***
— А почему я? — скривился Инунаки, выныривая из ворота натягиваемой в спешке футболки и поднимая взгляд на улыбающегося Шуго. — Неужели никто из наших менеджеров не может этим заняться? — Вообще-то это нам с ним играть на одной площадке, а не им, — зевнул Мейан, вытягивая всем телом вверх, а затем заводя руку за голову и надавливая на локоть. Вечерняя тренировка уже шла минут как двадцать. От тренера свой нагоняй Шион словил еще на входе, не сумев проскользнуть в раздевалку незамеченным. Кто знает, может быть, вся эта идея возникла как своеобразное наказание за его опоздание на представление нового игрока. — Кстати, ты тут не видел Атсуму? — О, точно, или Мия, например, — Инунаки щелкнул пальцами, распахнув широко глаза. Он вытащил свои белые кроссовки из шкафчика и принялся натягивать их на ноги. — Атсуму тот еще болван, он сам-то кое-как разговаривает на японском, — парировал капитан с легким полунервным смешком, и Шиону совершенно не надо было разъяснять, что именно тот значил. Образ мысли их нового связующего иногда невозможно было понять. Порой он вел себя как восторженный или обидчивый ребенок, но при этом пугал своей жуткой работоспособностью, страшной решительностью и безавторитетной требовательностью. В такие моменты этот еще без году подросток действительно походил на шакаленка, скалящего зубы на всех подряд. Ко всему прочему помимо своего ярко выраженного южного акцента Атсуму еще имел склонность при увлеченности игрой или злости превращать речь вообще в поток каких-то одному лишь ему (и, наверное, его брату-близнецу) понятных слов и междометий. Даже сам Мейан, выросший в Осаке, временами не разбирал проглоченных Атсуму окончаний. — Ты ведь не хочешь, чтобы наш новый центральный запросился через неделю в новую команду? — Да я его еще и не видел даже, — вздохнул немного обреченно Инунаки, мысленно прокрутив и согласившись со всеми, даже еще не озвученными аргументами о том, почему именно он должен был уделить некоторое время их новенькому, и что в общем-то это не наказание за провинность, а объективное положение вещей. — Все что я знаю — это его имя, позиция и вот еще то, что он не говорит по-японски, и мне предстоит быть «носителем языка», а заодно и тем, кто введет его в курс всего тут вместо честнейшего и любимейшего капитана команды, который так хитро от всего отлинял. — Мне одного Атсуму хватает по горло, — обреченно заметил Мейан и похлопал своего либеро по плечу. — Ну, не переживай ты так, Шион. Я уверен, что вы поладите. Да и о репетиторах руководство наверняка позаботилось. — Я и не переживаю, — отмахнулся блондин, но в противоположность своим словам натянул с легким раздражением наколенники выше обычного, что не ускользнуло от глаз внимательного капитана. — Просто, мое время — это мое время, и тратить его мне хочется тоже по-своему. — Спать, например, — пошутил Мейан, за что заработал кислое выражение лица либеро. Сколько уже может Шуго напоминать ему о тех сборах? — Ладно, ладно, пойдем, после тренировки я вас представлю. Инунаки еще раз обреченно вздохнул, проведя рукой сквозь пепельные волосы, и шагнул следом за Мейаном в зал, на автомате отметив для себя, что потерянный капитаном Атсуму уже стоит около сетки и по-лисьи лыбиться. Под сетку же после жесткого удара в пол нырнул незнакомый очень высокий темноволосый парень, который тут же обернулся и показал их связующему большой палец, а затем сразу приготовился блокировать следующего бьющего. Это и был Адриа Томас. Их новенький центральный блокирующий. Да уж. Длиннющие ноги и руки его словно были созданы для волейбола. Шион внимательно проследил за его движением, невольно дергаясь в сторону свободного от блока направления, но вопреки ожиданию мяч оказался по ту сторону площадки. — Не плохо, да? — пробормотал Мейан, улыбаясь шире, когда увидел, как Атсуму заскрежетал зубами. Любое блокирование ударов со своих пасов этот идиот принимал и на свой счет тоже. Инунаки только пожал плечами и затрусил разминаться, размахивая руками. Шуго же точно знал, что уже сейчас их либеро начал пристально следить за новым центровым, отмечать особенности его прыжков, подстройки под мяч и скорости. Во время тренировки мало кто с кем разговаривал, лишь отдельные игровые подкожные фразы непроизвольно слетали с губ в азарте или негодовании. Для того, чтобы Адриа не чувствовал себя одиноким в новой команде, Мейан старался быть с ним рядом, пусть и по большей части молчал. Помощь в растяжке он также взял на себя — зря Инунаки на него ворчал. «Капитан — это состояние души» — улыбнулся про себя Шион, показывая язык «малышу-Тсуму», когда его очередной полу-планер очередной раз влетел в сетку. После тренировки народ побыстрее пытался слинять по домам, лишь иногда перебрасываясь фразами между собой. Сил к концу после силового и скоростного комплекса обычно хватало лишь на то, чтобы что-то съесть по пути и доползти до кровати. Одно хорошо — такие дни чередовались с менее напряженными тактическими отработками и занятиями на развитие гибкости сухожилий, а значит завтра мышцы получат заслуженный отдых. Мейан попросил всех задержаться на пару минут. — Мы обсудили этот вопрос сегодня утром с тренером, — начал официальным тоном капитан. — Первое время, пока Адриа немного не освоится, постарайтесь обращаться к нему на английском языке. По раздевалке прошелся легкий шум. Это не был гул неодобрения, скорее понимания, сдобренный скептицизмом на собственный счет и упоминанием не лучших оценок в школе. Виновник этого действия, возвышавшийся даже над капитаном, стоял рядом и мягко улыбался, ни на ком не останавливая своего взгляда. — Так что напрягайте свои волейбольные мозги и проявите уважение к нашему новому другу, — закончил свою мысль Шуго. — И тебя это тоже касается, Мия. — А что сразу Мия-то? — раздалось недовольное бубнение откуда-то из угла. — Ты сидишь, уткнувшись в телефон, и словно выпал из реальности. — Я все слышал. Мне не надо два раза повторять, Мейан-сан. Уже готовлюсь к матчу с EJP, — улыбнулся одной из своих многочисленных видов улыбок Атсуму, помахав телефоном, и поднялся с скамейки. Он отсалютовал в сторону Адриа, на что тот еще немного просиял. Странно. — Так он еще через два с лишним месяца, — заметил кто-то. — Я же сказал, что готовлюсь. Инунаки прислонился к своему шкафчику спиной, гадая какой по характеру их новенький и прокручивая в голове стандартные фразы знакомства, которые ему пригодятся через пару минут. Шуго и тренеры явно верили в его благоразумие, и подвести их не хотелось. Да, он не был в восторге от идеи стать гидом для этого парня, потому что не понимал до конца, что конкретно от него требовалось. Вроде как просто говорить на японском, показать пару мест, помочь освоится с транспортом, в магазинах и предостеречь от каких-либо нарушений по незнанию закона и общественных норм? Типа того? По большей части они ведь будут играть в волейбол, а не шататься по городу? Наверное, он продумает график, постарается привлечь кого-то из команды… — На этом все, — бархатным голосом провозгласил Мейан, и почти вся команда повалила дружно прочь, оставив в помещении трех человек. Шион невольно напрягся, понимая, что сейчас ему придётся переступать через неловкое смущение собственной косноязычности. Он подошел ближе к оставшейся парочке и протянул Адриа руку, которую тот осторожно пожал в ответ. Глубокие синие глаза, смотревшие из-под косой, немного нелепой черной челки, с любопытством пробежали по всему лицу нового человека, заставив немного покраснеть и перевести взгляд в сторону Мейана. Какой же он все-таки высокий — пронеслось в голове блондина, который едва доставал тому до плеча. — I am the Libero here. Inunaki Shion. Nice to meet you, — представился парень, с трудом ворочая языком. — Адриа Томас, — последовал за этим ответ и быстрое моргание довольных глаз. Интересно, все ли иностранцы такие? И голос еще такой мягкий и мелодичный… — Meian told me, I should show you the Town and all thigs, — продолжал 7внутренне страдать либеро, чувствуя на себе веселый взгляд капитана и удивленный, тоже немного смущенный, но внимательный Адриа, а в придачу еще свои краснеющие уши. Он мантрой повторял себе, что все это временно, что никто от него и не ждет академичного английского языка, но это помогало мало. — Молоток, — подбодрил Инунаки Шуго. — Менеджеры скинули мне адрес его квартиры, а я отправил тебе. Выудив из уже надетой куртки телефон, Шион быстро взглянул на карту — всего три квартала отсюда. Почему бы не устроить прогулку прямо сейчас? — Then if you want, we can start right now. To your home, — произнес либеро, поднимая взгляд на молчаливого Адриа и осознавая, что потратил все последние силы на эту фразу. — Да, — четко ответил тот, быстро закивав и потянувшись за своим пальто, шапкой и шарфом. Когда они покидали спортивный комплекс Шуго помахал на прощание рукой и быстро растворился за многочисленными огнями улицы, что стремились победить надвигающуюся темноту. Немного поёжившись, Инунаки зашагал вниз по улице, кивком головы поманив следом и Адриа. К вечеру любой город оживает, и Осака не была исключением. Конечно, ее нельзя сравнивать с многочисленным конгломератом Токио, но префектурный центр тоже не деревня. Встречные люди, занятые своими делами бежали мимо них к метро или остановкам, не забывая при этом кинуть удивленный взгляд в сторону Адриа. Им было особо не о чем говорить по дороге– языковой барьер — огромная и зачастую почти непреодолимая стена для людей. Невозможно расспросить о доме, о любой еде, музыке и увлечениях помимо волейбола, да черт возьми даже банальную погоду не обсудишь. Наблюдая немного со стороны за тем, как Адриа распахнутыми синими глазами смотрел по сторонам на окружающий его незнакомый мир, на сложные и многочисленные иероглифы, слушал совершенно неясную речь в ярких рекламных роликах, Инунаки невольно подумал, а как он бы себя ощущал среди всего этого потока чужих слов, чужих людей, чужой культуры? Невольное чувство одиночества, о котором он прежде никогда не задумывался, схватило его поперек ребер. У Атсуму был брат-близнец в Кобе, его, как и Шуго, можно было считать почти местным, а сам Шион хоть завтра прыгнет в Синкансен и укатит в Токио к родне. У этого же парня такой возможности нет. На некоторое время именно члены команды будут для него единственными знакомыми, а волейбол — предельным миром. От этих мыслей либеро шакалов почувствовал к новенькому вдруг такую сильную симпатию, что стало даже неловко. Инунаки не верил в то, что она может рождаться настолько быстро, но, когда такая дылда как Адриа замедлял шаги и с любопытством смотрел на витрины многочисленных традиционных кафешек, ползущие вверх уголки губ сдерживать не получалось. Шион опустил взгляд и спрятал улыбку в шарф, и потому не заметил, как его спутник остановился, и чуть не врезался Адриа в левую руку носом. Центральный застенчиво протянул ему свой телефон, предварительно отстучав на нем что-то. В этом аккуратном предлагающем жесте было столько милого и удивительно сочетаемого с высоким ростом, приветливой улыбкой и красными то ли от мороза, то ли от смущения щеками, что Шион поймал себя на том, что невольно даже приоткрыл рот. От парня исходило так много внутренней, осязаемой доброжелательности, что его невозможно было не назвать красивым. [Я начал изучать японский язык еще дома. Не против, если я потренируюсь?] — прочитал либеро на экране в окне переводчика и серьезно кивнул, отмечая про себя похвальное намерение другого человека и тут же услышав облегченный выдох сверху. Они продолжали идти по улице и Адриа сначала тихо, словно пробуя чужую реакцию и сами звуки на вкус начала произносить разные слова. Вопросительные «Sore wa…?» чередовались с утвердительными «Kore wa…», и когда Шион кивал на его правильные фразы и названия встречавшихся предметов, парень радовался словно большой ребенок и казалось постепенно расслаблялся. Атмосфера между ними становилась легче практически с каждым шагом. Нет, Шион по-прежнему ощущал смущение рядом с новым коллегой, чувствовал на себе и Адриа взгляды прохожих — еще бы — два метра для Японии это рост пришельца — но на душе стало чуточку спокойнее. Не так уж это будет и сложно, наверное. Параллельно размышляя о том, что наглость и громкость не всегда признак смелости, а сила характера не зависит от роста и даже нрава (а о смелости конкретно этого парня, говорил тот факт, что он покинул дом, приехал в страну, где будет одинок, но не остановился), Шион не заметил, как ускорил шаг, и как его плеча мягко коснулась чужая рука, вынудив немного сбиться. — Inu, — подсказал на автомате Шион, отследив направление пальцев Адриа, указывающих на бездомную рыжую собаку. — Inu? — вопросительно повторил его спутник, полностью останавливаясь, и прямо уставился на него. — Inu…naki? — А? Да, да, — согласно кивнул парень, ломано добавив на английском, а следом и медленно на японском, рассудив, что раз он тут исполняет роль носителя языка, то должен и говорить с новеньким именно на нем. — My name. Our setter call me like that. Sometimes. Наш связующий зовет меня так. Иногда. — О-о-о, — только протянул Адриа в ответ, и они продолжили свой путь. Так они дошли до одной из многоэтажек квартала, и высокий брюнет с благодарной улыбкой кивнул Шиону на прощание. — До завтра, — коротко добавил он и исчез за большой дверью, а Инунаки побрел дальше, спрятав руки в карманы и отмечая про себя, что в этом году зимний холод пришел еще до декабря. Спустя почти час оказавшись дома он протопал в спальню и вытащил из бумажного пакета на тумбочку у кровати три учебника по английскому языку, которые не совсем отдавая себе отчета купил в ближайшем книжном магазине. Как ответственный взрослый человек, Инунаки собирался после душа перед сном освежить или, правильнее сказать, узнать заново хоть что-то из пройденного когда-то в школе и колледже. Он усмехнулся, вспомнив свои средние баллы по этому предмету. Однако открытый на первой странице самоучитель так и остался лежать на кровати обложкой вверх под сопение их владельца, заснувшего с мыслью о том, что возможно они, как и сказал Мейан, действительно поладят.***
Жизнь любого профессионального спортсмена состоит из ежедневных тренировок. Физическая и сенсорная нагрузка закаляет разум. Грань между мыслью, мышечной памятью, реакцией и чутьем размывается достаточно быстро. Командное взаимодействие отрабатывается до абсолютного синхронизма — ни единого лишнего шага, ни единого лишнего слова. Каждый знает свое место на площадке, каждый должен знать своих партнеров как себя — на решение всего доли секунды, на ссоры и обиды времени нет. Для Инунаки в эту рутину добавились пусть не ежедневные, но все-таки прогулки в компании новенького центрального блокирующего. Они кружили по городу в разных направлениях от домашнего комплекса «Черных шакалов». Когда же спустя две недели Адриа более или менее разобрался с транспортной системой и даже перечислил названия ближайших улиц, их прогулки перестали ограничиваться кругами с точкой у дома новенького. С повседневными делами, не требующими особых социальных навыков Адриа освоился достаточно быстро. Прогресс в занятиях с репетитором, а может так или иначе благодаря своему присутствию, Шион потихоньку замечал по тому, как коллега-иностранец быстрее вспоминает те или иные слова, не по разу повторяя их во время прогулки, и что поправок или подсказок ему требуется все меньше. Складывалось такое впечатление, что вне волейбола Адриа уделял все свободное время именно этому вопросу, не позволяя себе ни одного выходного. Голова же должна хоть когда-то отдыхать, разве нет? Еще их школьный учитель иностранного языка повторял, что единовременное обилие информации превращает знание в кашу и снижает итоговую эффективность затраченных усилий. В какой-то степени светловолосый либеро завидовал упорству Адриа. Помимо тренировок тот находил в себе силы еще почти каждый день учится, чего Инунаки не мог сказать о себе — его учебники английского всухую проигрывали желанию поспать. Нет, они не разговаривали много, простые медленные фразы, элементарные слова, которые заучивал Адриа и старался умышленно использовать либеро, настоящее время. Для того, чтобы «сказать» что-то сложное кто-то из них доставал телефон и набирал текст в переводчик. На это уходило время, но оно учило Шиона терпению и в какой-то мере развивало его тактичность. Однако больше всего поражал Инунаки тот факт, что, не имея свободы вербального общения, за месяц они научились понимать друг друга без слов. Не всегда и во всем, но по какому-то взгляду или движению брови, по положению тела на площадке или шагам Шион мог прочитать и распознать намерения Адриа — будь то блокирование только линии, намеренный удар в блок, усталость или желание куда-то заглянуть поужинать. Тоже самое похоже работало и в обратную сторону. Когда у Инунаки не задавался день, взгляд синих мягких глаз успокаивал не хуже слов того же Мейана, и от осознания этого нового чувства внутри становилось немного волнительно и тепло. Такое было с Шионом впервые. Чужой человек стал для него в чем-то особенным и несмотря на все языковые препятствия сделал его жизнь парадоксально гармоничнее и интереснее. Мысль о том, что его как-то «эксплуатируют» для общения исчезла сама по себе. Бесхитростной улыбке и милому, простому и немного заторможенному обаянию противостоять либеро разучился уже к середине января. В плане же взаимодействия остальной команды проблем у Адриа не было. Безусловно, потребовалось некоторое время, чтобы сработаться на блоке с Мейаном, в обороне с самим Инунаки и привыкнуть к заскокам Атсуму, но ничего такого, что подставило под сомнение его пребывание в стае не обнаружилось. Поскольку Адриа не понимал их языка и шуток, не понимал хмурые бормотания под нос в исполнении их связующего, а лишь обеззараживающее улыбался и хвалил Мию за отличные пасы, Тсуму очень быстро потерял весь свой запал к тому, чтобы попробовать хоть немного вывести Адриа из себя. Такое чувство, что тот совершенно не умел злиться. Зря они волновались. Своеобразный экзамен от их проблемного младшего новый центральный сдал успешно и быстро. Когда же спайки первого темпа в исполнении брюнета ложились под самую сетку на стороне противника, даже Атсуму называл их совершенно отвратительными. Особой частью их прогулок стала еда. Вот уж в каких тонкостях стоит разобраться прежде всего, если ты хочешь понять культуру народа. Слишком уж отличались восточная кухня от привычной европейцу пищи. Еще в первую прогулку Инунаки заметил, что Адриа как-то притормаживает, словно уловив в воздухе съестной запах, и смотрит на привлекательные фотографии еды, которые хозяева используют для привлечения клиентов. И потому на последовавшее через пару дней предложение от либеро новенький отреагировал загоревшимися глазами. Шион хорошо запомнил, как тот боролся с палочками и рисом, а на кусочки тушеного мяса в сукияки посмотрел с легким недоверием на лице. [Когда приехал, был очень голоден. Курица была настолько острой, что рот горел весь день] — напечатал Адриа в телефоне и показал своему сопровождавшему, прежде чем приступить к блюду. — Don’t worry. No spicy, — ответил Шион, удивляясь, что вспомнил нужно слово так быстро. За очень короткий срок Шион понял, насколько их новенький любопытен (если это слово уместно), до еды. Местная еда, которая зачастую необычно подавалась вызывала у Адриа искренний восторг. Все понемногу, как говорил их учитель. Так они попробовали и тонкацу, и карри, и собу, и якинику, и рамен, и карааге, и онигири, и унаги, и крабов, и обычную уличную рыбу, и постные овощи у какого-нибудь храма. В стороне не остались яркие красивые сладости и чаи, а тайяки в форме окуня привели парня в восторг. «Вкусно» и «невкусно» с европейским акцентом звучали смешно. Большинство меню в маленьких ресторанах, которые по тем или иным причинам привлекали внимание великана было составлено на смеси всех трех алфавитов. О том, что Адриа сможет даже месяц спустя разобраться в том, как отличить иероглиф одной лапши от другой, сырое от готового, острое от сладкого и так далее, даже не стоило думать. Еда сближает, стирает барьеры, улучшает настроение, и в какой-то момент Инунаки поймал себя на мысли, что ему все больше нравилась это «наставничество», нравилась смесь тепла и заботы, которая пробуждалась каждый раз, как Адриа сначала глазами, а потом на вкус изучал новое для себя блюдо традиционной японской кухни. Что-то ему приходилось по душе, а что-то, как например сашими, он даже не смог поглотить. В таком случае, они просто менялись тарелками, за что парень старательно произносил «Спасибо», на второй раз добавив скопированное у самого Шиона «Приятного аппетита». Сложно было сказать, насколько Адриа был наблюдателен, но по отдельным моментам вполне можно было сказать, что он не лишен этого качества. Во время этих гастрономических прогулок Инунаки узнал, что Адриа вырос под Сиднеем, что в Австралии у него остался младший брат, что он серьезно выбирал между инженерией и волейболом, что не любит холод, но болеет не часто. В свою очередь Шион «рассказал» о своей семье в Токио, о каждом игроке, традиционных праздниках Японии и сезонных фестивалях. Иногда к их компании присоединялся Мейан, чувствовавший также на себе ответственность за двоих членов своей команды, или кто-то еще из ребят. Однако либеро нравилось думать, что наедине с ним новенькому спокойнее — меньше информационной нагрузки, дозированная речь. — Ты с этим в порядке, Шион? — тем не менее поинтересовался капитан, подойдя к нему после одной из тренировок. — О чем ты? — не понял блондин. — С Адриа. — Почему нет? Я за эти полтора месяца узнал Осаку лучше, чем за все предыдущие года. — Он хороший парень. Старательный очень. — Ну хорошо, раз так, — закончил капитан, про себя отметив, что вопроса о трате личного времени для самого невысокого шакала больше не стоит. Похоже недавно после серии глаголов (от простых волейбольных «прыгать», «бежать», «принимать», до повседневных «есть», «учится», «слушать») с репетитором они изучали прилагательные. Вновь шагая вместе по новой для Адриа улице Инунаки слушал не сложные языковые конструкции с добавлениями описательной части речи. Адриа остановился напротив очередного небольшого ресторанчика и вопросительно поднял брови, но на такой же немой вопрос отразившийся на лице Инунаки, отвел глаза. — Хочешь зайти? — медленно и четко разделяя слова поинтересовался либеро у своего товарища, секундой ранее прочитав ответ по мимике. Адриа согласно кивнул и улыбнулся, отчего сердце Шиона снова напомнило о себе сбитым ритмом. Из приоткрытой двери заманчиво пахнуло теплому уютом и вкусными запахами. Адриа инстинктивно согнул шею, чтобы не получить удар в лоб, как это было в посещение ими самой первой кафешки. Тогда центральный лишь развел руками и засмеялся, трогая наливающуюся шишку. Они прошли в дальний угол ресторанчика и сняли одежду. Приветливая девушка через минуту принесла им меню. Напечатанный в переводчике текст гласил о том, что Адриа хочет сам попробовать сделать заказ и даже расплатиться наличными вместо карточки, но выбор блюда все-таки, как и прежде доверит Инунаки. Тем не менее пусть и не с первого раза, но договорится с немного смущенной, но все-таки стойкой официанткой, Адриа сумел. Шион молча слушал эту сложную для обоих беседу, подавив в себе желание ускорить ее. Ароматная соба появился перед ними через пятнадцать минут, и Адриа разве что не захлопал в ладоши, но через секунду посерьезнел и вернулся к своим прилагательным. — Это красный, — гордо провозгласил он, выловив из тарелки ломтик перца и с удовольствием направил в рот. Желтым и белым оказались кусочки яйца, миска была зеленой, а скатерть и лапша коричневой. Адриа почти не ошибался, когда перешел на окружающие предметы. Овальный светильник, квадратный стол, длинные палочки, тоже были определены верно. Закончив смотреть по сторонам и перебрав почти все предметы, Адриа повернулся к Инунаки и подцепил прядь своей косой челки, называя ее цвет, затем указал на свои глаза, тем самым призвав Инунаки в них посмотреть. — Глаза круглые и синие, — произнес он, смотря прямо в глаза другого человека, а затем моргнул. — Ну да, — пожал плечами Шион, наклоняясь чуть вперед и подпирая подбородок кулаком. — А мои? — Красивые, — а итоге, с выражением эврика на лице и мягкостью произнес Адриа, после того как несколько раз задумчиво наклонял в стороны голову, пытаясь подобрать нужное слово. Довольный собой он улыбнулся, отчего растерянный Инунаки начал невольно покрываться румянцем и не смог кивнуть, подтверждая правильность использованного прилагательного. Это ведь случайное слово? Просто одно из тех базовых, что зазубривают при изучении любого языка, так же? Или не так? Сложно понять, что у другого человека на уме, но Адриа совершенно не излучал ауру хитрости в отличие от того же Атсуму, чьи глаза так и блестели, как вынужден был признать Инунаки завораживающим озорством, непокорством и порой самодовольством. Центральный же смотрел на Шиона спокойным благодарным взглядом и продолжал приятно улыбался. Однако что-то такое минуту назад мелькнуло в темных синих глазах, что заставило Шиона вспомнить о том, что человек напротив него совсем не ребенок, который только учится говорить, а самостоятельная полноценная личность с явно твердым стержнем внутри несмотря на простоту речи, бесхитростность в поведении и ожидаемую беспомощность в новой стране. Адриа допил свой матча и поднялся на ноги с намерением пойти расплатиться за лапшу с суховатым хозяином за прилавком. Наблюдая со стороны, как мужчина все сильнее сгибается, едва понимает, что от него хочет этот высокий господин-иностранец, и что уже почти готов отдать ему все деньги из кассы, Инунаки лишь стучал пальцами по столу, прекрасно понимая, что не может сдержать улыбку от нелепости всей сцены. Ну, сам захотел. Адриа же все активнее махал руками, потом отрицательно затряс ладонями, когда хозяин протянул ему, склонив в испуге голову, деньги. И тем не менее центральный старался, закрывал полыхающие щеки руками и начинал свои объяснения заново. На третьем заходе все-таки Шиону пришлось вмешаться. Он за локоть отвел Адриа от бедолаги хозяина, напомнил, как правильно произнести нужно числительное и глаголы. Разошлись они на перекрестке у станции метро, и Инунаки неспешно пошел домой, размышляя о сказанном ему в лицо простом прилагательном. Почему он так отреагировал? Ему ведь не было неприятно. Сказал ли Адриа его специально? Пошутил или был серьезен? Он стянул с себя ботинки и куртку, плюхнувшись лицом в кровать и перематывая с внутренней улыбкой их сегодняшнюю прогулку, чуть не закончившуюся катастрофой или даже полицией. Он хихикнул. Ну как можно было принять само воплощение дружелюбия за рэкетира? Бедняга Адриа готов был отдать весь свой кошелек, лишь бы хозяин так не трясся перед ним и его ростом. Сон накатил приятной волной сквозь дремоту. Чувство привычности и спокойствия баюкавшее сознание и тело увели его в сторону приятных картинок — моря, друзей, побед, удачных приемов и блаженных выходных. Череда этих образов дополнилась еще одним — взглядом синих глаз и растерянной улыбки на круглом лице. Во сне он тянулся, чтобы пожать руку Адриа в утреннем приветствии, но вместо этого обхватил руками его лицо, заставляя наклониться, и поцеловал, не встречая сопротивления. Ему было очень приятно, так хорошо и правильно, что Шион резко распахнул глаза, как от нехватки кислорода после длительной пробежки и посмотрел в потолок. Больше он заснуть не смог. На следующей утренней тренировке при отработке, чувствуя, как глаза не хотят открываться, Инунаки едва справлялся с подачами своих коллег. Опустив веки, сил поднять их он уже не находил. В мысленном взоре под ними либеро все равно продолжал видеть вчерашний сон и смотреть в синие глаза, повторявшие то прилагательное. Заторможенная реакция приводила к срыву доводок, к недовольству собой, к нарастающему раздражению и еще большим срывам. Силовая, запущенная капитаном, отскочила в сторону, планер второго связующего скользнул по пальцам. Настроение портилось. — Соберись, Ван-сан, — раздался подперченный ехидством голос с противоположной стороны, отчего захотелось заскрежетать зубами, а от добавленной после унизительной фразы вообще убить этого засранца. — Я сейчас тоже буду подавать планер. Раздались характерные шаги разбега, знакомый звук удара — направление Инунаки выбрал верное, вышел под мяч и даже поднял руки для приема верхом, но мяч провалился сквозь пальцы, падая ему прямо под ноги. — Проклятье! — Инунаки-сан, — протянул Атсуму. — Снова провал. — Замолкни и подавай! — покричал Шион, чувствуя, как закипает еще больше. Силовая Мии летела аккурат в угол и линию, на нее среагировать либеро успел, но доводка пришлась в сетку. Блондин не слышал слов Мейана, велевшего ему упокоится и сосредоточимся, но ясно различал голос паршивца-Мии, который только подзадоривал его наглыми фразочками. Как же все это бесит! — Так уж и быть, я буду подавать слабее, — долетевшее до его ушей стало последней каплей в чаше терпения Шиона. Он с силой ударил мяч об пол и двинулся в сторону сетки, сам едва понимая, что собирался сделать с Атсуму. Начать хотелось с захвата того за грудки, а потом уже как пойдет. — Да я тебя сейчас… — начал рычать парень, почти пролезая под сеткой, однако чьи-то руки схватили его поперек талии, и он почувствовал, как ноги отрываются от пола. Его лихо перекинули через плечо и понесли в сторону раздевалки. — Let me go! — закричал возмущенно Шион на автомате начиная брыкаться. Что вообще он себе позволяет?! Он что ребенок что ли какой-то, чтобы его нужно было так усмирять? — Упадешь, — предостерег его Адриа на японском, прервав тем самым все его извивания и вынуждая обреченно повиснуть в покорности судьбе.Он слышал смешки команды, видел улыбку Мейана и даже тренера, но поделать с ними ничего уже не мог. Крепкие теплые руки надежно удерживали на высоте почти двух метров. Когда его опустили на скамейку, он уже почти решил для себя, что никогда не простит Адриа такого позора перед всей командой, да и вообще больше никогда с ним не заговорит. Однако, когда тот присел рядом с ним, Инунаки почувствовал, как начинает загораться лицо, и смущенно отвел взгляд. — В порядке, Инунаки-сан? — медленно произнес Адриа, пытаясь снова заглянуть ему с беспокойством в лицо. Он часто путался в обращениях, именах, фамилиях и суффиксах. — Да, — буркнул либеро в ответ, пряча взгляд, и хмыкнул. В этом была какая-то ирония, он никогда и не перед кем не отводил глаз и спокойно выдерживал давление прямого зрительного контакта любого человека, кроме этого двухметрового парня, излучавшего только ауру доброжелательности. — Я понимаю не все. Он сказал что-то плохое? — спросил центральный на смеси английского и японского и протянул Инунаки бутылку с водой. Либеро молчал взял ее. Каким же глупым выглядело, наверное, со стороны его поведение. Это же Мия! Он всегда и со всеми такой! Быть задетым его словами, значит упасть в собственных и не только глазах. Пусть таким нелепым и в чем-то унизительным способом, но Адриа остановил его от глупостей. Сегодня прием объективно не шел, нужно быть полным идиотом, чтобы отрицать это. Без сна мозг реагирует на раздражители сильнее. В другом состоянии он смог бы качнуть чашу весов в свою сторону, вынудив уже Атсуму скрежетать зубами. Ему просто нужно поспать подольше, и все будет нормально. Адриа выжидающе смотрел на него и совсем не улыбался. Серьезность заостряла его лицо, но не лишала доброты. — Ничего такого, на самом-то деле, — наконец проговорил Инунаки, быстро растирая лицо руками, и добавил. — Просто хочу спать. Не беспокойся. Адриа кивнул. — Плохой прием, — выпалил он и, заметив кислое лицо либеро, тихо засмеялся. Это не было насмешкой или подначкой, но позволило Шиону немного расслабиться. — И ты туда же? — закатил глаза Инунаки, запуская тому в лицо полотенце. — Знаю, знаю. — Друг? — спросил Адриа, стягивая с лица махровую ткань и кладя руку либеро на предплечье. — Конечно. Дырявый блок, — пошутил блондин, делая жест щелчка у чужого носа. — О-о-о, — как обычно протянул Адриа, подняв брови и склонив голову на бок. Такой привычный человечный жест. — У нас еще растяжка, — сказал Шион, поднимаясь со скамейки и возвращаясь в зал. Шион не соврал. Он вполне мог назвать Адриа другом. Их специфическое общение сегодня стало еще на шаг ближе к этому определению. Эта короткая беседа затронула их личности, касалась эмоционального состояния и помощи друг к другу. В груди приятно заныло. Открытый разум помогает учится, а волейбол сплачивает. Каждый новый человек вносит в команду частичку своего характера. Вот и появление Адриа удивительным образом сделало обстановку внутри команды чуточку уютнее. От чужого человека парадоксально веяло чувством дома. Наверное, Инунаки уже не сможет представить себе Шакалов без этого милого двухметрового дылды, чья улыбка точно когда-нибудь растопит Антарктиду.***
Сначала Адриа вводили в игру не на полные сеты, а тогда, когда счет уже был почти предрешен. Он успешно оттачивал первый темп с Атсуму и блокировал особо упрямых диагональных. С каждым матчем время его пребывания на площадке увеличивалось. Сегодня он будет в старте с самого начала. Матч с EJP, о котором говорил Атсуму, будет очень выматывающим. Ранний выезд, долгий переезд и игра вечером — не самое простое испытание даже для профессионалов. Рассыпавшаяся по всему автобусу команда сопела у окошек по одиночке, вжимаясь как можно глубже в кресло. Инунаки прошел мимо уже спавшего Атсуму, кивнул капитану и двум диагональным, и отметил чуть возвышающуюся над всеми черную макушку, прилипшую боком к стеклу. Пусть спит, для матча с «громолниевиками», как называл их Мия, им всем нужны силы. Инунаки тихо скользнул еще чуть дальше и через пятнадцать минут погрузился в полудремоту. У домашнего спорткомплекса «EJP Raijin» их встретил менеджер команды и еще один темноволосый худощавый паренек, прятавший руки в карманы теплой командной куртки. — Суна! — радостно прокричал видимо даже выспавшийся Атсуму, спрыгивая с подножки автобуса и маша рукой. — Уже готов пролететь в своем дебютном матче? Паренек слегка поморщился, но все же плавно зашагал юному шакалу навстречу. — Боже, я совсем отвык от твоего акцента, Атсуму, — вместо приветствия начал названный Суна, но уголки его необычных заостренных глаз радостно сощурились. Возможно в прошлом он тоже (как и любой другой) страдал от проделок-передряг братьев Мия, но время и его заставило переоценить то чудесное короткое, беззаботное и счастливое время. — Какая ностальгия, — мурлыкнул Мия, шагая следом за своим бывшим школьным товарищем. — Ого, Атсуму теперь знает такие слова? — съязвил Суна, довольно усмехаясь и явно расчитывая на бурную реакцию. — Что-о-о? А ты вообще растолстел! — Ну да, ну да, — был последний спокойный ответ, который услышал Инунаки, прежде чем парочка удалилась на достаточное от остальных расстояние. Атсуму передал Суне пакет с какой-то коробкой внутри и, еще немного поболтав в стороне, вернулся к команде. — Инунаки-сан, — серьезно обратился к либеро связующий. — Следи за ним особенно. Этот парень был гибким и шустрым как чертов кот еще в школе, и я сомневаюсь, что его навыки остались на прежнем уровне. Я примерно помню характерные моменты его игры, но мы редко играли против друг друга. Тебе будет сегодня труднее всех. Инунаки знал — во всем, что касается официальных матчей, Атсуму был достаточно собран. За внешней расслабленностью скрывалась мощная стальная пружина, а за небрежным тоном четкий структурированный анализ. — Справимся, — ответил Инунаки и растрепал крашеные светлые волосы. — Не переживай, не проиграешь ты своему бывшему. — Очень надеюсь, Ван-сан, — произнес Атсуму, смотря вперед, а потом, словно очнувшись возмущенно закричал. — А! Что? Нееееет! — Ты играешь не один, Тсуму, — засмеялся Шион. И все-таки Атсуму оказался прав. Наклон тела этого паренька был ужасающим, словно косой он прокручивал мяч так, что тот летел в одному ему известную сторону. Сложно было предсказать, ударит тот в, через или после блока. Шион четко видел, что их блокирующие не всегда поспевали за этим худощавым остроглазым парнем, чей внимательный взгляд он чувствовал на себе постоянно. — Вот же демон, ругался в перерыве Мейан, — когда Суна накрыл его кросс с невозмутимым выражением лица. Парень явно был сегодня в ударе. Кто знает, может быть их незавершенное с Атсуму негласное соперничество в школе возымело сейчас для обоих новый виток? Лиса останется лисой, даже если покинет свой лес. Однако и сам Инунаки сегодня чувствовал игру достаточно хорошо. Да, ему приходилось много дергаться в разных направлениях, осуществлять подборы в нырках и метаться в подстраховки, но в большинстве случаев это было достаточно эффективно. — Отлично, Шион — слышал либеро не раз, быстро подскакивая с пола, готовый вновь страховать своих нападающих. Он ловил на себе одобрительный взгляд Мейана, довольный Атсуму, и восхищенный центрального. Игра длилась полные пять сетов. К концу и Атсуму и он сам, и Мейан с Адриа, и диагональные дышали тяжело. Финальный взлет первого темпа в исполнении новенького поставил точку в матче. Они победили. Пожимая руку соперниками следом за Атсуму, либеро слышал, как тот упомянул об обещании, данном его брату. Стадион они покидали уже в глубокой темноте. Инунаки чувствовал, как засыпает на ходу. Моральное удовлетворение от своей игры и победы тоже отнимает силы. Этот длинный день почти закончился. Он на полуавтомате прошелся до конца салона и забрался на самое последнее сиденье — просто хотелось тишины. И как интересно фанатам EJP удается имитировать громовые раскаты во время матчей? Своим-то не мешают? Ребятам не мешало бы подписать более толкового либеро. При всей устрашающей атаке эта их позиция сейчас оставляла желать лучшего. Если в следующем году им это удастся, то факт — они будут претендентами на чемпионство. Присмотрелись бы к парням из универа… Хотя на самом деле какое ему дело до EJP? Стоило затылку коснуться подголовника, как глаза закрылись сами. Сквозь медленное мигание Инунаки видел, как рядом с ним посередине опустился Адриа, вытягивая свои длинные ноги вперед в проход и облегченно вздыхая. — Мейан-сан, твое место уже занято, — раздался голос их связующего, свесившегося над спинкой одиночного сиденья спереди от Инунаки. — Капитан всегда должен терпеть лишения ради команды, — развел руками улыбающийся Мейан подавая зевающему Атсуму теплое одеяло, и сел с другой стороны прохода на сдвоенное место. — Все в порядке, Адриа. Отдыхай. — Я должен учится, — ответил тот Шуго, начиная копаться в своей сумке. — Серьезно? Ну-ка дай посмотреть, — влез Атсуму, получая утвердительный кивок в ответ, и потянул из чужих рук книгу, открывая ее на случайной странице и читая вслух. — Господин Комомото, дайте мне два кофе и три булочки с рисом и рыбой, пожалуйста. Бе. Отстой. Так вообще никто не разговаривает. Слишком правильно. — Прости, я не все понял, — растерянно ответил Адриа, уже привыкший к тому, что их связующий не особо утруждает себя переходом на английский, да и на японском говорит диалектически не всегда внятно. Инунаки молча слушал этот диалог, проваливаясь через каждые пять секунд в дремоту. Последнее, что он разобрал перед тем как уснуть, были слова Мейана, призывавшего Тсуму отстать от их центрального. И скорее всего, ему показалось, как чья-то рука ласково коснулась его волос, опуская голову на плечо. Тепло, и запах приятный. Дальше он уже ничего не помнил, хотя его товарищи по команде продолжили свою беседу. — И тебе так удобно? — поинтересовался Атсуму, не заметив в темноте салона покрасневшие щеки центрального блокирующего, который сполз по своему креслу, чтобы компенсировать разницу в росте с их либеро, и вернул тому книгу. Он улыбнулся связующему и приложил указательный палец к губам. Мия только хмыкнул в ответ и скрылся за своим креслом, но через некоторое время вынырнул обратно на звук упавшей на пол книги. На этот раз сопели уже двое. Его взгляд метнулся с спящего Адриа, уронившего голову себе грудь, на спокойное лицо их либеро, уютно устроившегося и заботливо укрытого одеялом у того на коленях. — Инунаки-сан изменился, — тихо через проход произнес Атсуму их капитану, поднявшему самоучитель с пола. — Почти не орет на меня… — Ты мало знаешь Шиона, Тсуму, — тихо ответил Шуго. Он явно хотел что-то добавить, но передумал и махнул рукой. — Ой когда-нибудь и ты сам влюбишься. — А с чего ты взял что я не уже? — фыркнул связующий и отвернулся в окно, натягивая наушники и дав тем самым понять, что тема эта личная и щекотливая, и пускать туда он никого не намерен, также, как и шутить на это счет.***
После двух поражений победу над «Красными соколами», а вместе с тем и середину сезона, Атсуму уговорил отметить в ресторанчике брата в Кобе. Не то, чтобы Инунаки горел желанием после еще одной напряженной игры пить или есть — слишком уставшим себя чувствовал после матчей, и обычно к середине ужина его начинало клонить в сон — но хитрая лиса показала Адриа фотографии с аппетитными мотти и онигири, а просящим немного щенячьим синим глазам Шион отказать не смог. Онигири значит онигири. — Мейан-сан? — Да. В конце концов, надо же убедится, что твой брат тебя превзошел, — ответил капитан связующему, начавшему пыхтеть. Шуго прекрасно понимал, что Атсуму хочет гордиться своим братом и даже чуточку переживает, что команде не понравится еда Саму, но ни за что этого не покажет. — И разве я могу отказать своему любимому связующему? Парни? Кто-то согласно закивал, кто-то отказался, сославшись на то, что уже давно купил билет на поезд и хочет смотаться на север, расчехлив к концу зимы сноуборд, другой — что давно не посещал родителей. — У Осаму сегодня будет великий день! — довольно мурлыкнул Мия и вытащил телефон, видимо сообщая брату о том, что «Черные шакалы» почти всем основным составом прибудут к нему в ресторанчик. — Суна тоже обещал приехать! А значит точно будет не скучно. Может и еще кто-то... Ах, вот о чем они говорил с ним тогда у сетки в конце матча. Атсуму сиял невероятно довольный тем, что такое большое количество людей оценит старания его близнеца. Дорога до Кобе заняла около часа, и в тот момент, когда дверь ресторанчика приоткрылась, их окатило странное уютное чувство дома. Деревянные панели, теплые элементы декора, цветы и расписные окна. — Саму! — бросился к брату связующий, на ходу сбрасывая чуть ли не на пол командную куртку. — Вот уж, кто точно чувствует здесь себя как дома, — улыбнулся Инунаки. Эту сторону Мии Атсуму они тоже все хорошо знали. Несмотря на все особенности характера до одури преданный всему, что и кто был частью его жизни, он был из тех, в ком можно было не сомневаться в критические ситуациях. Именно такие люди не рвут связи, не рвут с своим прошлым, объединяют весь мир. Наверное, размышлял Инунаки, в какой-то степени этот же дух был присущ им всем. Он точно знал, что даже спустя сорок лет, они будут собираться на воскресные игры в маджонг. — Привет, балбес, — широко заулыбался его брат, вытирая руки и выходя из-за стойки. — Всем доброго вечера. Вошедший, как всегда через склоненную голову, Адриа озадаченно уставился на Осаму, потом перевел взгляд на Атсуму, и повторил действие еще два раза. — Да, его брат близнец, — подсказал Инунаки, подталкивая к столу, где уже была расставлена посуда. — Like two drops of water, так ведь говорится? Из кухни появился еще один молодой человек. Он вежливо улыбнулся пришедшим, что-то негромко сказав Осаму. — Кита-сан! — воскликнул Атсуму, обращаясь к бывшему школьному капитану. — Ничего себе ты изменился! — Здравствуй, Атсуму, рад тебя видеть. Мы смотрели матч, поздравляю с победой. — Кита-сан, спасибо за помощь на кухне. Мне даже как-то неловко. — Тебе тоже нужно отдыхать, Осаму. И пусть сегодня будет как раз такой вечер. Бывших школьных товарищей Атсуму было не много по сравнению с игроками и менеджерами «Черных шакалов», потому представление не заняло много времени. Что такое три-четыре года разницы? Сверстникам, живущим в одном времени всегда есть, о чем поговорить. После первой бутылки прозрачного напитка, беседа переросла в дружескую болтовню, обсуждение каких-то фильмов, воспоминаний о курьезных моментах в школе или на площадке, спорах о предпочтениях и просто подколов друг на другом. Осаму вежливо поинтересовался, какие из онигири пришлись иностранному гостю, не привыкшему к восточной еде, больше по вкусу. — Все вкусно, — улыбаясь ответил Адриа, внимательно выслушав вопрос, но рукой указал на те, что были с тунцом. — Эти. — Наш человек, — заулыбался Атсуму, протягивая ему ладонь для одобряющего удара через стол. — Чертов сектант, — пробубнил Осаму, довольный такой хорошей емкой оценкой. — За нас! –провозгласил раскрасневшийся и поплывший Шуго спустя еще некоторое время. — За нашу стаю! — В том числе и за всяких отщепенцев, — вставил Атсуму, стреляя глазами в Суну, появившегося чуть позже, и следом в брата рядом с ним. — Да, да, — устало отмахнулся тот, но отсалютовал в ответ стаканом сока, в который Осаму незаметно чуть ранее добавил крепкого ароматного напитка. — Ах ты ж черт! Суна поморщился, но стоически проглотил отпитый глоток своего коктейля. — Ты всегда будешь в стае, Таро, даже, если не хочешь этого, — засмеялся Акаги, явно одобривший заговор Мий, как и серебянно-волосый паренек с простыми, но добрыми чертами лица. Центральный EJP как-то обреченно-страдальчески вздохнул — похоже негласная схватка с близнецами будет жить вечно и не прекратиться даже за столом перемирия. — Аран-сан оказался умнее меня, раз его тут нет, — щеки Суны буквально через минуту покраснели, и он расслабленно улыбнулся, поддаваясь общему настроению и небольшой дозе пряного алкоголя в крови. — Аран приболел. Его и в матче не было, — заметил Атсуму и второй раз за вечер дал пять, но на этот раз брату. Дружеская перепалка — это отдельная форма искусства. Бесстрастный Суна хитрый манипулятор, а близнецы — сгусток энергии, которая вьется вокруг этой бесстрастности, но всегда получает отпор. Активный инстаграм Суны — могущественное оружие. Сам Инунаки, зарекшийся когда-то давно сидеть рядом с капитаном, правда на этот раз не сумевший избежать такой судьбы, был вынужден пить с ним наравне. Не то, чтобы он был слабый по отношению к алкоголю, скорее даже наоборот — слишком долго оставался по ощущениям трезвым, в отличие от Шуго, который мгновенно становился другим. Однако платой за это служило то обстоятельство, что в один момент его просто мгновенно рубило. К тому же после сложной игры всегда очень хотелось спать. Тот поток слов, разных шуток и незнакомых еще слов, говоримых ко всему прочему не всегда грамматически верным построением предложений, который лился на Адриа со всех сторон, явно отнимал у него больше сил, чем обычно. Отдельные фразы не складывались в какой-то смысл. Немного шатаясь, он поднялся на ноги и вышел из ресторанчика на воздух. Шион сам почувствовал, что если не проветриться на холодном воздухе, то не продержится и часа. Он выскользнул следом за Адриа. — Эй, ты не любишь холод, — проговорил он, набрасывая высокому парню, который сидел на краю какой-то бочки с уснувшим к зиме деревом, на плечи его пальто. — Заболеешь. — Спасибо. Много слов, не успеваю, — проговорил Адриа, как бы оправдываясь за свой побег из шумной компании. Он перекрестил руки в форме буквы «Т» — жесте тайм-аута. – Перерыв. — Домой? — поинтересовался либеро, на что центральный блокирующий отрицательно покачал головой. — Проиграл и обещал пить с Мейан-сан. — Это ты зря, — рассмеялся Шион, а следом за ним и Адриа. Он знал, что когда-нибудь это случится, что когда-нибудь команда постарается напоить бедолагу, незнакомого с особенностями местного спиртного, но не думал, что это произойдет сегодня — сезон ведь еще не окончен. Тем не менее Адриа совсем не выглядел пьяным. Немного повлажнели глаза, порозовели щеки, но на этом все. Парень выудил телефон из кармана и начал что-то быстро набирать, стирать, снова набирать, а Инунаки уже по привычке терпеливо ждал, когда ему протянут телефон с переводчиком, смотря на едва различимые в городе звезды. Иногда так было действительно проще. За сосредоточенным лицом Адриа было забавно наблюдать. [Спасибо, Шион. За все, что ты делал для меня все эти четыре месяца. Ты замечательный. Очень помог мне и многое рассказал. Я очень благодарен тебе за общение со мной. Наверное, тяжело со мной таким. Хорошо, что ты есть, и я не чувствую себя одиноким. А еще ты хорошо страхуешь меня на площадке.]— по мере чтения этого сообщения Инунаки чувствовал, как краснет лицо и немного от волнения подрагивают руки. Все, начиная от обращения по имени, заканчивая простыми словами благодарности пробирало до костей. Он сам мог бы найти десяток причин сказать Адриа спасибо, но язык прилип к небу. Шион передал телефон обратно хозяину и замер. Синие глаза мягко смотрели на не совсем трезвого то ли от начинавшего докатываться до мозга алкоголя, то ли от искренних слов Адриа Инунаки. Парень улыбнулся, отчего сердце либеро вздрогнуло от ласкового чувства правильности и нужности, которое вновь пробудил в нем этот великан. Он медленно поднял руку и уже готов был положить ее на щеку Адриа, наклониться и как в том сне расписаться в симпатии и самому принять свои чувства, от которых старательно отмахивался, но вместо этого лишь дотронулся до гладких черных волос и приятельски растрепал их из-за звука открывающейся двери сзади. — Пожалуйста, — хохотнул он немного нервно, оборачиваясь, чтобы посмотреть, кто спас его от того, что могло разрушить поцелуем их с Адриа взаиотношения навсегда. — Тоже захотелось подышать свежим воздухом, Атсуму? — Неа, — мягко проговорил их связующий. — Саму приготовил новую порцию онигири с тунцом, и я пришел забрать этого истинного и лучшего ценителя правильной и вкусной еды. — Ты сегодня сама щедрость, Тсуму, — заметил Шион, не добавив — «и к своему брату особенно». — Я всегда таким был, — наигранно серьезно ответил Мия, снова используя одну из свои многочисленных и разнообразных улыбок. — А то, — засмеялся Инунаки и скользнул в тепло ресторанчика следом за двумя другими своими товарищами. Алкоголь начинал делать свое дело, путая мысли и сбивая дыхание. Перед глазами стояло последнее сообщение от Адриа, к нему примешивался взгляд синих глаз, теплота улыбки, теплота тела, сон, чувство смущения, желание просто обнять этого высокого дылду, на котором сейчас повис Мейан и как ни странно Суна, что-то пытаясь у него выпытать. Каждый раз, когда они пересекались взглядами, Шион отводил глаза, словно боясь обнаружить перед уже всеми все, что было внутри него. Он прислонился спиной к стене, не запомнив, в какой именно момент отключился. И почему Атсуму так смотрит на этого седоволосого парня? Ему было тепло, и снова снился Адриа. Как и в прошлом сне чувство заботы и симпатии смешались в одно приятное ощущение правильности. Он за шею притянул парня к себе, буквально повисая на нем, обхватил лицо руками и осыпал улыбающееся лицо множественными поцелуями счастья. Проснулся Шион от пустынной сухости во рту. Голова, надо отдать должное «производителю» (Акаги, так же?) того напитка, что они вчера пили, на удивление не болела. Он лежал в кровати, что уже было само по себе не плохо. Плохо было то, что он лежал не в своей кровати не своей квартиры, о чем красноречиво говорил другой цвет стен комнаты и запах. Либеро свесил босые ноги на пол и провел пальцами по растрепанным светлым волосам. Глаза отыскали зеркало и увидели в нем отражение помятого человека с немного опухшими веками. То еще зрелище. Поднявшись с кровати, Инунаки тихо прошелся до двери и вышел в коридор. Его взгляд обнаружил знакомую командную сумку и куртку — что ж, значит он у кого-то из своих. Он скользнул в приоткрытую раздвижную дверь и оказался в гостиной с татами. На полу рядом с котатсу и на самом котатсу валялись книги, тетради, таблицы катаканы и хираганы, и отдельные листы бумаги, исписанные иероглифами. Под слоем одеял рядом на полу спал человек, и Инунаки не составило труда догадаться, кто это был. Он тихо опустился на колени рядом с головой спящего и пристально посмотрел на умиротворенное лицо Адриа. Так странно. Вот они два сверстника из разных миров оказались волей и переплетением судьбы сведёнными в одном месте общим любимым делом. С трудом разговаривая они научились понимать друг друга и даже заботится. Он протянул руку и почти неосознанно ласково кончиками пальцев отодвинул черные волосы ото лба. Даже во сне брови Адриа казались приподнятыми в его характерной восторженной манере, когда он тянул свое «О-о-о». Центральный что-то пролопотал на английском сквозь сон, чего Инунаки не смог разобрать. Боже, ну каким же милым может быть этот двухметровый парень! В этот момент Адриа немного поморщился, ресницы его задрожали, и он начал открывать глаза, заставив Инунаки трусливо ретироваться подальше в сторону. Брюнет перевернулся на живот и потянул в разные стороны все свои длиннющие конечности, смешно мыча в подушку. — О-о-о, доброе утро, — протянул он, заметив своего гостя, старательно изображавшего интерес к бумагам, но на самом деле просто смотревшего сквозь них. — Утро. Тут неправильно. Поднявшись на руках, но не выбираясь из-под одеял, Адриа подполз со спины к Инунаки и посмотрел тому через плечо. Он был настолько близко, что Шион почти чувствовал тепло, исходившее от его тела. По шее пробежали мурашки и жар, потому что от такой близости невольно вспомнился последний сон. А сны — это, как известно, человеческое подсознание. — Кандзи красиво и слишком тяжело, — заметил Адриа, чуть не повисая на плече либеро шакалов подбородком и улыбаясь привычной наивной улыбкой. — Но учитель говорит, меня хвалит. Шион почувствовал, как чужие руки разворачивают его, обнимают и валят на спину. Адриа, довольно улыбаясь, сгреб его под себя сильнее, утыкаясь лицом куда-то под ребра в район груди. — Что ты делаешь? Эй! — спросил либеро дрожащим голосом, не находя сил пошевелиться. — Хочу спать, — невнятно пробормотал Адриа куда-то в сторону, но тем не менее правой рукой нашел на столе телефон и, что-то медленно напечатав на нем, протянул экраном вперед к Инунаки. [Ты вчера меня целовал. Многораз.] — прочитал ошарашенно Инунаки на экране телефона и замер, словно весь воздух выбили из его легких. Он не мог произнести ни слова в вихре смущения и даже стыда. Ладони сами накрыли лицо, но этого оказалось недостаточно. Он тихо застонал. — Правда? — взмолился блондин с последней надеждой в голосе, хотя прекрасно понимал, что с такими вещами не шутят. Хватка рук ослабла, и он перестал ощущать вес чужого тела на себе. Не в силах оторвать ладони от красного лица, он почему-то не сомневался, что Адриа кивнул, и чувствовал на себе пристальный взгляд добрых синих глаз. — Как неловко, — протянул Шион, тоже садясь, но тут же роняя голову на локти и котатсу. — Прости, меня, Адриа, пожалуйста. Адриа же снова держал в руках телефон и сосредоточенно печатал на нем свой вердикт, которого либеро ожидал со всей покорностью. [Вчера в такси по пути домой. Не это имел в виду?] Так значит это был не сон? Поэтому было так хорошо? Вот она точка перепутья. Гребанный выбор между соврать и сказать правду. Инунаки видел, как быстро чужое лицо из добродушного стало, нет не злым, но очень серьезным. В синих глазах появились искорки незнакомой прежде требовательности. — Да…то есть нет. То есть не знаю.. наверное хотел… и не хотел… просто мы так быстро, и я не думал…и еще был пьян, и устал — замямлил Шион, смотря на свои стиснутые на коленях руки, сам толком не понимая, что хотел сказать, что уж говорить о Адриа. На глаза навернулись обидные слезы. Все оказалось разрушенным в тот момент, когда осозналость как ценность. — Прости я не хотел тебя обидеть. Его испуганный мозг твердил лишь о том, что он вчера перешел черту, которую не стоило переходить, но никак не воспринял факта, что сам Адриа секунду назад его стиснул в уютных утренних обнимашках. Сложить это обстоятельство и поведение Адриа минутой ранее он не успел, его снова с улыбкой сгребли длинными руками в объятья и повалили уже второй раз за утро на теплый татами. — Шион нравится, — промычал центральный. — Милый. Хороший. Люблю, когда тепло. Что? Вот так все легко и просто? Инунаки неуверенно опустил руки Адриа на голову и ласково провел по волосам, заставив двухметрового парня чуть ли не мурлыкать от удовольствия. Радость облегчения выразилась в легкие нервные смешки, а волнение в сладкое трепетание каждой мышцы. Нет, серьезно? Все так просто? В голове почти не осталось мыслей, но одну сказать он хотел. — Ты мне тоже нравишься, Адриа — прошептал Инунаки тихо, чувствуя спокойное дыхание Адриа у своей шеи. — Эй, Адриа. Ты что уснул? Однако ответом ему было спокойное сопение, и он сам, устроившись чуть удобнее, закрыл глаза.