***
Это было за несколько дней до ее шестнадцатилетия, когда родители Николь обнаружили ее коробку с картинами, спрятанную в глубине шкафа. Она вернулась домой из школы и обнаружила, что отец и мать сидят на ее кровати, а на простынях между ними разбросаны ее картины, рисунки и каракули. -Николь...что это? -спросил ее отец в своей обычной строгой манере. Он бросил на нее взгляд, полный разочарования, которое отразилось и на лице ее матери. Чувствуя, как смущение и смутное чувство стыда обжигают ее, Николь опустила глаза в пол, неловко переминаясь с ноги на ногу. -Ох уж эти...ну ... м-м-м ... они ничего не значат. Я обещаю! Ее мать подняла идеально очерченную бровь в ее сторону и холодно отругала: -Я думала, мы обсуждали это, Николь. Когда я сказала "никакого искусства", я имела в виду именно это! Это ниже твоего достоинства, дорогая. Вздрогнув, Николь засунула руки поглубже в карманы: -Я знаю, но я на самом деле ... ммм ... Я думаю, что я довольно хороша, -ответила она, поднимая глаза, чтобы посмотреть на своих родителей, наполнив свое лицо отражением надежды. -Милая ... -начал отец, и на его прежде стоическом лице промелькнула жалость. Николь почувствовала, как это единственное слово, этот тон голоса ударил ее прямо в грудь, от удара у нее перехватило дыхание. С каждой каплей недоверия, с каждой каплей сочувствия, которые она видела на лицах своих родителей, Николь чувствовала, как холодные щупальца неуверенности начинают овладевать ее сердцем. -Николь, ты заблуждаешься, если думаешь, что это искусство, -насмешливо добавила мать. Николь сморгнула подступившие к глазам горячие слезы, чувствуя, как шепот сомнения, который всегда был в глубине ее сознания, становится все громче и громче. Теперь он превратился в оглушительные крики. Глядя на свои картины, разбросанные по кровати, Николь почувствовала, как ее гордость и уверенность в себе начинают угасать. Абстрактные изгибы на ее рисунках вдруг стали похожи на небрежные ошибки. Линии и формы казались незаконченными, почти детскими. Она медленно начала видеть свое искусство, как это делали ее родители, медленно начала верить, что, возможно, то, что она создавала… Это было нехорошо. Это даже не искусство. И вот так, с помощью нескольких отборных слов и разочарованных взглядов, ее родители сломили творческий дух Николь. Подрезали ей творческие крылья. С того дня Николь больше не притрагивалась ни к кисти, ни к холсту, ни к угольку, ни к блокноту.***
Но она не могла вечно противиться зову искусства. Во время своего первого курса в Нью-Йоркском университете Николь решила сменить профессию, чтобы как можно ближе подойти к специальности "Искусство". И вот она перешла от изучения бизнеса к искусствоведению, и она не могла быть счастливее. Но счастье ее было недолгим. Когда ее родители узнали, что она сменила специальность, чтобы получить степень в области изящных искусств, она была почти отрезана от семьи Хот и ее состояния. Ей едва исполнился 21 год, когда ежемесячное пособие перестало поступать. Когда ее письма домой возвращали, ставили штамп "Вернуть отправителю". И вот она боролась, едва сводя концы с концами. В то время как ее обучение оплачивалось через стипендии, она должна была работать в ночную смену для охраны кампуса только для того, чтобы закинуть дошик в воду комнатной температуры в своей грязной квартире. Но, к счастью, Николь была не одна. Но это ненадолго. У нее был этот профессор, добрый, но несколько грубоватый человек, который взял ее под свое крыло. Он помог ей наверстать упущенное, помог стать одной из лучших учениц по истории искусств в университете. Со временем Рэнди Недли стал не просто ее любимым профессором и наставником. Постепенно он стал отцом, в котором нуждалась Николь. Тот, которого она заслуживала. Его дочь, Крисси, была ровесницей Николь и тоже изучала историю искусств. Этим двоим понадобилось меньше часа, чтобы быстро подружиться, и меньше нескольких недель, чтобы стать похожими на сестер. Они просто щелкнули, образуя неразрывную связь. Таким образом, Рэнди и Крисси стали ей семьей, в которой Николь не была отвергнута, семьей, которая не ругала ее за мечты. Они были той семьей, которая поддерживала ее, которая любила ее. Эти двое навсегда изменили жизнь Николь. Рэнди Недли открыл ей свой дом, свою жизнь. Крепко обняв Николь и хрипло сказав "добро пожаловать", он принял ее и стал относиться к ней как к своей. Кроме того, он наставлял и Николь, и Крисси, когда они стремились ворваться в бурный мир управления искусством. Недли владел скромной галереей в Нью-Йорке, где выставлялись респектабельные работы талантливых художников. За годы упорного труда он посеял семена, заложил лучшие планы для действительно успешной компании. Но ему нужен был кто-то с видением, кто мог бы взять галерею, которую он построил, и превратить ее во что-то великое. К счастью, у него оказалось два провидца, две дочери, которые оказались бы достойны этой задачи. Николь и Крисси работали не покладая рук в течение многих лет после окончания универа, создавая империю на основе скромных начинаний своего отца. К тому времени, как они обе заняли посты директоров галерей, галереи Недли уже были занесены на карту. У них было 10 мест в Соединенных Штатах, разбросанных из одного угла страны в другой, появляющихся во всех крупных городах. Нью Йорк. Бостон. Чикаго. Остин. Феникс. Вашингтон. округ Колумбия. Сиэтл. Портленд. Сан-Франциско. Лос-Анджелес. Динамичный дуэт Недли и Хот взял скромную компанию их отца и превратил ее в нечто впечатляющее. Николь была от природы амбициозной девушкой, стремящейся к тому, чего хотела, и не желавшей ждать. Даже если она все еще считала, что ей не хватает художественного таланта , что она не может создать искусство такого уровня качества, которое могло бы висеть на стенах галерей Недли, она могла бы сделать все возможное, чтобы приобрести его. И именно это она и сделала, разумеется, с помощью Крисси. Они вдвоем создали место, где были представлены новые, свежие и разные художники. Они создали репутацию в мире искусства для показа самых потрясающих и самых смелых произведений. Но Николь эти успехи не удовлетворили. Итак, с разрешения Рэнди она начала осуществлять проект, который мог бы поднять галереи на международный уровень, заставив Париж, Рим и Барселону обратить внимание на постоянно растущую и процветающую американскую галерею. А для этого ей нужно было что-то особенное… Нет. Кто-то особенный. Кто-то, кто довел ее до Чистилища.***
-Ага, ты меня правильно расслышала! Я даже заставила Вейверли Эрп согласиться на вторую встречу! -Николь просияла, устраиваясь на кровати в своем номере мотеля. Зажав телефон между ухом и плечом, Николь взбила подушки за спиной, пытаясь устроиться поудобнее, прислонившись к спинке кровати. -Чувак, хоть это и круто, но совсем не круто! -раздался голос на другом конце провода. Николь усмехнулась, улыбка тронула ее губы, когда она скрестила ноги в лодыжках. -Ты официально пытаешься сместить меня как любимую дочь! Снова хихикнув, Николь только покачала головой в ответ на дразнящие жалобы. -Крисси, я уже фаворитка, нет смысла отрицать это! -Ответила Николь, свободно смеясь над недоверчивым фырканьем, которое она услышала на другом конце провода. -Что бы ни заставляло тебя спать по ночам, Ник... но серьезно, я должна спросить. Как ты заставила ее согласиться на это? У нее, знаете ли, неплохая репутация! Неохота работать с галереями, неохота делать заказы. -Честно говоря, Крис, я понятия не имею.…ты предупреждала меня, что она будет злой, и ты была совершенно права! Вейверли, она... у нее есть эта ... эта искра внутри нее, -промурлыкала Николь, заложив согнутую руку за голову и мечтательно глядя в окно, полностью погрузившись в воспоминания о том утре. -О, нет...-Крисси замолчала, и в ее словах прозвучало предостережение. -Что? -Николь отшатнулась, села и подтянула колени к груди, немедленно защищаясь от понимающего тона голоса Крисси. -Она тебе нравится! Усмехнувшись, Николь повернулась и опустила ноги на пол, оттолкнувшись от кровати, когда она начала двигаться по маленькой комнате, ее ноги в носках мягко ступали по потертому ковру. -Я не верю! Ты должна перестать думать, что я мгновенно влюбляюсь в каждую хорошенькую девушку, с которой разговариваю! -Ого, вот так…кто сказал, что Она хорошенькая? -послышался дразнящий ответ Крисси, вызвав у Николь стон. Ей даже не нужно было видеть Крисси прямо сейчас, чтобы понять, что на лице блондинки появилась самодовольная улыбка. Желая избавиться от румянца, который угрожал окрасить ее щеки, Николь опустила голову в знак поражения. -О, блядство... мы можем просто перестать обсуждать это? Пожалуйста. Молчание, которым была встречена ее просьба, заставило ее подумать, что Крисси, возможно, не очень-то хочет этого делать...но затем пришел ее ответ. -Хорошо, хорошо... но сможешь ли ты справиться с этим в понедельник? Остановившись у окна, Николь раздвинула занавески и посмотрела на улицы Чистилища, прикусив нижнюю губу и обдумывая слова Крисси. -Да...со мной все будет в порядке. Это будет наименьшая из моих забот, если я не смогу заставить ее расписаться на пунктирной линии. -Ты очень убедительный человек, Ник, у тебя есть это. А пока...тебе нравится этот маленький канадский коровий городок? Николь почувствовала, как ее губы изогнулись от этого вопроса, когда она сделала маленький снимок Чистилища, который ей предоставили через окно мотеля. Она должна была признать... ей действительно нравилось это место. С его причудливыми маленькими магазинчиками и обсаженными деревьями улочками, с его семейной атмосферой и медленным темпом жизни. Здесь всегда толпились люди, наслаждаясь последним теплым сезоном перед тем, как короткая осень перейдет в зиму. -Здесь действительно очень хорошо, -ответила Николь с блаженным вздохом, наблюдая, как двое родителей, держа свою маленькую девочку за руки, идут по тротуару. Она практически слышала их радостный смех через окно. -Извини, но связь, должно быть, нечеткая, потому что ты никак не можешь назвать город под названием Чистилище "милым". -Я серьезно! Может быть, в душе я и городская девушка, но в этом месте есть что-то особенное… -Или кто-то, -пробормотала Крисси себе под нос, так тихо, что Николь не расслышала. -Крисси... -попыталась предупредить она, но ее прервала резкая фраза девушки на другом конце провода. -Все, что я хочу сказать...не слишком отвлекайся на вид. Не спускай глаз с приза, Ник. Именно в этот момент Николь увидела красный джип, медленно двигающийся по дороге, за рулем которого сидела знакомая брюнетка. Чувствуя, как ее сердце начинает биться чуть быстрее, она не сводила глаз с водителя и тихо ответила: -Я позвоню тебе в понедельник, Крис. -Ладно, пока, Ник! Не делай ничего такого, чего бы я не сделала! С этими словами блондинка повесила трубку, оставив Николь с веселой улыбкой на лице, ее глаза следили за автомобилем, пока он не свернул на боковую дорогу и не скрылся из виду.***
На следующий день Николь обнаружила, что прогуливается по улицам Чистилища, глубоко засунув руки в карманы джинсов. Был тихий воскресный день, и впервые за долгое время ей нечем было заняться. Поэтому она решила прогуляться, исследовать маленький городок, который медленно, но верно завоевывал ее сердце. Свернув на одну из главных дорог, Николь глубоко вдохнула свежий осенний воздух и зарылась поглубже в пальто. Борясь с дрожью, она позволила своим глазам блуждать, прыгая от здания к зданию, от улицы к улице. Она увидела фреску на кирпичной стене, разноцветные завитки которые резко контрастировали с темно-красным кирпичом. Переведя взгляд на другую сторону дороги, она увидела женщину, которая поправляла цветы в горшках возле антикварного магазина, следя за тем, чтобы они были аккуратно подстрижены. А потом она случайно посмотрела на мужчину, отпиравшего двери заведения под названием "салун Шорти", которое, судя по маленькой, сложенной вчетверо вывеске, могло похвастаться лучшими бургерами в городе. Взглянув на часы и убедившись, что время близится к обеду, Николь пожала плечами и неторопливо направилась к выходу. Следуя по тропинке, по которой только что прошел мужчина, она толкнула двери и вошла в них. На Николь мгновенно обрушился запах несвежего пива, от которого она сморщила нос в смутном отвращении. С любопытством оглядевшись, она увидела столы и стулья, беспорядочно разбросанные по всему залу. Сам бар занимал большую часть комнаты, перед ним стояло несколько стульев. Вся мебель была сделана из одного и того же темно-вишневого дерева, на поверхности каждого стола и стула слегка блестела полировка, и все это было сделано в попытке придать им новый вид. Но никакое количество оконных занавесок не могло сделать вмятину в иссохшей, изношенной атмосфере этого места. Потолочный светильник столетней давности, черно-белые фотографии в рамках, разбросанные по стенам, выцветший рояль, на котором, вероятно, веками не играли, - все это добавляло старинности зданию, заставляя его казаться принадлежащим совсем другому времени. -Я могу вам помочь? -раздался громкий голос из глубины комнаты, выдернув Николь из оцепенения. Моргнув, Николь перевела взгляд на источник звука. Она увидела мужчину, прислонившегося к стене возле лестницы в глубине комнаты и вытирающего руки о кухонное полотенце. -Вообще-то да, вы открыты на обед? Кивнув, мужчина ответил: -Сколько вас? Поправив бейсболку на голове, Николь пожала плечами. -Только я. Жестикулируя вокруг руками, мужчина слегка улыбнулся ей, углубляя морщины на лице. -Хорошо, тогда это выбор леди. Найди себе местечко, чтобы остудить пятки, а я приду с меню. Одарив мужчину своей собственной улыбкой, Николь спустилась по лестнице и направилась к столику в глубине зала. Это давало ей прекрасный обзор всего заведения, в то же время частично скрывая ее от любых будущих посетителей. Когда она села, Николь обратила внимание на кабинку в противоположном конце салона, на которой лежал маленький листок сложенной белой бумаги со словом "зарезервировано", написанным толстыми печатными буквами. Ее пытливый взгляд на мгновение затуманился меню, которое ей сунули в лицо. Покачав головой, Николь посмотрела на мужчину, который предложил ей это блюдо, и, взяв меню, натянуто улыбнулась ему в знак благодарности. Но прежде чем она опустила глаза на ламинированную страницу, она кивнула в сторону кабинки напротив. -Ты ждешь кого-то важного? -спросила она, вопросительно выгнув бровь. Мужчина обернулся и посмотрел через плечо. Она увидела, как он напрягся, когда понял, что это был "зарезервированный" столик, о котором она спрашивала. Обернувшись, он посмотрел на Николь затуманенными глазами, на его лице застыло страдальческое выражение. -Да...они скоро будут здесь. Так что, пока ты думаешь о том, что тебе может понадобиться, я могу предложить тебе что-нибудь выпить? -У тебя есть сидр на разлив? Лицо мужчины мгновенно просветлело, он захохотал и крепко хлопнул Николь по плечу. -Ты ведь не здешняя, верно? Сняв бейсболку и взъерошив волнистые рыжие волосы, Николь проглотила жгучую боль в плече. -Что меня выдало? -спросила она, бросая вещь на стол и откидываясь на спинку стула. Старик засунул большие пальцы в карманы, его ухмылка стала еще шире. -Ты практически кричишь "городская", малыш. А потом ты пошла вперед и спросила меня, есть ли у нас сидр, и я почти решил свою судьбу. Здесь нет ничего, кроме дешевого пива и крепких напитков. Скривив губы в легкой улыбке, Николь ответила: -В таком случае, я возьму виски. Чистый. Еще раз громко хохотнув и хлопнув ее по плечу, мужчина повернулся и скрылся за стойкой бара. Николь с минуту смотрела ему вслед, а потом опустила взгляд на меню, не в силах избавиться от ощущения, что попала в нужное место.***
Потребовалось всего лишь съесть один из знаменитых бургеров коротышки и выпить немного виски, чтобы Николь и мужчина начали болтать, как старые друзья. -Так сколько же ты здесь пробыл, Коротышка? Сделав маленький глоток ликера, пожилой мужчина одарил ее почти печальной улыбкой. -Всю свою жизнь, малыш. Видишь ли, Николь, дело в том ... что люди на самом деле не выходят из Чистилища. По собственному ли это выбору, трудно сказать. Кивнув головой, Николь подняла бокал и наклонила его в его сторону, чувствуя, что открылась дверь, чего она так долго ждала. -Даже чрезвычайно талантливые художники по стеклу? -спросила она, вертя в руках виски и вопросительно глядя на коротышку. Прищурившись, он осознал, что происходит. -Именно поэтому ты здесь, не так ли? Николь смогла только кивнуть, прежде чем опрокинуть остатки янтарной жидкости, чувствуя, как она обжигает ей горло и тепло растекается по животу, когда она поставила стакан на стол. -Вейверли...она лучший человек во всем этом чертовом городе, - сказал коротышка, и в его грубоватых словах прозвучало предостережение. -Все любят эту девушку, особенно я. Поэтому я посоветую действовать осторожно, Николь. Очень осторожно. Подняв руки в знак капитуляции, Николь устремила на него искренний взгляд, немного ослабив бдительность. -Мои намерения благородны, я обещаю. Я просто ... я здесь, чтобы попросить ее о помощи. Это все. Пожилой мужчина внимательно посмотрел на нее, словно обдумывая ее слова. Наконец, спустя несколько мгновений, он расслабился и кивнул. -Хорошо...могу я принести тебе еще? -спросил он, указывая на ее пустой стакан. Николь покачала головой. -Я лучше... Да не, еще и двух нет. Пожав плечами, Коротышка схватил свою уже пустую тарелку и стаканы и встал из-за стола. -Сейчас где-то пять часов, малыш. Я собираюсь налить еще. Оставайся на месте...мы еще не закончили. Глубоко вздохнув, Николь попыталась не допустить, чтобы это неопределенно угрожающее заявление тяжело легло ей на грудь, когда она вытащила телефон. Она начала бездумно прокручивать гору писем, слыша на заднем плане звон посуды и звон бокалов. Внезапно она услышала, как открылась входная дверь. Вскинув голову, Николь смотрела широко раскрытыми глазами на то, как три человека, двое знакомых и один незнакомый, вошли в бар. Там была пожилая пара, идущая рука об руку. Женщина, в которой она узнала ту самую, что была вчера в мастерской Вейверли. Та, с бело-голубым грузовиком и осуждающими, настороженными глазами. Но этот человек ... этот человек был загадкой. Скользнув взглядом мимо них, она увидела девушку, идущую следом за парой...и почувствовала, как у нее перехватило дыхание, когда она поняла, что это не кто иной, как Вейверли Эрп. Она увидела, как все трое направились к "зарезервированному" столику и тяжело опустились на стулья. Бар частично заслонил Николь их вид, но даже в этом случае она могла видеть мрак, который окутывал их, могла видеть вспышки печали в глазах Вейверли. Николь с любопытством наблюдала за ними, пытаясь понять печаль, которая, казалось, витала в воздухе вокруг них. Она практически видела ношу, которую они несли, тяжесть в их конечностях, когда они устраивались в своих креслах, когда они обращали свое внимание на приближающуюся фигуру Коротышки. Она не могла расслышать, что они говорили, так как их голоса были приглушены. Но тут она увидела, как Коротышка повернулся и направился на кухню, а через несколько секунд вернулся с подносом, уставленным едой, тремя стаканами и неоткрытой бутылкой виски. Николь продолжала наблюдать за ними издалека, наблюдая, как они едят в относительной тишине, не более чем унылые взгляды, проходящие между ними. А потом, когда они все закончили есть, все трое подняли свои недавно налитые стаканы виски высоко в воздух, чокаясь ими в тосте. Более чем немного удивленная, Николь наблюдала, как Вейверли выпила весь стакан, полностью осушив его, прежде чем немедленно протянуть руку, чтобы налить себе еще. Пожилая пара обменялась взглядами, но ни один из них не сделал попытки остановить ее. Не в силах избавиться от любопытства, она поймала взгляд коротышки и поманила его к себе. -Что они здесь делают? -тихо спросила она, переводя взгляд с бармена на троих, сидящих за дальним столиком. Коротышка тяжело вздохнул, бросив на нее почти извиняющийся взгляд. -Тебе придется спросить у Вейверли. Это не моя история, чтобы рассказывать. -Но, Коротышка…они выглядят такими грустными. Я имею в виду, Вейверли, она выглядит так… -Николь замолчала, переводя взгляд на брюнетку. Она вгляделась в почти стеклянную дымку за этими полными слез глазами, в страдание, гнездившееся в каждом изгибе и каждой детали ее лица. -...сломано, -прошептала Николь, чувствуя, как сердце болезненно сжимается в груди. -Пьяная-это не то же самое, что сломанная, малыш. Николь торжественно кивнула, признавая справедливость этих слов. Не сводя глаз с Вейверли в углу, она обнаружила, что не может оторвать от нее взгляда. Она увидела, как из уголка глаза Вейверли выкатилась одинокая слеза, медленно скатилась по щеке к подбородку, оставляя за собой мокрый след, который отражал свет лампы на потолке. Рука Николь дернулась в сторону, двигаясь так, словно ей ничего не нужно было, кроме как стереть пятно от слез с кожи Вейверли. Но зная, что это невозможно, Николь просто сжала руку в кулак и тихо спросила: -Могу я что-то сделать? Коротышка бросил один взгляд на свирепое покровительство, запечатленное на лице Николь, на сочувственные слезы, блестевшие в ее глазах, и понял, что в этом директоре галереи было нечто большее, чем казалось на первый взгляд. -Да. Просто... будь как можно терпеливее с ней. И не обращайся с ней так, как будто она хрупкая. Как будто ее что-то сломает. Вейверли Эрп прошла сквозь огонь и вышла из него более сильной. Тяжело сглотнув, Николь кивнула, чувствуя, как решимость начинает наполнять ее, оседать глубоко в костях. Сидя в "Шорти", не сводя глаз с Вейв она тут же поклялась, что сделает именно это. Чтобы дать Вейверли время, в котором она нуждалась. Обращаться с ней так, как она того заслуживает. Чтобы защитить ее. Любой ценой. -Я так и сделаю… -Николь замолчала, переводя взгляд на коротышку, -и я начну с того, что оплачу их счет. Коротышка удивленно моргнул, услышав ее слова и убежденность в голосе. -Николь, это моя самая дорогая бутылка виски. Это почти единственное, на что Гас позволяет тратиться Кертису. -Не имеет значения, -ответила Николь, подняв голову и глядя на коротышку с уверенностью в глазах. -Они…они не должны быть обременены чем-то вроде ценника, который явно труден для них. Коротышка тепло улыбнулся Николь, морщинки вокруг его глаз стали глубже. -Ты молодец, малыш. Я обязательно скажу им об этом. -Нет! -Прошептала Николь с силой, качая головой, когда страх промелькнул на ее лице. Меньше всего ей хотелось, чтобы Вейверли подумала, будто она ее жалеет. Это ... это было бы неправильно. Безосновательно. Реальность, суровая правда происходящего, лежала гораздо глубже. -Пожалуйста, не надо. Я ... я не хочу, чтобы Вейверли чувствовала себя неловко или что-то в этом роде. Просто... это будет наш маленький секрет, хорошо? Положив руку ей на плечо, Коротышка сжал ее, прежде чем отступить. -Хорошо, Николь. Ты можешь прийти и оплатить счет, когда будешь готова.***
Николь не знала, как долго она так просидела, переводя взгляд с телефона на трех человек в другом конце комнаты. Постепенно бар Коротышки наполнился, ожил. Смех и голоса эхом отражались от стен салуна, веселье противоречило темноте, которую Николь все еще видела в глазах тех, кто сидел за угловым столиком. Их эмоции накатывали волнами, как будто каждый человек за столом по очереди поддавался своему горю, гарантируя, что есть еще двое, которые помогут взвалить на себя это бремя. Сначала она видела, как пожилой мужчина, которого, как сообщил ей Коротышка, звали Кертис, плакал, обхватив голову руками, а глаза его родственников смотрели с едва скрываемым беспокойством. Потом она смотрела, как Гас стоически и молча проливала слезы, крепко сжимая руки племянницы и мужа. И теперь Николь смотрела на Вейверли, борющуюся с собственной душевной болью. Она могла видеть, как внутри брюнетки идет битва, эмоциональная война ясно отражалась на ее лице. Через несколько мгновений, когда Эрп, казалось, пыталась бороться с ней, ее маленькую фигурку сотрясла сильная дрожь. И точно так же, как если бы последний кусок стены рухнул вниз. Кертис в мгновение ока вскочил со стула, поспешно опустился на колени рядом с креслом Вейверли и крепко обнял ее, медленно покачивая, пока слезы текли из-под ее плотно закрытых глаз. Каждая упавшая слеза, каждое рыдание, сорвавшееся с губ Эрп, словно кинжал пронзали сердце Николь. Она не могла продолжать смотреть...их горе было слишком велико, чтобы быть свидетелем. Слишком многое, чтобы быть посвященным. Николь вдруг поняла, что вторглась в нечто невероятно личное. Незваный гость в меланхоличный момент, явно не предназначенный для нее. Надев на голову кепку и низко надвинув ее на глаза, Николь подняла воротник жакета и встала со стула. Она поспешила к переполненному бару,остановив коротышку. -Все готово? -спросил он, с сочувствием глядя на ее покрасневшие глаза и изможденное выражение лица. Николь только кивнула, проводя кредитной карточкой по аппарату. Коротышка быстро взял его и подошел к кассе. Когда он расплатился с ней, внимание Николь было отвлечено от пожилого мужчины, вернувшегося к группе в углу. Она была совершенно неспособна не посмотреть в последний раз. Хот склонила голову набок, быстро отыскав глазами Вейверли в переполненном баре. Она видела, как Кертис вытирает слезы Вейверли, видела, как на ее губах появилась улыбка, когда пожилой мужчина сказал что-то, что заставило ее усмехнуться. Несмотря на то, что свет медленно возвращался в эти зелёные глаза, Николь не думала, что сможет забыть ее мучительное выражение лица, когда она отдалась своему горю. Что бы ни случилось с Вейверли, с ними было явно что-то от невыразимой агонии. -Не будь чужаком, малыш. Я надеюсь, что когда-нибудь снова увижу тебя здесь, -тихо сказал коротышка, привлекая к себе внимание Николь. Взяв свою карточку и квитанцию, Николь натянуто улыбнулась и кивнула пожилому мужчине. -Можешь на это рассчитывать, друг. И спасибо тебе…за все. С этими словами Николь сунула руки в карманы джинсов и поспешила к двери, изо всех сил стараясь остаться незамеченной. Но как раз в тот момент, когда она открыла дверь, чтобы уйти, сквозь нее пробилась вспышка солнечного света, поймав пряди рыжих волос, которые выглядывали из-под ее бейсболки. В этот момент взгляд Вейверли необъяснимым образом оторвался от дяди и устремился к вспышке огня у входной двери. Она смотрела, как знакомая девушка вышла из бара, ее огненный ореол рыжих волос исчез за закрывающимися дверями. Подожди, это было так… Тряхнув головой, Вейвс прогнала эту мысль из головы. Ни за что на свете Николь Хот не оказалась бы здесь, в "Шорти", именно сегодня. Виски просто сыграло с ней злую шутку. И притом жестокую.