — зашептал он мне на ухо. — Никогда, запомни, никогда не говори это слово. Если спросят наши — это товар или яд, если чужаки лучше беги со всех ног. Поняла? Я замычала что-то нечленораздельное, и мальчишка отпустил меня. Я утёрла губы тыльной стороной ладони — снова кровоточат. — Хорошо. Запомню. Фолл поднялся и, поманив рукой, подошёл к бочке с игрушками. — Разные животные — разный товар. — он говорил медленно, протяжно, растягивая гласные. — Зайцы — кокс, медведи — маруха, в куклах — гера. Бывает микс. Например, в голове медведя будет дурь, в правой лапе — крэк, в задних ногах— ханка. Ясно? Я отрицательно мотнула головой. Фолл говорил столько названий, что в голове всё перемешалось. — Гера, крэк? Маруха ещё понятно, но ханка?! Фолл недовольно вздохнул и поправил съехавшие очки. — Гера — героин. Крэк или кокс — кокаин. Маруха — марихуана соответственно, а ханкой обычно называют опий-сырец. Теперь понятно? — он искоса глянул на моё озадаченное лицо и хищно улыбнулся. — Твоя задача банковать, то есть приносить игрушки в назначенное время и передавать покупателю. Деньги приносишь сюда. Если что, у нас всё посчитано. — он многозначительный посмотрел мне за спину. Одна из девочек с большим синяком на лице охнула и прикрыла его руками. — Сколько я смогу заработать за месяц? — пожалуй самый интересующий меня вопрос. — Нуу, это зависит от твоей работы и какую гадость ты продаёшь. Обычно это гера. В среднем с каждой вылазки десять процентов тебе, то есть… — Фолл начал загибать пальцы, его потрескавшиеся губы двигались в такт мыслям. —Около ста-ста пятидесяти штук, если будешь работать в неделю три раза. — Почему всего десять?! Я же делаю всю самую опасную работу! Разговоры разом стихли. Все смотрели только на меня. Алчно, по-звериному. Фолл медленно согнулся, его губы почти касались моего носа. — Будешь задавать вопросы — долго в этом бизнесе не протянешь. — пожалуй, он прав, я не в том положении чтобы ставить условия. — А теперь за работу. Фолл отстранился и всучил в мои дрожащие пальцы зайца. Ко мне сразу же подскочил Маркус. — Держи, точка находится примерно в этом квадрате. — он обвёл жирным маркером карту. — Примерно? — Мы никогда не говорим точный адрес мест, — пояснил он. — Но найти их довольно просто. Смотри внимательно на провода, если увидишь кроссовок висящий на шнурках скорее всего это здесь. Ещё стоит обращать внимание на стены, странные рисунки, животные, карикатуры. Что-то необычное в общем. — Ясно, а если вдруг меня поймают? — Копы? Пфф, они сами у нас и закупаются. — он похлопал меня по плечу. Колкие иголочки прошлись по телу. Я заметно напряглась. На негнущихся ногах я направилась к выходу. Меня провожали голодные взгляды. Когда я толкнула дверь, и липкие снежинки оросили лицо, стало чуть, но всё же свободнее. Я выпрямила спину и пошла по пустырю в направлении города. Серые тучи окутали Хауэлл тенью, пролились по улицам, шагнули в подворотни. Матери уводили детей домой, запоздалые школьники спешили зайти в подъезд. А я, как настоящий хищник вышла на охоту. Как-то раз я играла в мафию, понарошку мы передавали пакетики с мелом, угрожали линейками, представляя, что это ножи. Почему-то тогда мне это нравилось, ходить по тёмным коридорам школы, уворачиваться от резинок. Но со временем это наскучило, стало неинтересно, абсурдно. А сейчас… Сейчас всё изменилось. Ведьме некого боятся в лесу, ведь самое страшное там — это она сама. Стало прохладнее и я, плотнее уткнулась в мягкий мех игрушки. Осталось немного, пройти через ту парадную и я уже в зоне точки. Вглядевшись в полумрак, я увидела нарисованный на стене член. Вряд ли сюда. Дальше валялась старая лопата, ещё дальше забытая рождественская ёлка. Что из этого было странным? — Эй! — Я обернулась, в мою сторону направлялся грозного вида мужчина. Он сурово поманил меня рукой. — Сюда подошла. Но опередив собственные мысли я рванула со всех ног вперёд, скользкая подошва то и дело норовила уронить меня. Сзади раздался тяжёлый стук сапог. Меня поймали. Этоконец. Резкий поворот направо, меня занесло, но я успела проскочить за угол здания. Бешеный ритм сердца мешал нормально переваривать информацию. Я пронеслась мимо кафешки; запоздало подумав спрятаться там в туалете. Бежать вперёд, меня подстрекал собственный страх, заставляя быстрее двигать замёрзшими ногами. Очищенная от снега тропинка закончилась. Буквально на долю секунды я засомневалась, но громкое дыхание сзади отбросило все сомнения, и я по колено погрузилась в рассыпчатый сугроб. Я замедлилась, а преследователь всё не отставал, он кричал что-то, но это подгоняло меня ещё сильнее. Я почти выбилась из сил, пот стекал по спине, на лбу выступила испарина. Меня резко сбили с ног. Мокрый снег залепил уши и рот. Воздух прекратил поступать в лёгкие. Меня с силой придавили к земле. Я барахталась и отбивалась, но противник явно был сильнее. — Что вам нужно?! — Сквозь поток снега крикнула я. Человек дрогнул и словно проснулся. Отпустил мою руку. Я перевернулась на живот, прижимая зайца к груди. Где-то надо мной нависла огромная фигура. — Тавр… Утя. — пробасил он. — Ч-чего? — испуганно пискнула я. Мужчина прокашлялся, немного помялся и повторил: — Товар, у тебя? — Вот. — я поспешила отдать игрушку. — Ты это… Извини… Я случайно, по привычке… Служил я. Вот. — он повёл плечом и ловко ухватившись за локоть в одно движение поднял меня со снега. — Подумал украсть его хочешь. — мужчина любовно взглянул на зайца. — В следующий раз не убегай, это ещё нам повезло, что здесь пусто, а если бы патруль проезжал? Маленькая девочка убегает от взрослого амбала, подозрительно не находишь? Мужчина достал из-за пазухи конверт и передал мне. Я кивнула. Ещё дольше стоять на морозе, каждую секунду боясь быть замеченной, я не могла. Поэтому просто спрятала пачку денег в карман и понадеявшись на честность незнакомства распрощалась с ним. В груди бешено стучало сердце. И даже не из-за страха. Этих денег может хватить на месяц и даже больше, жизни вне Хауэлла. Может просто взять их и свалить отсюда к чёртовой матери? Нет, слишком уж это опасно. Наживать таких врагов как Стоун было равносильно самоубийству. Обратный путь я прошла намного быстрее, и даже можно сказать веселее. Больше не было необходимости вести себя «естественно», лёгкий вес игрушки не отменял её моральной тяжести. Ну что, Марил, первая передачка прошла более-менее удачно. Не считая, что меня почти сразу же рассекретили, наверное, можно себя похвалить. Я кивнула Хорьку на входе в гараж, тот и бровью не повёл, лишь лениво посторонился, освобождая проход. — Маркус? Фолл? Я вернулась. Детей значительно поубавилось, а те, кто остался неодобрительно покосились на меня продолжая зашивать белые пакетики в животных. — Справилась? — Маркус вышел из-за ширмы в углу комнаты. — Где деньги? Я достала из внутреннего кармана помятый конверт и передала его парню. Тот несколько раз пересчитал купюры, нахмурил светлые брови и вдруг схватил меня за грудки. — Здесь не хватает ста баксов. — сквозь зубы прошипел он. — Нет, здесь столько, сколько нужно, я пересчитала! — соврала я. — В куклах помещается в два раза больше, значит и цена дороже. — Но у меня был заяц! — я пыталась вывернуться из цепких пальцев Маркуса, но все мои попытки оставались четны. Он выпустил меня так же неожиданно, как и схватил. — Верно, это просто была проверка. — дружелюбно поправив на мне одежду, он подмигнул. — Извини, это часть моей работы, запугивать таких милашек как ты. — Очень занимательно. — буркнула я, проверяя не оторвались ли пуговицы на куртке. — Где мои десять процентов? Маркус передал мне купюру в двадцать долларов. Я покрутила её между пальцами. После увесистого конверта, она показалась мне ничтожно маленькой. Сложив банкноту втрое, я всунула её в карман джинсов. Первая зарплата, как-никак. — Можно задать тебе вопрос? — Только если он мне понравится. — Маркус приподнял бровь. — Валяй. — Расскажи про Адриана Стоуна? — У-у-у, — протянул парень, — Это не лучшее место для таких разговоров. Пойдём. Он потянул меня в угол комнаты, за ширму, там оказалась ещё одна небольшая комнатка с потрёпанным кожаным диваном и небольшим телевизором. Маркус щёлкнул пультом и приземлившись на диван похлопал ладонью рядом с собой. — Сразу проясним, много я тебе не расскажу, вообще я и не должен тебе хоть что-то рассказывать, но, — он замялся, явно обдумывая дальнейшую фразу. — Но у тебя миленькая мордашка. — масленый взгляд, брошенный в мою сторону, заставил меня вздрогнуть от отвращения. — Адриан Стоун — наш босс. Он очень влиятельный человек в этом бизнесе, шутки с ним плохи, так что будь осторожна. У него почти в каждом городе свои агенты, он знаком с такими людьми как Кармайн Фальконе. — Маркус благоговейно зажмурил глаза. — Если вдруг он хоть на секунду подумает, что ты его предала, ты — труп. Это всё, что тебе пока нужно знать. — он откинулся на спинку дивана и достал из кармана сигареты. — Он что-то говорил тебе про меня? — я наклонилась ближе, жадно ловя каждую фразу. — Да, он что-то там говорил, — Маркус безразлично повёл плечом. — Вроде ты ему нужна для какого-то плана. — Плана? Какого плана? Маркус на секунду остановился и нервно сделал затяжку. Понял, что сболтнул лишнего. Теперь нужно дожать его до конца. — Этот план касается меня лично? — Нет, — медленно протянул парень. — Этот план… Я ничего про него не знаю. — он бросил окурок на пол и раздавил его ботинком. — Я думаю тебе пора. Рано или поздно ты всё поймёшь. Разочарованно я поднялась с дивана. Вот так всегда, как только разговор переходит в нужное мне русло, все сразу стараются его закончить. Одарив парня прощальной улыбкой, я не без облегчения вышла из душного гаража. *** Маркус проводил взглядом маленькую фигурку, быстро исчезающую в сумерках. Она не вызывала в нём каких-то особых чувств, очередная не слишком умная девчонка, попавшая в их сети. Хотя в этот раз всё было немного по-другому. Стоун явно задумал что-то новенькое, но как бы он не пытался выведать что, босс держал это в тайне. Он запустил руку в карман и вынул телефон, набрал знакомый номер и стал вслушиваться в протяжные гудки. — Алло, босс, это Маркус. Девчонка клюнула на наживку, теперь думает, что у вас есть какой-то особый план. — Спасибо, Маркус. Как она справилась с проверкой? — Если честно, не очень. Она испугалась Нильса и убежала, он позвонил мне сразу после того, как забрал у неё товар. Босс, — парень помедлил, — Какой бы план у вас ни был, я не уверен, что она подходит. Стоун молчал и Маркус уже успел пожалеть, что сказал последнюю фразу. — Я сам решу кто подходит, а кто нет. Ты просто должен сблизиться с ней и сделать так, чтобы она доверяла тебе. Дальше я разберусь сам. В трубке раздались гудки. Маркус сунул телефон обратно в карман, постоял ещё пару минут, а затем вернулся в гараж. Надо было продолжать работу. *** Сумерки плавно переросли в вечер, а вечер в ночь. С неба снова начали падать снежинки, затейливо переливаясь в свете одиноко стоящего фонаря. Я, стуча зубами от холода пыталась согреться, дыша в ладони и потирая озябшие коленки. Не слишком то помогало, но лучше, чем ничего. Сюда меня привезла машина, а вот обратно придётся добираться самой. Давненько же я не ездила на общественном транспорте. Моя школа находилась совсем рядом с домом, а когда пару недель назад там обвалилась стена и нас всех отправили на принудительные каникулы я и вовсе перестала выходить из дома. Не люблю я большие скопления народа, особенно в тесном пространстве, а Хауэлл будто был одной большой комнатой без окон и дверей. Иногда казалось, что за его пределами ничего нет, что это всё симуляция и «настоящего» мира никогда не существовало. Только холодный и мрачный городок на краю карты. Я сидела на неприметной остановке около выхода с железнодорожной станции. Сколько придётся ждать неизвестно, большинство водителей — частники, а они никогда не следят за исправным исполнением своих обязанностей. Мол скажите спасибо, что мы вообще существуем. К моей превеликой радости, вскоре вдалеке заблестели огни фар и на запорошённую снегом остановку подкатил дряхлый автобус. С громким скрежетом отворилась дверь и запрыгнув на ступеньку я взобралась в салон. Народу было мало: женщина средних лет куталась в шерстяной шарф, завидев меня, она недовольно сморщила нос. Пара человек сзади и странный мужчина в капюшоне. Контингент соответствовал внешнему виду. Онемевшими пальцами я достала помятый доллар и передала его водителю. Пожилой афроамериканец, напевая джазовый мотив, кинул мне в ладонь пару монет и взревев, автобус отъехал от остановки. Свет замигал и погас. Нас тряхнуло, посыпались искры и салон вновь озарила тусклая лампа. Я поспешила занять свободное место. Резиновая подкладка на сиденье пронзительно заскрипела. Я положила голову на стекло и закрыла глаза. Сегодняшний день и вправду был долгим, пожалуй, самый странный и опасный опыт за всю мою жизнь. Мозг уже отказывался воспринимать новую информацию, поэтому пообещав обдумать всё завтра утром я бездумно наблюдала за мерно проплывающими пейзажами по ту сторону стекла. Странные мурашки прошлись по телу, я оглядела салон автобуса. Казалось, что все пассажиры, убаюканные шумом двигателя, спят. Я вернула взгляд к окну и вдруг заметила, что мужчина в капюшоне смотрит на меня в отражении. Его лицо было скрыто тенью, но блеск глаз вырывался из тьмы и пронизывал насквозь. Стало не по себе, и я отвернулась от стекла. Ещё пара остановок и мне выходить. Как нельзя кстати в салоне снова погас свет, и я мельком увидела, как человек передвинулся на одно сиденья ближе. Этого ещё не хватало. Стиснув руки в кулаки, я незаметно продолжала наблюдать за странным мужчиной. Я, конечно, слышала, что к девушкам часто пристают извращены, но со мной это было впервые. Что обычно делают в таких ситуациях? В фильмах, главных героинь спасет супергерой или какой-то незнакомец с модельной внешностью. Таковых здесь нет, значит по старинке придётся спасть свою задницу самой. Спустя несколько минут я заметила знакомую улицу. Поднявшись с сиденья, я подошла к водителю. Глянула в зеркало заднего вида — мужчина сидел, уткнувшись носом в ладони. — Остановите здесь. — тихо, чтобы не привлекать внимание сказала я. Автобус, кряхтя остановился и я буквально выскочила из него. Ускорив шаг, я пересекла проезжую часть и вступила в освещённый кусок улицы. — Далеко собралась? — хриплый голос опалил ухо. Нервный комок подскочил к горлу и резко упал. Меня взяли под локти и развернули. В свете фонаря я увидела улыбку. И два шрама, расходящиеся от неё.