соседи с привилегиями

- Ну и что это было? – Софи стояла, уткнувшись лицом в ключицу Шерлока, рука мужчины лежала на ее шее, поглаживая. - Я потянулся за своей чашкой, но тут немного темно, - пожал плечами Холмс, - вот и промахнулся. Произошедшее совершенно не укладывалось в голове у девушки. То, с какой стремительностью менялась ее жизнь последние пару месяцев сбивало с толку. Будто бы опьяненная постоянными событиями, хорошими и плохими, София видела жизнь, будто со стороны, как фильм или книгу. Она могла поверить в похищение братом ее социопатичного соседа, в нападение криминального гения, даже если бы метеорит упал, Софи поверила бы в это, но в поцелуй с Шерлоком Холмсом поверить не удавалось. - Холмс был очень рад, что Софи стала такой, как раньше. Иногда так бывает, что сильные переживания будто дергают в человеке какой-то рычаг, сбивая его характер с привычных настроек. Первое похищение заставило что-то в его соседке перемениться, но второе, словно по волшебству, вернуло все на свои места. Почти также сильно, как Шерлок не любил новые лица, он не любил перемены в старых лицах, уже знакомых ему. Аутизм детектива не бросался в глаза никому, кроме него самого, потому что вся симптоматика проявлялась во внутреннем мире Холмса. Ему было тяжело принимать перемены и расставаться с уже привычной обстановкой, поэтому то, что беспочвенные пререкания, чашка со «Звездной Ночью» и зарядка от телефона в бордовом чехле снова обрели дом в его квартире не могло не радовать Шерлока. Хоть Софи и не упускала ни одного момента, чтобы «ужалить» Шерлока, как это было раньше, одна вещь все-таки изменилась. Наверное, единственное изменение в истории человечества, которому Холмс был рад (кроме изобретения никотиновых пластырей и булочек с яблоком, конечно). - Твой чай, честное слово, я совсем не плеснула туда яду, - девушка, стараясь не пролить ни капли, слегка подрагивающей рукой опустила в ладони детектива чашку чая. Шерлок бросил быстрый взгляд на футболку Софии, по центру которой гордо красовалось изображение Капитана Америки. - Отличная футболка, в детском отделе брала? – поинтересовался Шерлок, делая глоток чая. - Да, он как раз находится рядом с отделом для придурков, видела, как ты там пиджак покупал, - донесся голос Софии из ванной, - я его, кстати, постирала, - сообщила она, возвращаясь в гостиную, становясь перед Шерлоком и прижимая к бедру бельевую корзину. Забота. Которую он раньше намеренно игнорировал, или просто не замечал по глупости, но сейчас именно она – забота – отпечатком лежала на каждом действии Софи, сладостью скрашивая каждое ее колкое оскорбление. Она могла по полчаса говорить о том, как сильно ее раздражает все существо Шерлока, при этом готовя им с Джоном обед или вытирая пыль на каминной полке. Холмс наблюдал, не делая поспешных выводов. Наблюдал как за девушкой, так и за самим собой. Когда он в тот злосчастный день примчался в заброшенный кинотеатр, то дал о себе знать не сразу, пару минут стоя и смотря, как мужественно София заставляет себя встать с пола, как поднимается по ступенькам и заглядывает прямо в лицо злу, в самое сердце, прожигая его гордым взглядом. Он смотрел, не понимая, как может столько храбрости и достоинства умещаться в таком маленьком человеке, таком хрупком, на первый взгляд, человеке? Почему-то, когда Софи обнаруживала паука в своем душе, она со слезами бежала к Шерлоку, прося избавиться от «монстра». Но когда настоящий монстр, настоящий паук, сидящий в центре кровавой криминальной паутины своими мерзкими лапками давил на ее болевые точки, она поднималась, расправляла плечи и отважно шла вперед. И никакой Шерлок ей, на самом деле, не был нужен – это она была ему нужна. Это не он спас ее, а она его, закатив истерику об «украденных» джинсах, начав больше времени проводить в его квартире, раскидав по гостиной свои маленькие разноцветные вещички, притащив чашку, зубную щетку, пушистый розовый халат и, кажется, целый ящик фруктовых йогуртов. Его подвиги были громогласными прорывами, украшающими первые страницы газет. Ее подвиги были тихими поступками, проявлениями заботы о нем, черством и нелюдимом, очень одиноком мужчине. Поэтому он просто перестал сопротивляться. Пожалуй, единственная игра, в которой Шерлок Холмс был согласен сдаться, это игра против собственных чувств. - - Джон скоро проснется, - Шерлок опустил голову и вдохнул запах волос девушки. - Сегодня воскресенье, - тихо ответила София, сильнее прижимаясь к груди мужчины, - чем хочешь заняться? Детектив прислушался к еще не проснувшемуся Лондону за окном, тихому скрежету шин редких автомобилей и завыванию ветра. Фантасмагория, иллюзия, сон – вот, на что было похоже это утро. Ничего не существовало, но все существовало сразу, существовало здесь, на этой кухне, между ними. И не существовало ничего: ни воздуха, ни времени, ни жизни. - Чем ты хочешь заняться, Шерлок? – повторила свой вопрос Софи, выдергивая Холмса из его мыслей. Он слегка отстранился и взял ее лицо в свои ладони. - Этим, - легко прикоснулся губами ко лбу девушки, - и этим, - к ее носу, - и этим, - ее губам. - Я бы предложила партию в «Эрудит», - засмеялась София, высвободившись из рук Шерлока, - но тогда эта история закончится, не начавшись. Холмс улыбнулся, отходя к тумбочке, беря с нее свою чашку. - Не думаю, что эта история скоро закончится.