вечный конверт

Когда-то я работал библиотекарем в Москве и часто наблюдал за своими гостями. Мне было любопытно узнать о них всё, и однажды это случилось. От "А", до "Я". Не думайте, я не какой-то там маньяк. Хотя, может, это и так. Гости библиотеки всегда интересные и всегда хочется узнать их историю. Что с ними происходило и что с ними будет потом? Это же всегда загадка. Где-то конец октября 1991 года, в это чудное здание заходит девушка лет двадцати пяти, вежливо приветствуется и оставляет чемодан у моего стола. Она была дорого одета, была ухожена, но высокомерной её назвать нельзя. Статная — нужное слово. Вытерла обувь о тряпку перед дверью и направилась к разделу поэзии. Предварительно сняв перчатки и сложив их в карман пальто цветом тёмного шоколада, она аккуратно взяла сборник Маяковского и бережно открыла. Книга идеально вписывалась в её образ. Вы только потом узнаете, откуда я всё это узнал, но тогда она час назад приехала из Калининграда. В Москве она чтобы просто отдохнуть, недавно окончила обучение в Калининградском вузе. Одевают её родители — интеллигентные и светские личности. Но девушка планирует начать крупно зарабатывать, брать с родителей пример. — Мне нравится этот сборник. — слева от этой девушки стояла другая. Намного младше, может, лет так на восемь. Крашенная в блондинку, в немного потрепанном пальтишке девчушка поднимает юный взгляд на шатенку и поворачивается к той всем туловищем, держа в белых ручках сборник Цветаевой. Она же родилась в Москве и семья её не была такой благополучной. Образование для неё стоит превыше всего, малышка хочет узнать всё про всё и больше. — Воистину прекрасный. — У вас хороший вкус. — Со сдержанной улыбкой произносит темноволосая, по-своему тепло поднимая брови. Это являлось некой привычкой. — Много читаете? — Я читаю, позвольте так выразиться, взахлёб в свободное время. — блондинка загорелась после этого вопроса. Казалось, на тему литературы она может говорить часами. Читает, да ещё как! Часто можно увидеть её с книгой в руках, и порой её никто не может оторвать от чтения. — А вы? — Меня с детства учили чтению хороших книг. Трудно сказать «нет». — Ответила старшая, переведя вес на левую ногу. — Какой ваш любимый сборник из всех на этих полках? — «Я!». — Называет младшая и указывает на неаккуратную, немного помятую старую книжку. — Похвально. — комментирует девушка, поставив книгу, что лежала до этого в руках, на полку. — Я могу узнать ваше имя? — Мария. — Называет, протягивая ручку. Она была мягкая, прохладная. И чистая во всех смыслах этого слова. Её руку можно было сравнить с нетронутой вербной веточкой в холодную весну. — Лаура. — Её рука была горяча, на пальцах, что странно, не было кольца. Обычно хотя бы одно, да будет украшать руку темноволосой. — Извините, мне время уходить. Мы можем встретиться. завтра? — Я вряд ли смогу. — расстроенно произносит Маша, возведя брови в домик. Паузу делает, раздумывая, а позже достает из старенькой сумки блокнотный листок. Положив на пустующее место книжной полки, что-то пишет графитным карандашом. Протягивает. — Позвоните мне к девяти сегодня. Лукина берет в руки бумажку, складывает два раза и кладёт во внутренний карман пальто. Кивает, мысленно говоря и «спасибо, и «до встречи». Берёт чемодан и уходит, твёрдо шагая. Блондинка останется тут на 15 минут, только чтобы выбрать и записать на себя книжку. Потом Мария придёт в родительский дом и будет рассказывать о новом знакомстве, докладе, который ей нужно закончить послезавтра и о том, как ей нужно завтра распределить время. Очень хочется узнать больше про новую знакомую, но отставать в школе — себе яму копать. В спальне Третьякова по традиции разложит по столу 2-3 открытые книги, перед собой тетрадь, перо, чернила. Так проходил каждый второй вечер Марии. Разбираться в рассказах, поэмах, стихах было её страстью, так действительно можно сказать, других слов для точного описания происходящего с ней нет. А в пере и чернилах Машенька видела особенную красоту, не смотря на ручки, что уже совсем на пике популярности сейчас. Звенит телефон и Мария срывается с места, цепляя свою тетрадь, опрокидывая баночку с чернилами. Главное — успеть взять трубку до того, как её возьмут родители, что, услышав достаточно овзрослевший голос Лауры, поставят крест, ничего не узнав об этой девушке. Мол, ещё рано, она тебя испортит. Третьякова точно знала, что это будет её новая знакомая, ведь обычно сюда редко кто-то звонит. Чуть ли не по два раза на неделе. Блондинка цепляется в телефон, будто на другом конце провода сейчас не Лаура, а сам Горбачев. — Да? — Выдыхает Мария и, сама уже слыша свою отдышку в трубке, пытается перевести дыхание. — Мария? Здравствуйте, наши планы ещё в силе? — едва слышит малышка, но понимает. — Да-да-да-да. Приходите, пожалуйста, в библиотеку к семи. — с трудом, тараторя, просит блондинка в то время, как мать с кухни смотрит на неё испуганными глазами. — До встречи. — Чего ты так бежала? — говорит Отец. Горячий брюнет, проживший сложную жизнь. Он вытянул семью Марии на своих плечах, женившись на 18-летней девушке в свои 20. Он достаточно строг и холоден в то время, как мать — божий одуванчик. — Ничего. — Уже в пути в спальню отвечает блондинка. Она закрывает дверь на щеколду и подбегает к столу, где видит залитые чернилами тетрадь и книги. Поднимает баночку и ставит её на дно, а дальше не понимает, что делать. Книги закрывает и кладёт друг на дружку, сверху тетрадь. Чернила дают о себе знать и на руках, даже на штанах поставились небольшие пятна. Маша достаёт тряпочку из шкафчика под столом и мочит её водой для цветов. Её глаза уже блестят, вот-вот и она заплачет. Трёт этот жалкий стол и думает о том, сколько всего ей переписывать заново. Первая слеза катится и падает на штаны, заставляя Третьякову обратить на них внимание. Но на брюки уже всё равно. Собравшись и «намотав сопли на кулак», Машенька вновь открывает книги, ищет нетронутые листки тетради и макает перо в остатки чернил. Заново всё пишет. — Ты не устала? — голос заставляет блондинку подпрыгнуть и обернуться.