(Не)весёлый рассказ

Запись у Вишни началась только в конце мая. Ева хотела познакомиться с Алексеем, настоящей легендой. Никто из парней не мог понять ее волнения и трепета перед этой знаковой встречей. Густав в первый день ехать с утра не захотел. Ева проехалась на трамвае, а дальше пошла пешком. День был солнечный и ясный. Тепло и весело, душа просто воспаряла куда-то вверх. Ева уже успела прикупить несколько вещей в местном магазине и даже починила свой лифчик в ателье. Девушка шагала по улице и рассматривала Неву, которая тихо плескалась по левую руку. В мелких волнах искрилось солнце, а на детских площадках играли дети. Дом на Большеохтинской устроился у гостиницы, и это место Еве сразу же понравилось. Она смело вошла в нужный подъезд и влезла на седьмой этаж. Было уже пол-одиннадцатого, парни должны уже работать. И действительно, из-за закрытых дверей слышалась музыка, пиликанье гитары Юрика и разговоры Цоя с Вишней. Ева постучала в дверь. Никто не открыл. Она дернула ручку и постучала сильнее. Гитара замолчала и кто-то потопал в коридор. Дверь открыл Цой, который держал в руке чашку чая. Ева улыбнулась ему и проговорила: - Привет! Какой день хороший сегодня! - Не то слово, отличный, - согласился тот. – Ты вот белые ночи видела? Ева прошла в квартиру и сняла обувь. Сегодня она приоделась в ужасное платьице морковного цвета, которое она подкалывала бесчисленным количеством булавок, чтобы этот чехол для стула хоть как-то сидел по фигуре. - Нет, не видела, - сказала она, доставая из рюкзака заранее приготовленные тапочки. Цой усмехнулся и сказал почти мечтательно: - Покажу как-нибудь. - Как будто это от тебя зависит, - хихикнула девушка и слегка толкнула его в плечо. Парень улыбнулся в ответ, осмотрев ее с ног до головы. - Кто там еще? – послышался почти женский голос Вишни. Да, он был таким, как на тех фотографиях. Толстенький, с женскими чертами лица и таким же голосом, добрый, но немного желчный. Не от хорошей жизни, конечно, но таков был характер Леши. - Привет, - сказала Ева, открыв дверь. Вишня сидел за пультом и обернулся, покрутив несколько ручек. Юрик все так же мучил свою гитару в поисках того самого идеального звука. - А, - протянул Вишня. – Это Ева, да? Интересная девочка, которая разнесла рок-клуб и нашла с Цоем общий язык? - Ну, можно и так сказать, - пожала плечами девушка. – А ты, наверное, тот самый гениальный звукорежиссер Леша? Каспарян хохотнул, засмеялся и Леша: - Это почему гениальный-то? Самый что ни на есть обыкновенный. - Ну, посмотрим, - сказала Ева. Тогда ей поверил, наверное, только Цой, который сидел на диване и обхватил колени руками. Он смотрел на нее не как на девушку или музыканта, а как на загадочного пророка, ангела или демона, который появился из ниоткуда… Ева и впрямь считала себя неким Мефистофелем, демоном, который поселялся на кухнях известных людей и видел все. Это было странно, гротескно и неестественно. Парни начинали работу, закрывали шторы, чтобы казалось, будто на улице ночь. Цой и другие спокойно курили у аппарата и микрофонов, из кухни шел непрерывный поток горячего чая. Ева наблюдала за всем, стоя у окна. Когда на сегодня работа над альбомом была закончена, Цой посмотрел на Вишню, а потом кивнул в сторону Евы: - Вот ты смеешься, а она играет на гитаре ничуть не хуже тебя или меня. - Да ну, - тот повернулся на своем стуле и смерил девушку взглядом, полным сомнения. – Слишком мала. - Это почему? – спросила девушка, потушив сигарету в консервной банке. Вишня вздохнул, подключил свою гитару и сказал: - Ну вот хоть что-то из «Кино». Уж я-то их знаю с самого первого альбома. Меня точно не наебешь, я все песни слышал. - А с чего ты вообще взял, что я хочу тебя наебать? – хмыкнула девушка, села на стул, взяла гитару и задумчиво тронула струны. – Медиатор, пожалуйста, господа! Витя достал из кармана медиатор, посмотрел на него и вручил девушке, которая подминала складки платья под гитару, ибо в нем было немного неудобно. - Итак, «Несовременно», - объявила Ева и стала играть, подпевая. Цой с гордостью смотрел на нее, а Вишня вообще не понимал, что происходит. Ждал лажи, конечно, отсебятины и различных выебонов от малолетки. - Что, еще репетируем? – в комнату влетел Юрик, но, увидев, что играет Ева, замолчал. Цой кивал девушке, а лицо Леши вытягивалось все больше. Он вообще отказывался принять тот факт, что эта девчонка знает гитарные партии лучше Каспаряна. Ева только с грустью поглядывала на них. - Хочешь верь, хочешь – нет, но «Кино» я люблю не меньше, - сказала Ева, вручая гитару Вишне, который смотрел на нее как на демона. Зато Цой в ней не сомневался. Он сказал: - Я говорил, что она нам предложила поменять партию Юрика в «Проснись»? - Ты кто вообще, девочка? – спросил Вишня, отставляя гитару в угол. Ева хмыкнула и сказала: - Да ты чего, Леш. Просто мне уже который месяц приходится отстаивать свою музыкальность. Видишь, даже ты мне не сразу поверил. - Мне звонила Марьяна, просила записать парней и кое-что рассказала о том квартирнике, который первого мая был, - начал Вишня и закурил. – Я так понял, что ты провоцировала Рикошета, а она вас застала, и все видели… - Да ну, - с кривой ухмылкой пробормотала Ева. Она так и знала, что дурная молва о ней поползет сразу же после инцидента. Но ведь были люди, которые знали всю правду и даже все видели. А теперь Вишня думает, какая шлюха пришла к нему домой… - Но ко мне тут на днях Костя заходил, вот он-то мне понарассказал. Да, врагу не пожелаешь. Не знаю, Марьяшке я не слишком верю. - Не верь. Я сам ее оттуда вытаскивал, - сказал Цой и пошел относить пустые чашки на кухню. - Нашли что вспомнить, блин, - Ева попыталась состроить безразличное лицо, но эмоции прорывались, искривляя его, как у маленького ребенка. – Я пойду. В коридоре она столкнулась с Виктором, который как рак возвращался. Он посмотрел на нее и спросил: - Ты что, уходишь уже? Девушка кивнула и стала обуваться так быстро, как только могла. - Подожди, я провожу. - Да не надо… - Надо-надо, пошли. Он впрыгнул в кеды и сказал Вишне, что уже уходит. Тот ответил: - Хорошо, Вить, я жду вас завтра. И Ева тоже пусть приходит. - Хорошо. Пока, Вишня, - сказала та и выскочила из квартиры. На улице она вдохнула прохладный летний воздух и отметила про себя, какое красивое сейчас небо. Цой шел рядом и курил. Ева рядом с ним чувствовала себя немного неловко. - Ты это из-за Вишни расстроилась? Так он не понял ничего просто. А так он нормальный, - сказал парень, глядя на Еву, которая совсем поникла. - Да я не из-за него, просто противно, когда на тебя наговаривают, да еще и так нагло. Там же люди были, они все видели и слышали. Почему она просто не признает, что я не виновата? Цой промолчал. Ева почему-то знала наверняка, что он прекрасно понимает причины поведения своей жены. Да и она знала, что Марьяна не подпустит никого к своему мужу. Но она на него не претендовала, у нее даже мыслей таких не было! Но разве можно это доказать женщине, которая понимает, что молоденькая юная девица намного симпатичнее, да еще и на гитаре играть умеет? - Просто не думай об этом. Она сама со временем успокоится, - предложил Витя. - Да, наверное. Но ты-то сам в это веришь? - М-м… Думаю, нет.

***

Так и проходили те десять дней, прекрасные десять дней, за которые парни успели записать альбом «Это не любовь», Ева завела новые знакомства. Было и правда весело, атмосфера города и квартиры на Охте навевали сентиментальные мысли. Пока ребята заканчивали работу, Ева улизнула пораньше. Сегодня она хотела наконец-то сходить в кино. Но тратиться на приличный кинотеатр она не хотела, хотя могла. «И что обо мне подумают? Ем с парнями гречку да капусту в уксусе, а бегаю в престижную киношку…» - подумала девушка, села в трамвай и поехала домой, чтобы переодеться. Дома ее ждало белое платье в цветочек. Обычно Ева очень редко надевала белые вещи, и не потому, что она была идейной рокершей, просто белые вещи слишком легко испачкать и слишком сложно отстирать. Но сегодня был особенный вечер. Она шла в кино одна, чтобы отдохнуть от постоянных тусовок, музыки, игры на гитаре, песен. Даже если эти песни поет Виктор Цой. От всего необходим отдых, и не только физический. Картина «В джазе только девушки» не так часто показывалась, но в том задрипанном кинотеатре ее сегодня крутили. Посмотреть фильм с Мерилин Монро – лучший способ вспомнить Ирку с ее лучезарной улыбкой и попытками косить под эту актрису. Туфли Ева тоже купила в магазине, хоть подобрать размер было непросто. Продавщица каждый раз раздраженно цыкала языком, когда девушка заявляла, что тут жмет, а тут давит. Но хоть сами туфли были неказистого черного цвета, они застегивались на ремешок и выглядели на Еве, будто на школьнице из две тысячи восьмого. Но делать нечего, в осенних ботинках летом не походишь, а кроссовки девушке обещала привезти из США Джоанна. Она шла по тротуару, наблюдая за проходящими мимо людьми. Все куда-то спешат, такие недовольные или просто с каменными лицами. Ева точно не знала, как на самом деле жилось в СССР, может, и хорошо, но просто по улицам шныряли какие-то вечно недовольные чмони. Она завернула за угол и открыла тяжелую дверь киношки. На кассе она взяла билет и почувствовала в затылке неприятное покалывание. Опять кто-то пялится на ее стрижку или стрелки? Или порвала колготки? Ева отошла с билетом и поспешила в зрительный зал. Когда она уселась, то принялась медленно ощупывать икры в поисках стрелки на колготках. Но капрон был цел, чему Ева несказанно удивилась. Тогда, наверное, потекла стрелка? Проведя пальцем под глазом, девушка не заметила черного следа. Значит, и там все в порядке? «Тогда просто кто-то смотрел, не бери в голову», - подумала Ева, откинувшись на сиденье. Она смотрела комедию со слезами в глазах. Как там Ирка? Думает ли о ней? Скорее всего, да, как же иначе? Валерка стучит в окно, но никто не подходит. Ему, должно быть, скучно, ведь он так друзей и не нашел… Ева почувствовала вину перед ним, ведь она нашла тут друзей, а он сидит в одиночестве… Мэрилин Монро. Ева рассматривала эту блондинку на экране и не могла понять, почему Ирке она так нравится. Актриса с тяжелой судьбой, жившая в одиночестве и депрессии. Ира вообще не такая. «Или я такой невнимательный друг?» Захотелось бросить все и вернуться, чтобы они не скучали, чтобы Ева с Ирой снова ссорились в примерочных, а Валерка лазил к ней на кухню ночью есть эклеры с молоком. Ева вздохнула и положила руки на деревянные бруски. Правая рука плюхнулась на безжизненный подлокотник, а вот левая – прямиком на руку соседа. Девушка тут же ее отдернула и проговорила: - Ой, извините, пожалуйста… Она подняла взгляд и увидела перед собой лицо Вити Цоя, который, похоже, все это время тихонько сидел рядом. На мгновение лишившись дара речи, Ева выдавила: - А ты чего здесь? - Да вот, посмотреть пришел. - Тебе ведь не по пути сюда, этот кинотеатр черт знает где от… - начала было она, но Цой сказал: - Да я тут работаю недалеко, поэтому и зашел перед сменой отдохнуть. - А, извини, что начала какой-то бред нести… - пробормотала Ева и мысленно вознесла хвалу небесам, что сейчас в зале погас свет и не видно ее пылающего лица. - Да чего ты, - усмехнулся Цой. - Я очень рад тебя здесь видеть. - Я тоже рада. Просто неожиданно как-то. Парень убрал руку с подлокотника, и Ева развалилась в кресле, положив руки на прохладное дерево. Под конец фильма девушка уже даже немного забыла, что рядом сидит Цой, взгляд которого был устремлен не на экран. Вот, сейчас уже пойдут титры. Ева хотела убрать руки на колени, но внезапно ее левую руку накрыла рука Виктора. Девушка подумала, что он так же как и она забылся, но он только сильнее сжал ее пальцы. Ева на мгновение широко раскрыла глаза. На секунду ей отчетливо показалось, будто за руку ее держит мертвец, а не живой человек. Виктор Цой, которого она привыкла считать давно погибшим, сейчас сидит рядом с ней в кино, держит ее за руку. Девушка медленно повернулась к нему и прошептала: - Значит, Марьяна волнуется небезосновательно? Витя опустил голову и, казалось, даже немного покраснел, как школьник. Включился свет. Парень и девушка резко разъединили руки и сложили их на коленях. - Может, пойдем, прогуляемся? Мороженое там… - смущенно пробормотал Цой, встал и подал Еве руку. Она кивнула и подала ему свою руку, быстренько достав и расправив складки платья из-под своей вспотевшей задницы. Ничего кроме смущения и дикой неловкости не ощущалось, но отказывать Витьке было как-то не по-братски, все-таки он ее вытащил из такой передряги, а она просто его продинамит? Да и почему бы не сходить со своим другом и не поесть мороженого? Они пошли по улицам и подворотням. Вскоре Цой привел девушку к небольшой забегаловке, в которой продавалось мороженое в вафельных стаканчиках. Цоя, конечно, немного смутил тот факт, что Ева заплатила за себя. Они стояли за столиком на высокой ножке и не спеша ели мороженое, говоря обо всяких мелочах. Обсудили музыку, здоровье, семью, друзей, погоду. Ева не заметила, как уже стемнело. Она выглянула в окно и спросила: - Уже темнеет. Ты на смену не опаздываешь? - Не должен. Тут все равно недалеко. Девушка вышла на улицу, парень - вслед за ней. Он сказал: - Я провожу тебя к остановке, отсюда недалеко до Будапештской. - Хорошо, - улыбнулась девчонка и зашагала по улице вслед за Витей. На остановке они встали под козырек и Ева с сомнением пробормотала: - А, может, последний трамвай уже ушел? - Нет, не ушел, я тут часто проходил, он в такое время ходит еще. - Ладно, поверю тебе, - Ева сощурила глаз и улыбнулась. Виктору нравилось это ее игривое настроение, но он, похоже, не чувствовал, что оно было направлено куда-то в воздух. Ева просто пыталась отвлечься от того неловкого момента. Но с ним было интересно общаться, он шутил и веселился, пусть по-своему, но веселился. Ева ощутила электрический разряд. Холодный и обжигающий. Он отличался от той багровой волны, которая медленно наполняла ее. Он посмотрел на нее из-под своей челки чуть смущенно и как бы невзначай коснулся руки своей спутницы. - Ты мне как брат, Вить, - пролепетала Ева и отметила про себя, что это правда. Он был ее защитником, верил в нее даже тогда, когда ее оклеветали, отстаивал ее. Но чувств на этой почве не возникло. Только такая вот братская любовь, даже немного с холодком. - Значит, ты можешь быть моей сестрой, - задумчиво сказал Цой. Ева кивнула. Замаячил фонарь трамвая. Девушка сказала: - Вот, похоже, мой. Спасибо за вечер, Вить. - Ты, сестра, лучше всех, - прошептал парень, нагнулся и поцеловал растерянную девушку в щеку. Со скрипом открылась дверь трамвая. Ева поднялась по ступенькам, будто по облакам, упала на ближайшее свободное сиденье и посмотрела на этого парня через пыльное окно из-под тяжелых век. Он стоит весь в черном, скрестил руки на груди и смотрел на нее, стараясь поймать ее взгляд. Кондукторша тщетно пыталась дозваться странную девушку, которая сидела словно статуя с полными глазами слез. Когда Ева наконец-то вывалила в раскрытую ладонь бабки горсть мелочи, та что-то недовольно пробормотала и вернула ей сдачу. Трамвай тронулся. Цой ускользал из поля ее зрения, но взгляд его ловить не хотелось. Она дала ему надежду, и он вцепился в нее так крепко, как только мог. «Что же я натворила…» Ева подумала о возвращении в свое время и почему-то ей стало еще хуже на душе. Густав, о котором она совсем забыла. Его не было дома несколько дней, но как же все поменяется, стоит только девушке переступить порог квартиры. Все эти картины, его вещи, запах одеколона и табака одурманивали. Вышагивая по Будапештской, Ева поймала себя на мысли, что она хочет увидеть именно его. Сейчас, немедленно, рядом с собой, чтобы он опять черкал что-то на обрывке обоев. Ева вставила ключ в замок, но с радостью отметила, что дверь открыта. Наконец-то пришел. Дверь открыл Густав в плаще и одном ботинке. - Привет, я вот тоже только пришел, - сказал он. - Привет. Ева закрыла за собой дверь и встала у двери, ожидая, пока парень сбросит свой ботинок. Он повернулся к ней лицом и снял плащ, улыбнувшись: - Без тебя было скучно. - Это вряд ли, - пожала плечами Ева и ушла в ванную. – Ты бы тогда хотя бы позвонил. Девушка умылась, растирая по лицу тушь и помаду. Мыло дико сушило кожу, но отмыть такую косметику можно было только им. В дверном проеме возник Густав и растеряно пробормотал: - Ты чего? - Чего? - Ну, ты сегодня какая-то истеричная. - Я, по-моему, не истерила еще, - раздраженно сказала Ева. Она так яростно терла лицо полотенцем, что Густаву иногда казалось, что оно дымится. - Слушай, а что случилось? – он закатил рукава своего свитера и прошел к раковине. Девушка стояла, ухватившись за раковину пальцами. Она смотрела прямо перед собой, а костяшки пальцев с каждым мгновением становились белее. Парень минуту постоял над ней, достал сигарету и закурил: - Так, что с тобой? Ева будто его не слышала. По мокрому лицу текли слезы, глаза были широко раскрыты, будто от испуга. Густав окончательно растерялся. - Ладно, отпусти раковину, - он взял ее за плечи, легонько встряхнул и повернул девчонку к себе. Ева будто вернулась в реальность. В свою странную реальность, где она в прошлом, стоит в объятиях Гурьянова. Стоп, в чьих?! Она подняла взгляд, и алая волна накрыла ее с головой. Она ощутила тепло его рук, запах одеколона и табачного дыма. Свитер чуть кололся, но это было скорее приятно. Она не помнила, как оказалась на кухне, сидя у него на коленях. - Так ты мне расскажешь, кто тебя обидел? – Густав потушил окурок и положил его на подоконник. – Тебя Вишня обидел или что? - Нет. - А что тогда? Еве захотелось накричать на него, она даже набрала в легкие воздух, но потом резко выдохнула и сказала: - Я чувствую себя лишней, а еще после той вечеринки со мной все общаются очень осторожно. Я думаю о том, чтобы уехать. - Не понял, это почему ты лишняя? Ничего подобного, у меня, кстати, спрашивали, почему я тебя с собой не взял. Хотели пообщаться, послушать, как ты играешь, а то никто не верит, что ты такая умница, как я о тебе рассказывал. - Я с вами только потому, что я играю хорошо. Но обо мне, наверное, как о потаскухе думают. - Неправда, - отрезал Густав и посмотрел куда-то вперед. – Ты им еще докажешь, что это не так, просто Марьяшка подняла большую бучу из ничего. Никого не слушай, болванчиков этих пустоголовых. Ева слушала, положив голову на его плечо, ощущая легкий запах алкоголя. - А ты чего мне не звонила? – вдруг спросил парень, помолчав. «Чего?!» Ева не поверила своим ушам. Зачем он это спросил? Что, неужели он скучал? Нет, этого просто не может быть. И что ему на это ответить, ведь она старалась не думать о нем, ибо от одного только воспоминания у нее внутри начинались какие-то непостижимые процессы. - Я не знала, куда звонить, извини. - Да чего ты постоянно извиняешься? Расслабься вообще, - Густав улыбнулся, легонько потрепал девушку за плечо и сказал: - Давай уже спать ложиться. - Да, нужно отдохнуть, - Ева встала и на ватных ногах пошла переодеваться. Влезла в длинную старую футболку хозяина квартиры и поплелась в спальню. За эти несколько дней она отвыкла спать с кем-либо на одной кровати. Но после этой встречи с Цоем ей стало не по себе. Она думала о том, как прошел этот вечер, как она позволила ему брать себя за руки, целовать, пусть даже в щеку… Она позволила ему это, но зачем? Неужели хотела испытать себя? Весьма странный способ. Зато теперь она точно знает, что между ней и Витей может быть что угодно, но это не любовь. Он всегда засиживается на кухне, иногда даже что-то пишет. Думает о чем-то и постоянно молчит. Когда он слышит музыку, он радуется, можно сказать, что именно в эти моменты он счастлив. Он утонченный, но в то же время твердый, как кремень, хоть по нему сразу и не скажешь. Обычная восточная история. А вот и другой представитель искусства. Немного другой. Нет, они совсем разные. Густав снимает майку, разворачивает свои широкие плечи, убирает пряди волос, упавшие на лицо, назад. Сегодня он немного пьян, но обычно это время он посвящает рисованию, рисует много и старательно. Ева любила наблюдать за ним в те моменты, когда он просто не может оторваться от холста. Возможно, он не такой загадочный, как Цой, но он проще в каких-то смыслах и немного наглее. Подсознательно девушка предпочтет именно такого разгульного паренька тихому молчаливому музыканту. Но Ева глупо цеплялась за обоих, зная, что обрекает и их и себя на страдания.