А ты — нет

- Как прошёл экзамен, Кушина-сан? – Сота быстро догнал Анну. Из-за бега его коричневые волосы слегка растрепались. Парень поправил галстук красного цвета и уставился на девушку, напрочь забыв о причёске, над которой трудился всё утро. - Сложно было? - Нет. - А ты занята сегодня, Кушина-сан? – его дружелюбная улыбка могла ослепить любого. - Да. - Хочешь сходить что-нибудь съесть? Или просто кофе попить? – у парня было заготовлено множество вариантов на любой отказ со стороны Анны. - Нет, - она не сбавила шаг, понимая, что её внезапный собеседник не отстаёт. Соту давно уже не пугали односложные ответы Анны. Он радовался, как ребёнок, тому, что она ему вообще что-то отвечала, потому что с остальным из университета Кушина Анна просто не общалась. Кого-то она пугала. Кто-то и хотел бы подкатить для более близкого знакомства, но опасался её опасных дружков. Были и те, кто и вовсе не обращал на неё никакого внимания, занятый своими делами, которым не мешало тихое поведение Анны. Но Сота мало чего боялся после того события на острове, когда Хомра захватила школьников, а потом рухнула главная башня школы, и в соседнем парке образовался ошеломительных размеров кратер. Сота был там и понял, что в этом мире не всё так просто. Нельзя оставаться беззаботным. Исчезающие воспоминания и осколки памяти, мучившие и не дававшие ответов. Это стало в какой-то момент его повседневными делами. Он искал всё то, что казалось ему следами, пройдя по которым, можно достигнуть ответов, вспомнить произошедшее, может, что-то даже изменить. Но призрачные ответы оставались далёкими, загадочными и необъяснимыми. Сота искал осторожно, пытаясь не нарушать привычный ход своей обычной социальной жизни, где были учёба и работа по вечерам. Возможно, парень прикладывал недостаточно усилий, поэтому его поиски не оборачивались особым успехом. Он слышал о Хомре не раз и не два, что становились точкой для его новых поисков. Слухи об этой банде или клане, как они себя называли, распространились по сети в последние годы особенно сильно, накладываясь плотным информационным слоем в умах ищущих на свои пятые точки приключений. И Сота нашёл что-то вроде приключений, когда ввязался в драку с местными хулиганами, пытаясь с ними заговорить о выяснить что-то о странном красном зареве, появившемся много лет назад. Тогда Соте казалось, что все хулиганы из Хомры. Конечно же, он ошибся, а понял это, когда его спасли от перелома носа и рук члены клана, который он искал. Однако эта встреча не закончилась, как в крутом кино или какой-то сказке, где ты становишься частью чего-то большего, тайны, о которой знают лишь избранные или всемогущие обычные японские школьники. Сота даже в школе уже не учился. Его спасли, но затем просто оставили там, где он лежал. Перед потерей сознания Сота лишь мельком увидел молчаливую девушку с красными глазами. Она сухо смотрела на него, а затем всё оборвалось. В памяти Соты её образ остался очень расплывчатым, поэтому описать его позже не удалось, сколько бы он ни пытался. На этом поиски Соты заглохли. Полученные повреждения напоминали о себе ещё несколько месяцев, плохо заживая и доставляя неудобства. Пропущенные лекции тоже поспособствовали небольшому затворничеству от внешнего мира, когда надо было сидеть и нагонять упущенное за время больничного. Следом подобно снегу на голову посыпались праздники, а с ними дела семейные и ностальгия по школьным дням в кругу бывших одноклассников. Казалось, что Сота уже и забыл о девушке с красными глазами и Хомре. Но судьба дала ему возможность ещё раз взглянуть на неё. Однажды весной, когда школьники ломали головы над подготовкой к экзаменам для поступления в высшие учебные заведения и искали себе репетиторов, Сота охотно раздавал всем свои визитки, пробуя себя на поприще наставника. Учеников у юного преподавателя особо много не набиралось, потому что родители предпочитали отдавать своих детей в руки более опытных специалистов, записывая отпрысков на дорогущие подготовительные курсы. Заработанного Соте хватало на продукты и одежду, но с жильём складывалось не так удачно. Старое рабочее место, выручавшее Соту, исчезло, потому что хозяин решил попробовать себя в другом виде бизнеса и закрыл лавку. Сота слышал, что у его бывшего шефа возникли проблемы с местными бандами. Почему-то парень подумал, что в этом всём замешаны члены Хомры, но отмахнул эту мысль, вспоминая о том, что не все хулиганы принадлежали этому клану. Бредя домой после поисков удобной работы, не мешающей учиться, Сота позволил себе купить пару банок пива, которое не пил уже довольно давно. Пару дней назад он подумывал о том, чтобы начать курить, потому что нервы сдавали, а мысли о красноглазой девушке вернулись странным мучительным сном вместе с обломками падения башни. Сота даже ходил с Сакурой к кратеру. В итоге они не нашли чего-то необычного. Посидели на его краю, Сакура напилась, а Соте пришлось тащить её до дома на себе. Привычную тишину жилых кварталов нарушил телефонный звонок. Звонивший представился как Коскэ Фудзишима, что не вызвало каких-то там неприятных ощущений. Имя, как имя, ничего необычного. Молодой человек просил об одноразовой услуге. Что звучало странно, но после банки пива и грустных мыслей о провалившемся свидании с Сакурой сто лет назад приемлемо. - Подождите, Фудзишима-сан, но я даю частные уроки, - напомнил Сота, выбрасывая пустую банку в мусорный бак, коих имелось очень мало в этом районе. – За один раз материал не пройти. - Нам не нужны уроки. Понимаете, моя сестра немного иная, чем остальные девочки. Она не согласится на подобное. Ей… трудно выходить из дома. Сейчас она готовится к экзаменам, и нам надо, чтобы кто-то проверил её знания, - конечно, Коске не мог сказать, что Анна Королева его клана, а ещё то, что её способности почему-то стали нестабильным последнее время, поэтому она не может видеть будущее так ясно, как обычно. Именно по этим причинам им понадобился кто-то, кто просто проверит её записи. - Мы заплатим больше, чем за обычный урок. Сота сильно нуждался в деньгах, поэтому согласился, хотя что-то ему не нравилось в этом деле. Например, то, что заработок одноразовый. Плата за аренду носила иной характер. Позже ему привезли несколько тетрадей, исписанных овальным почерком красной пастой. И первое, что он сказал на это: - На экзамене запрещено использовать красные чернила. - Знаете, она видит только этот цвет, - как-то смущённо проговорил Коскэ, стараясь оставаться терпеливым и вежливым. Сота почему-то устыдился своего заявления. Он сильно смутился, но быстро взял себя в руки, потому что не имел никакой причастности к чьей-то болезни и не собирался испытывать по этому поводу чувство вины. - Я проверю всё, но если ей понадобится объяснение... - Мы обратимся к вам, - быстро заверил его Коскэ, осёкшись. Он не хотел перебивать Соту, но так само получилось. Через несколько дней Анна уже сидела напротив Соты и внимательно слушала то, что он говорил. Молодой человек подавлял в себе свои эмоции, пытаясь сдержаться от криков: - Это же ты! Он методично проговаривал заученный материал, чертя что-то специально заготовленными для этого урока красными чернилами на листах формата А4. Анна слушала и слушала, не произнося ни слова. Казалось, что ей совсем неинтересно, но когда Сота остановился, она спокойно попросила его продолжать. Сота тихо сглотнул и заговорил опять. Но слова из его рта никак не соответствовали его мыслям. Модой человек не мог сказать, что он был просто очарован этой девушкой. Нет. Он был ею напуган. Очень напуган. Настолько, что ощущал дрожь в правой ноге. Его голос порой скакал, интонации получались неестественными. Почему-то хотелось убежать. Но ему было необходимо отработать оплаченное занятие. Сота сильно нуждался в этих деньгах. Первые несколько минут его прошибали пот и жар, но затем стало очень тепло, будто он привык. Оставались лишь дрожь и трясущаяся нога, о проблемах с которой, казалось, Сота давно позабыл. С тех пор, как ему перестали сниться кошмары о захваченной школе, падении башни и грохоте чего-то упавшего с небес. Анна внимательно следила не за ним, а за тем, что он писал на листах, поэтому её не смущали прыгающие интонации голоса Соты. Она ничего не говорила, привлекая своим странным взглядом. Взглядом в никуда. Что-то словно пронзило Соту, останавливая дрожь в ноге. - Кушина-сан, вам нехорошо? От этого вопроса Анна немного дёрнулась, а на её лице отразилось некое удивление. Она не ответила, продолжая смотреть на своего учителя, словно не поняла того, что он спрашивает. Или не знала, плохо ли ей, хорошо ли? Есть ли у неё вообще эти состояния? - Кушина-сан, мне кажется, что у вас что-то болит, - он заботливо смотрел на неё. - Мы можем закончить на этом месте и продолжить потом, когда вам станет лучше. У вас есть мой... - Нет, - ответила она чётко. Он непонимающе смотрел на неё. С её лица исчезало выражение бесчувственной куклы. Ведь Анну разоблачили. И кто? Кто? Какой-то студент, предлагающий свои услуги по подготовке школьников к вступительным экзаменам в университет! Ни Кусанаги, ни Ята, ни Коске, ни Камамото — никто из Хомры не знал, что Анна испытывает боль каждую секунду своей жизни с тех пор, как не стало Микото. А этот человек понял всё через несколько минут после начала этой небольшой встречи. Это была катастрофа. Просто провал! Анна боялась шевельнуться, подозревая, что её обман раскроется. И тогда на неё обрушится лавина сожалений. А после Кусанаги или Камамото начнут искать причины этой боли. Анна не имела права рассказывать, иначе бы Золотой отказался помогать, расторгнув сделку. Она пообещала молчать за возможность вернуть Микото. - Анна-чан, если тебе плохо, то мы прервём занятие, - спас ситуацию, заваливаемую молчанием, Коскэ. - Нет, - ответила она снова. Коскэ пожал плечами, предполагая, что студенту что-то показалось. - Пожалуйста, продолжайте, - вежливо попросил он Соту. Тому ничего не оставалось, как снова приступить к объяснениям. После этого занятия он больше не видел Анну, как бы ни искал. Однако судьба забавная штука, которая вновь свела их вместе, когда Сота пришёл в университет после небольших студенческих каникул. Он вошёл в здание через заднюю дверь со двора, прошёл длинный коридор, свернул налево, прошёл мимо автоматов с напитками и сладостями, затем поднялся по лестнице, ещё раз свернул и вошёл в одну из аудиторий, занимавшую два этажа. Он запомнил этот путь навсегда. Кушина Анна сидела чуть ближе к середине рядов из стульев и столов. Она сосредоточенно смотрела на маленькие стеклянные шарики, катавшиеся по кругу, ограждённые от падения её ладонями. - Кушина-сан! Вы сдаёте сегодня экзамен? – почему-то Сота забыл о приветствии. Он сразу перешёл к вопросам, обращаясь к девушке по имени. - Да, - ответила она, словно её не побеспокоило его невежливое поведение. Вероятно, после Ята мало кто мог показаться Анне невежливым или грубым. - Вроде этот предмет не входит в программу первого курса, - осмелел Сота, когда понял, что его не отшивают. - Вы уже изучаете предметы с третьего? - Да. И Сота осознал, что больше не может делать вид, что не помнит девушку с красными глазами. - Это же были вы тогда, Кушина-сан? Это вы и ваши ребята спасли меня тогда. От хулиганов. Она промолчала. Она не нуждалась в его благодарность или чём-то ещё. Поэтому ему пришлось замолчать тоже. Экзамен прошёл быстро, а потом Сота попробовал проводить девушку хотя бы до автобусной остановки, чтобы выспросить хоть что-нибудь. Ведь он так долго искал Хомру, искал ответы на свои вопросы, искал воспоминания. Но… Оказалось, что её кто-то уже встречал. Её всегда кто-то встречал. - Тогда увидимся ещё, Кушина-сан, - Сота чувствовал себя полным идиотом. Всё это время он пытался говорить с ней, но получал слишком странные ответы. Точнее, они были очень короткими. Лишь «да» и «нет». Анна взглянула на него, поправляя свою лёгкую накидку. - Я рада, что с вами всё в порядке, Мишина-сан, - проговорила она чётко. - Постарайтесь больше не попадать в такие неприятности. Так мне больше не придётся вас спасать. И после этих слов в сердце Соты Мишины расцвёл сад, а все странные ощущения покинули его будто навсегда. Его больше не могли напугать её одинаковые ответы, холодный взгляд или внезапное молчание. Сота думал, что он влюблён, бесповоротно и окончательно. Он верил в свои чувства, не зная, получит ли на них ответ хоть когда-нибудь, потому что даже в мечтах не мог себе представить, как бы звучали слова любви из её уст. Сота боялся думать об Анне, словно это приравнивалось к греху. Но не думать больше не мог. Её образ сложился в его мечтах, а был ли он реальной Анной Кушиной, Сота так и не узнал. - Жестокая, - подытожил однажды он. - Но лучше вас, Кушина-сан, для меня нет никого на свете. *** - С добрым утром, Микото. Нежный детский голосок заставил проснуться окончательно, к тому же его обладательница сидела верхом на спящем ещё несколько секунд назад около пачки сигарет и пепельницы мужчине. Он не мог вспомнить, курил ли он перед сном? Скорее всего, да. Микото открыл глаза и увидел, как Анна смотрит на него через объектив камеры Татары. Он сначала очень много хотел сказать по этому поводу, но почему-то передумал. Впрочем, это давно стало нормальным, пусть ему и было известно, что от него ожидали немного больше слов, чем он предпочитал произносить. Особенно она. И именно она имела на них право. - Кто ещё дома? - спросил мужчина, понимая, что голос у него ещё грубее, чем обычно, будто он наелся льда, который ему вечно пытался подсунуть Кусанаги в бурбон. - Что это на тебе? - второй вопрос относился к костюму Анны, который почему-то напоминал распотрошённую лошадь, внутрь которой посадили его маленькую принцессу. Ему такая тенденция не особо нравилась. - Это моя пижама, - Анна не стала вырываться, когда Микото взял её как котёнка, немного приподнимая, чтобы сесть. - Изумо улетел в Англию, покупать ликёр. Татара поехал рыбачить со всеми. - Да? - Освоение искусства рыбалки требует помощников, - процитировала она Татару. - …освоение искусства рыбалки, говоришь. Что это у тебя? – ему показалось, что сейчас самое время проявить к Анне больше внимания, ведь за ними никто не подсматривает. - Татара оставил мне камеру, - с какой-то дрожащей надеждой в глаза ответила она. Микото странно посмотрел на камеру своего друга. Он помнил, что Татары уже нет в живых. И ещё... Микото знал, что сам давно умер. Это было странным сном среди того ужаса, который терзал его после смерти очень давно. Однажды в этом всём он видел Анну совсем недолго. Видел свою маленькую принцессу, которой надо было сказать ещё раз, что это сон, а они все давно умерли, поэтому она всё-таки осталась одна. - Микото, - она плакала тогда, обнимая его. - Ты дурак. - Да, - согласился он. - Жестокий. - Да, - он говорил правду, сожалея, что должен это делать. А сейчас в бесконечной череде страданий и мучений снова было что-то похожее на тот миг, когда ему позволили увидеть ещё раз Татару и Анну. И если Татара был мёртв и явно пребывал в каком-то хорошем месте, куда попадают такие люди, как он, то его маленькая Анна осталась в мире живых, где после его смерти проблем лишь прибавилось, а ответственность за всё легла на плечи его малышки. Микото сейчас страдал от ужаса, что и это воспоминание, такое дорогое ему, исчезает. Как и все, которые так же приходили вместо забвения к нему раньше. Он был готов зарыдать от боли, что теряет нечто безумно дорогое ему прямо сейчас. Но протянув руку, он бы не смог схватить хоть кого-то. Он ничего не мог. Он же был просто мёртв. И горел в аду. Анна сидела и смотрела на Микото через объектив. Он очень хорошо помнил тот день, когда они снова остались вдвоём. На завтрак была яичница, морковь и батон хлеба. Она предложила воспользоваться ножами и сковородкой, но для него это означало слишком много лишней возни… Теперь Микото сожалел, что не потратил чуть больше времени на это всё, чтобы побыть с ней подольше вместе. Она хотела много красивых воспоминаний об этом дне. Это было так нелепо, когда обычная прогулка превратилась в свидание. Ему стало немного стыдно и неловко, ведь Анна была ещё слишком маленькой. Даже Рейши посмеялся над ним в каком-то смысле. И Микото боялся признаться самому себе, что желает, чтобы Анна стала старше и осталась рядом с ним. Ведь только она понимала и принимала его, не ожидая, что он когда-нибудь изменится и станет хорошим человеком. Они гуляли по городу, мороженное таяло в руке, собачки пугались, дети почему-то глазели на Короля, а вокруг раздавались шепотки: - Якудза, якудза. Анна смотрела на это всё с едва уловимой улыбкой, редко появляющейся на её губах. Она была сдержанной в том, что ей приходилось делить своего Короля со всем миром даже на их свидании. А потом стало понятно, что девочка не включила камеру, и Микото нечаянно сломал хрупкий предмет, пытаясь это исправить. Все воспоминания этого дня остались только между ними, пусть она и рассказала обо всём позже остальным. Но что слова? Эти воспоминания создали они, пережив их вместе. И сейчас Анна из этого воспоминания была рядом. Маленькая и беззащитная. - Ты не включила камеру, - проговорил Микото немного сдавленно. Его воспоминания, его драгоценные воспоминания. Их так много сгорело в этом мучительном огне. Он не хотел потерять и эти. Анна замерла, ощущая, как руки Микото обнимают её маленькое тело. Мужчина вдыхал аромат её волос и грелся теплом, исходящим от неё. - Анна, - выдавил он, стискивая зубы, чтобы не разрыдаться. За всё время в этом аду, он научился плакать. - Красный Микото самый красивый. И теперь он мой, - проговорила девочка. - Я никогда не забуду тебя, Микото. Он видел, что в её руках оказалась сломанная камера, которую он тогда заклеил скотчем. Секунду назад она казалась совсем целой. Это было плохим знаком. Началом того, что его прекрасному сну суждено развалиться на мелкие куски и заняться огнём, чтобы исчезнуть навсегда. Он не хотел терять эти воспоминания. Только не Анну, только не её. - Анна, прости меня, - проговорил Микото, чувствуя, как её образ тает у него в руках. Через несколько секунд от неё не осталось ничего. – Анна… Король сидел один среди холодных стен. По его щеке текло что-то странное и мокрое. Ему становилось непривычно холодно. Микото криво улыбнулся, пытаясь оставаться сильнее этой боли внутри него. Сильнее этого холода и одиночества, которое он заслужил. Его чувства болели и сгорали, но он всё равно не хотел их отпускать. Красные искры закружились в воздухе. Как долго горел его прах? Неужели даже огню не нужны его кости и его кровь? Или же быть пеплом так тяжело? - Анна, - Микото сжал красный огонёк в руке. От него исходило тепло, которого ему сейчас не хватало. Холод накинулся на эту маленькую искру, как голодный зверь. Тишина обрушилась ледяной лавиной. Всё вокруг становилось тёмным. Красный исчезал. «Может, это тот самый конец? - задался вопросом Король. - Больше не будет моего красного. Только твой, Анна. Ты простишь меня?» Тепло от искры распространилось по руке, окутывая её. Приятный жар охватил грудь, а затем живот. Ногам стало немного теплее. Микото смотрел на свою руку и вспоминал те моменты, когда её пожимали люди, ищущие силу, защиту и расположение Красного Короля. Ему казалось, что те искры, которые он отдал им, возвращались к нему. Но всё равно было больно, потому что среди них не было её. Анны. - Твой красный — мой красный, - проговорил голос. Совершенно незнакомый, но вроде всё ещё очень родной и близкий. Микото ощутил, как его кто-то обнимает сзади, обвивая руками. Стены комнаты окончательно стёрлись, по полу заструилась лава. Спокойная и равномерная. Такой он не видел её уже давно. Потолок обрушился, красные шары огня взрывались то там, то здесь, рассыпаясь красными брызгами подобно тем чудесным фейерверкам, которые они видели на праздниках. Пламенный тигр пристально смотрел куда-то в небеса, где огромным белым жаром летал феникс. Оказывается, они всегда были вместе в этом бесконечном красном мире. Король и Королева. Микото развернулся к той, которая грела его. Красные глаза, белокурые волосы, нежная, почти прозрачная кожа, редко улыбающиеся губы, спокойное выражение лица, удлинившиеся руки и ноги, более округлые бёдра, увеличившаяся грудь. Он не знал её. Точнее не так. Он знал её, но никогда не видел такой. Такой взрослой. Такой прекрасной… и чужой. «Наверное, это ещё одно мучение», - подумал Микото, не в силах пошевелиться, словно в его теле не осталось костей. Анна нежно обняла его, замершего от неожиданного ошеломления. - Всё хорошо, Микото. Я теперь с тобой. Эти слова неожиданно испугали его. И злые голоса зашептали в его голове. Неужели она тоже мертва? Что же он наделал? Как могло так случиться? Его чудесная, маленькая принцесса! Как он мог оставить её в том мире? Какой же он жестокий гад! Мало ему этих страданий! Он заслужил гораздо больше! Пусть весь дух его будет разорван на мелкие куски, ведь он так виноват перед ней! - Доброе утро, Микото. Я думаю, что ты уже досмотрел свой сон. - Да, - грубовато ответил он, чувствуя, как её щека прижимается к его лицу. Мужчина ласково погладил белокурые волосы девушки и закрыл глаза. *** - Ты меня спалишь, отпусти! - А? Это ты, - задал вопрос и сам на него ответил. - А где... - Она ещё не вернулась, - Кусанаги немного расстроенно осмотрел свою обожжённую руку. Болело сильно, но это не имело на самом деле никакого значения. Если бы он был помладше, то, скорее всего, позволил себе завизжать от радости подобно счастливому щенку. - Вставай, Микото. Хватит уже дрыхнуть. - Нгх, - выдохнул резко Король. Голова дико болела. - Идзумо? - Что? - Кусанаги заботливо склонился над мужчиной, готовый в любую минуту исполнить любую его просьбу и даже каприз. Конечно, с того света его друзья редко возвращались. Таких чудес Идзумо Кусанаги ещё не видел в своей жизни, стараясь не впечатляться. Короли, артефакт, бессмертие, таланты, живой огонь, исчезающие ниндзя, странные кролики — этот мир давно уже стал слишком причудливым, никаких нервов не хватит всё это вытерпеть, если поражаться каждой диковинке. - У меня нет сигарет, - немного нахмурившись проговорил Микото, садясь на кровати. Кусанаги протянул ему немного помятую пачку. Привычным жестом Король вытянул сигарету и подкурил её от своего пламени, на которое внезапно уставился. Ничего не изменилось. Казалось, что всё, как прежде. «Это сон? Но этого нет в моих воспоминаниях», - не понимал Микото, пока что не чувствуя ничего особенного или странного. - Ты же на самом деле не это хотел спросить, - заметил Кусанаги, закидывая одну ногу на другую, будто приготовился сидеть здесь вечно. - Нет, - тихо подтвердил Микото, смачно затягиваясь. После того, как он выпустил клуб дыма, заговорил снова: - Она на самом деле так сильно изменилась? Кусанаги лишь кивнул, удивлённый, что Микото не особо стремиться узнать подробности своего прекрасного воскрешения. - Я... рад тебя видеть, - сказал он, протягивая обожжённую руку своему Королю. – Чертовски рад, Микото. - Взаимно, - Микото пожал протянутую руку, скрепляя рукопожатие пламенем, которое вырвалось само, будто не могло больше спокойно ожидать конца этого разговора. Но Кусанаги и на этот раз не кричал. – А… - Наверное, тебе надо поесть, что ли, не знаю, - как-то спохватился Кусанаги, обдувая обожжённую руку. Но в ответ ничего не услышал, потому что Микото прислушивался и осматривался, замечая то, как изменилась эта комната. – Я не знаю, что делать с ожившим покойником. Ты же… у тебя же всё нормально? На человеческое мясо не тянет? - Покойником… ну, да, наверное, - Король скользил взглядом по комнате. – Мясо… нет… нет… Раньше здесь не стоял платяной шкаф. Только холодильник, пара кресел и его кровать. Кресла куда-то исчезли. Появился новый маленький диван. Кровать и диван — странное сочетания для такой маленькой комнаты. Зеркало отражало половину пространства. На полу лежал ковёр с красными, белыми и чёрными узорами. У окна письменный стол. Какие-то тетради, книги, принадлежности для письма. Микото постепенно догадывался, кто теперь здесь жил. - Знаешь, она, наверное, расстроится, когда узнает, что ты проснулся раньше, чем она вернулась домой, - предположил Кусанаги. – Я хотел сказать ей, чтобы она сама дождалась.… Но, Микото, она просто боится, как тогда. Постарайся понять её. Ведь тебе это всегда хорошо удавалось. - Думаешь? - вяло проговорил Микото. Он был сонным и создавал впечатление очень усталого человека. Кусанаги не мог знать, была ли эта усталость настоящей. Он не имел ни малейшего понятия о том, как бывает, когда умираешь, но твой дух не покидает смертную оболочку. Причём не твою оболочку, а тело другого человека, которому и так хватает проблем из-за непомерного объёма собственной довольно-таки дерзкой и яростной силы. Мужчина видел то, какой измученной порой бывала Анна. И он знал, что ей невероятно больно каждый день. Он знал, но молчал, потому что верил, что итогом этих страданий будет эта встреча. Встреча Короля и его вассала. Мечта сбылась. Осталось только увидеть улыбку Красной Королевы. Ведь это полностью её заслуга. - Ты не думаешь, что не узнаешь её? - задал вполне логичный вопрос Кусанаги. Микото посмотрел на него, как человека не в своём уме, но всё же ответил: - Разве это возможно?