Я проводить время интересно стараюсь

Приглушённый свет от ламп, нависающих прямо над головами посетителей, создавал непередаваемую атмосферу уюта и безопасности, сокрытою в этих невидимых фотонах; на металлические абажуры так и хотелось положить голову и провалиться в далёкие-далёкие сновидения о тех родных, но таких забытых краях, где… — Слышь, парень, не засыпай. Голос бармена, протирающего стаканы до скрипа, донёсся как будто сквозь тонкую дымку. Ещё бы немного — и никто бы не смог разбудить Дазая. Он облокотился на барную стойку и в пару глотков допил свой чересчур разбавленный подтаявшей водой виски. От водянисто-терпкого вкуса пришлось поморщиться. «Это был третий», — с грустью подумал Дазай и всё же попросил налить четвёртый. Смачная пьяность не ощущалась... ну, только если немного, в виде небольшой сонливости. Может, из-за того, что Дазай слишком утомился своим расследованием и вообще спал мало; может, потому что у него были какие-то особенные гены, не дающие слишком быстро нажраться?.. А быть может, всё и сразу. Впрочем, ничего из перечисленного не отменяло факт того, что напиться до полуобморочного состояния хотелось ужасно. Вот уже как два дня Дазай был крайне обеспокоен: круг его подозреваемых сужался всё больше, но от этого он не приходил к разгадке ни на шаг ближе. Незаконченное дело подавляло своей незаконченностью такого перфекциониста, как Дазай (хотя чего душой кривить... полуперфекциониста). И поэтому он ночами плохо спал, и поэтому так уставал. Бармен поставил перед ним стакан, и Дазай благодарно махнул рукой. Очень хотелось выговориться о терзающих душу заботах и огорчениях… А некому! Как назло, ни Ода, ни Анго не маячили на горизонте Люпина. А бармен… Что ж, отпив от четвёртого стакана почти половину — и даже не скрючившись! — Дазай был в шаге от столь безумного поступка. — Эй, скажите, — …или всё-таки не в шаге? — Вы тут давно работаете? Я вас вижу впервые, вот и интересно стало. — Ну, как давно, — беспечно отвечал бармен, — с недели две, наверное. — О, тогда понятно, почему я вас не видел тут раньше! А что, прошлый бармен ушёл отсюда? — Не знаю. В мою смену работаю только я, ни о каких других барменах знать не знаю, — рассмеялся он над своей нелепой шуткой. Будь Дазай чуть потрезвее, он бы мигом свёл разговор на нет. Но сейчас язык стал чуть подвешеннее, чем обычно: — Как жаль, как жаль. Слушайте, а вы не видели моих коллег? Они тут без меня часто зависали? — Э-э-э. Кого ты имеешь в виду? — Ну как кого!.. Знаете, один такой длинный и сутулый, а второй — очкарик. О! А вот и один из них. Ода-кун! Рад тебя видеть! Дазай изо всех сил махал руками и даже попытался встать со стула, но слишком неуклюже и нетвёрдо: ноги подкосились, в глазах потемнело — в голову же наконец-то ударило. Дазай опустился, теперь оперевшись спиной на стойку. — Нет, Ода-кун, сегодня я уже встать не смогу, — глупо хихикнул он. — Рад тебя видеть, Дазай. — Ода как ни в чём не бывало уселся рядом и попросил то же, что пил Дазай. — Как прошёл твой отпуск? — Очень даже хорошо. Я столько переосмыслил, переоценил и пересмотрел… Я будто бы переродился на тех улицах в Нидерландах, под этими массивными дубами… Я видел, как всё вокруг и внутри меня менялось, я чувствовал всё это в своих жилах и костях. Я стал другим, короче. — Дазай закончил свою пламенную речь поднятием стакана. — Тост за нового меня! Они чокнулись и залпом опрокинули свои стаканы. — Дазай, скажи по секрету, какой это по счёту? — очень спокойным тоном поинтересовался Ода. — Ой, ну если по секрету… Бармен, отвернитесь, пожалуйста, и закройте уши. — Дазай сквозь искажённые стёкла наблюдал, как бармен выполнял его просьбу, и только после этого наклонился к Оде, выдохнув на ухо: — Четвёртый. И я хочу пятый! Всё, бармен, поворачивайтесь обратно и готовьте ваш вискарь! Ода, видимо подумав, что Дазай не заметит, приподнял в какой-то осуждающей манере бровь и упёрся взглядом в столешницу. — Ты только переосмысливал себя во время отпуска или чем-то ещё занимался? Слова, вроде бы обычные, для поддержания разговора, сейчас как будто что-то скрывали, и Дазай своей нетрезвой головой уловил именно то, что хотел: Сакуноске точно знал про Элис! Но ведь Дазай всё перепроверял и сверял… Он не мог этого сделать… — Ода-кун, откуда ты об этом знаешь? — Над Дазаем будто бы нависла грозовая туча, готовая вот-вот сверкнуть изумляющими молниями. — О чём? — Не притворяйся. Ты с самого начала обо всём знал, не так ли? Ода смерил Дазая недоумевающим взглядом и отхлебнул из стакана виски. Дазай снова прикинул в голове шансы: стал бы босс вообще разговаривать с низшим сотрудником о своих горестях и потерях? Да и вообще, был бы он в состоянии с кем-то говорить? Нет, ничего не сходилось. — Ты знал, что в Нидерландах можно легально заниматься проституцией? — Знал. Ты из-за этого всю жизнь переосмыслил? — Ну, почти. Меня этот факт натолкнул на кое-какие мыслишки, и вот теперь я сижу с тобой и пью виски. Как же всё меняется-то, да? — Дазай допил разбавленный виски и снова поморщился от водянистого вкуса. — Бармен, оставьте этот лёд для других! — И чем же тебя зацепила проституция? — Ой, да неважно. Мне надо больше выпить, и вот тогда!.. Посидели, попили, помолчали и снова поговорили. Свет от ламп ощущался тусклее, людей вокруг становилось больше, прибавилось и шуму; внутри же всё было заперто под сложными замками. Вроде и хотелось рассказать Оде об истинных переживаниях, а вроде бы и немного страшно. Да и разговор шёл совсем не к этому. — …И нам пришлось усыпить их. К сожалению, — спешно добавил Ода и всего на пару мгновений помрачнел сильнее обычного. — Это так… так… — Дазай вытирал рукавами глаза, переполненные крокодильими слезами. — Мне так жаль этих собачек, Ода-кун. Но их уже ничто не могло спасти. Ода ничего не ответил, намекнув бармену жестом налить по новой. Дазай, может, и не жалел особо собак, но история Оды кое-что напомнила ему, и теперь в сердце неприятно заныло. — Хочешь чем-то поделиться? — смекнул Ода. — Да, хотел бы. — Шестой стакан дал свои плоды желанием пооткровенничать. — Твои больные собачки, которых вы на пару с ветеринаром отправили в мир иной, — Дазай наигранно всхлипнул на этих словах, — напомнили мне кое-кого. Он, правда, сейчас заболел, не хочет выходить из дома и всё убивается, и убивается, потому что у него тоже усыпили собак. Тьфу, собаку, точнее. — Это ты о ком? Дазай набрал воздуха в грудь как можно больше и на одном дыхании произнёс: — Элис-чан, собака такая, буквально испарилась или по своей воле убежала от хозяина, ну, от Мори-сана, точнее. Просто представь себе: теперь босс от горя не выходит из кабинета, днями и ночами распивает спиртное и… — Внезапный приступ икоты нарушил монолог Дазая. — …И боссу плевать на своего любимого, то есть меня… Я к нему и так и сяк… а он… игнорирует мои чувства. Ну разве партнёр, мой партнёр!.. может себя вести так? Ода похлопал глазами, выпил ещё виски, поставил стакан на стойку, пошуршал в карманах и вытащил несколько купюр: — Ему больше не наливать. И за него плачу я. Теперь пришла очередь Дазая недоумевать. Он было хотел забуянить и запротестовать, но вместо этого стушевался и, сложив руки на столешнице, спрятал в них лицо. Даже Ода-кун не понял его тонкую душевную организацию! — Дазай, ты же поехал в Европу один? Дазай угукнул. — Значит, босс остался здесь. Тогда когда вы успели… ну, начать встречаться?.. — неловко произнёс Ода: такие слова никак не вязались с образами Дазая и Мори-сана, с чем тяжело было не согласиться. Дазай буркнул себе в рукава, что официально они не состояли в отношениях, но когда это вообще мафиозников волновало что-то там «официальное»? — Да никогда! — сам себе ответил Дазай, приподняв голову. — И вообще, Ода-кун, мне неинтересна рома… фу, в общем, мне она неинтересна. — Боюсь спросить, что тебе вообще в боссе стало интересным. — Я думаю, — голос Дазая, в отличие от головы, словно протрезвел на несколько промилле, — что у меня возник к нему интерес ещё до отпуска. Я тогда почувствовал, что мне чего-то не хватает, и когда понял, что именно, то… — …ты сбежал на месяц, никого не предупредив? — Ну да, в принципе, можно и так сказать. — Босс тогда испугался не на шутку. Правда, ты быстро дал себя отследить, а потом ещё и обозвал это отпуском. — И взял даже какое-то задание, чтоб он во мне точно не сомневался! — Так чего тебе не хватало от босса? Голова Дазая снова опустилась на руки. Он чувствовал, как щёки краснели, и боялся, что тусклый свет лампы даст лучше рассмотреть его лицо. — В целом, внимания. Много внимания… — Теперь понятно, как проститутки связаны с твоим переосмыслением себя. — Ода даже слабо ударил себя по лбу. — Да, именно так. Я пытался получить от них это, но, возможно, мне стоило обращаться к мужчинам. Они бы, наверное, больше напомнили Мори-сана, и всё бы прошло. Может, ещё по стаканчику? — умоляюще посмотрел Дазай на Оду. — Нет, с тебя на сегодня хватит. — Ода-кун, — снова начал Дазай серьёзно, — а ты знал, что ты был в моём списке подозреваемых? — Я полагаю, у тебя все близкие к боссу, и не очень, были в нём. — Да, но ты был чуть ли не в первых рядах! Сначала был. — Боюсь даже узнать почему. — Потому что, — Дазай заговорщически поманил к себе пальцем, — ты коллекционируешь маленьких детей. Никого не напоминает? — И Дазай зашёлся в долгом пьяном смехе, тыча в Оду пальцем. Тот, хоть и оценил шутку, внутри наверняка побеспокоился за своих обездоленных детишек. — Хорошая шутка. — Да-да, я знаю. Дазай успокоился. Теперь он ощущал себя разгруженнее и легче, а алкоголь скорее морил, чем придавал сил и энергии. — И кого же ты теперь подозреваешь? — У меня осталось двое человек. К одной, к слову, надо бы наведаться. — Дазай посмотрел вверх, на стену, где висели над полками с алкоголем часы. — Сегодня. Ода первым встал, немного пошатнувшись, но быстро взяв себя в руки. — Чего ты ждёшь? — Я не мог идти к Коё-сан, во-первых, немного пьяным, а во-вторых, взволнованным. — И ты поэтому ждал меня? — Да, коллега, — коварно улыбнулся Дазай, накидывая плащ. — Ты знаешь, из тебя мог бы выйти отличный психолог. Даже лучше, чем из меня и тем более босса! — Приму как комплимент. На небе светили звёзды, а фонарные столбы и неоновые вывески ярко освещали тихие улицы. Дазай под ленивые возражения Оды вызывал тому такси и напевал детские песенки: настроение было именно таким. — Дазай, почему тебе надо ехать к ней пьяным? — вдруг задал вопрос Ода. Дазай на несколько секунд задумался: и правда, почему? — Не знаю. — И продолжил напевать лёгкие мелодии. Хотя, если честно, с Коё-сан было трудно говорить всегда и не только трезвым. Возможно, поэтому. Таксист вышел из своей машины и предложил Оде помощь. Дазай помахал на прощание и прошёл к другой машине, где его ждал личный водитель с самого начала поездки в Люпин. — В офис, — сухо бросил Дазай, усаживаясь на заднем сидении. Звёзды скрылись за верхом автомобиля, алкоголь хоть и медленно, но выветривался с каждым проеханным километром. Спать больше не хотелось — хотелось раз и навсегда развеять или подтвердить сомнения, а ещё попросить совета. Всё-таки Коё-сан мудрая женщина. Прямо как представительницы древнейшей профессии.