Stolen By Force

Музыкальное сопровождение для главы: Nostalghia «Plastic Heart» Что может быть действеннее, чем обращение врагов на вашу сторону? Чем использование их собственных знаний против них самих? Бастила Шан Три недели спустя. Привлекая к себе внимание — ты усложняешь свою партию в игре. Но прятаться за гибкими спинами других змей непозволительно, иначе рискуешь превратиться в мышь для кормежки вечно голодных, ядовитых ртов. Моя маленькая выходка в сотрудничестве с адмиралом Таркиным, тихо будоражит блистательный светский полк подкупных мерзавцев. Каждый цепко держится за другого в сплоченной кучке, захмелевших от власти, самоуверенных законодателей. Они полагают, что все решают сами, но это жалкая бутафория. Шепчутся, кривят надушенные, сытые лица и наблюдают за мной со своих, насиженных сенаторских лож. Очередное запланированное заседание, на котором вяло решается вопрос о дополнительном вооружении солдат-клонов, урезании бюджета на социальные нужды народов Республики и повышение налоговых ставок, раньше предусмотренных сроков. Стандартная закономерность для тех, кто пытается удержать неудержимое. В Комитете лоялистов чуть более оживленно, хотя общий ажиотаж преподносится в качестве черствого недопонимания. Страх окутывает Палату Созыва, разносит осторожно брошенные, тихие вопросы по воздуху, перемешивая их с порицанием, насмешками и возмущением. Многие искренне удивлены сменой тактики, ведь маленькая гордячка с Набу должна была самолично кинуться продвигать мирную дипломатию, в отношении нечистых на руку наместников и их тайных союзников в рядах пиратского сброда. Вот только первые результаты агрессивной кампании Таркина, успевают придти отчетом мне в руки. Уилхафф старателен, компетентен и намеренно загоняет свою команду в крайне сжатые сроки. Преследует личные цели, возлагает надежды на мою сообразительность и проверяет. Простой благодарности будет мало, нужна официальность с громким заявлением. Беспроигрышное рекламное предложение, которое я могу предоставить. Верховный Канцлер одобряет, разглядывая в этом, далеко идущие перспективы. А, если указывать прямо, то теперь, военных операций, без руководства со стороны Ордена джедаев, станет больше. Начальная стадия показной программы по осуществлению Великого Плана. Шив отрезает нашу связь, пытается урезонить, чтобы не ощущать существенного давления в отношении себя. Ему, как и мне дискомфортно, но более терпимо за счет Темной стороны. Он придумывает выход в качестве особой издевки — равнодушия. Легкое, незатейливое, создающее интригу в монотонном сражении с властью уз Силы. Супругу не интересны мои ответные действия. Ему весело и очень хорошо, судя по ленивой ухмылке, не спадающей с лица. Настолько вопиющая уверенность в собственном контроле просто не может не бесить. Даже фальшивый флирт с парочкой дипломатов не помогает урезонить такое обращение, поэтому на физиономии ситха читается напускная скука. — Скотина. — смотрю на Сидиуса. Ощущаю себя декоративной зверушкой, запертой в клетке. Со мной в ложе находится R2. Подключается к внутренней сети и передает данные с Набу, относительно процедуры захоронения Шми Скайуокер. Теперь Энакин числится в официальном розыске, как особо опасный преступник и предатель государства, а представитель Ордена джедаев присутствует на каждом заседании Сената. Мило улыбается моему мужу, которого я готова задушить, прямо сейчас. Видение пожара у озера, дало наводку на скорую трагедию. С королевского дома Набу прислали весть о состоянии здоровья матери героя. Я так надеялась, что парень успеет ее спасти, но громом среди ясного неба оказалась запись с камер базы на Джеонозисе. Планомерное закидывание избранного во тьму стало еще более гнусным, а экстренная военная операция, организованная Орденом, возмутила знать родного мира Амидалы. Закрываю глаза и протяжно выдыхаю. Не знаю, как справиться с регулярными вспышками злости и бушующей внутри ненавистью. В последнее время, такое состояние накладывается и твердеет скорлупой, мешая дышать. Меня раздражает абсолютно все и угнетают пафосные речи каждого, кто причастен к разорению Республики. Не могу побороть настойчивое желание активировать меч, прямо сейчас и начать карательный самосуд. Под громкое звучание тяжелого рока, чтобы у этих ублюдков кишки сотрясались. Кровь разогрета, во рту неприятная сухость. Ощущаю себя черствеющим, злостным сухарем, которому надо размокнуть, иначе есть риск раскрошиться в пыль или вовсе превратиться в камень. Такой же холодный и жестокий, как сердце ситха. Вот уже полчаса приходится терпеть надменные речи сенатора Протектората гранов Маластара, Аск Аака. Типичный пропагандист и прихлебатель Палпатина, с отвратительной физиономией, бросающей в дурноту. Каждый раз, когда происходит собрание в Комитете лоялистов. В своей риторике, он мало, чем отличается от предшественника и продолжает давить на необходимость усиленного вооружения республиканской армии. Как же хочется его заткнуть. Причем навсегда и насладиться ужасающей тишиной. — Приготовься. — предупреждаю дроида, нажимаю на пульт управления своей ложи и активирую микрофон при помощи Силы. Едва ли в Палате Созыва это заметят. — Сенатор Аак. — плавно вылетаю в центр купола, ровняюсь с его ложей. — Я солидарна с вами в наращивании военной мощи нашей армии. — поднимаюсь, поправляю подол платья. Чувствую на себе взгляд мужа и прибывшего, в качестве гостя на заседание адмирала Таркина, восседающего рядом с Пестажем. — Но не такими ударными темпами. — Это единственный метод, позволяющий скорее разрешить конфликт и не допускать его распространения по галактике. — кривит лошадиную морду чиновник. — При всем уважении, но у Республики имеется ряд других, не маловажных проблем. — даю взмахом руки сигнал R2, чтобы вывел на всеобщее обозрение голограмму с графиком и цифрами, которые всем давно известны. — С одобрения вторых поправок Конституции, прошло достаточно времени, однако Сенат так и не приступил к поиску решений, относительно инфляции.— расправляю плечи, говорю громче. — Внешний государственный долг продолжает расти, а урезание бюджета, выделенного на социальные нужды населению, обретает регулярность. — приподнимаю свою ложу, чтобы быть чуть выше.— Если мы продолжим в том же духе, то Республику настигнет продовольственный кризис.— лишний раз поражаюсь слепоте этих идиотов. Они думают, что играют в войну, а на самом деле, война играет с ними. Пожирает все, на своем пути и оставляет разруху с голодом. — Поэтому и нужно обеспечить наших солдат всем необходимым. — упорствует Аак. — Чтобы одержать победу в кратчайшие сроки. — разводит клешни в стороны, показывая пухлый живот, обтянутый дорогой туникой. — Победа лишь достижение... — прячу, сжатую в кулак правую руку за складками длинной юбки. — Но что делать со следствием? — Вы пытаетесь заглядывать слишком далеко, леди Палпатин. — проговаривает с запинкой. Три выпуклых глаза маластарца устремляются к ложе Верховного Канцлера. — Вовсе нет, господин Аак. — киваю дроиду, чтобы открыл предоставленные файлы. — Кампания, организованная адмиралом Таркиным в секторе Чоммелль, наглядно демонстрирует результаты работы в нескольких направлениях. — жду вывода голограммы с двух планет своего сектора. Бепур и Джафан. — За короткое время, удалось ликвидировать угрозу в виде нашествий пиратских банд на гуманитарный поток продовольствия. — смотрю на видеоматериалы, где мирное население приветствует республиканские военные корабли. Дарят солдатам цветы и искренне благодарят за спасение от голода. — У наших офицеров, поистине выдающиеся качества. — представляю рукой адмирала, который поднимается на ноги и выходит немного вперед. — Миледи. — мужчина отвечает мне учтивым поклоном. Снимает форменную кепку с головы, держит завидную прямоту в плечах, украшенных выглаженным военным кителем. — Таких результатов мы добиваемся дипломатией. — Аак маскирует упрек в мою сторону. — А не пальбой по несчастным. — выражает скудное сочувствие ликвидированной банде грабителей с целым выводком тайных наемников. — Дипломатия предусматривает двустороннюю терпимость, сенатор. — прищуриваюсь, мечу взглядом с жирную шею противного маластарца. — В ней нет места альтруизму, а любому народу, как ребенку, необходима забота.— замечаю пристальное внимание со стороны ложи представителя Альдераана. Бейл Органа наблюдает за мной, а рядом с ним восседает Мон Мотма и что-то тихо проговаривает, специально сдерживая движение своих губ. — Ваша забота достаточна переменчива, прошу заметить. — наносит прямой удар под дых, упрекая в измене принципам пацифизма, которыми славилась королева Амидала. В огромном зале разносится гул приглушенных голосов. Многие деятели просыпаются от дремоты и бездействия. Начинают с интересом ждать развязки дебатов, инициированных мной. Аак достаточно опытный, упертый соперник и постарается оставить за собой последнее слово. Но во мне кипит бурлящая смесь раздражения со злостью, приправленная Силой из-за равнодушного притворства ситха. Чувствую взгляд Сидиуса, вижу его лицо. Благородное, непринужденное, умиротворенное. Будто праздник сегодня наступил, а я хочу обматерить каждого в Палате от этой показной игры в превосходство. Еще и умбаранку поставил рядом с собой, чтобы она бельмом мелькала перед глазами. Ему явно нравятся такие неудобства, поэтому делает вид, что все прекрасно и совсем не заботится о заварушке, которая здесь намечается. Дико бесит это непроходимое стремление всячески привлечь его внимание. Ибо по-другому не получается. Узы требуют бархатного голоса с холодными кольцами ситхской ауры и плотных, смертоносных объятий. Отстраненность губительна, но еще хуже, когда ее используют намеренно, чтобы удовлетвориться за счет коварных издевательств. «Сейчас тебе будет не до смеха.»— в голове звучит мелодия «Killing Strangers» от Marilyn Manson. На мне, вместо платья, представляется элегантный костюм, в котором я, как не убиваемый Джон Уик, собираюсь вершить справедливость. — Лишь глупец не меняет своего мнения. — голос становится приторным, однако это только начало. Можно предположить, что ложа подлетит ближе к Верховному Канцлеру, но нет. Я специально буду плавно мельтешить рядом, как белое перышко у кошки перед носом. — Для любого народа нет ничего хуже войны... — указываю пальцем на фрагменты записей, где солдаты открывают амбары торговых судов в черте столиц. Организуют очереди с выдачей продуктов и медикаментов. — А выдающимся терпением обладает тот, кто безропотно верит.— решаю действовать с более пугающим напором. — Но грезы спадают и наступает прозрение... — облизываю губы кончиком языка, ощущаю внезапное давление через Силу в области запястий. Сидиус предупреждает, но пока не присматривается так, как мне хочется. — Несущее за собой ненависть... — прорезаю взглядом толстую голову маластарца. Подлетаю ближе, чтобы усилить свое воздействие. Он явно удивлен, но еще больше сконфужен. — Способную заточить вилы бунта. — не говорю, а почти подпеваю, ласково растягивая последние слова. — О, еще ни один бунт не достигал масштабов бури. — небрежно бросает оппонент. — Разве только в рядах знати Бепура, где, с вашего дозволения, провели казнь наместника и его советников. — грамотно вычисляет мою уловку по перехвату инициативы. — Без проведения официального следствия.— повышает голос при дополнении. «Убью!» — мысленно представляю, как рублю мечом гада на шашлык и смачно сплевываю. — Советников поймали с поличным, во время заключения сделки с пиратами по поставке украденных детей в качестве рабов. — ядовито улыбаюсь. — Вы можете ознакомиться с материалами более подробно и заслушать показания пострадавших. — смотрю на голограмму, где солдаты в белой броне помогают освобожденным от плена, плачущим гражданам. — Но это не отменяет факта злоупотребления полномочиями со стороны военного руководства операции. — теперь Аак кусает уже Таркина.— Одобренную вами. — не забывает обо мне. — Вы недооцениваете народную любовь, сенатор. — продолжаю смотреть на голограмму, где отчетливо раздаются крики благословения с моим именем. — Ее пыл сдвигает вековые монументы.— задумчиво произношу, вспоминая моменты истории своего мира.— Что мы можем противопоставить такой силе?— поднимаю голову, взираю на маластарца в ожидании ответа. У того сильнее раздуваются глазные яблоки, а большой, уродливый рот кривится от неприязни. Понимаю, что он просто подбирает слова для очередного колкого замечания, поэтому решаю опередить. — Взгляните, как они улыбаются. — говорю и отдаю немой приказ увеличить размер голограммы, чтобы остальные смогли увидеть. — В их глазах теплится надежда и совсем нет страха перед будущим. Они готовы к нему, лучше нас с вами. — моя ложа проплывает мимо постамента Верховного Канцлера. Наконец встречаюсь взглядом с мужем. Отправляю в его сторону невидимую электрическую стрелу. Строго в переносицу, чтобы наверняка. «Сейчас.» — подготавливаю себя к выступлению. Поднимаюсь выше. Слышу шум со стороны круглых дронов со встроенными камерами для прямой трансляции по всем голограммным щитам Корусанта. — Никакая война не должна быть оправдана. — прижимаю ладонь к груди на сердечную сторону. — Но именно она раскрывает главную причину нынешнего положения. Мы слишком долго опираемся на прошлое. Оглядываемся назад, беря в пример давнее, потому что боимся неизвестности. Можно найти кучу отговорок, продолжать верить в эффективность былых истоков и отказываться признавать очевидное.— вскидываю подбородок, смотрю сквозь мерцающие ложи других политиков, концентрирую в себе Великую, для лучшего подбора слов, от которых зависит слишком многое. Набираю в грудь больше воздуха. Я могу положить начало и сделаю это, черт возьми! — Республике необходимо встряхнуться. Сбросить пыльные оковы устоев, ставших историей. Настала пора уйти от традиций, замуровавших наше развитие и проложить путь, ведущий к процветанию. — сердце отстукивает барабанную дробь, затылок сковывает холодный металл неодобрения со стороны Сидиуса. Но в тоже время он не затыкает меня, хотя может. — К новым горизонтам и Новому Порядку. — завершаю и закрываю глаза. Повторяю про себя молитву, перестаю дышать, так как тишина просто колоссальна. Раздаются первые глухие отчетливые хлопки. Это Таркин. За ним подхватывают еще несколько сенаторов, а потом настает очередь слишком громкого, грандиозного шума. Аплодисменты взрывают пространство, с наружных камер наблюдения показана реакция граждан Корусанта на центральных площадях. Кто-то поднимает вверх руки, другие одобрительно кричат и кивают головой в согласии. Слишком живой отклик поднимается штормовой волной и почти оглушает. Мне удается высказать то, о чем многие предпочитают молчать. Прижимаю ладонь к губам, на которых подрагивает улыбка. Сложно поверить, но я совершила сегодня то, на что никогда бы не отважилась. Выказала дань благодарности адмиралу и взбаламутила топкое болото Сената. Дала ощутимый толчок на грядущие изменения и возможно приблизила создание Империи. Теперь их головы заполнятся нужными мыслями, относительно скорых глобальных реорганизаций. Дроид подает стакан воды, который я осушаю парой больших глотков. Забираю датапад и выхожу в центральный зал. Надумываю связаться с Дорме. К великому сожалению, она осталась на Набу, но должна прибыть ко мне через несколько дней. Замечаю у выхода парочку будущих глав Альянса и с максимальной скоростью маскирую свое негодование. — Леди Палпатин. — Органа приветствует меня поклоном, Мон Мотма кротко улыбается в новом элегантном наряде. — Ваша речь, как утренний каф, буквально разбудила большинство заседателей, — он осторожно подбирает слова, как впрочем всегда делает. В этом его особый конек. В прошлую нашу встречу, мы обедали в ресторане и обсуждали действенность поправок. Бейл в легкой, непринужденной манере, намекнул на поспешность и грубоватость мер со стороны администрации моего супруга, которые могут усилить опасения у большинства законотворцев. — По крайней мере я попыталась достучаться о перемене курса. — специально скромничаю и развожу руками. Прохожу вместе с ними вперед, чтобы не задерживать других, громко беседующих политиков. — Дыры в федеральном бюджете сами себя не залатают, а новое вооружение слишком затратно. — провожу пальцами у виска, показываю страдания от мнимой головной боли. — Видимо вам пришлось тяжело с решением в отношении наместника. — участливо добавляет Мотма, маскируя осуждение. Поправляет подол идеального платья, сшитого на заказ. — Скорее горько. — тяжело вздыхаю. — Им доверяли не только рядовые граждане, но и я с королевой. — Вынуждена вас покинуть. — женщина кивает головой и уходит к группе других сенаторов. Делает свою походку более выразительной перед окружением Канцлера, остановившегося неподалеку. — К сожалению, подобное сейчас везде. — тихо говорит Альдераанец, разглядывая свиту Палпатина. Его настроение ощущается в Силе с явной взволнованностью. — Неужели вы тоже с этим столкнулись? — дожидаюсь, когда мне откланяются несколько восторженных фанатиков и только потом тихо спрашиваю. Органа молчит какое-то время. Обдумывает и переводит взгляд на меня. — Не совсем, но хотелось бы ускорить процесс обращения к Ордену джедаев. Надеюсь, они помогут уладить... некоторые опасения. — намекает на срочное дело, именно для рыцарей, с желательным обходом их представителя в Сенате. — Полагаю, свежезаваренный каф не будет лишним в данном случае. — предлагаю ему обсудить возникшую проблему и точно выяснить, что именно удалось обнаружить. Мне становится любопытно. — Благодарю, леди Палпатин. — соглашается Бейл. Замечает приближение адмирала в компании Верховного Канцлера. — Ваше Превосходительство. — откланивается ситху и спокойно уходит. — Мне говорили, что заседания Сената достаточно однообразны и полны голословностей. — начинает военный. — Но эти утверждения оказались ошибочны. — смотрит на меня с приподнятыми уголками тонких губ. — В дуэли слов не так просто держать оборону. — Мало одной защиты, адмирал. — силюсь не смотреть в сторону Сидиуса, рядом с которым находится умбаранка и Пестаж. — Необходимо контрнаступление с последующей капитуляцией. — чуть прищуриваюсь, подаю Таркину руку. — Ибо полководца делают великим его противники. — припоминаю знаменитую фразу из истории. Уилхафф едва заметно дергает бровями, одобряет последнее выражение, которое наверняка считает главным уставом для собственного возвышения. А вот Шив старательно убивает плотным катком своего ледяного взгляда. — Ваш штурм был очарователен. — целует кисть. — Надеюсь, что смогу насладиться новыми грандиозными баталиями. — лаконично намекает на дальнейшее содействие. Удерживает мою руку, чуть дольше, положенного этикету времени. — Только в качестве союзника, способного привести к безоговорочной победе. — отвечаю с хвалебным уклоном, ощущаю холодный шквал недовольства со стороны Сидиуса. Ситх надежно скрывает ярость, но я чувствую ее в Великой, в натянутых струнах уз, плотно связывающих до кровавого натяжения плоти. Воздух готовится к возгоранию и собирается поразить мое сердце молниями. Муж недоволен дерзкой выходкой в Палате Созыва, а теперь слушает обмен любезностями с адмиралом, которого я откровенно пробую завербовать для своих тайных делишек. Сказанного не вернешь. Я атакую первой и бросаю дерзкий посыл в толпу, минуя гениального инициатора создания Империи. Ловко обхожу и нагло беру бразды управления на себя. Но помимо этого, учусь надежно закрывать сознание от непрошенного гостя. Кажется, что черепушка трещит под кожей от намерений супруга взорвать своим влиянием мой мозг. Поэтому лучше поторопиться к себе в кабинет, закрыться там и не выходить до вечера. Пусть позлится, ему полезно. — Прошу прощения... — собираюсь уходить, но струны уз не дают сдвинуться с места. — Не забудьте о нашем ужине, милая. — Палпатин режет пространство своим ласковым обращением. Смотрит мне в глаза, буквально выедает их и готовится разорвать сердце внутри грудной клетки. Душит его тисками своей всклокоченной ауры. Похожее было на Набу, после посещения развалин Древних. Надо уходить, пока эти ощущения не оставили след на лице. Пока другие присутствующие ничего не успели заметить. Хотя леди Мур, возможно догадывается, судя по настороженности в покрасневших из-за света глазах. «Какой еще, к чертовой матери ужин?!»— не припоминаю, чтобы мы обговаривали подобное. — Да, Ваше Превосходительство. — чуть не проговариваюсь обращением «Владыка», сильно прикусываю в конце фразы язык. Склоняю голову, изображаю скромность с послушанием и удаляюсь.

***

Смотрю на прозрачный мешочек с лекарством. Бросаю содержимое в чашку с чаем. Перемешиваю и слушаю доклад Дорме. Ее голограмма хорошо видна, благодаря положению R2 с настроенным сигналом связи. — Похоронная процессия не была официальной, поэтому допускались все, кто хотел возложить цветы и почтить память добрыми словами. — проговаривает брюнетка. — Королева в полном составе советников оценила операцию в секторе и выразила сожаление. — Результатам или методам? — хочу уточнить. Допиваю напиток, притягиваю к себе датапад. — Произволу, действовавшему перед носом. — с пылом отвечает моя помощница. — Когда собираешься возвращаться? — просматриваю электронную почту, нахожу официальное письмо с королевского дворца, в котором стандартным текстовым набором выражается благодарность за своевременное решение проблем с поставками продовольствия. О чиновниках, уличенных в тяжких преступлениях, не слова. Королева соблюдает осторожность. — Не могу тут, без тебя. — устало вздыхаю, откидываюсь на спинку кресла. Мечтаю завалиться на дневной сон. — Наверняка уже и мужа доконала? — шутливо интересуется подруга. — Скорее он меня. — отбрасываю датапад на рабочий стол. Опять закипаю и кусаю нижнюю губу. Дорме выгибает бровь, понимая мое состояние, как женщина. — И что ты сделала? — Ничего особенного. Просто поблагодарила адмирала Таркина за содействие и выступила в Палате Созыва. — взмахиваю руками от раздражения. — У этого вояки спорная репутация. — хмыкает помощница, решая поделиться некоторыми сплетнями. — В работе строг до безобразия, но не гнушается использовать полномочия в личных целях. — Брось. — морщу носик, когда понимаю, к чему она клонит. — Таркин не интересует меня в этом плане и... — Но он может заинтересоваться тобой для продвижения по службе. — перебивает меня. — И скомпрометировать, если потребуется, — ее слова пронизаны беспокойством. — Говорю еще раз, Елена, будь осторожна. Ты слишком высоко подаешь. — Подожди. — поднимаюсь, притягиваю турку с кафом, ставлю на панель для подогрева, начинаю плавно мешать ложкой. Готовлю подсластитель и чашку для Органа. — Ты же понимаешь, у меня нет возможности просто свернуть назад. — пробую оправдать свои действия, но даже так, не получается избавиться от навязчивой идеи в лице новой Империи. — Сегодня я прямо заявила о бесполезности нынешнего государственного строя. — с волнением жду ее критики. Лицо набуанки вытягивается от шока, однако потом, губы расплываются в злорадной ухмылке. — Ну...— тянет с ответом, выматывая еще больше. — Я сразу заподозрила наличие у тебя яиц, поэтому... Теперь настала моя очередь удивляться. Вытаскиваю ложечку с турки, отключаю панель. Комната наполняется плотным ароматом свежесваренного кафа. Мы смотрим друг на друга пару секунд, а потом вместе заливисто смеемся. — Нет, я серьезно. — вытирая слезы, проговаривает через хохот Дорме. — Перестань. — не могу успокоиться. — Сейчас ко мне придет сенатор Органа. — приподнятое настроение отвлекает от знакомого ощущения в Силе. — Бейл? — помощница легко произносит имя альдераанца, как давнего знакомого. — Расскажешь потом. — связь прерывается в момент открытия заблокированной перегородки. Встроенный электронный замок трещит под воздействием Великой. Холод врывается в пространство моей маленькой обители. Канцлер Палпатин собственной персоной, да еще без привычного сопровождения советников и стражей Сената. «Ой-ей.» — мне медленно скручивают изнутри кости, проверяя гибкость суставов. Черепушку опять ломает настойчивым давлением ментальной связи. «Да.» — тяжело проникает в голову скрипучим голосом. Проходит вперед неторопливой хозяйской походкой. Нацеливается взглядом на мой рабочий датапад, останавливается напротив R2. — Вон. — кратко обращается к дроиду. Взмахивает рукой, чтобы проверить содержимое девайса. Шумно втягивает воздух с устоявшимся запахом бодрящего напитка. R2 начинает громче пиликать и панически быстро вертеть головой. Выпуклый окуляр оценивает строгость приказа со стороны ситха, а когда он делает пару шагов навстречу, маленький храбрец ловко ретируется из поля зрения. Выкатывается прочь в расстроенных чувствах. Перегородка закрывается с резким хлопком, от которого немного вздрагиваю. Мы остаемся одни в моем кабинете. Не помню, чтобы муж вообще посещал его раньше. Взгляд политика останавливается на горшках с синими цветами, что я решила поставить в качестве украшения и дополнения к интерьеру. Именно их любила Камилла, если верить его рассказам. — Ты мог предупредить о своем визите. — сухо проговариваю. Начинаю первой. Терпеливо жду, когда он обшарит данные в планшете. — Как всегда поступаешь. — намекаю на официальные издержки в работе. Наблюдаю за парящей по воздуху чашкой с туркой. Напиток плавно наливается, а потом движется к руке Палпатина, который продолжает рассматривать что-то на голубом экране. — Прекрасное время, чтобы пропустить чашечку кафа. — подносит к губам, принюхивается, делает глоток.— У тебя оно действительно получается особенным. — бесцеремонно наслаждается порцией напитка, специально приготовленного для Органа. Резко отбрасывает устройство на прежнее место. Громкий шум вызывает у меня рефлекторное вздрагивание. Плохое начало. — Уверена, леди Мур не откажется составить тебе компанию. — не без ехидства добавляю. Только сейчас замечаю плоскую коробку, обтянутую бархатом. — Что это? — подхожу ближе к гостевому столику, где оставлена вещь. — Взгляни. — просит Шив, допивая ароматный каф. — Образец нового украшения с сапфирами. Еще не законченная модель, над которой я работаю. — отправляет чашку обратно на поднос. Поворачивается ко мне, соединяет руки впереди. За миролюбивой позой кроется самая настоящая погибель. Открываю крышку, поражаюсь яркости камней, ограненных в сложные полуовалы с острыми углами для зрительной ассоциации с бесконечным, сияющим калейдоскопом. Они напоминают созревшие плоды на ветвях из драгоценного сплава. Помимо уникального, во все смыслах колье, имеются еще и серьги. Этот набор отличается от предыдущих. Его нельзя назвать вычурным, кричащим, как прошлый подарок с рубинами. Цвет сапфиров будто постоянно меняется. От совсем темного насыщенного, до нежного полупрозрачного. Линии не грубые, но вместе с тем сложные. — Фиолетовые... — завороженно вглядываюсь в переливы калейдоскопа. Тянусь пальцами, но вовремя останавливаюсь. Не рискую прикоснуться. — Совмещаешь политику с ювелирным искусством. — выпрямляю спину и выдыхаю. — Это прекрасно, но... — Примерь. — перебивает меня супруг и подходит ближе. Синева в его глазах кажется более глубокой, грозящей затопить штормовыми водами. — Я должен убедиться, что оно идеально подходит.— приближается еще на пару шагов. Уголок губ дергается вверх на мгновение. — Только сними платье,— его взор нахально ощупывает меня, оставляя дрожь в районе копчика.— Цвет не тот.— краткость брошенных фраз заставляет задуматься об отступлении и подыскать ближайшее укрытие, хоть это бесполезно. Смотрю на него, сдвинув брови. Сердце отстукивает тяжелый, громогласный ритм. Шив явно играет. Забавляется и терпеливо поджидает особого момента для наказания. Оно обязательно будет, не стоит даже сомневаться. «Уже наступил.»— не выдерживаю столкновения наших глаз и первая отворачиваюсь. — Лучше перенести примерку. — наклоняюсь, чтобы закрыть крышку коробки. Неожиданный захват предплечья выбивает воздух из легких.— Нет!— меня резко оттягивают назад, прижимают к твердой груди и нещадно цепляют пальцами за воротник платья. — Предлагаешь мне заняться этим? — скрипит в ухо Сидиус. Заводит руку за спину, обводит линию позвоночника, отстегивает крючки и тянет ткань с плеч вниз. — Хватит! Ты порвешь рукава! — слышу неприятный треск швов, предпринимаю попытку вырваться, но бесполезно. Ситх держит меня, как лакомый кусок мяса. — Сенатор Органа должен вот-вот подойти. Я пригласила его. — верх платья спадает до талии, обнажая грудь. Покрываюсь румянцем, инстинктивно пробую прикрыться, однако сладкий импульс внизу живота задерживает реакцию. Мозг плывет на волнах накатившего возбуждения. С приятной болью стягивает вершины сосков. Я распаляюсь. — Он безусловно оценит твой внешний вид. — Шив поворачивает меня к себе спиной. Смотрит в сторону перегородки и тихо насмехается — Как в своих оживших фантазиях. — пугает перспективой внезапного открытия через Силу, чтобы гость мог увидеть меня в непотребном виде — Надо быть смелее, чтобы наивный дурак окончательно растерялся.— утыкается носом в плечо, целует прохладными губами. Тянет руку вверх, жадно сминает грудь, отчего меня прошибает током. С губ срывается стон, позвоночник вытягивается, острота желания усиливается, а между ног позорно намокает. Власть уз делает тело слишком восприимчивым к рукам мужа и его словам. Правда сейчас, я цепляюсь за некоторые перемены в извращенной игре, а именно отсутствие привычного влияния Силы. Будто ситх пытается сдерживать нашу связь, ради подчинения уникального явления. — Прекрати. Бейл заслуживает уважения. К его мнению прислушиваются другие сенаторы. — говорю, сквозь учащенное дыхание. Жду, когда жестокая рука мягко сдавит шею.— И он предан своей королеве. — Верность неблагодарна, девочка. — муж притягивает Силой колье. Застегивает на мне и больно прикусывает мочку уха. — А разум слишком ветреный и порочный. У нас есть силы, противостоять ударам врага, но недостаточно воли противиться собственным грезам. — сдавливает плечи пальцами, опять прикасается к груди. Терзает ее слишком мягко и дотошно, выпытывая из меня короткий вскрик.— Яркое воображение подстегивает желания, рисует картинку, от которой хмелеет кровь, — его дыхание громкое, тяжелое, с налетом хрипотцы. Словно оседает под кожей. — В этом заключается ипостась человеческих слабостей. Падают абсолютно все. — Оставь свои проповеди для джедаев и прихлебателей. — быстро разворачиваюсь с намерением отбросить политика на диван и как следует отыметь. — Ты пришел сюда не за этим. — тянусь к застежкам на тунике со стоячим воротником. Шив обхватывает запястья. Чуть отдаляется, чтобы посмотреть на колье, однако мой настрой слишком непреклонен. Он присматривается к глазам, замечает проблески красного на радужной оболочке, о которых я не подозреваю. — Спусти свою агрессию и приструни характер, если не хочешь быть преждевременно сброшенной. — угрожает в красивом изъяснении. Лицо заковывается в суровость, тонкие губы напряжены. Сидиусу не нравится смена влияния. Моя аура будто пытается выкачать его, чем немного удивляет и раздражает. Поэтому взгляд золотистых глаз опаливает каждый изгиб тела, вместе с внутренностями. Изучает, оценивает и очень быстро насыщается похотью. Резкий толчок в сторону гостевого дивана, служит подтверждением моей маленькой победы. Вместо того, чтобы разобраться и проанализировать странности нашей связи, ситх намеревается лишний раз подтвердить свою власть. Закрепить банальным доминированием, которого я на самом деле искренне желаю. — Ох, наконец я удостоилась твоего внимания. — облокачиваюсь на спинку дивана, откидываю голову назад и отбрасываю прочь крупицы стыда. — А то уже начала вкушать первые глотки свободы.— лениво потягиваюсь, раскрываю губы во вдохе. Знаю, какое зрелище представляю сейчас. Разогретая вожделением, полуобнаженная, с неприлично дорогим украшением на шее. — Для тебя ее нет и никогда не будет. — высказывает Палпатин ревнивым приговором. Золото его глаз жадно вбирает меня целиком. — Таркин идет ко мне окольным путем, а простак с Альдераана грезит оказаться в койке бывшей королевы Набу. — усмехается, нависает сверху.— Кому еще ты собралась вскружить голову? — Всем, кто посмеет пойти против Империи. — умудряюсь со своего положения вскинуть подбородок в вызове. Мысленно представляю, как взъерошу пальцами рыжую копну волос, по которой схожу с ума. Сидиус сбрасывает тунику. Остается в светлой рубашке с жилетом и брюках. Наклоняется, прикасается к моему лицу пальцами. Задумывается в таком положении на несколько секунд. — Это моя паства.— поглаживает кожу, обводит линию моих губ. Действует очень нежно и ласково, что совсем непохоже на него. — Не стоит будоражить стадо овец, иначе оно утратит послушание.— легко расписывает роли для всех, как главный сценарист. — У любой паствы должен быть пророк... — тянусь к его руке, прикрываю глаза от удовольствия.— Что приведет стадо к божественным садам.— томно подхватываю религиозную тематику нашего разговора. Дотрагиваюсь кончиком языка до подушечки большого пальца. Хочу неспешно всосать его, но краснею от смущения за свои желания. Слышу громкий, неровный выдох сверху. — Овцы нужны богу, только в качестве жатвы. — бархатный голос понижается. Шив не убирает руку, рассматривает мое лицо, оценивает переливы цвета драгоценных камней, что добавляют коже немного мистического сияния.— Действительно... — звук расстегнувшейся ширинки брюк, напоминает короткий свист. — Идеально подходит. — дает свободу своему возбуждению продолжает ласкать прикосновениями, от которых веет непонятной, больной заботой, если так можно выразиться. Мне не хочется верить в это. Не хочется думать и строить догадки. Получается, что он тоже терпел, как я, превозмогая крайность собственных эмоций. — А пророк? — опускаю взгляд к причинному месту. Краснею еще больше, плотно сжимаю ноги вместе от жара и томления между бедер. Ему нужны мои губы, а мне его вкус. — Для услады от регулярных молитв.— произносит Шив с неровным выдохом. Реагирует глухим стоном на мое осторожное, неторопливое прикосновение. — Елена. — шепчет в конце, зачем-то наделяя этот миг, еще большей сокровенностью. Должно быть, он понимает, сколь губительно такое для моего сердца.

***

Усталость тяжело побороть, особенно после незапланированного визита Сидиуса. Приходится маскировать неловкость легким недомоганием и взволнованностью на фоне скорых новостей, которыми собирается поделиться Органа. «Надо постараться разговорить его.»— помешиваю ложкой новую порцию кафа в турке. Бейл молча наблюдает за моими действиями. Заметна некая сконфуженность, явно возникшая по причине неожиданного столкновения с Канцлером у моего кабинета. Ситх максимально слащаво улыбался и пытался нагло потянуть время, забрасывая альдераанца новыми, докучающими фактами о редких сортах чая, которыми недавно обзавелся. Поникший взгляд сенатора оценил мои раскрасневшиеся щеки и привлекательно небрежный вид из-за, наспех застегнутого платья с растрепанной прической. Губы подкрасить я тоже не успела. — Не поймите меня неправильно. — аккуратно начинаю. — Но такая задумчивость заставляет собеседника напрячься. — имею ввиду затянувшееся молчание. Мужчина бегло смотрит в мою сторону, а потом опять опускает взгляд к круглой подушке на полу, отброшенной мной в сторону во время горячего разговора с супругом. — Благодарю, миледи. — откликается, когда я передаю чашку с горячим ароматным напитком. — Вы не обязаны посвящать меня в детали... дела, но... — сдерживаю свой напор. Стараюсь быть проще и честнее в словах, дабы расположить его. — Как я понимаю, лучше избежать официальных запросов и очередей на рассмотрение. — договариваю утверждением. — Все так. — кратко соглашается Бейл, невольно засматриваясь на мою руку. Медленно заправляю за ухо выбившуюся прядь волос, подношу чашку чая к губам и тянусь за маленькой корзинкой с кремом. Желудок просит чего-то более существенного и острого, но приходится разыгрывать сладкое очарование. — К сожалению Орден джедаев не уступает Судебному Департаменту в бюрократии. — заключает и прочищает горло. Усмехается от собственного сравнения. — С недавних пор, многое... осложнилось. — туманно намекает на поправки, которые пока не принесли особых результатов. «Подбодри его.» — слышу в голове голос мужа. После сотворенного в моем кабинете, ментальная связь уз остервенело вгрызлась в извилины мозга. — Из-за военных действий, у Ордена больше привязанности к бюджету государства, а это определяет новые обязательства. — поясняю на экономическом языке. — Отчетность позволяет просчитать убытки. — громко ставлю чашку на стол, откладываю недоеденный десерт. От сладкого начинает воротить. — Но вы пришли ко мне не для обсуждения работы Центрального Военного Комиссариата. — смотрю прямо в его глаза. Бейл перестает мять ладони. Присматривается ко мне, мысленно просчитывает все за и против, чтобы наконец поделиться. — У вашего выступления в Палате ощутимый след. — произносит мягким, дружественным голосом. Еще одна особенность этого человека. За вежливостью кроется цепкая рассудительность. — Его не может не быть, сенатор. Я начала с Вотума Недоверия, как вы помните. — с грустью припоминаю моменты прошлого. — Вы пытались защитить свой народ от оккупации. — альдераанец допивает каф и выдыхает. — Я была четырнадцатилетним подростком. С твердыми убеждениями, что необходимо всегда поступать по справедливости, потому что так правильно. — закусываю губу, опускаю взгляд к перстню на безымянном пальце. — Но с тех пор, истины поменялись. — опять смотрю на собеседника. — Правильность редко идет с честью и совестью. Нет идеально верного решения и никогда не будет.— громко вздыхаю.— Только мой муж отказывается это признавать. — разыгрываю старую добрую классику с уязвимой женственностью. Бейл, как типичный Ланселот, горячо преданный королю Артуру, проникнется слезам и не оставит хрупкую леди в беде. Мужчина тактично молчит, однако выражение лица заметно оживает, благодаря заинтересованности. Моя притворная откровенность подкупает его обостренную бдительность. — Он кажется многим слишком беззаботным, но это лишь щит. Я не знаю, более преданного долгу человека. — понижаю голос, сжимаюсь и обнимаю себя руками. Стандартный жест для подтверждения эмоциональных страданий. — Шив постоянно разрывается, живет работой, отдает себя полностью. — в моих словах есть весомая доля правды, поэтому они звучат гораздо выразительнее. В голове слышится раздраженное цоканье. Кое-кому не по нраву разворачивающаяся драма.— А я вынуждена бороться с Республикой за сердце любимого мужчины. — хочется по-настоящему зареветь, а потом истерично засмеяться в голос, ибо упоминание любви оставляет неудобные, смешанные ощущения в районе груди. Немного краснею, да и глаза пощипывает. Видимо узы слишком сильно подогревают чувства. Не сразу замечаю, что собеседник поднимается со своего места и направляется ко мне. Органа подсаживается рядом на диван, накрывает большой ладонью мои сложенные руки. Немного сжимает их в качестве поддержки. — На плечах Канцлера колоссальная ответственность. — подбадривает сенатор. — Справиться с ней, по силу единицам. — еще удерживает мои кисти, делясь теплом. — Ваши слова напомнили мне о супруге. Бреха никогда не станет открыто жаловаться, но я часто вижу укор в ее глаз... — убирает ладонь, прикасается к воротнику своей накидки. Неожиданно хрипит и поглаживает шею. — Странно, что-то в горле запершило. — кратко откашливается. «Заканчивай с ним.» — скрипит Сидиус с открытой злобой, чем начинает выводить из себя. «Не торопи меня!» — фыркаю в ответ немым возмущением и не понимаю резкого всплеска злобы. — R2, подай пожалуйста стакан воды. — отдаю приказ своему дроиду, прикладываю ладонь ко лбу, жду, когда политик начнет нормально дышать. — Теперь я точно не успокоюсь. — Не волнуйтесь. — Бейл принимает мои чувства на свой счет и слегка улыбается. — Мне уже лучше. Я уверен, что вы дороги Его Превосходительству, в гораздо большей степени. «Сентиментальный олух.» — отзывается в голове ситх, а мне сложнее удерживать печальное выражение на лице, ибо встречный гнев начинает разрывать преграды. — Из-за моих переживаний, вы так и не раскрыли суть дела. — поторапливаю сенатора прямым намеком. — Что вы знаете о «Друзьях Республики»? Задумываюсь на пару минут. Пытаюсь вспомнить, слышала ли вообще об этом движении. Уже по одному названию понятно, что это будущие союзники Альянса и Шиву, скорее всего нужны подробности. — Только то, что они ее друзья с ваших слов. — пожимаю плечами. Органа расплывается в улыбке от моего острого замечания и продолжает сидеть рядом. Неловкость заметно сглаживается за счет слезливого, откровенного выпада по поводу трудяги мужа. — В прошлом, они оказали значительную помощь Альдераану, доказав таким образом преданность идеалам демократии. — поясняет мужчина. — Я убедился в надежности источника информации, которую они мне передали. Это касается давних врагов Ордена джедаев — ситхов. — Ситхов? — переспрашиваю с неподдельным удивлением. Замираю и округляю глаза. Становится еще более любопытно. — Вы сталкивались с их представителем, когда штурмовали королевский дворец. — альдераанец быстро допивает воду, ставит опустевший стакан на стол.— Эти сведения подтвердят их причастность к конфликту с Конфедерацией и подрыве позиций нашего государства. — Да, я помню. — рыскаю взглядом по стенам кабинета, жадно обдумываю момент из прошлого и ощущаю странное, но очень знакомое покалывание в груди. — Забрак, убивший мастера Джинна. — закрываю глаза на пару секунд, в голове стреляет неудобной болью с призрачным звоном колокольчиков. Похоже, мерещится от волнения.— Значит, вы уверены, что у войны имеется третья сторона? — прижимаю ладонь к груди. Вопрос вырывается сам собой. — Не просто сторона, а главные, теневые зачинщики. — проговаривает Органа. — Именно ситхи дестабилизируют обстановку в галактике, сталкивают стороны в конфликте для собственной выгоды. Когда данные будут предоставлены в Сенате, война завершится мирными переговорами. — Но представители Конфедерации могут не захотеть рассматривать их. — осторожно выражаю сомнения и начинаю нервничать. Бейл очень хорошо подкован и заметно уверен в успехе своей идеи. — Особенно граф Дуку. — Дуку связан с ситхами,. Если его союзники узнают, что их наглым образом использовали, его авторитет, как лидера будет подорван. — живо расставляет по полочкам собеседник. — Появится удобная платформа для объединения сил, против общего врага. Пытаюсь осмыслить вышесказанное и отыскать крошечную лазейку для сомнений. Альдераанец копает достаточно глубоко и умеет прогнозировать события с завидным пылом истинного дипломата. Сценарий действительно хорош, однако несет существенную угрозу моим стараниям, относительно скорых реорганизаций. — Когда вы собираетесь огласить эти данные? — с опаской интересуюсь, намеренно тянусь за десертом, чтобы не выдать своей взволнованности. Желудок напрягается от витка тошноты, но приходится терпеть и не морщиться, во время укуса сладости. — Их сначала нужно добыть. Координаты указывают на систему Зигула в Диком космосе. — отвечает Органа, присматриваясь к тарелке с десертом на столе. — Необходима помощь джедаев в организации срочной миссии, но есть проблемы в лице официального протокола для таких ситуаций. «Успокойся и будь мила. Твое состояние слишком очевидно.»— настраивает Сидиус. Похоже, его совсем не пугает перспектива раскрытия, ибо голос непробиваемо спокоен. Перестаю монотонно жевать, чтобы скрыть выдох облегчения. Сейчас лучше показать не просто заинтересованность идеями альдераанца, а уверенность в победе над противником и воцарении долгожданного мира. — Вы не хотите огласки, через запросы и подтверждения со стороны Департамента. — с трудом проглатываю противный кусочек и смотрю на собеседника. — Именно, миледи. — тут же отзывается Бейл с блеском в темных глазах. Мысли о новой, опасной авантюре добавляют его лицу очарования. Теперь понятен интерес некоторых дам в рядах Сената. — Вполне возможно, что шпионы ситхов уже проникли во все сферы нашего законодательства. — Весьма иронично, что с системой борются ее же основатели. — поднимаюсь на ноги. Не могу спокойно сидеть, когда вот-вот вывернет наизнанку. — Поэтому я обратился к вам. — сенатор взирает на меня с надеждой и улыбкой, которую пытается использовать в качестве приятного чарующего бонуса. Со мной не прокатит, ибо есть более искусный любитель гримасничать.— С юридической точки зрения, специальные полномочия Верховного Канцлера доступны вам, как супруге. — Только в качестве доверенного лица, а это значит, что так или иначе придется согласовывать все с его администрацией. — обшариваю чертоги своего разума в поисках подходящего решения. «Свяжись с представителем Ордена. Он организует прямое обращение к Совету магистров. Предупреди о чрезвычайности дела и отправь этого дурня в Храм. Джедаи не откажут тебе, после разгона с операцией в Озерном Крае.» — методично подсказывает голос Шива в голове. — «Необходимо раздобыть данные, под грифом научно-исследовательских работ по поиску исторических артефактов.»— в очередной раз убеждаюсь, сколь продуман мой супруг и как легко ему дается обход любых препятствий. — У вас есть на примете рыцарь, который согласится помочь? — Да, мастер Кеноби. Мы давно знаем друг друга. — уверенно отвечает альдераанец и ждет моих идей. — Отлично. Отправляйтесь в Храм для встречи с ним, а я подготовлюсь к сессии с Советом магистров. — начинаю наворачивать круги по комнате, тошнота сразу отступает из-за активной мыслительной деятельности. — Уверен, они сразу примут вас. — лукаво соглашается Бейл. — Особенно магистр Винду. — подхватываю с шутливым намеком, относительно, учиненного мной скандала, во время его операции по поимке Энакина. — Уж я постараюсь придать больше красок нашей встрече. — слышу короткий смешок собеседника. Похоже альдераанец оценил мои неутихающие причитания с богатыми изощренными эпитетами в сторону Совета, относительно самодеятельности на Набу. — Но вы должны понимать, данная миссия не может носить статус военной, иначе придется подавать запрос в Комиссариат. — закусываю нижнюю губу. — А вот мирное, исследовательское направление подходит. Тогда донесения будут направляться, прямо в отдел научных разработок. — Потрясающе.— с восторгом отзывается сенатор, оценивая меня более выразительным взором, от которого сразу становится неудобно. — Это еще не все. — продолжаю с запинкой. — Штат солдат-клонов будет ограничен, корабль не оснащен дополнительным оружием, поэтому рассчитывать придется на свои силы. «Отправь вместе с ними свою помощницу и дроида. Нам понадобятся дополнительные глаза для контроля.» — добавляет Палпатин. «Я не стану рисковать Дорме.» — выражаю протест его предложению.—«Ты прекрасно это знаешь.» «Тогда упустишь шанс получить превосходство.»— ощущаю издевку в голосе. Ситх слишком спокоен, но это может быть специально разыграно, чтобы лишний раз запутать меня. В одном я уверена, ему точно что-то известно. «Когда ты это прекратишь?» — подхожу к панорамному окну. Знаю, что муж тоже смотрит сейчас на город. «Когда перестанешь вскидывать головку в моем присутствии...» — замедляет мысль, обдумывая продолжение.— «Только, если в новом раунде на диване.» — скрип переходит в бархат. Ощущается легким покалыванием на позвоночнике и шее, как прохладные, непозволительные прикосновения. В сознании рисуется картинка с ситхом. Его пальцы дотрагиваются до ритуальной чаши-артефакта, стоящей в кабинете. Бережно обводят, потрескавшиеся от времени края, как мое покрасневшее лицо... — Не стану больше задерживаться. — с явным довольством проговаривает Органа, выводя из транса. Подходит, чтобы поцеловать руку, немного тормозит, оценивая пунцовый окрас моих скул. — Иначе у Канцлера появится повод пригласить меня на чай. — говорит с сожалением, поглаживает кисть большим пальцем и оставляет теплоту своих губ на коже. «С ядом в придачу.» — в легкой манере добавляет Сидиус. — Будьте осторожны. Не так давно он приобрел новый сервиз и чайные чашки больше в объеме, чем предыдущие. — решаю продолжить шутку, чтобы еще больше позлить супруга, а заодно сбросить следы смущения. В данный момент, намеки мне ни к чему. Бейл еще раз целует руку. Прикасается к лицу внимательным, не совсем учтивым взглядом. Наконец отпускает и покачивает головой с тяжелым вздохом обреченного на казнь. — Боюсь не перенесу щедрости Его Превосходительства. — так искренне изображает муку, что я начинаю посмеиваться. Зуд под черепом проходит, знаменуя завершение ментальной связи. Должно быть, Сидиусу наскучили сатирические замечания. Держу Зигулу в голове, чтобы выяснить о загадочном секторе чуть больше и определиться с ролью Дорме в этой миссии. Я не стану настаивать и решение примет она сама.

***

Самый дорогой ресторан Корусанта, известный экспериментами со вкусом и внешним видом блюд. Каждое приготовление напоминает яркое, концертное выступление команды профессионалов. Здесь почитают живое обслуживание с официантами-моделями, а классическая музыка ласкает слух истинных ценителей искусства. На панорамных окнах наложена голограмма с медленно плывущими красотами далеких миров. Посетители соревнуются друг с другом в вычурности одеяний и украшений. Особый накал соперничества заметен среди женщин. Богатые, ухоженные и пугающе холодные. Абсолютно идентичный вид позерства, как в моем родном мире. Однако восторга от посещения столь пафосного места я не ощущаю. Тем более, что стейк, который мне подали в окружении странного дымного облака с овощами, оказывается пресным, как переваренная резина. — Это ужасно. — недовольно бурчу и надрезаю сочный кусочек. Хватаюсь за перечницу, обильно приправляю, под слегка удивленный взгляд мужа.— Цена кусочка, равна недельному бюджету среднестатистической семьи. За такие деньги, можно было не лениться со специями. — быстро пережевываю. Тянусь к бокалу с красным сухим вином, которое заказал для меня Шив. Принюхиваюсь к напитку, предпочитаю не пробовать маленьким глотком, а разу выпиваю половину порции.— И вино слишком кислое. — морщу носик. Нажимаю на встроенную в стол кнопку вызова персонала. Хочу заказать еще мяса, но с острым соусом. — Твои запросы некорректны. — говорит Палпатин, переходя ко второму блюду. Предпочтения в еде у него достаточно простые и классические. Даже кишечник не засоряет лишними извращениями. — А статистика неуместна. — Как неуместны твои грязные методы. — понижаю голос и приторно улыбаюсь, когда подходит официант. — Будьте добры еще порцию, только пусть лучше прожарят с острым соусом и стакан воды. — Сию минуту, Ваше Превосходительство. Когда нас оставляют одних, я опять прожигаю ситха гневным взглядом и замечаю короткие заинтересованные подглядывания со стороны ближайшего столика, который пустовал, двумя минутами ранее. Холеная красавица с красными волосами, держит продуманную позу, максимально подчеркивающую изящество фигуры. Полная грудь с такими же полными губами, явно достигнутыми не естественным природным путем. Прелестная сказочная картинка, только для одного, глубоко печального финала. Уже знаю, что эта пташка будет цедить несчастную чашку с чаем ровно столько, сколько здесь находится мой муж. Крупная нажива всегда привлекает охотников. Шив никак не реагирует на очаровательный искусный перформанс. За его блистательную карьеру политика, такие блеклые попытки, наверняка успели стать привычными. Вот только на меня это действует, как наждачкой по глазам. Негодование сливается с гневом и нарастает комом внутри. — Она не заслуживала столь жестокой участи. — говорю о матери Скайуокера. Мне действительно очень жаль женщину, которой выпала слишком тяжелая доля. — Смерть не участь. — Палпатин полностью занят аппетитным кусочком рыбы. — В ней гораздо больше милосердия, чем кажется. — заметно наслаждается вкусом и бросает украдкой ленивый взгляд в сторону соседнего столика. Чувствует накал моих эмоций и специально провоцирует. — Не приписывай ее деяния себе. — почти сгибаю вилку пальцами. — Ты хладнокровный убийца, не более. — жду, когда он прекратит измываться, делая вид, что заинтересован красноволосой. Дешевый розыгрыш не должен меня интересовать, ведь в опере, я ушла с достоинством победителя! Почему же сейчас, в глазах темнеет от небывалой ранее злости? Внутри быстро накаливается и начинает царапать, как взбешенная кошка. Та жадно ловит его взгляд, полностью игнорируя мой яростный. Будто я здесь вообще не присутствую. Это унизительное пренебрежение окончательно добивает, но вместо того, чтобы спокойно уйти, как в прошлый раз, дожидаюсь, когда охотница поднесет чашку с остывшим чаем к своему красивому личику. Не думаю в этот момент совсем. Мозг отключен, его ведет что-то недопустимое и опасное. Знаю это, но с удивительной уверенностью допускаю. Рука непроизвольно сжимает вилку, направляя потоки энергии в Великой. Действие очень резкое, грубое, несказанно простое и легкое. Представляю, как покрывается трещинами материал посуды, однако слишком преуспеваю в своем наказании. Не учитываю, что, благодаря жгучей злости, ароматный напиток разогревается до состояния кипятка. Предвидения нет, есть только намерение. Чашка неожиданно взрывается на крошечные осколки, часть которых впиваются несчастной в кожу подбородка. Просторный зал озаряется громким визгом агонии. Кровавые подтеки, выступившие на лице незнакомки, пугают посетителей. Кожа лица резко краснеет от контакта с горячей жидкостью. Готовится покрыться волдырями. В глазах многих застывает ужас, в том числе и моих. «Твою мать!»— закрываю ладонью рот, когда понимаю, что натворила. Расслабляю хватку пальцами с вилкой и вижу глубокие следы от ногтей на внутренней стороне. Не понимаю, как такое могло произойти.— «Нет!»— в голове стреляет коротким видением из прошлого, которое я запечатала непробиваемой стеной принудительного забвения. Хуже всего, что вместо ожидаемого «Как я могла?!», разум воспроизводит ужасающее и холодное: «Я смогла». Кровь покидает лицо, в глазах резь от горьких слез, а на подушечках отчетливое жжение, будто прикоснулась к горячей поверхности или поднесла руку к пламени. Пламени Темной стороны... Общая суматоха мешает настроиться на оказание помощи, но я все-таки отыскиваю жалкие крошки здравого самообладания и бросаюсь к потерпевшей. Попутно мочу водой салфетку, чтобы осмотреть раны. Вполне возможно задеты глаза. — Расступитесь! — приказываю растерянным официантам и администратору. Склоняюсь над девушкой, которая продолжает верещать, после того, как ее попытались уложить на пол. — Все хорошо, вам нельзя трогать лицо. — отмахиваюсь от холеных, душистых рук и прикладываю влажную салфетку к окровавленному подбородку. — Уведите ее из зала, вызовите скорую помощь! Нужно извлечь осколки и обработать ожог. — Медицинский дроид уже в пути. — администратор переглядывается с официантом. — Служба безопасности организует выход. — Хорошо. — продолжаю сидеть рядом с девушкой, истерика которой переходит в жалобный скулеж замученного создания. — Тш...— осторожно охлаждаю кожу салфеткой, без натирания. Попутно смываю кровавые следы. Замечаю два белых осколка и незаметно извлекаю их при помощи Силы. — Тш... — поглаживаю ее лоб, как ребенку. Ощущаю на себе взгляд Сидиуса. Он доволен итогом своей провокации. Расплата все-таки настигла меня. С трудом и тяжелым отвращением принимаю факт собственной импульсивной жестокости. Дышу часто, чтобы побороть приступ панической атаки. Необходимо все хорошенько обдумать, но я подчиняюсь внутренней травле за свои, заряженные тьмой чувства. Под действием гнева и ненависти, влияние в Силе мутирует ядовитыми спорами. Меняет мое настроение, делает нетерпеливой, жадной и ревнивой. Закрываю глаза, поворачиваю голову в сторону. Не могу смотреть на незнакомку, потому что вижу другое лицо. Измученное, обреченное, ненавидящее себя. «Падают абсолютно все.»— отлично усваиваю этот урок, но, даже в таком размазанном состоянии, с восставшим призраком забытого преступления, я намереваюсь взять реванш. Дожидаюсь появления дроида с охраной и возвращаюсь на свое место, опустив голову. Молча доедаю вторую порцию мяса. Чувствую насыщение, переходящее в тяжесть с тошнотой. От стресса и накала уз, начинает развиваться изжога. Правая рука подрагивает, как при нервном тике, а металл тонкой вилки чуть искривлен. — Дерьмо. — бурчу себе под нос и стараюсь успокоиться.— Дерьмо случается.— допиваю кислое вино. — Теперь нам не помешают. — в закованных льдом глазах, на короткий момент вспыхивает золото. Довольная улыбка расплывается на лице ситха.— В падении нет стыда. — излагает в поучительной манере с легкой небрежностью, будто привычную для мира истину. — Стыдно, когда отказываешься подняться вновь. — приукрашивает слова бархатной лаской голоса. — Это не падение.— поднимаю голову, смотрю ему в глаза и проглатываю густую горькую слюну. — Увы, осознание для большинства приходит слишком поздно.— с довольством продолжает ситх. — Говорить не о чем. Ты организовал гибель несчастной, испугавшись показаний и подставил ее сына. — не хочу смотреть на мужа, но его тихий смех заставляет держать прямой зрительный контакт. Для него это более, чем удобно. Ведь так, я запомню черный триумф и вынужденно приму в качестве награды за излишнюю самоуверенность. — Смерть, так или иначе забрала бы ее. — допивает бокал вина. — Я позволил случиться этому, без страданий по вине болезни. Какая мать откажется от возможности увидеть свое дитя в последний раз? — Только твоя. — вспоминаю холодную рыжеволосую даму с портрета во дворце супруга. — И ты очень на нее похож.— наблюдаю за другими посетителями, некоторые спешно покидают зал, а меня продолжает сотрясать дрожь с внутренним криком. — Отрицать гораздо проще, чем признавать. — Палпатин делает знак официанту, по поводу пустого бокала. — Темная сторона требует особой бережливости, — его голос тянется патокой и вливается в уши. Смотрит на мою, измученную нервным тиком ладонь. Накрывает своей. — Это все по вине уз. — мои глаза опять начинают щипать. Тоже рассматриваю скрепление наших рук. Шмыгаю носом. — Если бы их не было... — То на Набу прошли две похоронные процессии. — вбивает Сидиус, встречая мой взгляд. Воздух опять заряжается, связь затрагивает кровь с сердцем и полосует болью мое, без того нестабильное душевное состояние. — Нет. — по щеке скатывается слеза слабости и поражения. — Ты не стал бы торопиться. — задумчиво произношу, возвращаю внимание к его ладони. — И я могу это доказать. — в голове назревает глупая идея. Переворачиваю руку ситха, чтобы посмотреть на линии внутренней стороны. — Прямо сейчас. Сидиус левша, но хорошо управляет правой. Скорее всего, у него врожденная амбидекстрия или же выработанная тренировками особенность. — В моем мире, чтение линий называется хиромантией. Я увлекалась этим, когда училась в школе. — внимательно присматриваюсь к рисунку. — Это линия твоей жизни. Длинная, глубоко выраженная и крепко сплетенная, как веревка. Она двойная, но вот здесь. — надавливаю указательным пальцем. — Расходится и идет уже одной нитью, а вторая обрывается ровным срезом. Шив приподнимает брови. Никак не комментирует, взгляд рассеян из-за скуки. — Вот это... — очерчиваю дорожку у среднего пальца. — Линия судьбы. Она не извилистая, без резких углов, что говорит о четком следовании одному пути. С тремя ответвлениями. — щекочу его ладонь кончиками ногтей, облизываю губы. — Это твои спутники, повязанные кровью, но самое интересное здесь. — поднимаю взгляд к лицу мужа. — Линия гнется и уходит в другом направлении. Переломный момент, связанный с выбором. Ты будешь стоять на распутье. Сидиус складывает ладонь в крепкий кулак с узнаваемым раздражением. Делает пару глотков вина, смотрит на меня, сдвинув брови. Закономерно и ожидаемо. — Чушь. — кратко излагает, чем подтверждает свое презрение в отношении сказанного.— Отпечатки, обрисованные домыслами наивной девочки. — звучит более тяжело из-за скрипящего налета в голосе. — Кто знает? — лукаво спрашиваю и чуть пожимаю плечами. Становится немного легче, однако все равно до конца не отпускает. — Я знаю. — с беспрекословной ненавистью и удушливым холодом. Голубизна в глазах темнеет и угрожает затопиться сияющей вулканической лавой. — Твои руки тоже могут говорить, как глаза... — пододвигаюсь вперед и накрываю ладонью мужской кулак. — А сердце... — говорю тихо, пробиваюсь своей аурой, сквозь загустевший мрак его. Сейчас они более похожи, чем были раньше. Вспоминаю нечто давнее, волнительное и красивое. Искорку из своего мира, как крошечный лучик света, которого я так боюсь лишиться. — У сердца с глазом — тайный договор: они друг другу облегчают муки. Когда тебя напрасно ищет взор и сердце задыхается в разлуке.— первая часть сонета звучит полушепотом. Взгляд Сидиуса моментально меняется. По-прежнему поражает глубиной синевы радужной оболочки. Раздражение стирается тенью, напоминающую трепет. Он заворожен сказанным, расслабляет ладонь, сплетается с моей пальцами. Сила концентрируется вокруг нас обновленным полем. Выпускает струны уз, стягивающие каждый нерв. «Я не утрачу себя во Тьме. Никогда.» — Еще. — просит ситх с требовательными нотками. Его взор буквально проглатывает меня целиком и не отпускает. Желает скорее насытиться, утолить обострившийся голод. Легкий разряд проходит через цепкое сплетение рук. — Вам не читали стихи, Владыка? — пришла пора реванша. Поддаюсь его давлению, забираю его бокал с недопитым вином и пробую маленьким глотком. При этом, на стекле остается легкий след моей помады. — Это Шекспир. Я увлекалась его работами, когда посещала театральный кружок и впервые влюбилась. — вместо негодования, с моих уст льется расплавленный мед. — Поэзия очень тонкое искусство, Елена. — вычерчивает голосом мое имя в воздухе. Посылает еще один, уже более ощутимый заряд в ладонь. Кости руки содрогаются от волны терпимой боли, кожа покрывается мурашками. — Ты говорил, что ситхи поощряют. — прищуриваюсь от неудобного ощущения. — Одари меня и получишь продолжение. — прошу, без требования, однако цепляюсь пальцами крепче, когда он намеревается разорвать контакт. — Я хочу увидеть твою тренировку. Можно презирать световой меч, но он неизменный, постоянный спутник. Как для ситха, так и для джедая. — понятия не имею, зачем прошу его об этом. Что-то внутри меня рвется наружу, взволнованно ожидая согласия. — Мне нужно узнать твой потенциал.— повторяю, произнесенное им на Набу. Шив вздергивает брови. Откидывается на спинку кресла, все-таки освобождает свою руку от хватки. Бросает взгляд на бокал с вином, где остался отпечаток моих губ. Поглаживает указательным пальцем свой, идеально выбритый подбородок. Наклоняет голову на бок, рассматривает с нескрываемым любопытством. — Довольно странный выбор, ведь ты могла попросить о снисхождении для себя. — задумчиво тянет, пытается раскусить скрытую уловку с моей стороны.— Или для своей помощницы. — не упускает возможности кольнуть угрозой в сторону подруги. Он явно не рассчитывал, что я так быстро приду в себя и смогу отбросить насилие со стороны совести. Да, мне тяжело и горько, но поддаваться меланхольному самоистязанию нельзя. Не потому, что это прямой путь к отступлению и не ради продолжения замысловатой, личной битвы между нами. Сердце диктует необходимость честности. — Дорме не так беззащитна, как кажется. — вижу, что ему опять хочется поиграть, но на этот раз, я старательно держу щит невозмутимости. Даже в Силе. — У всех есть слабости. — равнодушно излагает супруг. — И у тебя в том числе. — специально вскидываю голову с вызовом. Не для показного сопротивления с намеком на готовность вновь сражаться, а чтобы сделать ему приятно. Ситхи не чтят слабость. Для них серость подобна осквернению. — Пусть будет сложно и больно, но я приложу все силы и доберусь до них, Сидиус. — завершаю ласковым шепотом, облизываю нижнюю губу, поглощаю холод его ауры. Предчувствие подсказывает, что в скором времени случится нечто очень важное. Похоже, я решусь на свой главный удар. Или же это обман восприятия.