***
Клиника переполнена. Повсюду суета, стоны, крики, автоматические звуки аппаратов, стук железа и скрип резины. Быстрые, чёткие разговоры врачей и причитания родственников. Эта какофония звуков и запахов, а также пестрящие людьми коридоры, неожиданно сильно ударяют Сонхва реальностью по голове. Охрана быстро проводит их к палате на восемьдесят третьем этаже. — Генерал Кан, — склоняется в приветствии медбрат. Он только что проверил капельницу с обезболивающим и собирался уже выходить из палаты. — Как он? — Доктор сейчас подойдёт. — Ёб твою мать, Джису, как он? — Он потерял очень много крови из-за своих генетических особенностей… Следующие три часа будут критическими. Я позову доктора, — медбрат, лавируя между посетителями и их охраной, выходит из палаты. Сан мертвенно бледный. Его лицо сливается с подушкой, простынёй, да даже грёбаной серо-белой стеной этой клиники. Ёсан ненавидит белый цвет. Он судорожно дышит, подходит ближе к лежащему на постели Чхве. Видит красный треугольник с восклицательным знаком на пакете капельницы. Старается фокусироваться на нём или на тёмных волосах Сана. В них осталась только платиновая прядь у лба. Он осторожно касается руки Чхве. Пальцы ледяные. Раньше он не смог бы этого понять. Ёсан чувствует, как Сонхва встаёт позади него. Немного откидывается ему на грудь. Набирает Минги по сети. У того запыхавшийся голос, по всему лицу разводы засохшей крови… судя по тому, что это явно брызги — разводы чужой крови… — Отправь ещё людей на четырнадцатый, — кричит ему в ухо и в глаза Сон. Ёсан кивает, отдаёт указания по сети. — Как Сан-и? — Никак, — отвечает Кан. — Сейчас медик придёт… скажет. Я напишу тебе. Держись, Минги-я. Я могу прие… — Нет. Мы уже зачищаем. Тебе тут нечего делать. Будь с ним, — изображение генерала Сона резко поворачивается затылком, он несколько раз прикладывает кого-то рукояткой небольшого обреза и отключается. — Такое часто бывает? — спрашивает Сонхва, крепче перехватывая соулмейта за талию и прижимая к себе спиной. — Они пытаются вычислить наши слабые места, поэтому пару раз в неделю… — Генерал Кан, — в кабинет заходит доктор. — Доктор Во, — кланяется Ёсан, отходя от Сонхва. — Какой прогноз? — Мы сделали всё, что могли… Он стоял слишком близко к взрывной волне. Мы убрали все колышки, обработали ожоги, но как ты знаешь, потеря крови при попадании мелких элементов и у обычного человека колоссальна… а тут… Нам остаётся только ждать, — разводит руками доктор. — Он сильный. Он справится, — упрямо заключает Ёсан. Доктор осторожно кивает и уходит. — Блять… Блять… — Что? — Чон, блять. Он же не знает… Езжай в тридцать второй квартал, — он кивает одному из охранников. — Забери генерала Чона и привези сюда. Быстро. Молодой парень кивает и выходит в коридор. Не проходит и пары минут, как он возвращается и оказывается практически снесённым с ног Уёном, который, не обращая ни на кого внимание, в несколько шагов оказывается у больничной койки соулмейта. — Только попробуй… — он опускается на колени рядом с кроватью осторожно кладёт свою тёмно-волосую голову на кровать под руку Чхве. — Только попробуй, придурок. Сонхва криво ухмыляется, глядя на это. — Уён, как ты… — обескураженно смотрит на мужчину Ёсан, забывая формальный тон. — Серьёзно, блять? — огрызается на Кана Чон. — Ты будешь у меня спрашивать, как я тут оказался? ТЫ?! — Мы оставим вас наедине, — говорит Сонхва. — Будем в коридоре. Он разворачивает Ёсана за плечи и толкает его в сторону двери. Встаёт последним на выход. Чувствует прикосновение к своему предплечью. Поворачивается. — Сонхва… — тихо тянет подошедший Уён, удерживая его за руку. — Сонхва… Пак смотрит ему в глаза, видит там тёмный закат и, узнавая, понимает. Это понимание снисходит на него внезапно и совершенно неожиданно. На лице Чона гримаса боли. Он сильнее сжимает предплечье старшего. — Я попрошу, чтобы тебе тоже принесли обезболивающее, — кивает черный генерал. Уён благодарно мычит, стиснув зубы. — Потерпи немного. Сейчас. Он быстро касается волос Уёна рукой в успокаивающем жесте и выходит в коридор, находит всё того же медбрата и доносит до него смысл своей просьбы. Тот понятливо кивает и через несколько мгновений скрывается в палате с небольшим медицинским подносом. Сонхва оглядывается. Около палаты стоят два охранника. Ещё два смотрят в его сторону от стены напротив. Ёсана, Сухо и его охраны нет. — Отец пошёл проведать остальных пострадавших, — отвечает один из охранников. Сонхва кивает и идёт к небольшому серому диванчику у окна в конце коридора. Садится на него. Охранники не двигаются. Это радует. Ему неочень нравится так много незнакомых людей вокруг. Черный генерал с удивлением осознаёт, что может ощущать недовольство сам по себе. Сейчас это была чисто его эмоция. Видимо, он действительно потихоньку возвращается не только материальной оболочкой. Ему кажется, что он только на секунду прикрывает глаза… — Поедем домой, Сонхва, — Ёсан сидит перед ним на корточках и мягко треплет за плечо. За окном черное небо с мерцающими звёздами. Черный генерал выпрямляется, тянется в плечах. Смотрит на усталое лицо соулмейта. — Как Сан?.. — Его показатели стабилизировались. Уён-ши останется с ним, — младший поднимается на ноги. — Тебе не стоило ехать со мной… Это всё ещё слишком утомительно для тебя. Он позволяет черному генералу обхватить его за талию и опереться на себя. Когда Сонхва снова просыпается или приходит в себя, он опять в спальне. Следующая неделя вся проходит в таких играх на перегонки между реальностью и сном. Ему удаётся переиграть сон, когда он добавляет в свою рутину тренировки и приёмы нормальной пищи вместо капельниц. Тот молодой парень, что помогал ему одеться в первый день после комы, сопровождает его везде и даже помогает с тренировками. Сонхва к середине недели узнаёт его имя — Томо. Он младший брат его медсестры. Он познакомился с Ёсаном несколько лет назад. Томо был одним из «одиночек» — его глаза были беззвёздно-зелёными, а волосы были тёмными от рождения. В Сеул он переехал из Берлина еще три года назад, работал у Кана. В основном в Wonderland, где уже встречался с черным генералом. Сонхва наивно полагал, что ему показалось, что они уже виделись. Из-за большого количества человеческих лиц, которые он видел за свою жизнь, у него часто возникало чувство давнего знакомства с абсолютно незнакомыми людьми. На неделе в пентхаус заглядывает Чонхо. Они долго сидят на диване в холле и разговаривают, но у черного генерала всё равно остаётся ощущение какой-то недосказанности между ними. Насколько понял Сонхва (Чонхо наотрез отказывается говорить хёну его имя), соулмейт младшего находится на юге и тот мог связываться с ним только по Сети на сугубо ограниченное время и то под присмотром своего терапевта, который занимается его ложными воспоминаниями. Чонхо очень общо рассказывает о своих сессиях, и в целом не вдаётся в какие-либо детали, отвечая на любые вопросы Пака. — Их больше, чем мы с тобой предполагали? — наконец озвучивает терзающую его спокойствие мысль черный генерал. — Да, — вздыхает Чхве и немного виновато смотрит на Сонхва. — Они были понатыканы в разные события моей жизни… В совсем ранние… и более поздние… Каких-то реальных воспоминаний вообще нет… Психотерапевт говорит, что и ложные воспоминания мало того, что разной давности, так ещё и, вероятно, от разных людей… Черный генерал поджимает губы, задумчиво трёт подбородок длинными пальцами. Скорее всего, голова этого яркого мальчишки просто была игрушкой в руках верхушки Ateez. Тогда становится понятно, почему они никогда не занимались его образованием… Они просто полностью контролировали его жизнь так, как это было удобно им. — Ты выглядишь лучше, — замечает младший. Лицо черного генерала уже не такое осунувшееся, его статная осанка вернулась на место, походка снова стала уверенной, как, впрочем, и владение телом в целом. — Я выгляжу хорошо, — подмигивает Пак, улыбаясь. И этот жест откидывает Чонхо месяцев на восемь назад, когда они ещё были вместе, а старший неприкрыто флиртовал с ним. Чонхо чувствует ком в горле. — Если Ёсан-хён увидит… — делает большие глаза Чхве. Сонхва тихо смеётся. — Увижу что? — младший подпрыгивает на диване от этого вопроса. В его глазах читается искренний испуг. — Ничего. Тебе не на что тут смотреть, — улыбается черный генерал, выворачивая голову и провожая взглядом соулмейта, который от лифта идёт сразу к ним. — Да что ты говоришь, — хмыкает Кан, он кладёт руку на голову Сонхва, чуть поглаживая, словно любимую собаку. — Останешься на ужин? — Нет-нет, я уже ухожу, — тараторит младший, спешно протягивая руку за лёгкой черной ветровкой на кресле. На улице достаточно жарко, парень и так в кофте с длинными рукавами. Сонхва замечает и это, но ничего не говорит. — Что за скучные предложения, Ёсан-а, — Пак уводит голову от руки генерала второй звезды. — Он может остаться не только на ужин. — Хён! — охает младший, сильнее сжимая в руках куртку. — Я… — А у тебя уже силы не только на ужин, появились? — приподнимает левую бровь Ёсан. — Чонхо, ты смотри… этот ведь наобещает… а потом сольётся, как обычно… и останемся мы с тобой вдвоём… Генерал второй звезды медленно приближается к Чонхо, который пятится назад к лифту. — Я н-не… — Детка, мы шутим, — поднимается с дивана Сонхва. — Прости. Я, иногда, не думаю, что говорю. Он подходит к младшему, который переводит потерянный взгляд с одного хёна на другого. — Если ты хочешь остаться и поесть, пожалуйста, — пожимает плечами Кан и уходит в сторону кухни. — Прости, — Пак подходит ближе, замечая испуг в глазах напротив. — Я только сейчас понял, как это может выглядеть для тебя… Мы с Ёсаном иногда… пикируемся словами, ничего не имея за ними в виду… Прости. — Вам это идёт, — выдыхает Чонхо. — Я просто не готов… пока не готов. — Пока? — многозначительно приподнимает брови Сонхва. — Боже, прости, детка… прости. Он прячет лицо в ладонях и хрипло смеётся, поднимая взгляд обратно на Чхве. Всё-таки ложные воспоминания — это не шутки, и Сонхва это прекрасно знает. А еще он знает, что Чонхо что-то скрывает от него — вероятнее всего, то, из-за чего он пугается подходящих слишком близко к нему людей или людей, оказывающихся у него за спиной… то, из-за чего он натягивает свои рукава до середины ладоней, когда разговаривает, и уводит глаза, когда Сонхва пытается задержаться в них чуть дольше. — Ещё увидимся, хён, — младший слышит звонок открывающихся дверей, быстро и неожиданно для самого себя целует Сонхва в щеку и запрыгивает в лифт. Мужчина проводит пальцем по щеке, смотря на своё размытое кривое отражение в лифтовых дверях из хрома. Идёт на кухню, но Ёсан выходит из дверей в коридор. Останавливается напротив и смотрит ему в глаза. — Я, правда, лучше выгляжу? — недоумённо спрашивает Пак. — Серьёзно?.. — Мм? Ёсан делает несколько шагов вперёд, пересекая расстояние между ними и впивается губами в губы Сонхва. Тот немного подаётся назад от такой прыти, но быстро обхватывает младшего за спину. Кан немного замедляется, сбавляет напор. Их второй поцелуй совершенно иной — чувственный, влажный, кое-где болезненно нежный. Ёсан почти до крови прикусывает правый уголок нижней губы соулмейта. Сонхва тихо стонет. — Ёсан-а, — он заворожённо смотрит в глаза напротив. — Да? Сонхва сгребает его в охапку, прижимает к себе. Оставляет поцелуи на лбу, висках, немного спускается на нос. Ёсан смеётся. — У меня был такой ебаный день… ты не представляешь, — говорит он, немного отстраняясь от соулмейта, поглаживая его по пояснице. — Я дома сколько?.. минут десять? Пятнадцать? И мне уже срать… блять, господи… просто будь здесь всегда… — Я могу тебе чем-то помочь? — Догадайся, — Ёсан плавно толкается бёдрами в бёдра Сонхва. — Я имел в виду… — Если ты готов, то давай… завтра совещание командования, приходи… посмотрим, — Ёсан потирается своим носом о длинный нос Пака. — Хён… — Мм? — Хё-ён, — тянет Кан. — Мм?.. — Тебя такое заводит, да, хён? — младший проводит правой рукой по шее черного генерала, чуть надавливает на левое плечо, пробегает по нему пальцами. — Зачем вырезал клапан без меня, детка?.. Мгновение — и лицо Ёсана превращается в маску. Сонхва отшатывается и даже невольно делает полшага назад. — Ёсан-а, — осторожно зовёт соулмейта Пак. Поднимает правую руку и касается кончиками пальцев слева под подбородком партнёра. Тот вздрагивает. — Прости… — распознаёт на уровне инстинкта вылетевшее слово из уст генерала второй звезды Сонхва. Ёсан убирает руки и делает полноценный шаг в сторону от Пака, который в недоумении смотрит на него. — Я… это всё, что я мог сделать в тот момент… ты был уже на обратном пути, видимо… и кто-то пустил тебе вслед импульсную волну… мы так долго думали, как отключить тебя от Сети, чтобы ты больше не… больше не м-мучался… Она вс-сё равно оставалась в тебе так глубоко… Мы с Уён-ши долго взвешивали все «за» и «против»… — С Уёном? — Да, с Уёном. Он, блять, лучший специалист по Сети на этом ебучем острове. К кому я должен был пойти?.. Плюс он был заинтересован в том, чтобы сохранить твою жизнь, — ведёт плечами Кан, потом и вовсе обхватывает себя руками. Он бы предпочёл никогда не вспоминать тот ёбаный вечер почти три месяца назад. — Я не горжусь этим, чтобы ты понимал… мне пришлось это сделать… вырезать клапан, снова влить в тебя свою кровь… и забрать заряд у тебя… отсюда и… Он кивает в левую сторону, имея в виду пятно на лице. — Но, как я говорил, я готов слушать твои упрёки и твои обвинения. Я не такой впечатлительный как генерал Чон… я вполне себе… Сонхва прерывает его речь своими губами. Он осторожно изучает чужой рот, а когда отрывается с тревогой смотрит в глаза напротив. Там слишком много вины. Ёсан моргает и непроизвольно смаргивает слёзы. — Мы передоговорились, помнишь? — тихо шепчет ему черный генерал. Младший кивает, поднимает руку, чтобы стереть лишнюю влагу на щеках, но Сонхва не даёт: опускает его руки вниз, ловит соль своими губами. — Тебе, должно быть, было очень больно, звезда моя. — Я сильный. — Я знаю. — Ты сам сказал, что я могу всё, — смотрит на соулмейта Ёсан. — Ты можешь всё, — кивает Сонхва, вспоминая их последние ночи вместе. — Не уходи, пожалуйста… — Я тут, я тут, — мужчина чувствует, как пальцы Кана комкают его рубашку на спине. Оставляет осторожные поцелуи на лбу младшего, гладит его по плечам. — Ёсан-а, я с тобой… — Я… я… — Что такое?.. — Я не чувствую тебя, — наконец выдыхает Ёсан то, что не мог сказать соулмейту всё это время. — Поэтому мне постоянно кажется, что ты не настоящий… что ты только в моей голове… Ты правда вернулся?.. Сонхва на секунду недоумённо изгибает губы, пытается почувствовать Кана. Смотрит ему в глаза. Сверхновая всё ещё там. — Что ты видишь? — спрашивает он, имея в виду свои глаза. — Солнце. Зелёное солнце, — говорит Ёсан. Сонхва отрицательно качает головой. — Ныряй. — Что? — Ныряй, — повторяет старший. Генерал второй звезды следует его совету (?), просьбе (?), приказу (?), и скрывается под толщей воды, даёт течению утянуть себя на дно, которое оказывается ничем иным, как той самой выжженной землёй с клубами дыма. Он поднимает голову и видит белый свет, который видел и раньше — видимо, каким-то непостижимым образом из-за преломления в воде солнечный свет обратился в белый, похожий на холодный свет сверхновых. Ёсан оглядывается по сторонам. Тут он всё знает, всё ему знакомо. Он чувствует тут себя как дома. Даже успокаивается. Он чувствует, как там — как будто в другой реальности — Сонхва крепче обнимает его плечи кольцом своих рук, шумно выдыхает. Сам черный генерал находится в путешествии к своей холодно-розовой сверхновой. На пути появились какие-то электрические всполохи, но они несильно мешают. Её свет по-прежнему зовёт, по-прежнему манит… — Мой, — шепчет он в губы Ёсана, не закрывая глаза. Позвоночник младшего прошибает дрожь. Он чувствует, как волнуется что-то глубоко внутри, но продолжает молчать. Он не знает, сколько раз Сонхва говорит ему это слово… он не перестаёт… повторяет раз за разом… Ёсан сначала не понимает, а потом осознаёт, что это происходит с ним здесь и сейчас в полумраке коридора его квартиры на севере Сеула, а не где-то под толщей непонятного тёмного океана… — Твой-твой-твой, — размыкает он наконец губы, тычась ими вперёд. Старший с облегчением выдыхает. В какой-то момент он подумал, что вина Ёсана перед ним за то, что тот без спроса что-то сделал с его телом, за то, что нарушил его границы, стала слишком сильной, практически непреодолимой. — Пойдём, — Сонхва тянет Ёсана в сторону холла, потом спальни, где, уже за закрытыми дверями, целует восхитительно нежно, держа в руках его лицо. Ёсан расстёгивает его рубашку и стягивает её совсем, откидывая на пол. После этого они оба почти синхронно избавляются от одежды. Сонхва замечает, что по правому плечу и предплечью Ёсана идут розовые инеевидные разводы шрама от разряда — словно продолжение от левого виска, словно продолжения его собственного шрама на груди. — Повернись. — Блять, не смотри… — Кан спиной отходит к кровати. — Ёсан, — серьёзно окликает младшего Пак. Тот вскидывает на него глаза. — Ты прекрасен. — Завали, — гримасничает младший, разворачивается и, обойдя кровать, ложится со своей стороны. Черный генерал искренне оценил эту «демонстрацию» — сзади шрам выходит откуда-то из затылка, видимо продолжается под волосами от виска и по шее и сбегает к правому плечу. Он понимает недовольство Ёсана. Оно заключается отнюдь не в эстетической части. Он, скорее всего, уже всё перепробовал, но шрам всё равно остаётся с ним… Ёсану пришлось отпустить контроль над этим. Признать свою беспомощность, оставив всё так, как есть, обладая всеми своими навыками, знаниями и ресурсами. Сонхва не может представить, как он себя ощущает, но он может понять, что чувствует соулмейт. Пак забирается под одеяло и понимает, что он уже катастрофически устал. — Теперь что? — смотрит на него с соседней подушки младший. — Бля, если честно… — Ты хочешь спать? — немного ухмыляясь, спрашивает Ёсан. — Я бы тоже лучше поспал… Они ложатся чуть ближе друг к другу, притираются боками. Сонхва чувствует свою и чужую усталость. — Сонхва… — Мм? Младший не отвечает, когда черный генерал опускает глаза, тот уже спит, пристроив голову на его плече.***
Чонхо старается выключить мозг, пока находится в лифте совершенно один. В черном электрокаре внизу, что ему выделил Ёсан-хён, его ожидает охранник и помощник. Тоже выделенные Ёсаном люди. Проверенные люди. С уровнем взаимодействия с сетью до 40%. Как у Сухо, как и всей охраны Ёсана, как у его обслуги. Сам Ёсан-хён сейчас таким похвастаться не может. Чонхо застрял на 62%, он понимает, что нужно опускать взаимодействие ниже, но чип позволяет в нужный момент выключить ненужные мысли… ещё он блокирует воспоминания… как блокирует… Чонхо всё равно помнит, что произошло. Просто сейчас, когда он закрывает глаза, эти картинки не сразу появляются у него в голове. По крайней мере, он стал спать. Когда Чхве садится в электрокар, то понимает, что вообще-то он сегодня почти два часа провёл с Сонхва. Почти два часа они просто разговаривали. Черный генерал слушал его, иногда, улыбаясь своей странной улыбкой, которая словно говорила: «Я знал, что так и будет» или «Я ожидал это от тебя услышать». Эта улыбка не была высокомерной или снисходительной, скорее, более походила на что-то вроде лёгкого узнавания… она была родной… возможно, если бы Чонхо когда-нибудь сталкивался с этим, то сказал бы, что в ней было что-то отеческое. Он, как мог, избегал разговаривать об Уёне, хотя черный генерал несколько раз спрашивал его, ведь это было его основным беспокойством. Чонхо удалось отвертеться историей с собрания акционеров… Его мозг вдруг резко переключается: теперь, когда Сонхва вернулся, он будет не нужен?.. Да он и в целом не был нужен… никому… никогда… Все всегда избавлялись от него, бросали его… И как вишенка на торте — именно в этот момент ему приходит уведомление через нотариуса Ом от Хонджуна о том, что он не сможет сегодня с ним созвониться из-за срочного дела на работе. Чонхо вспоминает пальцы Ёсана в волосах Сонхва, то, как они разговаривают друг с другом, смотрят друг на друга… Это далеко не просто звёздный свет… Раньше он бы списал всё это на связь соулмейтов, но, встретив своего соулмейта и начав общаться с ним, парень понял, что наличие связи даёт, конечно, чувство равновесия и стабильности, внутренней уверенности, но никак не влияет на… в общем, это никак не повлияло на его чувства. Возможно, дело в том, что они с Хонджуном не виделись в живую… не виделись в реальности?.. Кроме того, единственного раза. Чонхо пытается, в том числе по рекомендации психотерапевта, фокусироваться на хороших моментах своей жизни и занимать голову воспоминаниями о таких моментах, когда может себя контролировать… И да, сверхновая в глазах капитана Кима, чей свет слепит, — одно из таких хороших воспоминаний. И оно только одно с Хонджуном. И этого так мало… Парень скрещивает руки на груди и немного хмурит лоб. Электрокар подъезжает к одному из старых жилых комплексов, который был построен сразу после войны. Он находится значительно ближе к дому Ёсана-хёна, в нём круглосуточная охрана, живут в основном учителя и врачи со своими семьями. Например, тремя этажами ниже живёт доктор Во со своей супругой и двумя дочерями. Его старший сын со своей семьёй живёт в соседнем корпусе. Чонхо, иногда, из своего окна наблюдает, как их большая семья собирается на площадке и о чем-то разговаривает, пока дети-внуки играют вместе с другими детьми из их домов. Чонхо не помнит, играл ли он когда-нибудь так в детстве, потому что этих воспоминаний у него нет… возможно, их кто-то забрал… Ещё, возможно, ему не хватает чувства причастности к чему-то или общности с кем-то… последние пару месяцев единственным, что поднимало его с постели, заставляло мыться и одеваться, да и в целом прилично выглядеть, были постоянные уведомления о встречах, напоминания заняться документами, с кем-то пообедать. На этих обедах он больше слушал и молчал. Ёсан потом объяснил ему, что, иногда, людям просто достаточно отметки в расписании о том, что у них встреча с ним — это увидят другие, когда будут бронировать встречи себе, и это уже посылает определённый сигнал… На некоторых встречах Чонхо слышал интересные вещи, и сейчас он даже читал несколько файлов, связанных со снижением себестоимости сельскохозяйственной продукции… не спрашивайте: всё, что угодно, лишь бы забить голову… ему за одну страницу столько раз приходилось обращаться к словарям… сейчас уже стало полегче… Ему в целом стало полегче и было полегче, пока он не осознал, что его жизнь в том виде, в котором она существовала последние несколько месяцев в общем-то подошла к концу… и что его ожидает дальше… Возможно, стоило об этом поговорить с Сонхва?.. Возможно, стоило ещё что-то ему рассказать?.. Чонхо не хотелось вываливать на черного генерала свои проблемы сейчас, когда он только-только пришёл в себя… Видеть его сидящим рядом с собой было достаточно, чтобы просто считать прошедший день хорошим. Но какой смысл в хороших днях, если за ними наступают плохие ночи?..***
Уён сплёвывает пену от зубной пасты, полощет рот водой из бутылки, промывает зубную щетку под краном и смотрит в уставшие с розовыми белками глаза своего отражения. Зеркало в больничной ванной комнате надраено до блеска и позволяет разглядеть всё до последней родинки на лице генерала третьей звезды. Он убирает щётку в походную косметичку и чувствует покалывание в правой руке. Торопливо возвращается в палату. Видит, как дёргаются пальцы соулмейта, все ещё лежащего на больничной койке. Он уже третий день в искусственной коме, чтобы тело могло быстрее восстановиться. Уён кидает косметичку на черную объёмную сумку, в которой лежат его вещи и подходит к Сану. Накрывает его пальцы своей рукой. Приборы начинают пищать, в палату заходит доктор, медсестра и медбрат. — Приготовиться к выходу из искусственной комы, — кивает доктор своим подчиненным. Медбрат отодвигает Уёна подальше, протягивает ему стакан с бледно розовой жидкостью, просит выпить. Чон послушно выпивает. Когда он приходит в себя, то лежит на небольшом диванчике у стены в палате и тот же медбрат протягивает ему бутылку воды. Уён пробует открыть бутылку, но чувствует дикую слабость в пальцах, руках, да и в целом во всём теле. Джису открывает бутылку и снова протягивает её мужчине. — Уён-а… Генерал третьей звезды чуть ли не выплёвывает всю воду обратно в лицо медбрата, который успевает вовремя отскочить. Чон вскакивает с дивана, голова начинает кружиться, его немного ведёт, но он каким-то шестым чувством умудряется оказаться рядом с соулмейтом. — Сан-и, — он находит пальцы мужа и сжимает их в уже непонятно какой раз за этот вечер. Пальцы Чхве слабо дёргаются в ответ. Джису предусмотрительно двигает кресло к ногам Чона и выходит из палаты вслед за медсестрой, которая закончила записывать показания приборов. — Как ты?.. — одновременно срывается с губ обоих. Уён устало усмехается и всё-таки падает в кресло позади себя. Немного придвигает его ближе к кровати. Сан полусидит на подушках. Смотрит на него сверху вниз. Младший кладёт подбородок на постель рядом с его рукой, чуть наклоняет голову к боку соулмейта и продолжает смотреть на него. Чхве приподнимает руку и медленно кладёт её на волосы Уёна, потом плавно спускается пальцами к виску, щеке, касается родинок, проводит кончиками пальцев по подбородку. Чон продолжает полулежать-полусидеть и смотреть на него. — Устал? — спрашивает Сан. — Всё в порядке, — отрицательно качает головой супруг. — Насколько всё плохо? — Ты о чем? — Они же не прорвались на нашу территорию?.. — Нет, нет… Всё в порядке. Не переживай. Мы всё ещё держимся, — лёгкая улыбка трогает губы Чона. — Хочешь что-нибудь? Поесть?.. Воды?.. — Воды, да… побриться хочу, — он поднимает левую руку и трёт щетину на подбородке. — Сейчас, — кивает Уён. Он быстро выходит в коридор, просит, чтобы им принесли побольше воды в палату. Кивает охранникам. Те кивают ему в ответ. Он возвращается, долго копается в сумке, пока Сан пьёт принесённую воду, в итоге достаёт всё необходимо — безопасную стальную бритву с украшенной вензелями Совета ручкой, помазок из того же подарочного набора, пену для бритья. — Сядь ровнее… давай ещё одну подушку подложим, — устраивает мужа на кровати Уён. Тот немного кряхтит, но в итоге садится более ровно. Генерал третьей звезды успевает намочить полотенце горячей водой и положить его на лицо мужа. Спустя минут десять, за которые он переставляет стул и раскладывает на нём все принадлежности для бритья, встаёт позади Чхве, убирает полотенце. Выдавливает пену сначала на левую руку, отставляет балончик и берёт помазок, и начинает медленно водить по впалым щекам Сана, который открывает глаза смотрит снизу на нависшее над ним лицо соулмейта. Уён немного кусает нижнюю губу, что выдаёт его сосредоточенность. Потом он берет в руки бритву и осторожно принимается за работу. Когда всё закончено, а Сану кажется, что вся его шея, кадык и подбородок горят от прикосновений супруга, Уён протирает чистую кожу остывшим полотенцем. Сан ловит его руку своей и подносит к губам. — Спасибо, — он осторожно целует чужую ладонь, которая тут же исчезает, стоит ему отпустить её. Чон собирает все инструменты, что-то сразу бросает в сумку, идёт в ванную, моет бритву и помазок. Возвращается обратно и убирает их в футляр. — Уён-а… — Да? — он разворачивается и смотрит на соулмейта. — Я люблю тебя. Проходит секунд семь, во время которых Уён сильно сжимает свой язык зубами, не пуская рвущиеся слова наружу. Он не может себе этого позволить. — Да… ага, — наконец скомкано кивает он, избегая взгляда Чхве. — Ты можешь ехать домой… со мной всё будет хорошо, — говорит Сан. — Поспи… — Да… сейчас поеду, — как болванчик продолжает кивать Уён, возвращает кресло на место к кровати Сана и садится в него, протягивая левую руку вперёд и переплетая свои пальцы с пальцами Чхве. Тот только неодобрительно качает головой, но ничего не говорит.***
Уён понимает, что окончательно сдался тогда, когда позволил отключить себя от сети. Он стал зависим от Сана в самых обычных бытовых мелочах. Не только от Сана — от любого, у кого доступ к сети был. Но просить о чем-то Ёсана лишний раз не хочется, а Чонхо до сих пор шарахается от него, как от огня. Нет, он не винит его. Впрочем, с Саын ему как-то удалось найти общий язык гораздо быстрее, чем с кем-либо ещё из черных генералов. Мину и Лалиса всё ещё не могли простить ему то, что он сделал с Чонхо (как будто он сам себя может простить). Опять же у него есть его верный Уджин… Генерал третьей звезды Чон Уён… с уходом сети из его головы, что осталось от него на самом-то деле?.. Он почти не помнит себя «собой». Он помнит себя чудовищем. У него никогда особо не было выбора. Он чувствует, что медленно угасает… понимает, откуда в глазах его соулмейта тревога, почему он всё чаще вслух произносит то, что раньше и так было понятно без слов… Уён же не боится себя потерять, потому что терять уже особо и ничего. Мужчина сидит, покачивая ногой в такт своим невесёлым мыслям, краем уха слушая беседу Седжуна и Саын. Первый вдруг поднимается с кресла. — Сонхва, — говорит он, смотря на входящего в комнату соратника. Черный генерал Пак делает низкий поклон в сторону всех присутствующих. Саын отрывисто кивает, как и Лалиса, Мину, да, как и сам Уён, у которого не было возможности приехать в пентхаус Кана просто так, не по делам и на чуть дольше, чем пятнадцать минут… Чон искренне расстроен таким стечением обстоятельств. Он уверен, что Ёсан уже успел настроить черного генерала против него, рассказав всё, что произошло… Интересно, успел ли Сонхва встретиться с Чонхо?.. Тот тоже вряди ли станет молчать, упуская такую прекрасную возможность отыграться. Минги заходит вслед за Ёсаном и садится рядом с Уёном, коротко интересуясь, как там Сан-и, смотря сквозь генерала третьей звезды. Уён знает, что это вызвано далеко не тем, что Сон в сети. Минги пришлось оттаскивать от Чона, когда он узнал… и делать это пришлось Сану. Уён прекрасно понимает, сколько для него делал и делает соулмейт, но только от этого не легче. — Сонхва-ши решили присоединиться к нам, — используя формальную речь, поясняет всем собравшимся Кан, вызывая рабочую голограмму и делая её доступной для всех, включая и тех, кто отключён от сети. Да, это требует больше сил, но ради Сонхва, он может потерпеть. — Скорее, наконец нашёл в себе силы, — хмуро улыбается Сонхва, занимая свободное место на диване рядом с Чоном. Тот совершенно на автомате придвигается ближе. Их ноги немного соприкасаются. Сонхва не отодвигается, и в сердце Уёна проскальзывает надежда на то, что он либо не знает, либо уже простил его. — Двенадцатый блокпост был восстановлен. В клиниках остается шестнадцать человек с ранениями разной степени тяжести. Восемь погибло, — говорит Ёсан. — Состояние Сана стабильно, но он всё еще находится в клинике. — Медик сказал, что в клинике его подержат ещё дня два. Потом ему нужно будет восстанавливаться дома, — говорит Уён и тут же замолкает. — Необходимо передать командование, — замечает Саын, откидывая длинные тёмные волосы за плечи. — Ёсан, ты бы мог взять командование на себя. — Поддерживаю, — кивает Минги. — Сонхва-хён мог бы встать во главе, — говорит Чон. — Его звание самое старшее… — Дело не в звании, — качает головой Пак. Он неуверенно замирает, когда чувствует пальцы тонсена на своей руке, и вопросительно смотрит на Уёна. — Я отключен от сети. И я только пришёл в себя… Это слишком ответственно… — Вообще, это интересная идея, — задумчиво тянет Седжун. Мину кивает. Сонхва пытается встретиться взглядом с Ёсаном, но тот смотрит куда-то в одну точку на диване. На их руки, понимает Пак. Он быстро высвобождает пальцы, скрещивает руки на груди. — Я не претендую, — он немного вытягивает ноги вперёд. — Мы могли бы работать вместе, — предлагает Кан, переводя взгляд на черного генерала, потом оглядывает всех присутствующих. — Эм… — раскрывает рот Сонхва, но больше ничего не произносит. — Тебе всё равно будет нужен доступ к сети, — замечает Саын. — Если во главе — двое, то значит, на самом деле, никто, — отрешенно замечает генерал четвёртой звезды. — Это непонятная ситуация для всех остальных… и это ненужные сложности… Тем более, повторюсь, я не претендую. Ёсан-а — более, чем достойная кандидатура. Сонхва не замечает, что говорит о младшем неформально. Зато он замечает, как удивленно взлетают вверх брови Мину. Минги довольно ухмыляется. — Ты мог бы помогать ему, — непонятно на чем настаивает Саын. Седжун кивает. — Я и так буду помогать ему, — пожимает плечами Сонхва. Дёргает подбородком в сторону Седжуна, который выглядит озадаченно. — Да что такое?! Я чего-то не понимаю?.. Или не знаю?.. — Мы немного использовали твой образ для революционного движения… — осторожно начинает Уён. — В смысле… как немного… ты в целом сейчас одна из движущих сил сопротивления… И так как ты пришёл в себя, что тоже, я бы сказал, несколько неудачно и неконтролируемо просочилось в массы… — Мм? — Твой визит в госпиталь не остался незамеченным, — поясняет Чон, в Сонхва глухо стонет и проводит рукой по лицу. — В общем, все хотели бы видеть тебя… в определённом качестве… и, я думаю… будет полезно сделать также обращение от твоего имени раз ты уже в сознании… люди ожидают этого… это повысит боевой дух… Черному генералу уже хочется вскрыться. Он чувствует, как все эти слова о том, что кто-то снова что-то от него ожидает, просто перекрывают ему воздух. — А есть какие-то боевые отряды… там… не знаю… на передовой?.. — Патрули Рва, — с готовностью кивает Лалиса. Она всё это время внимательно рассматривала Сонхва со своего места, пытаясь найти что-то схожее с тем двадцатисемилетним мужчиной, которого она видела в реальности последний раз. — Отлично. Вот туда меня припишите, пожалуйста, — хмыкает Пак. Седжун прыскает в кулак, потому что знал, что так и будет. Саын неодобрительно качает головой. Уён сильно ударяет его по ноге и так и оставляет руку лежащей чуть выше колена: — Ёб твою мать, ты можешь быть серьёзным?! — восклицает он, не сдержавшись. — Маму не трогай, — ухмыляется Мину, за что получает косой взгляд от Сонхва, и сразу поднимает руки в защитном жесте. — Всё. Моё последнее слово: парадом командует Ёсан, я отправляюсь… что там… Ров? — Пак смотрит на невестку, которая кивает. — Вот, я отправляюсь в Ров… Уверен, у вас есть ещё куча вопросов, которые стоит обсудить. Сообщите мне, куда и когда выдвигаться… ну, знаю… как-нибудь… голубей там пришлите, сов… хуй знает… ртом скажите, как вариант. Если ещё чем-то смогу быть полезен, всегда к вашим услугам. Как там, Седжун-а? — Нет смерти прекрасней, чем умереть ради других, — фыркает военный лозунг старших офицеров боевой товарищ, пока Сонхва поднимается со своего места. Черный генерал кивает, шутливо салютует от лба двумя пальцами и собирается выйти. — На место сядь, — хрипло говорит Ёсан. Видимо, формальности окончательно стоит отбросить в сторону. В комнате повисает гробовая тишина. — Может, ещё полаять и хвостиком повилять? — разворачивается Пак. — Сядь, пожалуйста, — он кивает на диван. Сонхва картинно опускается на диван, закатывая глаза. Лалиса улыбается одними глазами. Он не выдерживает и подмигивает ей. — Ещё идеи есть?.. Другие желающие?.. Нет. Отлично. На безрыбье и рак — рыба, как говорится. Я не собираюсь заниматься этим постоянно, поэтому, Уён-ши, передайте своему дражайшему супругу, чтобы сильно яйца не мял и возвращался в строй как можно скорее… А теперь, давайте пройдёмся по действительно важным вещам… Где борт с оружием, который мы сегодня ожидаем из Владивостока?.. Мину начинает рассказывать про то, как везущий им боеприпасы корабль чуть не попал в патруль пекинских пограничников, но вовремя успел сманеврировать и поставить заглушку для радаров. Правда, манёвр стоил двенадцати часов пути, поэтому вместо сегодняшнего вечера боеприпасы прибудут завтра в середине дня. Потом они проходятся по запасам продовольствия и медикаментов. Обсуждают проведение экзаменов в школах и как обеспечить безопасность и сохранность детей. Уён отчитывается об ассимиляции переселенцев и о том, что система приёма и ассимиляции теперь налажена таким образом, что они могут принимать людей партиями до сорока человек раз в две недели. Раньше это было — раз в месяц. Уён во время одного из патрулей на стене видел, как с той стороны Рва разрастается палаточный лагерь, из которого к ним бегут люди. Эта картинка, да и слухи о насилии и беззаконии, которое творится в лагере, заставляет его спать всё меньше и меньше. Вернее, добавляют к тому раздраю, что в принципе царит у него в голове. — Если бы ты мог к ним съездить, — голос младшего немного заискивающий, когда она смотрит на Сонхва. — Да, конечно, — кивает Пак. — Там же не фараонов?.. — Где? — В лагере… — Я имел в виду съездить в тридцатые кварталы, — поясняет Уён, называя кварталы на севере Сеула с 30 по 39, которые были полностью выделены для переселенцев. — Ты… ты хочешь поехать в лагерь? — А ты не хочешь? — Неочень. — Мм… ну что я могу сказать… — В лагерь не поедет никто. Лагерь находится на территории Совета. Как только кто-то из нас там окажется, у них будет возможность атаковать нас, — отрезает Кан. Большинство кивает. — Мы должны им как-то помочь, — пожимает плечами Уён. — Мы не должны им ничего, — парирует Минги, которого уже начинает бесить этот внешний ангельский вид Чона. Помочь он кому-то хочет… Себе бы сначала помог, сумасшедший ублюдок… — Они всё ещё на территории Совета. Совет должен обеспечить их безопасность и соблюдение прав. Они — всё ещё граждане Сеула. — Они — люди. — Они — не часть нашей семьи. У нас нет на них ресурсов, — жестко заявляет генерал Сон, пытаясь разгадать, это какая-то новая игра Уёна или же он просто хочет выслужиться перед черным генералом. — Мы должны в первую очередь позаботиться о тех, кто здесь. Мы не сможем спасти всех. — Тем более, что мы никого не спасаем, — хмыкает Ёсан, просматривает пришедшие сообщения. — Так, ладно… Дроны заметили какую-то подозрительную активность на юго-востоке. — Мы отработаем это, — кивает Седжун и смотрит на Мину, который кивает ему в ответ. — И ты тогда завтра едешь в Ров?.. — Ну, видимо, — кивает Кан. — Ок. Тогда на этом всё. Седжун, Мину, отпишитесь по результатам. Они все медленно расходятся. Сонхва поднимается с дивана вместе со всеми, позволяет Лалисе обнять себя. Чуть касается ладонями её спины. Уён, бросив взгляд на затылок и спину черного генерала, понуро выдыхает и спешит на выход. Он же не ожидал, что ему позволят по-прежнему быть рядом или обнять себя так, как это делает Лалиса. Тем более, что не предвещающий ничего хорошего взгляд Ёсана следует за каждым его движением. — Такой ты худой и старый, — хмыкает невестка. Пак недовольно вскидывает брови. — И всё также ищешь смерть… Сонхва… Она качает головой. Когда-то давно они немного дружили домами — во всяком случае виделись не только на общих семейных мероприятиях, как с другими родственниками. Их дети были ровесниками. — Как… Кай? — вспоминает имя ребёнка Мину и Лалисы Сонхва. Следующее поколение его семьи на данный момент состояло их трёх человек — двух мальчиков и одной девочки. Их было значительно больше ещё лет семь назад, и среди них был — его собственный сын, главный наследник, будущее его семьи. — Всё хорошо. Учится в Нью-Йорке управлению бизнесом. Он — всё-таки старший наследник, — ведёт плечами женщина. — Но, как мы поняли, образование совершенно неважно, чтобы встать у руля нашей компании, — немного ядовито замечает подошедший Мину. — Да, Сонхва-хён? — Это была вынужденная мера… — на самом деле, как глава семьи Сонхва мог и не объяснять свои решения. Это было просто нелепой попыткой тактичности с его стороны. — Так мог бы выбрать кого-то из наших детей, — смотрит без намёка на какую-то вежливость Мину. — Или у тебя сразу инстинкт срабатывает, как красные волосы видишь?.. — Мину, — касается предплечья соулмейта Лалиса. — Я ничего не должен твоим детям, — чеканит Сонхва. Двое из трёх детей нового поколения семьи Пак были их детьми. Черный генерал искренне восхищался Лалисой — настоящая женщина семьи Пак, хоть она и не родилась в ней. Сильная, смелая, всепрощающая. Очень похожая на его мать. — Я вообще никому ничего не должен. — Так откажись, — предлагает ему родственник. — В твою пользу что ли? — Пак выгибает бровь. — Я не припомню, чтобы ты заканчивал что-то кроме Академии… хотя и там был середнячком… — Так уж не три класса приютской школы, хотя бы… как у этой твоей… игрушки, — выплёвывает Мину, а Сонхва и не надо сильно догадываться, откуда тот может знать что-то о них с Чонхо. Чонхо уже успел рассказать ему об истерике Уёна, устроенной на собрании акционеров компании после того, как черный генерал впал в кому. Правда, рассказ этот пришлось тянуть из него словно клещами. — Ты хоть отдаёшь себе отчёт, что ты творишь? Наши отцы эту компанию… — Наши? Отцы?.. Наши?! Не напомнишь, что конкретно делал твой отец?.. — Сонхва наклоняет голову к правому плечу и с интересом смотрит на младшего. — Воспитывал детей так, чтобы те были в состоянии выполнять свой долг перед семьёй в первую очередь, — Мину, почти не мигая, смотрит в черные глаза напротив. — Сонхва, Мину, сейчас не время, — примирительно поднимает руки между ними Лалиса. Её глаза полны огорчением. — Да он плюнул нам всем в лицо, назначив куклу вместо себя! Черный генерал сжимает пальцы в кулаки. — Радуйся, что он меня не назначил, — холодно произносит подошедший Ёсан. Сонхва чувствует его ладонь на своей пояснице. — Иначе ваши милые детки уже были бы все мертвы. Ненавижу конкурентов. Конечно, блефует. Но стоит поддерживать свой имидж. — Ты… — Я. — кивает Кан и продолжает, — Мне кажется, что ваши семейные разборки могут подождать до более спокойных времён… хотя бы до тех пор, когда вам действительно будет что и зачем делить… Чонхо отлично со всем справляется… чтобы подписывать документы, прошедшие через семнадцать уровней корпоративного контроля сильно много мозгов не надо… они там могут, как раз-таки, повредить или повредиться… — Тебя это вообще не касается. — Касается, — отрывисто гавкает черный генерал. — Наша компания всегда была вне политики, — напоминает Мину. — Это не политика, — Сонхва делает паузу, непроизвольно поджимает губы и даже немного морщится перед тем, как озвучить, видимо, всё ещё не очевидную для всех вещь. — Ёсан — часть нашей семьи. — Что?.. Черный генерал замечает улыбку, прячущуюся в уголках губ Лалисы (у неё всегда был аналитический склад ума), удивлённые лица стоящих рядом с ним Мину и Ёсана. — Он — мой соулмейт, поэтому он — часть семьи. Его это тоже касается. — Вы не женаты. — Им и не надо, — переводит взгляд с одного на другого Лалиса. Пак кивает. — Он — глава семьи, его соулмейт входит в семью вне зависимости от официального признания связи. Это защищает соулмейта, таким образом, сохраняя главу… — Ебать, вы замороченные, — выдыхает Кан. — А в твоей семье не так? — выгибает правую бровь Сонхва, и он готов поклясться, что щеки генерала второй звезды окрашиваются румянцем. Он смотрит в сторону и ничего не говорит. — Я думаю, мы все устали, — говорит Лалиса. — Давайте как-то устроим семейный… — Нет, — отрезает генерал четвёртой звезды. — Нам есть, чем заняться. — Естественно. Семья никогда не была для тебя приоритетом, — бросает Мину, разворачивается на пятках и выходит из кабинета. — Он не имел это в виду, Сонхва, — заверяет его Лалиса. — Ты хорошо заботишься о семье, глава Пак-ним. Она низко кланяется ему за них обоих и спешит нагнать своего соулмейта в коридоре. Успокаивающе гладит большим пальцем по его ладони, пока они ждут лифт. — Какая радость, что вы ещё не все сдохли… Просто замечательно, — фыркает себе под нос черный генерал, стоит родственникам покинуть кабинет. — Что у тебя опять началось? — спрашивает Ёсан, вставая сбоку от старшего. — Ничего. — Оно и заметно. Реальность на голову давит?.. Опять побег решил устроить?.. — Нет… может быть… не знаю, — Сонхва разворачивается и смотрит на Кана. — Уже устал от меня?.. — Нет, просто наблюдаю, — пожимает плечами мужчина. — Занимательное зрелище, знаешь ли… человек, съедающий сам себя… ммм…. Моё любимое… Я такое раньше только в зеркале видел, а тут вот со стороны смотрю… прям, новые грани кайфа открываю каждый раз… — Ёсан-а… ты можешь быть слишком жестоким… — Неправда, — качает головой Ёсан. Он подходит ближе к Сонхва, тот делает несколько шагов назад и упирается в стол. Они остались в кабинете совершенно одни. — По отношению к тебе я никогда не бываю жестоким, и ты это знаешь… Я говорю только то, что тебе нужно услышать. Вслух. Чужим голосом. Чтобы ты наконец смог этому возразить… Ты сам-то ещё не заебался со своей головой?.. — Заебался, — выдыхает Пак, опуская взгляд. — Я возьму тебя… — соулмейт подходит еще ближе, делая многозначительную паузу, от которой внутри черного генерала всё замирает. — … завтра с собой в Ров. Посмотришь. Может, даже пободаемся с кем-нибудь… тебе понравится. — Хорошо, — кивает Сонхва. Руки Ёсана осторожно касаются его рёбер, скрытых черной тканью, оглаживают их, поднимаются на грудную клетку. — Ложись, — Кан заставляет старшего податься назад, когда тот почти теряет равновесие, подхватывает и уверенно удерживает его за поясницу. — Что ты… — Хочу тебя. — Ёсан, не здесь же… — черный генерал глазами показывает в сторону открытых дверей, по бокам от которых стоят охранники. — А я хочу, чтобы, блять, уже все поняли, кому ты принадлежишь… — низко урчит младший. — Чтобы Уён не смел и смотреть в твою сторону, не то, что касаться… чтобы твои родственнички вопросы не задавали… если я — часть твоей семьи, моя семья тоже должна знать, что ты — мой… Он резко впивается в кожу на шее Сонхва, чуть покусывая, посасывая, останавливаясь, только, когда под губами расползается бордовый космос, который к утру станет фиолетово-синим. — Я не думаю, что это хорошая идея… — Как хорошо, что тебе не надо думать, хён, — рыкает Ёсан, чуть приподнимая партнёра и усаживая его на стол. Он встаёт между ног черного генерала, проводит руками по бедрам, сжимает их пальцами, разводит шире в стороны. — Ёсан-а… — смотрит в его глаза Сонхва. Пальцы младшего уже хозяйничают на пряжке его ремня, застёжке брюк. Торопливо стаскивают черные брюки вместе с бельём, укладывают его на стол. Кожу немного холодит темное дерево. Под спиной шершаво трёт тёмно-бордовое сукно, которым затянут центр стола. Кан смотрит на соулмейта под собой — его тело кажется произведением искусства, вставленным в тёмную деревянную раму. Бледные бёдра контрастируют с бордовым и тёмно-коричневым. — Это безумие… — шепчет Пак, когда чужие пальца обхватывают основание его члена, начиная осторожно массировать. — Безумие, что я ждал так долго, — хмыкает Ёсан. Он опускается на колени, проходится поцелуями по внутренней стороне бедра правой ноги, подхватывает ноги старшего и приподнимает их. — Расслабься. Сонхва выдыхает и прикрывает глаза, когда чувствует, как язык Кана начинает ласкать нежную кожу мошонки, а губы чуть посасывают её. Ёсан чуть тянет старшего за ноги на себя, устраивает его ноги у себя на плечах. Раздвигает бледные ягодицы, ныряет носом и ртом между ними. Проходится языком по ребристой коже. Пак судорожно вздыхает. Чужие губы присасываются к коже там, чужой язык уверенно и ритмично двигается, задевая нервные окончания и доставляя удовольствие. Сонхва шкрябает пальцами по столу, правой рукой находят угол и хватаясь за него, позволяя впиваться в ладонь, чтобы создать дополнительную стимуляцию и напряжение. Головка члена пачкает живот предсеменной жидкостью. Сонхва пытается коснуться себя, немного отталкиваясь от жесткой поверхности стола. Он никогда не был особо гибким, а после четырех месяцев лежания, упражнения на растяжку и вовсе даются ему с наибольшим трудом. Он касается низа живота подушечками пальцев, проводит по черным волоскам, дотягивается до члена, но этих ласк недостаточно. Когда рука Ёсана наконец уверенно обхватывает его член и начинает двигаться вверх-вниз, Сонхва протяжно стонет. — Громче, — отрывается от сладкой пытки Кан, приподнимается на коленях и берёт член Сонхва в рот. — Бляяять, — гортанно тянет черный генерал. — Ещё… да… Ёсан заглатывает член до середины, выпускает, заглатывает снова. Потом обхватывает его рукой, орально лаская только головку и крайнюю плоть. Он слышит низкие стоны соулмейта, которые отдаются головокружительными ощущениями в голове. Он наконец немного чувствует его, почти как раньше… Сонхва вздёргивает бёдрами, и Ёсану приходится придержать его. Он поднимается с колен и нависает над старшим, продолжая медленно скользить рукой по его члену. Потом притирается своим, начинает ласкать два члена вместе. Пак даже не заметил, когда он успел расстегнуть свои брюки. — Кончишь со мной? — Да, конечно, — с готовностью кивает Сонхва, смотря в глаза напротив. Он старается не спешить за оргазмом, потому что ему безумно нравится это чувство единения, в котором они сейчас находятся. Этого так не хватало. Оказывается, не хватало. Ёсан улыбается, наклоняется ниже и касается своими губами его. Черный генерал с удовольствием отвечает, растягивая поцелуй. Он выгибается навстречу ласкающей руке, чувствует приближающуюся кульминацию. — Ёсан-а… так… да… так хорошо… — Конечно, хорошо… я знаю, как ты любишь, да? — Да-а… — Могу сделать всё, что захочу с тобой прямо сейчас?.. — Да… да… Пожалуйста… Я… так… близко… Ёсан… — глаза Сонхва немного расширяются, он ловит губами воздух. — Пожалуйста… Это то самое чувство контроля, которого Кану так не доставало. Контроля хоть над чем-то в этом ёбаном полуразрушенном мире. — Ещё чуть-чуть, — Кан и сам начинает подавать вперёд бёдрами, понимая, что конец неизбежен. — Немного… для меня… потерпи… моё сокровище… — Я н-не могу больше… — Можешь. Ещё, — рука вокруг членов ускоряется. Сонхва начинает скрести верхними зубами о нижнюю губу. — Ещё… Его немного выгибает, и он упирается острыми лопатками в шершавую поверхность стола: — Ё… сан… это… правда… я…. Всё… — Нет-нет-нет, — тяжело шепчет Кан, касаясь носа Сонхва своим. — Ещё… ещё… вот так… и… да… да… сейчас. Отпусти себя… для меня… Черный генерал кончает первым, со стоном изливаясь на свой живот, чужую руку и член. Ёсан буквально через пару секунд кончает следом. Он жмурится на несколько мгновений, открывает глаза и впивается взглядом в переводящего дух Сонхва. — Очень хорошо, — кивает он, наклоняется и развязно целует соулмейта. Влажно и горячо. Пак устало скрещивает руки на его шее. — Это было… — И это я ещё не был в тебе, — поднимает левую бровь Кан. Сонхва неопределенно ведёт плечами. Они с полминуты смотрят друг другу в глаза, выравнивая дыхание. Синхронно кивают. Голова Ёсана немного успокаивается, он чувствует удивительно неожиданный баланс внутри себя. Почти чувствует Сонхва в этот момент, но тот словно снова ускользает от него. Генерал второй звезды, немного хмурясь, отталкивается от стола, застёгивает свои брюки, поднимает брюки черного генерала с пола и кидает их на кресло. Находит в другом кресле бордовый плед. Помогает Сонхва сесть и укрывает его пледом. — Я отнесу тебя… — Я в состоянии… — Ты всё ещё слаб, — ухмыляется Ёсан. — Тебе просто надо пронести меня на руках на глазах у всех, да? Вместо ответа соулмейт клюёт его в губы и подхватывает под колени, давая возможность сложить руки на своих плечах. — Ты всё ещё легче, чем был раньше… — генерал второй звезды дожидается, когда Сонхва поправит плед и обходит вокруг стола, направляется в гостиную. — Говоришь так, словно уже носил меня на руках… Голос черного генерала затихает по мере того, как в голове появляются воспоминания об ощущениях, когда его тело действительно кто-то переносил в то время, как он был в Сети. Потом кто-то ухаживал за его телом. Он не помнит это как классические воспоминания событий, произошедших с ним… для него это всё ещё немного отдельные воспоминания его тела, которые происходили с его физической оболочкой, пока ментальная проходила через нечто совершенно иное. — Носил, — кивает Ёсан. Они неспешно пересекают холл и наконец оказываются в спальне. — Я говорил, что позабочусь о тебе. — Да, — кивает Сонхва, усаженный на край кровати. — Пойдем мыться и спать. Завтра рано вставать… то есть уже сегодня, — Ёсан зевает и уходит в ванную. Сонхва немного разминает плечи и в скором времени присоединяется к нему.