«Нам говорят, что война — это убийство. Нет: это самоубийство».
Рамсей Макдоналд
***
Поместье Горчаковых, 12 июля, 1943 год Сквозь окна пробивались лучи дневного солнца, которые зайчиками прыгали по корешкам книг на большом книжном стеллаже. Кабинет был просторным, мебель, находящаяся в помещении была, хоть и дорогой, но не вычурной: резной рабочий стол и такой же стул, напротив которых разместился книжный шкаф на всю стену, несколько семейных портретов, висящих над камином, и большой ковёр с причудливым орнаментом. За столом, стараясь разобраться в многочисленных бумагах и письмах, сидел рыжеволосый мужчина средних лет, в волосах и бороде которого виднелась едва заметная седина, а под глазами виднелись темные круги, указывающие на недостаток здорового сна. Война, идущая как в магическом, так и в немажеском мире, отнимала огромные силы у князя Андрея Горчакова, являвшегося одним из главных стратегов армии Магической Российской Империи. Услышав стук в дверь, мужчина, устало потирая глаза, отчего под веками заиграли звёзды, отложил бумаги и сказал: — Входи. Дверь отворилась, и в кабинет зашла девушка с длинными рыжими волосами, заплетенными в толстую косу, из которой выбивались седые пряди. Некогда шоколадно-карие глаза превратились в серые, почти белые, что создавало очень пугающее впечатление. Худая и слегка бледноватая, в простом домашнем платье темно-коричневого цвета, она выглядела немного младше своего возраста, хоть и минула шестнадцатилетие около месяца назад. Увидев её, Андрей тепло улыбнулся и рукой указал на рядом стоящий стул. — Добрый день, отец. Звали? — мимолётно улыбнувшись в ответ, она села на предложенное место и сложила руки на коленях, незаметно поправляя складки на платье. — Звал. Оля уже знает об этом и дала своё согласие, однако я решил сообщить тебе новости лично. Я принял решение перевести тебя в британскую школу Хогвартс. — сказал Андрей. Девушка слегка нахмурилась, но промолчала, чувствуя, что это далеко не все, что собирается сказать её отец. Он продолжил: —Колдовстворец сейчас не так безопасен, как был в начале войны. Недавно несколько бомб упали в опасной близости к академии, щиты еле выдержали такого натиска. Конечно, сейчас делается все возможное, чтобы укрепить их как можно больше и быстрее, но, пойми, Ярослава, я не хочу рисковать твоей жизнью. Один сын и так на поле боя находится, не хватало, чтобы я потерял ещё и дочь. Ярослава, уже готовая вступить в перепалку, поразительно быстро утратила свой запал, тихо выдохнув. Она понимала волнение отца, ибо тоже с замиранием сердца ждала любой, даже самой маленькой, весточки от Саши, её старшего брата, но недовольство не могло так просто уйти. — Я понимаю, но… что насчёт моих друзей? Почему я должна отсиживаться в безопасности, пока они здесь? И что насчёт меня самой? Великобритания –это совершенно другая страна, со своими обычаями, традициями, даже подходом к магии, в конце концов! Как я буду колдовать палочкой, если всю жизнь использовала кольцо? — ответила Ярослава, стараясь держать свой голос спокойным, но давая понять, что не совсем согласна с таким решением. Андрей на это поджал губы, а затем сказал: — Давай по порядку. Во-первых, думать о том, почему твои друзья остаются в Колдовстворце в это время, прерогатива их родителей, а не меня. — Яра поморщилась, но ничего не сказала, принимая такой логический довод. — Во-вторых, я не заставляю тебя тотчас же идти и переучиваться колдовать, ведь так? Можешь хоть вообще заниматься своими делами во время учебы в Хогвартсе, лишь бы оценки были в пределе «удовлетворительно». Не удивляйся так, ты проведёшь там максимум два года, программа у них меньше и легче, чем у нас, а доучишься и получишь диплом уже здесь. Считай это время за передышку. Девушка недоверчиво взглянула на мужчину после этих слов, на что тот слегка ухмыльнулся, кивая, мол, «правда-правда». — Допустим. Что насчёт моей принадлежности к Навьим ведьмам? Я слышала, что британцы нынче не жалуют «темных», в их понимании слова, конечно. Абсурд. — Яра позволила себе фыркнуть. Глупцы, не видящие дальше своего носа, с раздражением подумала она. Славянские маги считают, что мир делится на три части — Явь, Навь и Правь. Явью называют мир, в котором обитают все люди и существа на данный момент, то есть миром живых, когда как Навь — исконно противоположный мир. Мир, где обитают покойники и наши предки. Иногда мир Яви и мир Нави могут перекликаться между собой путем различных способов связи ушедших предков с живыми родичами, но по-настоящему связаться с мертвыми могут только ведьмы и колдуны Нави, у которых есть умения слышать, видеть и проходить в иной мир, к коим и относилась Ярослава. Конечно, когда она только родилась, её родители не могли и предположить, кем окажется их маленькая девочка, пока однажды пятилетняя Яра не подошла к отцу и не спросила разрешения на то, чтобы заглянуть в гости к бабушке Мари. Княгиня Мария Касторовская являлась матерью Ольги и на тот момент была мертва уже десять лет. Именно так её родители, а затем уже и Саша, осознали, что она была рождена Навьей Ведьмой. По началу Ярослава не могла контролировать свой дар, поэтому часто просто так общалась с духами умерших предков и лишь к четырнадцати годам она могла обуздать свои умения, хоть иногда и теряла контроль. Первый поход в Навь должен был произойти на момент совершеннолетия, однако сама инициация происходила в тринадцать и могла длиться от нескольких часов до нескольких дней. В момент инициации у мага полностью пропадало зрение, что сопровождалось невыносимой болью, и он должен был пройти особое испытание, о котором ничего доподлинно не было известно, ибо маги, прошедшие его, никогда о нем не упоминали. Кто-то возвращался с седыми прядями и выцветшими глазами, кто-то полностью седым или слепым, а кому-то не везло и он не возвращался. Ярослава вернулась в мир Яви с двумя седыми локонами и серыми, почти белыми, глазами, спустя три дня, когда надежды на ее возвращение почти не было. Яра ни с кем не разговаривала полторы недели, пока одним воскресным утром она не вошла в столовую и с улыбкой не спросила можно ли ей завтра не возвращаться в Колдовстворец, так как сил на то, чтобы делать уроки, у неё не было. Андрей подавился чаем, Ольга со слезами схватилась за сердце, а экономка Аглая уронила поднос с тарталетками. Саша, узнав об этой ситуации, ещё долго смеялся от нежелания младшей сестры учиться и постоянно рассказывал эту историю, если подводился случай (опуская, конечно, множество часов нервного хождения возле кровати Ярославы и продолжительные удушливые объятия после её пробуждения). Когда боль от разлуки и волнение за брата достигают своего пика, она любит перебирать каждую, казалось, уже давно забытую, деталь, вспоминать ещё мальчишеский смех, вьющиеся медно-каштановые волосы и тёплые, сильные руки. Конечно, Александр уже выглядит несколько по-другому: появились первые морщины, подбородок покрылся легкой щетиной, а веселый смех заменила редкая, но все такая же тёплая улыбка. Однако, это беззаботное воспоминание Ярослава будет хранить в сердце до конца своих дней. От размышлений её отвлёк глубокий голос отца: — Просто не распространяйся во всеуслышание, что ты тёмная, страшная славянская ведьма, которая взмахом руки поднимает мертвецов и взглядом превращает в камень. — серьезно сказал Андрей, хотя в глазах его можно было увидеть искры веселья. Ярослава не выдержала и широко улыбнулась. — Я постараюсь, так уж и быть. — притворно-важно ответила юная ведьма. — Вот и славно. И, пока не забыл… Ты ведь помнишь Антонина Долохова? — произнес мужчина, делая паузу, чтобы дождаться кивка дочери, которая не обманула его ожиданий и, кивнув, с любопытством взглянула ему в глаза. — Его отец, Михаил, так же решил перевести своего отпрыска в Хогвартс, именно поэтому можешь не волноваться, ибо будешь там не одна. Не упрямься и проси у него помощи, если возникнет такая нужда. Горчакова-младшая, подумав, решила, что иметь Антонина в компаньонах — не такая уж и плохая идея. Она встречалась с ним лишь несколько раз на приёмах и благотворительных мероприятиях, так как они учились в разных школах (что нередко становилось предметом шутливых споров о том, чьё же заведение лучше), но девушка находила его довольно приятным и интересным молодым человеком, именно поэтому Ярослава даже не стала говорить о том, что сама в прекрасном состоянии справиться со своими проблемами и не нуждается в каком-то… парне, будь он трижды учеником Дурмстранга! — Как скажешь. Я могу идти? — желая поскорее рассказать все новости своим друзьям и немного пожаловаться, спросила девушка. Андрей устало махнул рукой, уже беря в руки документы, отложенные на время разговора с дочерью, и ответил, опуская взгляд на бумаги: — Иди. Все остальные детали обсудишь с матерью, она поедет с тобой. У нас в Англии есть усадьба, поживете там. — А ты? — нахмурившись, спросила Ярослава, теребя кончик косы. — Здесь останусь, конечно, не глупи. Если получится, то на несколько дней вырвусь к вам на Новый Год, но не слишком надейтесь, мало ли, что может приключиться. — усмехнувшись в усы, без юмора ответил мужчина, не поднимая взора с документов. Яра несколько зло на него взглянула, поджав на секунду губы. — Сплюньте, ради Велеса! Всё скоро вернётся на круги своя. Не буду мешать. — взволнованно заломав руки, произнесла она. Не дождавшись ответа, девушка вышла из кабинета, беззвучно закрывая за собой дверь и направляясь на поиски матушки. Андрей, тяжело вздохнув, принялся ждать первые отчеты, поглядывая на громко тикающие в тишине часы, и строчить что-то на пергаменте. Операция «Кутузов» вот-вот должна была начаться. Увы, как прежде уже не будет, с горечью подумал Горчаков. Проклятые немцы.