Зов Богини

      Шаги гулким эхом отскакивали от каменных стен, освещенных на старый манер прикрепленными к ним факелами, и заполняли мягкую тишину храма. Мэй прошла мимо ряда скамей прямо к алтарю, где красовалась вылепленная из белого камня статуя Гекаты — богини магии и ночи, которой не одну сотню лет поклонялись ее предки. Те же предки в первую очередь построили этот храм, спустившись с кораблей, доставивших их до берегов Нового света, а потом уже позаботились о жилищах для себя и отношениях с местными племенами индейцев.       Мэй любила Нью-Йорк, в котором родилась и выросла. Ей нравились толпы людей, слишком серьезных и занятых своими делами, не замечающих волшебства вокруг себя. Они даже думали, что их Статуя Свободы действительно является олицетворением свободы и демократии, хотя девушка прямо сейчас смотрела на почти идентичную копию, стоящую перед ней, изваянную из камня задолго до символа Соединенных Штатов.       Вокруг гулял холодный ветер, заставляя девушку обхватить свои голые плечи, совсем не прикрытые черным платьем, надетым по случаю предстоящей церемонии. За спиной послышались уверенные шаги, от чего Мэй откинула свои темные длинные локоны за спину и обернулась. Навстречу, улыбаясь, шел ее брат, облаченный по случаю в брюки и рубашку под стать ее платью — цвета их дома. — Спрашиваешь ее, какого черта ей от тебя нужно? — кивнул он на алтарь. — Мне вот прям тоже интересно. — Роб, — тепло улыбнулась Мэй. — Я скучала.       Девушка крепко обняла брата, которого не видела несколько долгих месяцев, а все потому, что ему хотелось обычной жизни: без интриг, заговоров и магии, а у родителей это в голове совершенно не укладывалось, поэтому единственным верным решением было собрать чемодан и отправиться как можно дальше. Жаль, что у Мэй, даже при всем желании, этого сделать не получится. — Я рада, что ты здесь, — прошептала она ему в плечо. — Ну разве я мог оставить свою сестренку одну в такое важное время? — отстранившись, он добавил: — Я могу организовать побег, ты же знаешь. — Боюсь, добежать мы успеем только до границы с Канадой, а потом меня вернут обратно, — горько усмехнулась она. — Ты же знаешь, я должна выполнить долг. — Я буду рядом в любом случае, — мягко улыбнулся ей парень. — А твой долг — просто дерьмо.       Они опустились на стоящую рядом скамью. Мэй бы спокойно от всего отказалась и так же, как и Роб, бы твердила, что это все глупые древние традиции, что она не обязана своими способностями никакой богине, но он не чувствовал того, чего чувствует она: огромную силу внутри и, в то же время, обреченность. Богиня никогда не являлась ей, но она четко чувствовала ее присутствие, когда тренировалась в использовании магии, и особенно во снах. Мэй была совсем малюткой, когда ей приснился первый вещий сон, но она до сих пор помнила его в деталях, будто это произошло только вчера: скорчившийся у яблони в их саду Роб, пытающийся не издать ни звука, а на следующий день он упал с ветки и сломал руку. Хотел достать самое красивое яблоко своей сестренке, которая оторопела, увидев перед собой приснившуюся ранее картину.       И вот вчера ей было послано новое видение, на этот раз нечеткое, размытое, но остро чувствовалось, как грудь сдавливает от всепоглощающего чувства. Мэй проснулась, так и не разобравшись: страх ли это, или что-то еще. Сев на постели, она принялась искать в темноте яркие голубые глаза, потому что это все, что она запомнила. Пытаясь подавить вновь вспыхнувшую тревогу, она вздрогнула, когда Роб заговорил. — Делегации уже прибыли. — Ты их видел? — вскинулась Мэй. — Только брата и сестру Кинг с их подопечной. Ее я даже не разглядел: она крохотная, как птенчик. — Говорят, что она слишком мягкая. — Может это их стратегия? Показать, что она не может никого обидеть, а потом застать всех врасплох. — Это неважно, — спокойно сказала девушка. — Тут либо она, либо я.       Ее готовили к этому всю жизнь. Она должна стать Верховной жрицей Гекаты или умереть в ее честь, а умирать Мэй совсем не хотелось.       Полчаса спустя началась Первая церемония. Верховная жрица, Фрея, должна была представить трех претенденток, одна из которых займет ее место и будет править ровно тридцать лет, пока не придет пора выбирать новую. И так по кругу: одна имеет почти безграничную власть, а другие две падут жертвой к алтарю богини. «Таков закон» — говорят они, но Мэй не нравились такие законы. Устаревшие, жестокие и никому не нужные.       Девушка смиренно стояла за дверью огромного холла, слушала, как Фрея представляла девушек, и ждала свою очередь. — Коллет из дома Ночного Кошмара. Она прибыла к нам, как вы знаете, из солнечной Бразилии. Мэй неосознанно отпрянула от двери из-за оглушительных оваций, раздавшихся по ту сторону. — Тесс из дома Ядовитого Мрака. Хоть эта малышка и лишилась родителей очень рано, ее воспитали многоуважаемые Кинги. Тесс, мы помним твоих родителей, они теперь с богиней. Нервно теребящая свои длинные перчатки Мэй едко хмыкнула: они отправляют эту «малышку» на смерть и рассуждают о ее родителях так, будто для них это что-то значит. — И наконец, Мэй из дома Лунного Света. Как вы все знаете, моя племянница.       Двери перед Мэй распахнулись, и она ступила в ярко освещенную комнату, набитую множеством искусно разодетых людей, хлопающих в ладоши в честь ее появления так же, как и двум предыдущим претенденткам. Им плевать. Они рады, что это не они и не их дочери идут на верную смерть.       Тетя стояла на небольшом возвышении, величественная, как и всегда — обязанность ее статуса. Управлять людьми — не такое уж легкое занятие. По обе стороны от нее стояли девушки: высокая блондинка с выбритым виском и загорелой кожей, облачённая в грязно-зеленый костюм, и невысокая шатенка с выгоревшими на солнце светлыми прядями в пышном платье восхитительного цвета ультрамарина.       Встав на свое место, Мэй чувствовала себя словно в клетке. Еще ко всему этому примешивалось смутное ощущение, что тебя будто злобно прожигают взглядом. Пробежав глазами по толпе, не слушая Фрею, девушка увидела причину своей тревожности. Рядом с высокой умопомрачительной брюнеткой стоял такой же привлекательный мужчина, который изучающе ее рассматривал, но в этом не было бы ничего необычного, если бы не его ярко-голубые, почти синие, глаза. Глаза, которые остановили ее жизнь в вещем сне...