Ярость человечества

Череда испытаний для новичков началась с оценки их умений пользоваться УПМ. Совсем скоро всех распределят по разным отрядам во главе с офицерами разведки, возможно, некоторых из них переведут в другие дивизии в зависимости от их сильных и слабых сторон. Эрену дали задание следить за рекрутами и отмечать их промахи или успехи. Опыт — лучший учитель, кто-то из офицеров посоветовал ему наблюдать за солдатами настолько внимательно, насколько он мог, чтобы впоследствии не совершить те же глупые ошибки. Он пройдёт через то же тестирование, как только его кости окрепнут. Стоя на одной из многочисленных возвышенных платформ рядом с майором Майком и лейтенантом Нанабой, он с нетерпением ждал появления своих друзей. Стороннему наблюдателю, кем сейчас являлся Эрен, было легче подмечать ошибки, в том числе и свои собственные. В конце концов, он пришёл к выводу, что даже такое времяпрепровождение полезно для него, он, так или иначе, набирался опыта. Как бы он совершенствовался, просто сидя в казарме? В отличие от чётких установок кадетского корпуса, нынешние правила легиона, лишённые точных формулировок часто ставили рекрутов в тупик. Они привыкли к внезапным пополнениям правил, инструктор мог спокойно интерпретировать обязанность кадетов «овладеть необходимыми навыками, чтобы стать настоящими солдатами», как «не нарушать моего спокойствия» или «способно выполнить три последовательных поворота, используя УПМ, а затем резко сменить угол своего наклона». Южанам, которые находились ближе всех к пролому в стене Мария, посчастливилось пройти через самый строгий уровень отбора. И позже они оказались обременены строгим режимом, который должен был заставить их тощие задницы шевелиться быстрее. У каждого солдата была своя уникальная техника владения УПМ. Подобно отпечатку пальцев или почерку, каждый боец имел личные предпочтения в использовании оборудования. — Они идут, — произнёс Эрен, слегка подрагивая от предвкушения при виде приближающихся знакомых тёмных силуэтов. Он опустил взгляд в заранее приготовленный планшет, где мог оставлять заметки, в то время как Нанаба взялась за веревочный механизм, в последний раз проверяя его исправность. Звук вонзающихся в деревья крюков и гулкий шорох сматываемых тросов становился всё громче, а звук выпускаемого газа заглушал шелест листьев и щебет птиц. В такой атмосфере было легко погрузиться в полное ощущение полета. Каждый из бывших кадетов испытывал трепет, который захватывал их с каждым новым прыжком веры. — Аккерман и Рейес. За ними Дулка и Гувер, — разглядел Майк. Микаса взмыла в воздух, словно птица, привыкшая парить в небесах. Она направила всю свою разрушительную силу в удар, пролетая мимо офицеров, вырезая увесистые куски «плоти» из разбросанных по лесу манекенов. Она скользила по воздуху так, словно родилась с приводом в руках, девушка мельком глянула на Эрена, прежде чем свернула в сторону от гиганта, на котором стояла Нанаба. «Проворная. Прикладывает больше усилий, когда гиганты сбиты в кучу, чем экономит ресурсы. Делает глубокие и быстрые порезы», — Эрен сделал несколько пометок под её именем. — Аккерман вполне оправдывает свою репутацию, — непринуждённо заговорил Майк. — Впечатляет. Эрен, запиши мои слова, она находится в идеальной форме. Он подчинился приказу и кивнул, хотя мужчина стоял к нему спиной и не мог этого видеть. — Вы слышали о Микасе, сэр? —Да… Внезапно совсем рядом с Эреном пронёсся незнакомый ему солдат, он оставил ровный порез на шее гиганта, заставляя брюнета вздрогнуть от испуга. Это было близко. Он почти ощутил его удар на себе. Тем временем Майк тихо вздохнул и развернулся в сторону этого солдата, чтобы дать ему ценный совет, но, прежде чем уйти, он посоветовал Эрену принять к сведению совершённую ошибку этого человека. Продолжая разговор, Нанаба указала на новичка, о котором шла речь. — Эрен, в чём ошибка Рейеса? Того парнишки в синей рубашке. Эрен вцепился взглядом в нужного человека, наблюдая за тем, как он с чрезмерной силой разорвал затылок очередной куклы. Тёмно-бордовые куски наполнителя разлетелись в стороны от грубого удара клинков. Когда Майк позвал рекрутов, они вскинули головы и послушно двинулись к возвышенности, напротив которой стоял Эрен, чтобы получить отчёт о своём тестировании. Очевидно, каждый из них нашёл в этом задании место для высвобождения своего гнева. При других обстоятельствах это было бы уместно, но сейчас… —…Они слишком много думают, — в конце концов произнёс парень после затянувшегося молчания, во время которого он тщетно пытался систематизировать свои мысли. — Слишком много думают, будто оборудование — примитивная машина, орудие труда. Нанаба опустила взгляд на записи Эрена и одобрительно кивнула. — Хорошо. Так что же нужно было сделать Рейесу? — Он должен… должен воспринимать оружие, как продолжение себя. Грубая сила может притупить лезвия, и тогда они будут не резать плоть, а грубо врезаться в неё, что и произошло с последним манекеном. Думаю, поэтому они должны больше практиковаться и прислушиваться к своим инстинктам. Со временем Эрен стал лучше справляться с подобными упражнениями, но его движения всё ещё были далеки от идеала, он не умел плавно скользить по воздуху, как, скажем, Райнер или Микаса. Его нелегко было дезориентировать в пространстве даже на резких поворотах, к тому же упрямства ему было не занимать, только с его помощью парень справлялся с внезапными приступами головокружения при выполнении вращений. Но сам он понимал, что зачастую слишком полагался на газ, который следовало экономить, что приводило к глупым ошибкам при атаке. Траекторию, по которой он двигался в воздухе, можно было охарактеризовать, как грубую неровную линию, а не плавные изгибы, какой в идеале она должна была быть. Рейес использовал снаряжение так же, как когда-то давно делал Эрен. В то время он отчаянно пытался выйти из-за широкой и властной тени Микасы, из-за чего парень часто находился в нескольких дюймах от катастрофы, которая впоследствии приводила к травмам. Подпитываемый собственным разочарованием и импульсивностью, Эрен не тратил время на то, чтобы детально обдумать свои ошибки. Хоть не всем людям близка физика (обычно она не преподаётся за пределами престижных академий стены Шина), у каждого человека есть врождённое чувство меры, способное вычислить примерную силу и скорость того или иного объекта. Например, когда кто-то бросал мяч в Эрена, он с лёгкостью предугадывал, где он приземлится. Когда во время тренировок рукопашного боя кто-то из кадетов неправильно распределял свой вес, он активно пользовался этим и сбивал несчастного с ног. Когда ему приходилось рассчитывать расстояние, которое он пролетит на спине, совершая опасную посадку, он мысленно успевал прикинуть, на какую крышу лучше упасть. —…Раньше я действовал так же, — признался Эрен. — И я до сих пор иногда совершаю эти глупые ошибки. Ему удалось побороть свои проблемы с гневом (точнее большинство из них) в первые месяцы обучения, но благодаря этому он, естественно, не стал гением, как, например, Микаса. — Все с чего-то начинают. Вот почему мы, ветераны разведки, сейчас здесь. Мы хотим помочь,* — сказала Нанаба. Она дёрнула длинную верёвку, перемещая тренировочный манекен. Сопровождаемый неприятным визгливым звуком, гигант остановился в необходимом положении, пока Нанаба, не теряя времени, подошла к нему ближе, чтобы зафиксировать канаты. — Во время битвы за Трост наш отряд попал в засаду аномального всего через несколько минут после начала вторжения, — сообщил ей парень. — Мы боялись, что нас в любой момент могут сожрать… У вас есть какие-нибудь советы, как избежать или свести к минимуму потери в таких условиях, лейтенант Нанаба? Она полностью сосредоточилась на его вопросе, пока Дулка и Берт находились слишком далеко для того, чтобы она могла заметить их ошибки. Выражение её лица стало задумчивым и внимательным. — Слишком многое зависит от внешних факторов, увы, независящих от нас, в такой ситуации нужно добиться полного осознание своего положения — это единственный совет, который я могу дать тебе. Нужно взглянуть на картину целиком. Вместо того чтобы сконцентрировать всё своё внимание на атаке конкретного гиганта или же на месте, к которому ваш отряд так отчаянно стремится, необходимо подумать обо всём окружении. Нанаба подняла указательный палец, сделав им несколько круговых движений. — Если ты сейчас отклонишься вправо, не окажешься ли в руке гиганта? А может это повлечёт за собой столкновение с товарищем по команде? Стоит ли тебе сейчас воспользоваться газом и перестроиться влево? Не станешь ли ты мишенью для аномального, если поднимешься слишком высоко? Рядом с ними с глухим стуком приземлился Майк, он приподнял брови, явно заинтригованный поучительной лекцией Нанабы. —…Принимать тяжёлые решения и уметь обдумывать их за несколько секунд — это сложно, но скоро это станет для вас таким же естественным делом, как простое использование УПМ. Мы не можем предсказывать поведение гигантов, поэтому мы только надеемся и подавляем своими действиями катастрофу. Майк подтверждающе кивнул, подойдя ближе к ним. Он всегда был человеком немногословным, но сейчас он решил дать Эрену свой простой совет: — Не пялься бездумно по сторонам. Ощути опасность. Спроси себя и хорошенько подумай: что ты видишь? Эрен кивнул, размышляя об этом, всё глубже погружаясь в мысли, которые ему только что дали два офицера. Он прислонился спиной к стволу дерева, барабаня пальцами по своему бедру. Он получал полезный опыт от ветеранов, в какой-то момент он поймал себя на том, что мысленно возвращается к битве при Тросте. Продолжая размышлять, Эрен пришёл к выводу, что описать ту бойню однозначно нельзя. Скорее всего, его отряд слишком стремительно рванул на позиции. Если бы он заметил того аномального раньше, то, как минимум, Томас не потерял бы ногу. Он потратил слишком много времени, глядя на колоссального гиганта, бездумно пялясь, как сказал Майк. Эти драгоценные секунды могли быть использованы для его уничтожения… В предстоящей экспедиции он должен быть более внимательным. Легче сказать, чем сделать, особенно, если он имел в виду свою импульсивность, но так или иначе он всё равно работал над этим. Он почувствовал волну разочарования и раздражения, которая грозила захлестнуть его. Если бы всё было так просто. Исполнять приказы и одновременно следить за тем, что происходит в своём отряде трудно, но смотреть на всю картину битвы целиком объективно труднее. Что ты видишь? Эрен коснулся рукой своего лба, морщась от внезапного звона в ушах. Его голова пульсировала под его пальцами. Он впился ногтями в кожу головы, чтобы успокоиться. Он почувствовал необъяснимую тошноту, к его горлу подступила желчь. Как ты думаешь, кто враг?* — Враг? — растерянно повторил он. Туман в его голове медленно рассеялся. Он проморгался, плавно опустив взгляд на свои грубые мозолистые руки. Он не знал, кто задал ему вопрос, но всё равно обдумывал ответ на него. За стенами много зла, много монстров, которые просто стараются выглядеть, как люди. Торгаши… работорговцы… король, который ничего не делает для своего голодающего народа… Но кто главное зло? Самый большой враг, с которым им придётся столкнуться? Тот, кто нуждался в наибольшем внимании, кто требовал больше сил и энергии для победы? Кто же ещё, как не эти проклятые гиганты? Он чувствовал бурлящие внутри него эмоции, его сердце грубо билось о грудную клетку в горящей решимости, которая брызнула из его глаз в виде безжалостного урагана. Он стиснул в кулаке эту пылающую энергию, будто она внезапно стала материальной, осязаемой силой. Оставаться в негативном настрое и называть каждую стоящую перед ним задачу сложной — это препятствие, которое только мешает ему по-настоящему взглянуть на общую картину мира. Он не должен попадаться в эту ловушку, когда впереди так много подробностей, о которых он даже не ведает. Эрен пронзил своих внутренних демонов. Почему я вообще пошёл в разведчики? Почему мой выбор пал именно на это место, а не на военпол? Почему я молча терпел весь этот ад после падения стены Мария? — Я уничтожу их, — Эрен напомнил себе о своей мотивации, своём стремлении, своей главной миссии. Ради его матери и тех, кто погиб пять лет назад. Ради его отца и людей, пропавших без вести и провалившихся сквозь трещины общества, погрязшего в хаосе. Ради дедушки Армина и жизней, погибших во время Чистки. Ради Тома, Рут, Франца, Ханны и многих других людей, погибших в Тросте. Ради каждого разведчика, чьё тело разлагалось за пределами стен. Человечество оказалось втянутым в эту кровавую войну не по своей воле. — Всех до единого.