Network: Not present. Ateez Network: present.
Ёсан проверяет новый корпус школы, который должны ввести в эксплуатацию со дня на день. Здесь спортивный зал, бассейн, несколько музыкальных комнат, огромная художественная студия — словом, любые вещи, которые могут позволить детям и подросткам как можно меньше находится в сети. Он долго размышлял об этом, оценивал опыт других городов, читал отчеты и тоже пришёл к очевидному выводу, который содержало большинство этих самых отчетов — следующее поколение стоит воспитывать как можно менее зависимыми от сети. Для него самого это означает потерю доли контроля над тем, что происходит на его территории, но он
готов пойти на это, наблюдая за тем, что происходит на юге.
Из-за неспособности поставить в Сеул достаточно еды, Совет не нашёл лучшего решения, чем просто погрузить часть граждан полностью в Сеть. Вначале они даже заботились о телах, что оставались в реальности — доставляли витаминные коктейли, но вскоре и эта ярмарка добродетели кончилась, либо просто перестала распространяться на определённые слои населения. Каждый день число заявок на переселение на север росло, а на контрольно-пропускных пунктах скапливались очереди. Многие приходили подряд несколько дней, чтобы получить разрешение пройти в северную часть острова. Они, конечно, принимали только здоровых. В первую очередь — женщин и детей, потом тех — у кого уровень взаимодействия с Сетью был ниже 80%. Но всё равно их инфраструктура не была готова к этому потоку. Они сами не были готовы к этому.
Ёсан всегда хотел иметь просто спокойное место, где может жить его семья, никого не опасаясь. Он не рассчитывал, что его семья будет расти
так стремительно. Им приходилось на ходу менять планы. Кан не любил спешку, ведь в ней однозначно можно что-то
упустить.
Более того, сейчас организм продолжал подводить его сильнее, чем когда бы то ни было. Он всё ещё пытался совладать с мощностями внутри себя. После каждого распределения ему было нужно два-три часа крепкого сна, которые ему обеспечивала Илона со своими таблетками и уколами, но всё равно замечал тремор в руках, электрические разряды между пальцев… Когда ему не хватало выдержки, терпения или сил контролировать себя, то электричество сопровождало его, повисая разрядами в воздухе. В такие моменты к нему было лучше не подходить. Близкие думали, что он закрылся в пентхаусе, потому что так переживал из-за соулмейта… Ёсан больше переживал, что просто
поджарит кого-то за какой-то тупой вопрос или комментарий, если выйдет и начнёт взаимодействовать с людьми.
Что же касалось его соулмейта… Слова Уёна о том, что их искусственная связь в своём роде
неполноценна, хоть и были, скорее всего, сказаны специально, засели в голове генерала Кана очень глубоко. Он не мог найти упоминания о чем-то подобном в сети, библиотека Академии находилась на юге, а делать запросы в другие города… по сути о том, что они — соулмейты знало только самое близкое окружение, а объяснять кому-либо, зачем ему нужна такая информация, Ёсан не хотел. Он до сих пор пытался оформить стройную легенду о том, что случилось с его волосами за эти два месяца. Представители Совета, с которыми он общался, удивлённо смотрели на его голограмму во время первых переговоров, но вопросов осмотрительно не задавали. Потом и вовсе перестали обращать внимание на изменения, что происходили с его прической (их вероятно проинформировали о его ситуации, вряд ли бы Совет стал стирать хоть какую-то информацию, которую можно использовать как рычаг давления на него) — дней пять назад волосы стали полностью тёмно-русыми.
Он сейчас был точной копией себя до экспериментов Совета… таким он вернулся с войны. Конечно, у него не было этого ёбаного шрама на полголовы… О, это
ещё одна проблема, на которую он тратит своё время… хорошо, что ту часть, которая на лице — розовые иниевидные разводы на левом виске — можно замазать… иначе, Ёсан бы окончательно расписался в своей никчёмности. Нано-роботы и достижения современной медицины впервые дали сбой, подвели его. Он стал чаще носить одежду с высоким воротом, попросил перешить воротники на нескольких рубашках, да и в целом старался не поворачиваться ни к кому спиной, ведь часть шрама проходила по затылку и шее. Поворачиваться спиной, впрочем, пока что было не к кому — все встречи он проводил виртуально, и эта поездка к зданию школы была, пожалуй, первым своеобразным «выходом в свет».
Директор школы, конечно, достаточно долго смотрит на него. Возможно, даже хочет что-то спросить, но молчит и указывает приглашающим жестом на вход. Ёсан черной тенью медленно поднимается по ступеням и заходит в новый корпус.
Пока директор показывает и рассказывает, на что были потрачены любезно предоставленные одним из фондов Сонхва мощности, Ёсан слушает его и кивает головой. На автомате задаёт какие-то стандартные вопросы, вроде «Это из настоящего дерева у вас шведские стенки?», «Полноценный оркестр удастся собрать, да?». Он эти два месяца примерно так и плывёт по течению, отзываясь какими-то дженериками и, не вдаваясь в детали. За это время артобстрел по ним устраивали только два раза (оба раза поднятие магнитного поля заканчивалось для него кровавыми слезами), правда стычки на границе были почти ежедневными, но больше походили на ругань, чем на что-то серьёзное. Сильнее доставалось тем, кто, отстояв в очереди, возвращался обратно ни с чем. Ёсана это всё не волновало.
[Хён… хён, помоги]
Ёсан резко дёргает головой в сторону. Сообщение от Чонхо застаёт его врасплох. Их общение свелось к рабочим моментам за последний месяц, поэтому сначала Кан думает, что Чонхо сейчас опять пришлёт какую-то очередную резолюцию или договор с кучей вопросов… генерал второй звезды в эти моменты чувствует себя так, словно Сонхва действительно оставил ему на попечение своего сына, а не взрослого человека… Но в этом есть и часть его вины.
Ни файлов, ни вопросов не следует.
[
Чонхо?
Хён…
Чонхо? Что происходит? Покажи мне…
Не могу… пожалуйста… я… Уён… он… не надо… хён, помоги мне…]
— Блять, — выругивается себе под нос Кан. Звук разносится вокруг, благодаря акустике концертного зала, до которого они дошли. — Простите директор Чхве-ним. Срочное сообщение. Я должен вас покинуть.
Он параллельно отправляет Сухо запрос проверить местонахождение Чонхо и генерала третьей звезды Чона.
— Ёсан-ши, всё в порядке? — смотрит на него директор.
— Личные вопросы, — ведёт головой Кан. — Не переживайте. Всё под контролем.
Он резко разворачивается на пятках и выходит из концертного зала, четыре охранника следуют за ним бордовыми тенями. Сухо уже ожидает его за рулём электрокара. Ёсан быстро ныряет в открытую одним из охранников заднюю дверь.
— Где они?
— На квартире Чонхо-ши, — отзывается Сухо, следя за дорогой. Маршрут к квартире макнэ уже был выставлен. — Оба.
[
Еду к тебе, Чонхо-а.
Чонхо?..]
Он не получает ответа.
[
Уён.
О, он успел достучаться до тебя?
Что бы ты там не делал, отпусти его.
Не хочу. И не буду.
Уён.
Ёсан. Рад, что мы всё еще помним имена… друг… друга… Блять, как хорошо… О, прости ты это слышал?.. Может быть, хочешь посмотреть?..]
Ёсан обрывает контакт.
— Быстрее, блять, — выплёвывает он вслух.
Когда он оказывается в квартире Чонхо (охранники достаточно быстро выбивают дверь), то велит охране встать у выхода и не идти за ним. Оставляет указание не пускать в квартиру никого, даже если это будет генерал второй звезды Чхве. Охрана хмуро кивает. Не любят отпускать его из вида.
Ёсан осторожно заглядывает в ванную комнату, видит розовые разводы на раковине. Прикрывает глаза и шумно выдыхает.
Звуки, доносящиеся из спальни, ему слишком хорошо знакомы. Ему нужно
выбрать, как он будет себя вести. Уён в таком состоянии непредсказуем. И до беспамятства зол, что в целом, даже может сыграть на руку.
— Уён-а, — тянет Ёсан, приоткрывая дверь и прислоняясь к пластиковому косяку. Он оглядывает пустую комнату, с горечью отмечая, что младший всё еще совершенно не обустроил квартиру. Считает ли он её своим домом или думает, что они могут отнять её у него в любой момент?
— Ёсан-а, — отзывается сидящий на бёдрах Чонхо Уён. — Ты один?
— Должен был привести ещё кого-то? — генерал второй звезды опускает глаза на Чхве, замечает порезы на его ногах, руках, плечах, шее. Они встречаются глазами. Там немая просьба о помощи. Ёсан успешно сдерживает себя и никак не реагирует. — Уже почти забыл, что ты любишь, когда участников веселья больше, чем двое… Мы так давно с тобой не развлекались…
— Ты прав, — Уён сильнее разворачивается в его сторону, выпуская из пальцев подбородок Чонхо. Голова младшего опускается на подушку. Он прикрывает глаза. — Чонхо-а отвратительно себя ведёт… Не выказывает мне должного уважения… Я решил, что мне нужно его наказать. В прошлый раз я только показал ему, что могу сделать…
Показал?.. Ах, да… искусственные воспоминания, припоминает Ёсан. Всё это словно происходило в другой жизни.
— И что же в этот раз наш непутёвый макнэ сделал не так? — Кан делает полшага в сторону кровати.
— Он подписывает не то, что нужно…
— Кому нужно?
— Мне, — улыбается Уён. Ёсан осторожно тянется по сети к его айди, потому что глаза Чона бликуют. Солнечными зайчиками. Ёсан не уверен, что это хорошо. Вернее, он, наоборот, уверен, что это
плохо. Чон резко блокирует доступ. — Думаешь, я — совсем идиот?
— Ты сидишь верхом на ребёнке, которого трахала любовь всей твоей жизни… Думаю, что да, — не выдерживает генерал второй звезды. — Серьёзно, блять?.. Ён-и…
Уён прищуривается и смотрит, как Ёсан делает ещё несколько шагов к ним.
— Если тебе было нужно что-то от него, тебе стоило идти сразу ко мне, — говорит Кан. — Ты же знаешь, что Чонхо — просто…
— Кукла, — выдыхает Уён. Ещё со времён третьей мировой куклами называли тех, кто не мог самостоятельно нести ответственность за свои действия, выполняя только чужие приказы и находясь в постоянном подчинении у сети, либо у стоящего выше рангом офицера. На военных трибуналах этот термин звучал как одна из основных линий защиты.
Ёсан, игнорируя рвотные позывы, ставит колено на кровать.
— Иди ко мне, — он протягивает руки вперёд. Уён несколько мгновений смотрит на него, но не двигается. — Сокровище моё, иди сюда.
У Ёсана даже получается улыбнуться. Он старается не замечать ужас на лице Чонхо, который просто застыл и разве что моргает.
— Ты заставишь его сделать так, как я хочу? — спрашивает Уён.
— Если ты мне расскажешь, что хочешь, то конечно, — кивает Кан.
Чон перекидывает правую ногу и слезает с Чонхо. Он протягивает пальцы, что в крови, и проводит по волосам Ёсана, убирая пряди со лба назад.
— Я помню тебя таким, — улыбается Чон. — Таким красивым…
Ёсана внутренне передёргивает, внешне он не может позволить себе никакой слабости. Он прижимает Уёна головой к своей груди, гладит его плечи и смотрит на Чонхо. Дёргает бровями вверх, пытаясь донести до младшего, что он на
его стороне, но тот похоже абсолютно пропал.
Ещё с этим придётся разбираться… Блять… Ну, почему члены его семьи с такими разъёбанными головами?
«Сам выбирал», — шепчет в ответ внутренний голос низким тембром Сонхва. Его присутствие пугает до дрожи вдоль позвоночника.
— Он жив, — бормочет куда-то ему в шею Уён.
— Я вижу.
— Ты должен смотреть только на меня.
— Прости. Хотел понять, придётся ли ещё помогать тебе избавляться от его тела, — Ёсан опускает взгляд на Чона. Проводит большим пальцем по его левой щеке, держа за подбородок. — Что тебе не понравилось, солнце?
— Последний договор на поставку сахара… Не те условия.
— Уверен?
Уён кивает, а когда он начинает перечислять те условия, которые там должны быть, Ёсан окончательно убеждается,
кто в его голове и кто, на самом деле, в этой комнате
кукла. Сонхва всё это предвидел. Как же хорошо, что он это предвидел…
как хорошо, что они в принципе встретились…
— Прикажи ему подписать нормальный договор, — канючит Уён, охватывая руками шею Кана.
— И что мне за это будет, Уён-и? — плавно ведёт левой бровью генерал второй звезды, перемещая ладонь на чужую шею, находя сонную артерию.
— Уверен, что ты соскучился по мне, Ёсан-а, — Чон поглаживает основание его шеи, спускается на плечи.
Ёсан его сейчас настолько сильно ненавидит, что его сердцу больно. Физически больно. Он резко ударяет ребром ладони по шее генерала третьей звезды, параллельно блокируя виртуальный чип, через который Уён имел доступ в сеть. Его реальный чип Ёсан вырезал в день, когда Уён согласился на него работать, но, видимо, за эти годы Совет и Чон вместе нашли способ пользоваться виртуальным.
Ёбаные уроды. Когда же это всё закончится? Закончится для всех
них.
Ёсан подхватывает Уёна под колени и уносит из спальни. Сориентировавшись, укладывает на диван гостиной. Смотрит на лежащего Чона очень долго. Потом срывается и возвращается в спальню.
— Чонхо-а…
Он видит, что младший, сгорбившись, лежит на боку на кровати, отпихнув от себя одеяло, на котором заметны кровавые пятна. Чхве дёргается, когда Ёсан оказывается подле него и заглядывает в глаза.
— Н-не смотри…
— Я вызову медика.
— Нет.
— Я не спрашивал, — отрезает Ёсан.
— Хён, пожалуйста… — голос макнэ слабый и сиплый.
— Это не обсуждается, — Кан отправляет сообщение своему врачу и почти одновременно получает от Сухо сообщение о том, что к дому подъехал автомобиль генерала Чхве.
Какая неожиданность.
— Х-хён…
— Принести тебе воды? — пытается отвлечь Чонхо Ёсан.
— Что?..
— Давай, я принесу тебе воды. Ты побудешь, тут, хорошо?
На это макнэ заторможенно кивает. Генерал второй звезды буквально на скорости света успевает сбегать до холодильника и обратно, открыть бутылку, втиснуть её в руки младшего и выйти обратно в гостиную, прикрыв дверь спальни.
Как раз вовремя, потому что сквозь руки двух охранников в квартиру буквально втискивается Сан. Он подлетает к Ёсану, но резко останавливается, замечая боковым зрением лежащего на диване Уёна.
— Что ты сделал?! — пальцы Сана хватают черную ткань свитера Ёсана на груди.
— А что сделал он, поинтересоваться не хочешь? — спокойно отвечает Кан. Он отпихивает друга от себя. — Он жив, хотя уверен, ты это и без меня знаешь.
— Его нет в сети.
— Потому что я отключил его… и я планирую до конца сегодняшнего дня сжечь его айди, — сообщает Ёсан.
— Н-нет, ты не можешь… я запрещаю тебе…
— Ты. Запрещаешь. — мужчина наклоняет голову к левому плечу и смотрит на стоящего перед ним Чхве. — Забавно.
— Ёсан, ты не понимаешь, он не сможет… он не выживет в реальности, — глаза Сана распахнуты слишком широко, выдавая его нервозность.
— Это ты, похоже, не понимаешь… если мы оставим его в сети, он уничтожит всех нас. Твои запреты мне по хую. Честно. Я всё сказал. Уверен, у вас есть куча дел, которыми стоит заняться, глава Ateez, — в конце Ёсан, ухмыляясь, легко кланяется.
Сан сжимает пальцы в кулаки, скрипит зубами. Его скулы заостряются. Он пробегает взглядом по фигуре Уёна, правой руке, что свисает с края дивана.
— Почему он в крови? Что ты сделал с ним?!
— Уверен, он расскажет тебе прекрасную сказку, когда очнётся. Зачем тебе моя версия? — Ёсан делает полшага назад, чтобы в случае чего иметь пространство для защитного манёвра.
— Что, блять, здесь произошло?
— Твой муж изнасиловал Чонхо.
— Что?
— Ты услышал меня.
— Нет.
— Что «нет»?
— Ты опять решил начать свои игры, Ёсан-а?
— Да ёбаный в рот, Сан! Ты можешь
меня послушать, хоть раз. Я — не тот ублюдок-манипулятор, которым в твоей голове меня сделал Уён. Посмотри мне в глаза. Посмотри, — Кан спокойно встречает чужой взгляд.
У Сана в глазах, как и у него, космос. Как и у Минги, как и у Чонхо… как у Сухо, как у многих других, кто является частью их семьи… У них у всех в глазах высокие холодные сверхновые, которые на небе когда-то создавали потрясающие созвездия вместе… они не эти разноцветные одинокие карлики, что есть в глазах Уёна или Сонхва…
они — другие. Ёсан так
долго хотел быть одним из них…
Сан проваливается в глаза напротив и вспоминает, что раньше такого не было. Раньше глаза Ёсана были необычными. Ярко-голубыми… как утреннее небо в безветренный весенний день… но абсолютно нечеловеческими — без звёздного света. Он всегда
отдыхал, когда смотрел в них.
— Не убивай его, — просит Чхве, всё также продолжая смотреть в глаза Ёсану. — Я понимаю, что у тебя есть все права это сделать, но я прошу тебя…
— Я не собирался его убивать. Я просто полностью отключу его от сети.
— Дай мне время подготовить его.
— Почему ты торгуешься?
— Не хочу, чтобы ему было больно…
— Было больно? Ему?.. Ты думаешь, мне не было больно, когда он предавал или пытался убить меня?.. Чонхо не было больно?.. Может быть, тебе не было больно, когда он раз за разом отвергал тебя… или тебе не было больно, когда он был с Сонхва? — словно забивает гвозди в чужой мозг своими вопросами Ёсан. — Мы слишком долго позволяли ему…
— Я слышу тебя, но, пожалуйста… дай мне объяснить ему…
— Ты себя слышишь?! Может, мне стоит и твой чип отключить, блять?! — повышает голос Ёсан. Тут же замечает, как между пальцами пробегает электричество. Он делает глубокий вдох. — Твой муж изнасиловал Чонхо, потому что ему это приказали сделать через сеть, потому что они посчитали, что так он сможет заставить Чонхо выполнять их указания, а не наши… или, возможно, они думали, что это его сломает… и я не уверен, что они были неправы…
— Значит, ты недостаточно контролируешь сеть, чтобы защищать нас от такого!
Ёсан тяжело дышит и смотрит на Сана.
— Ну да, ну да… конечно же, во всём виноват я, — он в целом не удивлён. — А ты куда смотрел, великий глава? А? Или это только моя зона ответственности? Или, блять, как объявлять об очередных успехах — это ты, а как косяки… так ты все их сразу на меня будешь вешать?.. Так дальше будем жить? Да? Я всё верно понимаю?
— Генерал Кан, — прерывает его тираду стоящий недалеко от двери в ванную комнату медик. Он кивает в сторону Уёна. — Нам надо пройти к…
— В спальне, — бросает ему Кан. — Этот оклемается… Проверьте Чонхо.
Медик ещё раз кивает и проходит по коридору в спальню, за ним идут два медицинских работника в тёмно-синих комбинезонах.
— Я забираю его, — Сан проходит к дивану.
— Да делай всё, что хочешь, — пожимает плечами Ёсан.
— Не смей выжигать его айди, пока я тебе не скажу.
— Хах… что?
— Он должен понимать, за что его наказывают, — Сан осторожно поднимает Уёна с дивана, держа его под плечи. — Нельзя сначала наказывать людей, а потом объяснять им, почему ты это сделал… или, как в твоём случае, чаще всего бывает — не объяснять вовсе…
— Сделаю вид, что не слышал, как ты пытаешься читать мне мораль, — Ёсан замечает всплывающее напоминание о следующей встрече. Бегло просматривает своё расписание, перенося некоторые звонки и встречи на завтра или послезавтра. Оставляя в силе только действительно неотложные дела вроде созвона с Седжуном и Мину по поводу поставок оружия, созвона с Саын по поводу ситуации в южном порту и нескольких вечерних звонков с дипломатами из Нью-Йорка, Рио, Лимы и Торонто. Смотрит на Сана, который чуть сгибает спину под весом тела соулмейта:
— Ты будешь на вечерних встречах по признанию нас отдельной территорией?
— А, что, я тебе нужен? — не удерживается от укола Чхве.
— Ты мне всегда нужен, — смотрит на друга Ёсан. — Не я здесь главный злодей, Сан-а. Не я.
Сан неопределённо хмыкает.
— Так, что?
— Что?
— Ты услышал меня? — генерал второй звезды Чхве встряхивает Уёна, чтобы передать его на руки двум своим охранникам, которые подошли к ним по знаку Ёсана.
— Помогите ему, — кивает чужой охране Кан. Охранники берут тело Уёна из рук Сана и уносят его из квартиры. Ёсан смотрит на стоящего перед ним мужчину, замечает вышедшего из спальни медика. Устало вздыхает: — Хорошо, Сан-и. Я подожду, пока он сам приползёт ко мне и поверь мне, я дождусь, пока он будет умолять… Пока же он под твоей ответственностью… и всё, что он натворит — тоже.
Сан кивает и быстро выходит из квартиры, сразу же проходит в двери лифта, которые открытыми для него держит его помощница Минджэ. Рядом стоит последний оставшийся на этаже глава его личной охраны — Ины. Они заходят все вместе в лифт.
— Свяжись с Уджином, — говорит Сан своей помощнице. — Пусть отменит всё расписание Уёна на сегодня и завтра… Всё остальное — на холд.
— Что произошло?
— Ничего. Ничего не произошло, поняли меня?
— Да, — кивает Минджэ. — Генерал Сон уже на двадцать шестом КПП. Ожидает вас.
Сан отрывисто кивает:
— Уёна — домой, мы поедем дальше.
Ины передаёт соответствующие распоряжения командам охраны. Сан и Минджэ садятся в тёмно-синий электрокар: девушка за руль, Сан опускается на пассажирское сиденье. Его немного вдавливает в спину сиденья, когда электрокар срывается с места. Он прикрывает глаза.
— Сан-ши…
— Что? — отзывается генерал Чхве, открывая глаза. Электрокар стоит на парковке одной из станций подзарядки, с которой открывается красивый вид на северный порт. Сан любит, иногда, приезжать сюда ночью.
— Мы можем сделать двадцатиминутную паузу, — снимает блокировку с дверей Минджэ. Она специально переорганизовала расписания главы Ateez, потому что прекрасно понимает, что «ничего не произошло».
Сан вылезает из электрокара, потягиваясь. Помощница уходит куда-то к вендинговым автоматам. Он успевает обойти машину, отключиться от сети и присесть на капот, нагретый под солнцем и от быстрой езды.
Network: not present. Ateez network: not detected.
Минджэ приносит ему полулитровую упаковку шоколадного молока и отходит на достаточное расстояние для того, чтобы создать иллюзию одиночества. Генерал второй звезды Чхве Сан проводит все двадцать минут, наблюдая за погрузкой в порту и потягивая сладкий напиток. Он запрещает себе думать.
***
Юнхо в очередном патруле «спящих». Так официально называют тех, кого временно полностью перенесли в Сеть, чтобы они не умерли от голода. Юнхо старается не задумываться, кто придумывает критерии для переноса, которые спускаются директивам Совета по Сети. Он надеется, что военный мундир, пылящийся где-то в глубине шкафа в спальне, его и тут спасёт.
Задача патруля не допустить мародёрство, ведь те, кто остался в реальности по-прежнему хотят зарабатывать, хотят есть и жить дальше. За первые две недели после разделения многие почувствовали вкус вседозволенности, которую давала реальность. Некоторые ломанулись на север, некоторые решили не возвращаться в Сеть. Иногда, их отправляли не в патрули, а в зачистки — когда удавалось «в поле» вычислить локации тех, кто не подключался к Сети. Это, конечно, не поднимало настроение Юнхо.
Ещё гвозди в крышку гроба его настроения забивали запросы, связанные с подписанием каких-либо документов для Сонхва. Он не называл это подписанием документов для корпорации, потому что делал это не для них, а только для него. Мысль о том, что его хён всё ещё цепляется за жизнь, вселяла какую-то надежду.
Надежду непонятно на что… Переговоры о мирном существовании двух независимых поселений на острове стояли на месте. Юнхо просто надеялся, что их не пошлют к границе. Возможно, ему тоже стоит начать планировать переезд на север… в конце концов, два месяца прошло, и почти ничего не изменилось: еды всё также не хватает, вода и электричество подаются в дома в строго определённые часы…
— Кэ-эп, — тянет Чон, легонько впечатываясь в оступившегося Хонджуна, который идёт впереди.
Ну, как идёт… сейчас вот, споткнувшись, стоит на месте. Юнхо легко касается плеча начальника, но тот не реагирует. Когда Чон обходит его, то видит, что глаза старшего распахнуты и выглядят стеклянными.
— Хонджун-ши, — перехватывает оба его плеча пальцами Юнхо. Ким настолько миниатюрный, что он мог бы его сейчас просто поднять вот так. Около них останавливаются другие члены отряда. Юнхо кивает им головой. — Идите, вперёд. Мы догоним. Если что — сообщу. Капитан Ким?
Он ощутимо встряхивает Хонджуна, тот запрокидывает голову. Юнхо замечает, как с его глаз срываются крупные слёзы. От этого Чон немного впадает в панику и ужас. Они пропустили где-то кого-то?.. Что это?.. Снайпер?.. Мина?.. Хуже всего, что капитан продолжает молчать. Юнхо прислушивается к его дыханию и замечает, насколько он частое.
— Хонджун-ши, скажите… хоть что-нибудь… чем помочь?.. как?
Юнхо отстёгивает флягу с водой с пояса. Раньше они ходили с полными, сейчас — с заполненными на три четверти. Вероятно, скоро им придётся ходить с половиной?.. Он откручивает крышку, что держится на специальной резиновой петле, чтобы не спадать, и подносит горлышко к губам капитана, чуть задирает его подбородок и начинает поить. В какой-то момент Ходжун закашливается, и это, кажется, приводит его обратно в себя. Он смотрит по сторонам, на Юхно и — свозь Юнхо.
— Ходжун-ши…
Ким пробегает языком по влажным губам. Его разрывает обида от чужой боли. Он может только догадываться, что происходит с его соулмейтом сейчас. Он же ещё
мальчишка… К обиде за чужую боль примешивается вина за то, что не смог и не может защитить, за то, что вообще не может с ним связаться, потому что не хватило в нужное время духу, а сейчас не хватает времени… Он то в патруле, то в отчетах, то спит… Его жизнь подчинена рабочему распорядку, чужим приказам и серости будней, за которыми он так и не замечает, что
упускает главное. И вот — нате, возьмите, распишитесь… сам виноват. Его соулмейт молит о помощи… и что теперь?.. куда ему бежать… Хонджун в полной растерянности. Он — взрослый мужик, командует отрядом полиции, в своё время решал, куда направлять целые батальоны, на кого будут смотреть ракетные установки… решал, кто будет жить, а кто будет умирать… а тут ничего сделать не может, потому что всё откладывал… всё думал — «завтра», успеется… ещё есть время. Ему всего тридцать пять… тем более, что его соулмейт — парень молодой. Им вообще некуда торопиться, пусть жизнь почувствует, поучится… мир посмотрит… Как же больно… Ему нужно будет найти не только соулмейта, но и того, кто ответственен за эту боль. Найти и наказать.
Юнхо уже чувствует себя попугаем, который зациклился на чужом имени и должности.
— Я в порядке, — хрипло выдыхает Ким, утирая лицо ладонями в черных перчатках.
— Да уж… все были бы в таком порядке, — хмуро бормочет в ответ Чон.
— Мой соулмейт… он не в порядке, — поясняет Хонджун.
— О, я не знал, что… да, конечно, у вас есть соулмейт, — глаза Юнхо на мгновение задерживаются на тёмно-синем маллете капитана, который окружен магнитной защитой. На самом деле, Чон был уверен, что соулмейт Кима погиб во время третьей мировой. Они никогда не касались этой темы. Их отношения не были настолько
близкими.
— Вам надо спешить к ней… или к нему… Если нужна помощь, я…
— Давай просто вернёмся в отделение. Голова плохо соображает сейчас, — предлагает Хонджун. Чон спешно кивает, закрывает флягу и цепляет её обратно к поясу. Они медленно бредут в обратную сторону. На улице ни души. Рекламные экраны в этом районе отключены. Около дверей домов ветер клубит пыль.
— Эмм… с вашим соулмейтом случилось что-то плохое? — Юнхо не может остановить своё любопытство. Наверное, поэтому ему так нравится расследовать какие-нибудь преступления. Сразу после войны он рассматривал разные возможности — не только танцы, но и журналистику… но путь в какую-то публичность ему был заказан… несовсем, как оказалось, но видимо для того, чтобы люди забыли, в скольких смертях он виноват, ему надо просто стоять рядом с кем-то вроде черного генерала Пака, чей список убитых никто не в состоянии запомнить или привести к какому-то одному числу.
— Думаю, что да… ему было очень больно, но… мы… мы виделись всего раз… И не общались после этого, — досадливо произносит Хонджун.
— О, — неоднозначно тянет Юнхо.
— У тебя такое бывало, чтобы ты так чувствовал соулмейта?
— Нет, — пожимает плечами Чон.
— Никогда?
— Никогда.
— Юнхо-ши, а твой соулмейт?.. — Ким останавливается. Он никогда не спрашивал Юнхо об этом прежде, потому что вообще не считал это важным… до сегодняшнего дня.
— Мой соулмейт отказался от нашей связи до того, как мы встретились, — произносит Юнхо. — Так что я не чувствую его, а он — меня…
— В смысле отказался?.. — Хонджун чуть не добавляет «а что, так можно было?».
— Мне пришло уведомление в виде официально засвидетельствованного Советом письма, что в ходе выполнения оперативного задания, моим соулмейтом было принято решение отказаться от нашей связи, и что это решение было согласовано с Советом и реализовано в индивидуальном порядке… Видать, он какая-то крутая шишка… был или есть… Это было года четыре назад… так что не знаю, какую оперативную работу он мог тогда делать для Совета, — Чон говорит об этом слишком спокойно и по-деловому.
— И вы никогда не виделись?
— Никогда.
— И ты не знаешь, ни кто это…
— Нет, вообще ничего не знаю.
— Но твои глаза — самые обычные…
— Ага, — кивает Юнхо. — Да сколько можно-о…
Он протяжно стонет, получив очередной электронный контейнер с какими-то файлами корпорации семьи Пак.
— Не представляю, как Чонхо со всем этим управляется, — замечает Чон, моментально прикусывая себе язык.
— Управляется с чем?.. — останавливается Ким. — Это тот Чонхо, который Чхве Чонхо, который подписывал…
— Кэп, хватит занудничать… Проще сделать вид, что ты ничего не слышал. Всем срать на Dazzling Light. Уже давно стало понятно, что за всем этим стояли Ateez, — откладывая файлы, говорит Юнхо.
— Ты общаешься с ним?
— Иногда, перекидываемся сообщениями… Что?.. Это не запрещено… Даже если бы он был под следствием или обвиняемым…
— Он — мой соулмейт.
— Что?
— Чхве Чонхо — мой соулмейт.
— Ты хочешь сказать, что с ним что-то случилось?
— Да.
— Блять, — не сдерживается Юнхо.
— Ты знаешь, почему с ним могло что-то случится?
— О, да миллион причин, если честно, кэп, — Чон ускоряет шаг. Ким почти бегом нагоняет его. — Миллион причин…
***
Медик сообщает Ёсану, что они засвидетельствовали и обработали все порезы, разрывы и травмы Чонхо. Это, конечно, хорошо, но у них всё ещё нет какой-то внутренней полиции, только военные… да и кто кроме триумвирата смог бы судить и наказывать генерала третьей звезды Чон Уёна?..
— Настоятельно рекомендую перевести его в госпиталь, — произносит доктор Во. Они с Ёсаном знакомы лет десять, наверное. — Он сам против. Может быть, тебя послушает…
— Кто его будет спрашивать, блять, — Ёсан проходит мимо медика в спальню. Два медбрата убирают использованные медикаменты, шприцы и упаковки в свои чемоданчики. Чонхо продолжает лежать на боку, лицом к окнам. Ёсан обходит кровать и присаживается на корточки у его головы. — Тебе в госпиталь с собой что собрать?
— Уйди…
— Ещё что сделать?.. Может, пожалеть тебя? — глаза Кана окунаются в карие напротив. Там заметно темнее, пурпурнее, обиженнее… Генерал второй звезды тяжело вздыхает. — Могу предложить поехать ко мне… Тебе не стоит оставаться тут… Я прикажу тут всё убрать. Если захочешь, найдём тебе другое жильё. Поехали. Можешь встать?
Конечно, его пентхаус же можно превратить в приют милосердия, блять… может, стоило все гостевые комнаты в медицинские палаты переделать?.. Ну, почему он пообещал Сонхва заботиться об этом недоразумении… Почему Уён такой ебанат?.. Тут-то как раз всё понятно… Большому кораблю большее плаванье, цель оправдывает средства и какие там ещё есть установки у амбициозных имбецилов вроде Чона?..
— Не трогай меня, — отдёргивает назад свои руки Чонхо, когда Ёсан пытается помочь ему сесть.
— Блять, давай быстрее… — генерал второй звезды сам не хочет задерживаться в этой квартире. Он подходит к встроенному шкафу и открывает его.
— Я рекомендовал ему не делать резких движений…
— Доктор Во, — предупреждающе останавливает медика Ёсан, дёргая вещи с вешалок и кидая их на пол. Отправляя указания по уборке. — Какие-то особые пожелания?.. Мишку плюшевого захватить?..
Он указывает на сидящую на верхней полке игрушку бежевого цвета. Она чистая, хоть одного уха до сих пор и не хватает. Ёсан помнит, Чонхо сжимал её в руках, когда они с Уёном нашли его спящего в одном из сквотов на территории северного порта, что тогда только-только отошёл к ним в руки.
— Да, — кивает Чонхо. Он уже встал и медленно идёт к двери. На нём огромная свободная толстовка и свободные брюки. Видимо, медики помогли ему одеться.
— Садись в мой электрокар. Сухо тебя встретит внизу, — говорит ему в спину Кан. Младший кивает.
Ёсан покидает квартиру последним. Возможно, им действительно не стоило дарить Чонхо эту квартиру. Возможно, было бы лучше, если бы он пожил какое-то время с Минги… Чего он там боялся — что макнэ у Минги насмотрится всякого и точно не захочет заниматься чем-то толковым?..
Ну да, теперь, зато мотивации хоть отбавляй…
Генерал второй звезды Кан Ёсан не любит быть неправ. Не любит совершать ошибки. Не любит их признавать. Это не значит, что он не бывает неправ, или что он не совершает ошибки, или что не признаёт их… просто каждый раз он переступает через себя в таких ситуациях. Переступать через себя Ёсан тоже не любит.
Однако, в одном он оказывается всё же прав. Уёна не хватает и на неделю. Он появляется в его пентхаусе далеко за полночь, бледный с почти черными кругами под глазами. Сам встаёт на колени. Сам просит. Ёсан сидит за столом в своём кабинете и, как и обещал Сану, дожидается, пока Чон начнёт умолять отключить его от сети насовсем.
Ёсан сидит за столом в своём кабинете. Два охранника стоят около дверей. В дальней гостевой комнате всё ещё лежит в коме генерал четвёртой звезды Пак Сонхва, которого Ёсан с каждым днём ощущает всё хуже и хуже. В ближней к кухне гостевой комнате, прижав к себе истасканного плюшевого медведя, лежит без сна Чонхо. Сухо предусмотрительно закрывает двери, кивая охранникам. Те остаются по другую сторону. Ёсан смотрит на Уёна, не произнося ни слова. И начинает выжигать его айди из сети.
