***
К тому времени, когда ей исполнился 21 год, Вейверли снова взяла под свой контроль собственную жизнь. Она больше не была маленькой девочкой, у которой все отняли в полном, пламенном, роковом порыве. Теперь она научилась укрощать огонь, заставлять его подчиняться своей воле, использовать его для создания чего-то прекрасного. Когда Вайнона встала и ушла, оставив Чистилище без единого слова, она осталась наедине с тетей и дядей. Так что едва она вышла из подросткового возраста, как ее бросил другой человек, которого она любила. Но Маккриди были замечательными, поистине лучшими людьми. Тетя Гас и дядя Кертис вырастили ее в доме, полном любви. Они воспитали в ней любовь к истории, науке и искусству. Они позволили ее духу вырваться на свободу, поощряя ее посещать один из самых престижных художественных университетов во всей Канаде. Но что сделала Вейверли с этой свободой? Она использовала ее, чтобы научиться управлять той самой стихией, которая преследовала ее. Эрп потратила годы на изучение искусства ручного выдувного стекла, использования огня для нагрева и придания формы хрупкому материалу. Она научилась и превзошла все самые смелые мечты, оттачивая тонкости и сложности ремесла. Вейверли опиралась на свой природный талант и стала одним из самых талантливых художников по стеклу в мире. И часть ее ненавидела это. Ненавидела то, что ее художественные способности зависели от того самого компонента , той самой вещи, которая причинила ей столько боли. Так много горя. Но была и другая ее часть, более сильная часть, которая любила это. Не нужно было быть психологом с их причудливыми дипломами и кожаными диванами, чтобы объяснить ей причины этого. Помимо ее страсти к созданию экзотически украшенных кусочков выдувного стекла, каждый из которых был наполнен такими эмоциями, таким великолепием...ее любовь к этому виду искусства проистекала из контроля, который она получала от него. Потому что когда она сидела за печью, держа в руках инструменты и придавая форму стеклу, ей приходилось решать, как работает огонь. Она должна была подчинить его своей воле, используя его для создания ламп и чаш, ваз и скульптур, заставляя его делать то, что она хотела. Впервые в жизни Вейверли удалось повлиять на огонь, манипулируя им. Продолжая эту карьеру, она смогла контролировать элемент, который предположительно был неконтролируемым, что, в свою очередь, заставило ее почувствовать, что она наконец-то контролирует свою собственную жизнь. И помимо своих фрейдистских мотиваций и пламенной страсти, Вейверли была талантлива. Безумно талантлива. В ее искусстве чувствовалась необузданная, настоящая энергия. Это было почти неописуемое качество. Текучесть, движение, которые она могла уловить с помощью стекла, это было так, как если бы Вейверли лично вливала в каждый кусочек частичку своего сердца, частичку своей души. Там были куски, которые кричали от ярости и гнева, раскаленные докрасна, с острыми углами. Были кусочки, которые нашептывали мир и спокойствие, все приглушенные и мягкие края. И были осколки, которые разбито кричали в печали, пронизанные синим и черным, стекло имитировало слезы. Именно эта энергия, эта способность улавливать самые трогательные и душераздирающие эмоции заставляли каждого желать кусок выдувного стекла ручной работы Вейверли Эрп. К 23 годам она продавала выдувное стекло чуть ли не быстрее, чем могла его изготовить. Все ее работы продавались в течение нескольких минут, едва давая ей время загрузить их на свой скромный веб-сайт, прежде чем они были куплены, часто за смешные суммы денег. Но они всегда шли за достаточным количеством. Достаточно того, что она смогла восстановить свой семейный дом с нуля. Как только все было закончено, она превратила гниющий, забитый сарай в навороченную мастерскую, включающую в себя самые современные печи и материалы высочайшего качества. И именно там Вейверли оказалась сегодня утром. Сидя на маленьком табурете перед печью, она ждала, когда огонь разогреется до приемлемой температуры и стекло расплавится. Ее глаза следили за пламенем, пока оно кружилось и извивалось в углях, мысли бесцельно блуждали, пока ее не прервал грубый голос у двери. -Не думаю, что у огня есть ответы, которые ты ищешь, малышка. Вейверли моргнула и медленно повернулась на стуле, заметив тетю Гас, которая стояла в дверях мастерской, скрестив руки на груди. -Я не думала, что ты придешь сегодня, -ответила Вейверли, упершись локтями в колени и слегка удивленно улыбаясь. -Я и не собиралась, но потом вспомнила, что будет завтра. На лице брюнетки промелькнуло почти невыразимое чувство, и на мгновение ее лицо исказилось от боли. Ее зеленые глаза затуманились, а выражение лица стало грозным. Но затем печаль, разбитое сердце быстро исчезли, сменившись почти фальшивой веселостью. -Не беспокойся обо мне, я в порядке! И что еще важнее, как там... как там дядя Кертис? Изогнув бровь от явного отклонения, Гас оттолкнулась от дверного косяка и медленными шагами приблизилась к племяннице. -Крепкий, как гвоздь, этот человек. Небольшой приступ гриппа его не остановит. Вейверли глубоко вздохнула, не успокоенная ответом тети. -И все же я думаю, что тебе следует отвести его в больницу. -Успокойся, малышка. Кертис не пойдет в больницу, пока не потеряет конечность...и даже тогда его это не заставит! Фыркнув от смеха, который эхом отозвался по комнате, Эрп медленно поднялась со стула. Вытерев руки о джинсы, она подошла к Гас и крепко обняла пожилую женщину. Она почувствовала, как сильные руки тут же обхватили ее, а нежный поцелуй прижался к виску. -О, Вейверли, не беспокойся о нем. Твой дядя не собирается покидать нас в ближайшее время...не то, что они. Уткнувшись лицом в шею тети, набравшись сил из ее объятий, Вейверли судорожно вздохнула, и из груди у нее вырвался почти сдавленный всхлип. Как и двадцать лет назад. Завтра исполнится двадцать лет с тех пор, как умерли папа, Уилла и мама. Позволив себе хоть на мгновение сломаться, по-настоящему почувствовать их потерю, Вейв затрясла плечами, ее горло наполнилось слезами, когда еще одно рыдание вырвалось из глубины ее души. Оказавшись в безопасности в объятиях тети Гас, она позволила себе расплакаться. За тех, кого она потеряла, и за того, кого не видела почти десять лет. Вайнона. -Ну-ну, малышка. Я знаю, я знаю.…Я тоже по ним скучаю. Спустя еще несколько наполненных слезами мгновений Вейверли всхлипнула и попятилась, подняв руки, чтобы вытереть глаза, не желая слишком долго задерживаться на призраках своего прошлого. Тяжело вздохнув, она подняла слезящиеся глаза, встретилась взглядом с тетей и выдавила из себя улыбку. -Извини за это...как насчет кофе перед уходом? Усмехнувшись, Гас протянула руку, чтобы стереть одинокую слезу с щеки Вейв, которую молодая девушка пропустила. -Поскольку это предложение обычно сопровождается большой порцией виски, я, пожалуй, откажусь. Надо возвращаться. -Вейверли кивнула, понимая, что Гас необходимо вернуться домой. -По крайней мере, позволь мне проводить тебя, -предложила она, обнимая тетю за талию и чувствуя, как рука Гас легла ей на плечи, когда они двинулись к двери. Обе женщины вышли из мастерской в холодное осеннее утро, держась за руки, но вскоре остановились, увидев машину, припаркованную рядом с грузовиком Гас.***
-Ладно, дыши, не забывай дышать...ты вполне можешь это сделать.… -Прошептала Николь, барабаня пальцами по рулю машины. Увидев, как дверь мастерской Вейверли Эрп распахнулась, открыв вид на двух женщин, Николь глубоко вздохнула и полезла в сумку. Вытащив свои черные авиаторы, она надела их и расправила плечи, черты ее лица стали жестче. Кусочек за кусочком она создавала образ, надевала маску самоуверенного и хитрого директора галереи. Та, что целыми днями рыскала по всей Земле в поисках самых свежих и новейших художественных талантов. Это не было ее любимой маской, но она делала то, что должна была сделать. И, черт возьми, она была хороша. Николь хвасталась безупречным послужным списком, подписывая контракты с самыми трудными и бурными художниками для галереи своей семьи. Она была хитрой и умелой, в идеальном количестве соблазнительной и очаровательной. Но по большей части это была игра, роль, которую она должна была сыграть, чтобы обеспечить успех своей семьи. Поэтому, сидя в машине на холостом ходу, следя глазами за чертами своей следующей жертвы, она ощутила вспышку страха в животе, как всегда перед заключением сделки. Глубоко вздохнув и поправив очки, Николь выключила машину и дала себе последнюю напутствующую речь, последнюю уверенность в том, что этот поступок еще раз сослужит ей хорошую службу. Тебе не о чем беспокоиться, Хот...это срабатывает каждый раз.***
-Это твой друг? -Спросила Гас, крепче сжимая плечи Вейверли, почти защищая ее, пока они смотрели на машину. -Ни один мой друг не ездит на такой машине, -ответила Вейверли, и в ее голосе прозвучало любопытство. Через несколько мгновений дверь со стороны водителя открылась,и звук разнесся по утренней тишине. Первое, что увидела Вейверли, была вспышка рыжих волос, безупречная бледная кожа, лицо, наполовину скрытое черными авиаторами. А потом она увидела, как девушка грациозно поднялась с водительского сиденья и закрыла дверцу, полностью открывая себя. Она была профессионально одета, щеголяя в черном костюме, три части которого были явно скроены под ее высокую фигуру. Блестящая голубая пуговица резко контрастировала с другими приглушенными тонами ее наряда. Ее огненно-рыжие волосы были коротко подстрижены чуть выше подбородка, а рот сжат в тонкую линию. Она выглядела так, словно только что вышла из каталога "Армани", даже черные туфли с крылышками и дорогие золотые часы на запястье служили тому доказательством. Эта девушка явно находилась далеко от дома, и Вейверли никак не могла взять в толк, зачем она здесь. -Ммм... почему бы тебе не пойти, Гас? Я обязательно заскочу за тобой и дядей Кертисом завтра, прежде чем отправиться в город, -медленно произнесла Вейверли, не сводя с женщины пытливого взгляда. Гас прищурилась и перевела взгляд с племянницы на рыжеволосую новенькую, чувствуя себя сбитой с толку молчаливым, напряженным взглядом двух девушек. -Хм...Ну, ты помнишь, как пользоваться тем дробовиком, который я видела в мастерской? Вейверли кивнула, подняв голову, чтобы посмотреть на тетю с удивлением. -Конечно. -Хорошая девочка ... используй его, если нужно. Увидимся завтра, малышка. С этими словами тетя крепко сжала ее одной рукой и зашагала по росистой траве к своему грузовику. Когда Гас подошла поближе к двум машинам и таинственной девушке, она увидела, как рыжеволосая сняла солнечные очки и тепло улыбнулась ей. -Доброе утро, мэм. -Ничего доброго в нем нет, -резко ответила Гас, явно оценивая рыжеволосую, изучая взглядом каждую ее частичку. Девушка, казалось, неловко поежилась под пристальным взглядом, к большому удовлетворению Гас. Закончив осмотр и чувствуя, что племяннице ничто не угрожает, Гас ухмыльнулась рыжей и, обогнув грузовик, скользнула на водительское сиденье. Шины взвизгнули, когда Гас выехала на гравийную дорожку, наконец оставив двух наедине. Оторвав взгляд от удаляющегося грузовика Гас, Эрп встретилась взглядом с рыжеволосой девушкой. Внезапная вспышка чего-то пронзила ее при тлеющем взгляде рыжей. В животе у нее все сжалось, сердце бешено заколотилось, в ушах зазвенело. Как будто эти шоколадно-карие глаза смотрели прямо сквозь нее... Сквозь все ее стены... прямо в ее душу. Чувствуя себя невероятно неловко от нахлынувших на нее чувств, Вейверли прищурилась и, развернувшись на каблуках, направилась обратно в мастерскую. Кем бы ни была эта девушка, чего бы она ни хотела, это может подождать. Ее печь уже должна была нагреться, и она буквально сгорала от вдохновения, готовясь к следующей работе. -Подожди! Подожди минутку! -раздался мелодичный голос позади нее, слегка растягивая слова. Но Вейверли продолжала двигаться, хватая очки с верстака и надевая их, закатывая рукава дядиной фланели. Когда она опустилась на табурет перед печью, ее твердые руки ухватились за уже нагретую паяльную трубку. Она медленно опустила ее в расплавленное стекло, скопившееся в печи, и плавными поворотами набрала немного на ее конец, как мед. Открывшаяся дверь мастерской предупредила ее о появлении рыжеволосой. Вейверли крепче сжала трубку, глядя, как с ее конца капает расплавленное стекло, и ее охватило раздражение. Очевидно, девушка не поняла намека по тому, как Вейв повернулась на каблуках и захлопнула дверь своей мастерской. Ее несколько пассивно-агрессивная попытка отослать рыжую явно не удалась. Услышав, как за рыжей захлопнулась дверь, Вейверли невольно напряглась. Кроме тети Гас и дяди Кертиса, сюда больше никого не пускали. Это была ее мастерская. Такая же личная, как записная книжка писателя, такая же откровенная, как автопортрет художника. Именно здесь она была самой настоящей. Ее самое уязвимое место. Ей не нравилось, когда незнакомые люди входили в дом, словно хозяева. Особенно безупречно одетые, поразительно красивые. -Мисс Эрп, можно вас на минутку? -начала Николь, и в ее голосе послышалось сладкое раздражение. -Ты видела табличку "Посторонним вход воспрещен" на воротах или твои окна были слишком тонированы? -Спросила Вейверли, не сводя глаз с огня. -Про-простите? -Это частная собственность. Я уверена, ты знаешь, что это значит. -Я... я знаю. Но это очень важно, так что, если бы я могла... -попыталась сказать Николь, но ее снова прервала Вейверли. -Смотри! Если у тебя хватит наглости прийти на мою землю и прервать мою работу, самое меньшее, что ты можешь сделать, это передать мне понтий со стола, -сказала Вейверли твердым голосом. (Понтий-железный заостренный стержень длиною около метра для вынимания бутылок у стеклодувов.) Николь молча удовлетворила ее просьбу, когда Вейверли переложила стакан на марвер рядом с печью, и нагретый материал остыл, ударившись о нержавеющую сталь. Она наклонила голову и тихонько подула в трубу, отчего стекло начало пузыриться. Вернув его обратно в печь, она накрыла пузырь еще несколькими слоями жидкого стекла. (Марвер-нержавеющая жаропрочная поверхность, на которой кусок стекла раскатывается в форму) Наконец, Вейверли услышала металлический лязг, свидетельствующий о том, что вторая девушка подобрала один из инструментов. Через несколько мгновений она услышала, как Николь подошла. -Вот. Это единственное слово было произнесено с таким мягким удивлением, что заставило Вейверли остановиться. Полуобернувшись, чтобы посмотреть через плечо, Эрп на мгновение застыла, увидев Хот вблизи. С такого расстояния, несмотря на громоздкие очки, она могла видеть россыпь веснушек на носу рыжеволосой, маленькую красивую отметину под левым глазом, завитки темной карамели, уютно устроившиеся в ее карих радужках. Ее губы изогнулись в маленькой, почти благоговейной улыбке, в одном углу появилась ямочка. Судорожно сглотнув, Вейверли перевела взгляд на инструмент, который рыжеволосая держала в вытянутой руке. Фыркнув, она снова повернулась к печи. -Это джек, гений. Попробуй найти стержневой инструмент, который с другой стороны стола, тот, что с шипом на конце. С этими словами брюнетка несколько раз повернула духовую трубку, чтобы убедиться, что ее стакан не перегрелся во время кратковременного отвлечения внимания. Не видя ничего, кроме совершенства в его огненных глубинах, ее губы изогнулись в усмешке, и она вынула стакан из печи. Она снова переложила его на марвер и уселась на табурет перед ним. Николь некоторое время наблюдала за работой Вейверли, а потом вернулась к столу с инструментами. Заметив тот, которую описала Эрп, она схватила его и развернулась, гордо держа перед собой. -Как я справилась на этот раз? -Спросила Николь почти игривым тоном. Но Николь была совершенно не готова к тому, что Вейверли повернется на табурете и сдвинет очки на лоб. Директор почувствовала, как все дыхание покидает ее легкие, почувствовала, как ее глаза слегка расширились при виде буквально богини, сидящей перед ней. Вейверли Эрп была ошеломительна. Николь судорожно сглотнула, ее взгляд скользнул по изящным выразительным чертам лица и загорелой коже, и наконец подняла взгляд, чтобы встретиться с глазами Вейверли. И вот так она попалась на крючок, не в силах отвести взгляд. Эти глаза…они были очаровательны. Эти изумрудные озера были полны тайн, наполнены эмоциями, полны жизни. Они поразили Николь до глубины души, притянули ее к себе, привязали к этому моменту. Они были маяком для ее бурного моря. И Николь не могла заставить себя ничего делать, кроме как дышать и пристально вглядываться в них. Но если бы Хот смогла отвести взгляд, то увидела бы, что Вейверли так же взволнована, как и она. Вейверли была столь же очарована, чтобы не замечать, как свет костра пляшет на угловатых скулах рыжеволосой, подчеркивая оттенок ее волос. Эта девушка, стоявшая в ее мастерской, была потрясающе красива, и Вейверли с трудом сдерживала яростный румянец. Как невероятно раздражающе и неудобно, -подумала Вейв. Встряхнувшись, Вейверли вырвала понтий из рук рыжеволосой девушки. Она повернулась обратно, чтобы начать превращать стекло на марвере в то, что она себе представляла. Вейв отступила к тому, что она знала, к тому, что ей было удобно. Она вернулась к ручному стеклу, повернувшись спиной к рыжей, которая, казалось, взывала к ее сердцу. Вейверли работала в относительной тишине, потрескивание огня было единственным случайным звуком, эхом отражавшимся от стен мастерской. Она потерялась в этом процессе, тихонько напевая себе под нос, когда кусок, который она себе представляла, ожил у нее перед глазами. Она совершенно забыла о присутствии другой девушки, обманутая мыслью, что осталась наедине со своим искусством...пока не почувствовала чье-то присутствие рядом. -Ого, какая красота... -прошептала Николь. Вейверли вздрогнула от неожиданности, едва не уронив понтий и заставив скульптуру из выдувного стекла упасть с верстака. -Господи, надень колокольчик или что-нибудь в этом роде, -предупредила Вейверли, и Николь отступила на несколько шагов. Бросив инструменты и раздраженно сняв очки, Вейверли заправила выбившуюся прядь волос за ухо и повернулась к девушке лицом. Рыжая уставилась на нее с очаровательной улыбкой с ямочками на щеках, подняв руки в притворной капитуляции. -Прошу прощения, мэм. Я не могла заставить себя заткнуться. Ты... на тебя было завораживающе смотреть. -Не называй меня "мэм", я чувствую себя старой, -парировала Вейверли, чувствуя, как в ней закипает раздражение. Окинув Николь быстрым взглядом, она ухмыльнулась. - Кроме того, я почти уверена, что я моложе тебя. -Увидев, что рыжая сжала челюсти, готовая ответить, Эрп быстро добавила: -И я бы даже назвала то, что ты только что сделала, невероятно навязчивым. Поджав губы, Николь на мгновение задержала взгляд на лице Вейверли, прежде чем снова взглянуть ей в глаза. -Я...я думаю, что мы не с той ноги начали... позволь мне начать сначала, -начала она, протягивая руку Вейверли. -Я Николь, Николь Хот. Из Галереи Недли. -Ты из галереи? -Вейверли недоверчиво усмехнулась, прислонившись спиной к верстаку и не принимая протянутую руку девушки. -Несколько галерей, на самом деле. Я одна из их главных директоров. Несмотря на небольшой трепет удовлетворения, гордости, который чувствовала Вейв, все это было невероятно смущающим. Чувствуя, как ее защита поднимается, она настороженно посмотрела на эту Николь Хот. -Что привело старшего директора галереи в мое скромное жилище? Николь медленно опустила руку, ее улыбка с ямочками на щеках отказывалась исчезнуть, когда она смотрела на Вейверли непроницаемым взглядом. -Я хочу тебя. От этих трех простых слов, произнесенных с такой убежденностью, у Вейверли все внутри перевернулось, сердце бешено заколотилось в груди. Не обращая внимания на реакцию своего тела на этот хитроумно сформулированный оборот речи, Вейверли сделала небрежный жест и пожала плечами. -Встань в очередь. Николь казалась застигнутой врасплох, ее глаза слегка расширились, как будто она не ожидала отпора. -Прошу прощения? Закатив глаза, Вейверли откинулась на спинку стула, опершись локтями на верстак. -Ты думаешь, что ты первая шишка из большого города, которая появилась здесь, пытаясь сказать мне, что лучше для моего художественного будущего? Брови Николь нахмурились, смущение промелькнуло на ее лице, а губы слегка сжались. -Ммм... нет? Раздосадованная тем, что она нашла хмурый взгляд Николь соблазнительно очаровательным, Вейверли позволила своему раздражению унести ее к более безопасным берегам, подальше от неизвестных вод девушки перед ней. -Ты чертовски правильно сказала "Нет"! И мне не нужна никакая помощь от какого-то шустрого директора галереи! Открывая и закрывая рот, Николь, казалось, боролась со своим удивлением, прежде чем ее маска вернулась на место. Спокойствие вокруг нее вернулось, когда она сменила тактику, опустив руки к пряжке ремня. -Мисс Эрп, мой босс и я, мы можем заплатить вам. Раскинув руки и жестикулируя вокруг себя, Вейверли спокойно ответила: -и мне не нужны деньги! Есть еще что-нибудь? Николь стиснула зубы, в глазах ее что-то блеснуло, и она быстро сократила оставшееся расстояние между ними. Она остановилась, возвышаясь над сидящей фигурой Вейверли. Опустив руки на верстак по обе стороны от брюнетки, Николь наклонилась, приблизив свое лицо к лицу Вейв на несколько дюймов. Эрп втянула воздух, ее глаза расширились, когда она посмотрела на Николь, пытаясь изо всех сил сосредоточиться на хрипло шепчущих словах, исходящих из полуоткрытых губ Николь. -А что, если я скажу тебе, что могу воплотить в жизнь твои самые смелые мечты? Вейверли, я могу взять твое искусство и выставить его на всеобщее обозрение. Я могу поднять его...поставить туда, где ему место. Вейверли пыталась слушать, она действительно слушала. Но она была безумно отвлечена рыжеволосой, тем, как слова Николь заполнили пространство между ними, дыханием, бьющим по ее губам. Судорожно сглотнув, Вейверли заставила себя не смотреть на губы Николь. -Ч-что заставляет тебя думать, что я этого хочу? Особенно от тебя? -О, дорогая, -ответила Николь с ямочками на щеках, -все хотят этого...особенно от такой девушки, как я. Вейверли ощетинилась от граничащего высокомерия, исходящего от возвышающейся над ней девушки, и прищурилась, услышав инсинуацию в словах Николь. -Ну... я-я не все! Ты-ты не можешь просто завоевать меня с помощью нескольких комплиментов и нескольких знойных взглядов! Николь рассмеялась, откинувшись назад и убрав руки с верстака. Поднявшись во весь рост, она скрестила руки на груди и покачала головой из стороны в сторону, слегка снисходительно. -Вейверли Эрп... я слышала, что ты очень вспыльчивая, но не поверила. Очевидно, я должна была это сделать. Вейверли поднялась с табурета, ее руки упали на бедра. Она встала нос к носу с Николь, запрокинув голову в вызывающей манере. -Ясно. Так вот, если это все, ради чего ты сюда пришла, то я думаю, тебе пора уходить. Глаза Николь вспыхнули весельем, услышав это. -О, я только начала. Ты можешь быть известна своей милой, но злобной натурой... но я известна своим упрямством. Вейверли раздраженно покачала головой. -Извини, Хот, но ты зря теряешь время. Я совершенно счастлива там, где нахожусь. Скрестив руки на груди, Николь на мгновение смягчилась и медленно подняла руку к лицу Вейверли. Изящным движением большого пальца она стерла немного грязи с щеки Вейв, оставшейся от очков. Брюнетка почувствовала, как у нее перехватило дыхание от интимности этого жеста, от эмоций, бурлящих в глазах девушки, стоявшей перед ней, от мягкого соблазна, исходившего от ее следующих нескольких слов. -Это потому, что ты не знаешь ничего другого. Давай я тебе покажу. Позволь мне показать тебе мир, где твое искусство будет почитаться. Где тебя будут ценить, -прошептала Николь, опустив руку и не сводя глаз с Вейверли. Судорожно вздохнув, Вейверли слегка покачала головой, опустив глаза в пол. Она была слишком ошеломлена, слишком отвлечена, чтобы по-настоящему обдумать предложение Николь. Ей нужно было время, чтобы обдумать свои варианты, ей нужно было ясно мыслить, а она не могла этого сделать, стоя всего в нескольких дюймах от такой девушки. -Приходи в понедельник. К тому времени у меня будет ответ для тебя, -выдавила Вейверли, слегка смущенная ее запинкой. На лице Николь промелькнула победная улыбка, отчего ямочки на ее щеках стали еще шире. -Прекрасно. Я вернусь ровно в 9 часов. С этими словами Николь сверкнула еще одной улыбкой, прежде чем развернуться на каблуках и уверенно зашагать прочь. Наблюдая за удаляющейся фигурой Николь Хот, покидающей мастерскую, Вейверли пыталась разобраться в бурлящих в ней чувствах. Неуверенность. Страх. Волнение. Гордость. Нервозность. Желание. Последнее заставило ее поволноваться. Это мгновенное и сильное влечение к Николь Хот. Это могло только серьезно осложнить ситуацию.