(Не)весёлый рассказ

В последний день записи Ева притащила Густава на квартиру к Вишне. Тот и сам собирался ехать, чтобы отслушать материал и записать недостающие части. Но, если дать ему возможность самостоятельно собраться, то выйдет он только после обеда. С самого утра Еве было нехорошо. Она предположила, что все это из-за того, что она не виделась с Виктором с того самого вечера. И теперь она волнуется, как школьница. Вишня, кстати, стал относиться к Еве намного лучше. К тому же, он был благодарен ей за то, что она постоянно притаскивала какую-то еду. Жена Леши Лена тоже тепло приняла девушку. - Вот она, между прочим, протирает после себя стол чаще, чем вы все вместе взятые! – со смехом говорила она. - А вот и неправда! Я тоже вытирал, - все время возмущался Юрик. А Ева со смехом махала руками и смущенно отворачивалась. Сегодня Вишня встречал Густава с притворным удивлением: - Вы посмотрите, кто пришел! Ну что, работаем? - Привет, - прохладно сказал Густав, снял плащ и аккуратно повесил его на вешалку. - Привет, Юра, - сказала Лена, выходя из кухни. Густав немного сморщил нос и сказал: - Я не Юра. - Ой, извини, Жорик! Парень нахмурил брови и с достоинством произнес: - Я – Георгий! Ева чуть не рассмеялась, но сдержала приступ смеха. Когда все ушли в комнату, она шепнула Густаву: - Важный, как индюк! – и развернулась, чтобы уйти в комнату к остальным. Парень резко схватил ее за предплечье и притянул к себе почти вплотную. От неожиданности девушка схватила ртом слишком много воздуха и ее начало мутить еще сильнее. Густав наклонился к ней и тихо сказал: - Имя отражает внутренний мир человека. Не умничай. - Мне просто было смешно, - пожала плечами Ева и попыталась улыбнуться. Густав несколько секунд смотрел ей прямо в глаза. Эти несколько мгновений превратились для Евы в вечность. Она поняла, что ей не хватает воздуха, поэтому чуть приоткрыла рот, чтобы вздохнуть, но замерла. У него прохладные руки, он сам прохладный, но такой притягательный. Ева захотела прикоснуться к его лицу, чтобы убедиться, что он настоящий. Ей показалось, что он хочет ее поцеловать. Но он только потрогал ее лоб рукой и губами, а потом спросил: - Ты как себя чувствуешь? У тебя, похоже, температура. - Чего?.. – шум в ушах не давал девушке сосредоточиться. Парень хотел было отпустить ее руку, как Ева пошатнулась. - Ну, ты чего? – спросил он. - Просто ты меня держишь, и мне неудобно, - сказала Ева, сделав шаг назад. Ей действительно стало хуже. «Да не могла я заболеть. Может, обойдется», - подумала она и пошла в комнату. Полное помещение табачного дыма и громкие звуки спровоцировали у нее тошноту буквально через пятнадцать минут. Не успела Лена открыть дверь, как Ева стремглав пронеслась мимо нее, зажимая рот руками. - Что с Евой? – спросила Лена у парней, которые спокойно записывали бэки Густава. - А что такое? – поинтересовался Витя. - Ее тошнит, - пожала плечами Лена Вишня. - Хм, странно, отравилась что ли? – предположил Леша. – Она у нас не ела, это Густав ее накормил дрянью какой-то, да? - Слушай, - Гурьянов смерил его уничтожающим взглядом. – Не знаешь, не болтай! Ева вышла из туалета на ватных ногах. Такой ушлепской походки у нее еще никогда не было. «Да, ватные, ноги – мое кредо по жизни», - грустно заметила про себя девушка и направилась к парням. Юрик, который как раз вышел на кухню, видел, как Ева сгибается пополам и сползает вниз по стене. - Что такое? – он выбежал в коридор и промчался в студию, где Густав с остальными оценивали работу Вишни с драм-машиной. - Я не знаю, что с ней случилось, она не говорит! - А что там? – в коридор выглянул Витя. Увидев, что Ева сидит под стеной с абсолютно отсутствующим лицом, он подлетел к ней и упал на колени рядом с Евой. - Да тут «скорую» надо! – сказал Леша и помчался к телефону. Лена стояла у входной двери, прикрыв рот рукой. Густав вышел из комнаты и сказал Еве: - Почему ты не сказала, что тебе плохо? Почему? - Перестань, - отрезал Цой и взял девушку на руки. Пока он нес ее на диван, его спину испепелял убийственный взгляд Гурьянова. Даже сама Ева чувствовала нарастающее напряжение. - Я позвонил, уже едут! Сидите тут, я встречать пошел! – и Леша выбежал в подъезд, шлепая по кафелю своими комнатными тапками. Ева свернулась калачиком, чтобы хоть как-то унять боль в районе аппендикса. Она точно не знала, что с ней творится, но внутреннее ощущение подсказывало ей, что внутри случилась серьезная авария. Она пыталась не плакать. Ее и так все прозвали шлюхой, еще и плаксой стать не хватало. Боль была невыносимая, она не сможет принять вертикальное положение даже под страхом смертной казни. В квартиру влетели врачи с носилками и чемоданчиком. После короткого осмотра девушку погрузили на носилки и понесли на улицу. - Я с ней поеду! – воскликнул Гурьянов и уже побежал к вешалке, но его остановил Вишня: - Да нет, ты уж, пожалуйста, закончи все, что начал, а потом уже езжай. Ничего с ней не случится, с ней врачи. Если что, мне позвонят, не волнуйся. Цой сверлил Густава прохладным взглядом, стоя у стены. Юрик в растерянности стоял посреди комнаты и смотрел на парней, которые молча стояли в коридоре: - Так что, заканчиваем?.. Еву с острым аппендицитом быстро прооперировали и уложили в палату. Наркоз действовал хорошо, боли она не ощущала. Но в этих странных видениях ей мерещились Густав, Виктор, Марьяна. Все они стояли вокруг нее и молча смотрели. Проснулась Ева утром следующего дня из-за тяжести в ногах. Спросонья она подумала, что ей в ноги вывалили ее вещи, поставили зачем-то стул и сели сверху. Девушка открыла глаза и тут же зажмурила их от яркого солнца. Ее также напрягала ноющая боль в животе и в районе шва. Первое, что она увидела, это растрепанная голова в ее ногах. Затем она увидела выглаженную рубашку, черные подтяжки. На тумбочке стоял граненый стакан с водой. Ева поняла, что вода – именно то, что ей необходимо. Пить хотелось неимоверно, язык просто присох к небу. Девушка протянула руку и вцепилась в стакан. Локоть будто на шарнирах, плохо слушался и дергался. Но пару больших глотков сделать удалось. С трудом поставив его обратно на тумбочку, Ева откинулась на подушку и посмотрела на спящего человека у нее в ногах. Почувствовав, что девушка не спит, Густав выпрямился и сонно усмехнулся: - Я тут с семи утра, жду, пока ты, соня, проснешься. - Густав, привет… - прохрипела Ева. – Не ожидала, что ты так рано придешь… - Ну вообще-то, я с парнями вчера чуть не поругался из-за того, что тебя увезли без сопровождения. Но ничего, ты умница, не разнесла больницу, я вижу. - Хм, да ну, - улыбнулась девушка пересохшими губами, глядя, как парень смотрит на них. Наверное, кожа вся взялась хлопьями и отходит просто кусками. Но кого это заботило? Главное ведь, что угрозы жизни теперь нет. - Смотри, что я тебе принес, - Густав достал из кармана небольшого рыжего медведя и кивнул в сторону подоконника. На подоконнике стоял граненый стаканчик с маленьким букетиком желтых цветочков. - Какие красивые… - Ева потянулась к ним рукой, и Густав любезно ей подал стакан. Цветы напоминали какую-то полевую кашку, но были мало похожи на нее по запаху. Пахло медом и росой, улицей, а не этими лекарствами и хлоркой… - Спасибо тебе, - улыбнулась Ева и посмотрела на медведя. – А это, чтобы мне не было страшно по ночам? - Вот, правильно, - парень положил медведя на подушку. – А температуры у тебя нет? Еву немного сбил с толку этот вопрос. Она пожала плечами и коснулась рукой своего лба: - Ну, не знаю, я так не пойму… Густав встал, обошел кровать, сел рядом с девушкой, наклонился и коснулся губами ее лба. Она поняла. После легкого прикосновения его губ новая багровая волна окатила с ног до головы. Она схватила его за руку и поймала его смущенный взгляд. - Знаешь, Густав, чтобы поцеловать человека, не нужно выдумывать причины. - А с чего ты взяла, что я тебя поцеловать хотел? – Ева не ожидала увидеть взрослого мужчину, лицо которого медленно заливала багровая краска. Она удивленно посмотрела на него и прошептала: - Ты же сам это понимаешь, не притворяйся. Парень молчал. Он внимательно ее рассматривал, казалось, он заново изучает каждую клеточку ее лица. Еве было тяжело долго сидеть, но она продолжала сжимать его руку своей чуть вспотевшей ладонью. Неужели наконец-то все решится? Густав убрал волосы с лица Евы, высвободил руку и отвел взгляд: - Выздоравливай поскорее, ладно? «Что ты, дура, натворила!» Густав скрылся за занавеской, которая ограждала койку Евы от других в этой просторной палате и вышел. Его шаги еще долго слышались девушке в полной тишине. Ева сидела на койке, превозмогая боль, пытаясь не разрыдаться. Но потом она устала бороться с приступами рыданий. Откинулась на подушку, прижала медведя к груди и тихо заплакала. В палату с важным видом вошла медсестра. Она прошлась по всем закоулкам, а потом заглянула к Еве. Увидев девушку в слезах, она нахмурилась и сурово произнесла: - Гражданочка, не плачьте, швы разойтись могут. И не сидите, вам только вчера операцию сделали! Сколько можно этой молодежи повторять… Ева лежала на подушке, отвернувшись к окну. С подоконника ей кивали своими головками маленькие желтенькие цветочки. Девушка забылась тревожным сном.

***

Она проснулась утром какого-то дня. На улице было пасмурно, почти темно. Вдалеке гремел гром. У кровати стояла девушка. Маленькая, с длинной рыжей косой. Она поставила на тумбочку тарелку с какой-то кашей. - Доброе утро, - сказала она. Ева бросила короткий взгляд на пищу и сказала: - Я не буду есть. - Это зря. Надо поесть. Ты спала двое суток, твоему шву нужны силы, чтобы быстрее затянуться. - Я не смогу заставить себя поесть, - призналась Ева, глядя на немного завядшие цветочки в стакане. Рыжеволосая незнакомка проследила за взглядом Евы и сказала с легкой улыбкой: - Я не стала выбрасывать. Их тебе принес тот молодой человек. Я думаю, они важны для тебя. Перед глазами Евы снова возник Густав. Вот, он стоял здесь, смотрел на нее, поправлял ее волосы. А она ляпнула какую-то гадость, и он ушел, ничего толком не сказав. - Я не думаю, что я важна для него так же, как он для меня, - прошептала девушка, смахнув слезы с щек. – Я сделала много глупостей. Не нужно было вообще приезжать… Незнакомка усмехнулась и села на край койки: - Пока ты спала, он приходил. Каждый день, с утра. Рано-рано. Вот, одежду тебе принес. Сидел тут по часу, а то и по два. Может, он ждал, когда ты проснешься. Но медсестра сказала, что ты переутомилась, и будешь очень долго спать. Ева утерла слезы и прошептала: - Я.. Я думала, что он больше не захочет иметь со мной что-то общее… - Нет, он просто растерялся. Думаю, он будет рад тебя видеть дома. - Как тебя зовут? - Ксения, - ответила девушка и взяла собеседницу за руку. – А ты – Ева, да? Прекрасное имя. Ева посмотрела на букетик и решительно сказала: - Хочу домой. - Сначала тебе нужно полностью поправиться, - ласково сказала Ксения и встала. – Я лежу на соседней койке, за этой простынкой. Приходи, когда станет лучше, ладно? - Хорошо… - печально пробормотала Ева. В коридоре она услышала шаги и возмущенный крик медсестры: - Молодой человек! Это вам не проходной двор! У девушки уже были сегодня! - Я ее брат, - по пустому помещению эхом прокатился бас Вити Цоя. Дверь в палату открылась, парень начал выискивать Еву в этих простынях. Когда он все-таки ее отыскал, смущенно улыбнулся и прошел к кровати, держа пакет в руках. - Привет. Ты как? - Привет, - Ева была немного удивлена, увидев здесь именно Цоя. Она-то думала, что Марьяна теперь его вообще не выпускает из дома, узнав, что Еву увезли в больницу. - У меня уже все в порядке. Спасибо, что пришел. А что принес? - Печенье, - Цой сел на койку. – И, вижу, не прогадал. Не ешь ничего… Он покосился на тарелку с кашей, которая стояла на тумбе. Содержимое давно остыло. Есть такое Ева точно бы не стала. - Я только недавно проснулась, - пожала плечами она и потянулась рукой к пакету. Витя усмехнулся и поднял руку повыше, чтобы она до него не дотянулась: - Тебе пока много нельзя. А то наешься сейчас… - Нет, я аккуратно, - улыбнулась Ева и сложила руки на груди. – Хочу попробовать, если Марьяна не отравила их специально для меня отборным цианидом. - Ну, вообще-то я сам испек, - сказал Виктор и смущенно улыбнулся. - Да ты что! – девушка попыталась состроить удивленное лицо и улыбнулась. «Боже, что же ты творишь! Остановись, иди своей дорогой, я не буду твоей никогда!» Она развернула пакет и дрожащими пальцами выудила оттуда печенье. Хоть оно было и неказистым на вид, с обломанными краями и большими трещинами, оно было душистым и даже еще теплым. Сделанным с любовью… Проглотив ком в горле, Ева прожевала печенье. Правда вкусно. Но взгляд Виктора вынести было просто невозможно. Слишком влюбленный, слишком добрый. Нет, этого просто не может быть. - Что, не вкусно что ли? - Да вкусно, просто живот болит пока. Я сдуру села после операции, и у меня долго кровь не переставала идти. - А садилась зачем? – поинтересовался Цой, свернул пакет и положил его в тумбочку Евы. - Да так, - махнула рукой девушка. Перед глазами сразу встал Густав, который кладет на подушку того рыжего медведя, которого теперь она не выпускала из рук. - Сдуру, говорю же, - добавила она. - А что это за медведь? – Витя взял игрушку за лапу и повертел его в руках. - У меня посетители были. - И кто, если не секрет? - Густав приходил. Вещи принес. - Ясно, - кивнул парень и опустил взгляд. Медведя он положил обратно девушке на колени. Ева бросила взгляд на подсохший букет в стакане и снова повернулась к Виктору. Он разглядывал ее руки, плечи, лицо. Потом тихо выдал: - Да ты зеленая вся. Ешь хоть что-то. Хочешь, супу принесу? - Спасибо, Вить, меня тут кормят. Просто сегодня аппетита как-то нет. - Его и не будет, ты же после операции, да еще и грустная какая-то. Аппетиту неоткуда взяться. - Наверное, ты прав, - Ева слабо улыбнулась. Он такой по-отцовски заботливый, тихий и аккуратный. А Густав немного ветреный, и… «Ты постоянно их сравниваешь! И знаешь же, что Витька по всем пунктам может смело плюсик поставить!» Симпатия к одному человеку никак не отступила перед всеми преимуществами другого. Ева прекрасно понимала, что Витя – просто золотой муж, но Густав нравился ей больше, да и чувствовала она к нему нечто большее, чем просто дружеские чувства или благодарность. Пусть он как-то странно ушел, она ждала именно его. - Я пошел, зайду еще на днях, ладно? Еще на смену собираться, - виновато пробормотал Цой. Ева кивнула и улыбнулась: - Я понимаю, спасибо, что пришел, Вить. И за печенье спасибо. - На здоровье, - Цой взял ее за руку, сжал ее и встал, чтобы уходить. Уже подойдя к простыне, которая ограждала Еву от окружающего мира, он резко остановился, развернулся, подошел к девушке и поцеловал ее в лоб. Ушел он так же быстро. Снова Ева сидит в слезах на протяжении нескольких часов. Она лихорадочно придумывала, как выкрутиться из ситуации, как дать Цою понять, что он не тот, о ком она мечтала. Она не хочет обидеть его, но и давать ему надежду нельзя, это просто его разобьет… Простыня зашевелилась, и из-за нее возникла голова Ксении. Увидев заплаканное лицо девушки, она тихо подошла поближе и спросила полушепотом: - Что случилось? Тебя обидел твой брат? Ева готова была разрыдаться. Цой думает, что нравится ей… То есть, он нравится ей, но как музыкант и в качестве брата он просто идеален. И друг он просто офигенный. Но любить его… Что-то Еве мешало чувствовать к нему нечто большее. Ни разу не хотелось ответить на поцелуй… - Да не брат он мне… - пробормотала она и утерла рукавом нос. – Просто он мне как брат. - А плачешь чего? Ксения села на край койки и внимательно посмотрела в глаза Евы. Она напоминала сову с большими добрыми глазами, в которых скрывалась глубочайшая мудрость. Светло-карие глаза смотрели на Еву как-то по-особенному. Хотелось доверять этой рыжеволосой девушке. - Понимаешь, Ксюш, я нравлюсь ему, а он мне… Ну, как брат он мне, понимаешь? - А кто эта Марьяна? - Его жена… Ксения несколько минут задумчиво сидела молча, а потом медленно проговорила: - Я не даю советов. Просто я могу быть рядом и сочувствовать, понимать, но советов я не раздаю. Не хочу направлять тебя на неверный путь. Ты должна поступать только так, как советует твое сердце. Только так можно определить свой истинный путь. И человека, с которым хочешь быть рядом, пусть он не идеален. Ева тяжело вздохнула, потянулась рукой к тумбочке и выудила оттуда пакет печенья: - Будешь? Угощайся, это мой «брат» принес. - Печенье? Здорово, спасибо, - девушка взяла печень и принялась медленно его жевать. Девушки разговорились. Ксения поведала о себе. Ей было двадцать два, она училась на инженера. Ходит каждый день в храм, помогать матушкам. Ева слушала ее историю с неподдельным интересом. А когда пришло время рассказать о себе, она долго сомневалась, говорить ли все как есть. Но совиные глаза Ксении внушали доверие. Они болтали до самой темноты. А уже когда все укладывались спать, Ева услышала под окном непонятный шум, будто стук барабана. Стук не прекращался, к нему будто прибавилась акустическая гитара. «Интересно», - подумала девушка, аккуратно слезла с постели, превозмогая дискомфорт, и подошла к окну. Опершись на подоконник, она посмотрела вниз. С третьего этажа было прекрасно видно землю и людей. Стоял один барабан, кто-то стоял и бренчал на гитаре. Один из парней увидел в окне Еву, дал знак, и люди стали играть до боли знакомую песню. - Смотри, это любовь… - Проснись, это любовь… - О-о-о… На первом этаже зажегся свет. И этот рыжеватый свет из окон осветил лица играющих. Ева и так догадывалась, кто мог приехать сюда в столь поздний час, она просто убедилась, что ее догадки верны. Густав играл на барабане и вдохновлено смотрел прямо на нее, Каспарян и Цой играли на гитарах, а Джоанна приплясывала рядом с каким-то страшным потрепанным бубном. - Пусть твой путь запутан и мрачен, зато друзья у тебя самые лучшие, - подытожила Ксения, которая все это время стояла рядом. - Что это вы тут устроили?! А ну вон отсюда! – послышались крики медперсонала. - Я милицию сейчас вызову! - Ишь, разыгрались тут! Ева улыбнулась и по старой привычке прикрыла рот рукой, чтобы не было видно щербинки меж зубов.

***

Еще через несколько дней Еву наконец-то выписали. Ксения сказала, в каком храме ее можно найти. И Ева с благодарностью ответила, что обязательно придет. Она ехала в трамвае, удивляясь, как все вокруг изменилось. Лето, красота, белые ночи скоро будут. Посмотреть бы… У нее на руках сидел рыжий медведь и будто с любопытством смотрел на пролетающий мимо пейзаж своими черными глазками. Ева потеребила его за ухо и усмехнулась. «Едем домой…» Она шла по цветущей Будапештской домой, ловя лицом нежные лучики солнца. Шов еще противно ныл, но принимать вертикальное положение было гораздо проще. Ева хотела увидеть его, этого странного художника. Что он скажет ей? Как посмотрит? Она медленно переступала со ступеньки на ступеньку, ощущая легкую усталость. Да, после недели в больнице трудно привыкать ходить так долго. Она встала перед дверью и зачем-то постучала. «Да, сколько здесь жила, ни разу не стучала…» Она уже готовилась доставать из кармана ключи, но замок звонко щелкнул и в проходе показалась растрепанная голова Густава. Он почесал затылок и уставился на девушку еще не до конца проснувшимися глазами. «Удивительно, что он вообще стук в дверь услышал!» - Привет, Густав, - сказала девушка и улыбнулась. Да, она действительно была рада его видеть. - Ева… - парень обнял ее за плечи и чмокнул в щеку. – И чего ты не позвонила! Я бы друга попросил, мы бы заехали! Проходи давай! Девушка сняла туфли, посадила медведя на один из старых комбоусилителей и пошла мыть руки в ванную. Густав возник у нее за спиной и сказал с улыбкой: - Я соскучился. Прости, что так в больнице получилось. - Я… - девушка подняла взгляд и увидела в отражении эту растрепанную прическу, добрый взгляд и прекрасную улыбку. Она захотела поцеловать сначала отражение, а потом и его. Сердце сжалось в комок, а багровая волна уже поднималась, ставя дыбом волосы на затылке. - Соскучилась, Густав. Я соскучилась… - Ты как, голова не кружится? – осторожно спросил парень, глядя на странный потерянный взгляд девушки. Та качнула головой, будто разгоняя наваждение, и сказала: - Все в порядке, просто мне нужно принять душ, причем срочно! Разве в больнице можно нормально искупаться? Художник хмыкнул, осмотрев ее с головы до ног, и удалился, закрыв за собой дверь. Ева дрожащими руками сбросила с себя одежду и быстро приняла душ, обливаясь практически кипятком. Когда она выходила из ванной, ее кожа паровала, даже через полотенце, в которое она завернулась. Густав тем временем уже сделал чай и омлет, уронив туда пару скорлупок. Увидев Еву в полотенце, он несколько секунд молча смотрел на нее, а потом резко вскочил и сказал: - Да, я знаю! Идем! - Куда, я не одета! – возмутилась девушка, заворачиваясь в полотенце, из-под которого выглядывали новенькие типичные советские трусишки-парашюты. - Вот, на, на голое тело надевай и иди в спальню, я фотоаппарат найду только, - парень кинул ей свою красную рубашку и убежал в другую комнату. Пока его не было, девушка набросила ее и застегнула почти все пуговицы. «Что он задумал?» Густав вернулся уже с аппаратом и пленкой. Вставив ленку, он сказал: - Полезай на кровать, становись на колени и придумай что-нибудь. - Да чего так срочно-то? - Пока есть солнце и ты, такая красивая, - усмехнулся парень и прильнул к глазку. Ева влезла на кровать, постаралась принять какую-то позу, но через пару щелчков Густав покачал головой и сказал: - Расстегни две первые пуговицы, спусти рубашку на плечо и обыграй солнце в комнате. - Я не поняла, ты художник или фотограф? – со смехом спросила Ева. В этот момент он сфотографировал ее и с присущим только ему достоинством отметил: - Фотограф – тоже художник! - Ладно, уговорил… Солнце ему обыграй… - с улыбкой проворчала она и прогнулась, затем еще и еще. Она играла с оранжевой занавеской, рубашкой, волосами, пока не кончилась пленка. Что будет на фотографиях? Густав не сказал ничего, он просто щелкал затвором, как заведенный. Когда Ева слезла с кровати и пошла переодеваться, парень взял ее за предплечье и прошептал прямо в ухо: - Я куплю сегодня проявитель и бумагу, проявим их вместе. Хочешь? Волоски на шее Евы сразу же встали по стойке «смирно», а в животе затрепетали бабочки. Она захотела откинуться в его объятия, ждала, что после этих слов последует поцелуй, но он просто уткнулся лицом в ее еще влажные волосы и молча ждал ответа. У Евы вырвалось только одно слово. - Хочу.