Ты с ним.

Акааши по натуре своей был человеком сдержанным, контролирующим свои эмоции, полностью рационализируя их. Начитанный высокий парень с тихим голосом, которым он был способен играть на струнах арфы человеческой души. Большинство считало, что увидеть улыбку сеттера вне волейбольной площадки — неслыханный успех, он дарит её лишь немногим. /Т.и/ была одной из них, но, кажется, совершенно этого не замечала. /Т.ф/ /Т.и/ второгодка из параллели, пленяющая Акааши своей простотой, кротким нравом и неповторимым блеском глаз, его завораживала их глубина и чистота, в них он видел суть вещей, их истинный вид. И видел душу: светлую, непорочную. Он бы веками ходил за ней по следам, ловя каждый взгляд, каждую фразу, рядом с ней он вел себя как самый обычный влюбленный подросток, пожалуй, потому что он им и был. Бокуто, заметивший как друг меняется при виде миниатюрного силуэта, заподозрил что-то неладное, но говорить сразу об этом не стал, его тактика заключалась в наблюдении и это, пожалуй, был лучший вариант. За неделю плотной слежки, такой незаметной, что позавидовали бы самые лучшие агенты ФБР, Бокуто выяснил следующее: Акааши с вероятностью в тысячу процентов следит за тем, что читает юная леди, также юноша старается подбирать похожую литературу и пару раз даже специально(а Бокуто уверен, что специально) садился рядом с /Т.и/, кажется, он старался обсудить с ней какой-то детектив. Акааши стал чаще покупать ванильные пирожные, очевидно, что девушка тоже любила сладкое, волейболист стал улыбаться более несдержанно, если в поле зрения появлялась та самая, которая украла хрупкое(оно точно было таким) сердце Акааши. Кейджи не действовал. Никак. Он лишь покусывал губы, не решаясь нарушить личное пространство юной особы. Сеттер был робок рядом с ней, хоть и подходил пару раз, кажется, спрашивал что-то о романе, но не мог сказать большего, волновался. Он впервые ощущал, как холодеют и мокнут ладони только от взгляда на яркую улыбку, растянутую по лицу так гармонично, что это выглядит художественно эстетично. Можно было сказать, что Акааши мучился, но мучил он себя самостоятельно. Он был и жертвой, и антагонистом. —Акаааши!! — Котаро как всегда протянул его имя весело, но сразу перешел на вкрадчивый шепот. — Ты ведь влюблен в /Т.ф/? У Кейджи выпали палочки, глухо ударившись о поверхность обеденного стола. Неужели все настолько очевидно, что даже Бокуто заметил? —С чего вы взяли? — Он все ещё пытался улизнуть. —Значит я прав! Ты всегда отвечаешь вопросом, если хочешь скрыть правду! Бокуто скрестил руки на груди и задрал подбородок, гордый собой, что смог прочесть своего дорого не читаемого друга. А Акааши вот тяжело вздохнул, понимая как спалился и одновременно радуясь наблюдательности совиного капитана. Нет выбора, только выслушать, а он был уверен - слушать придется. —Почему ты не признаешься ей? Ты, наверняка, ей тоже нравишься! —Не хочу быть отвергнутым, у меня нет времени на отношения в принципе. —Но есть время читать то же, что и она. 1:0 не в пользу парня. И он отчаянно не понимает от чего защищается, но продолжает заниматься этой бессмыслицей. —Акааши, ты смотришь на нее и улыбаешься, как на играх, даже шире. 2:0 снова поражен —А ещё ты начал есть ванильные булочки, такие же как и она, хотя раньше не ел подобное. 3:0 и это был контрольный в голову. —Бокуто-сан, я не знаю как мне признаться ей. Позвать на свидание слишком банально, хочется отличаться от толпы ухажеров, бегающей за ней по школе. —У меня есть идея. Что-то в глубине души подсказывало, что инициативная сова не бросит в беде и точно придумает что-то великолепное. Мозг просил остаться.

***

Кейджи стоит у окон небольшого двухэтажного дома, он щурится и трясет головой, отгоняя все негативные мысли прочь. План Котаро ужасен, нерационален, импульсивен и безнадежен. Только почему тогда Акааши, сама воспитанность и интеллигентность, сейчас стоит и смотрит в окно второго этажа, украшенного зеленой гирляндой. Если бы его спросили, как он узнал адрес, то постыдно бы промолчал, стараясь даже не вспоминать, как Бокуто с горящими глазами бегал к её подругам в класс, выясняя все детали, даже об окне узнал, проныра. Вдыхая полной грудью, парень бросает маленький, почти крохотный камешек в стекло, и звук для него становится звеняще громким, в ушах отдавался легкий стук. Он трясся, повторяя махинацию во второй раз ,на третий не решился. Ждал не сдвигаясь с места, если он уйдет, то больше никогда не ввяжется в подобное, поэтому сквозь панику, нарастающую бесстыдно быстро, он стоял, глядя в окно. —Акааши? Ты чего тут делаешь?!—Знакомое сонное лицо высунулось в открытое окно. Девушка недоумевающе терла глаза, она не могла поверить тот ли это Акааши Кейджи, или ей вновь снится сон, где этот прекрасный литературный герой забирает её в свои объятия. —/Т.ф/, я...— Акааши глубоко вдохнул. — Я бы хотел сказать кое-что важное, оставайся в окне, мне будет проще. /Т.и/ я влюблен в тебя, беспамятно, безвозвратно и совершенно чисто. Я пойму, если ты не ответишь, но мне важно сказать это, а ещё я принес букет, кажется это лилии, твои любимые цветы. Кейджи не поднял голову, слушая собственный стук сердца, это не в его стиле, не в его манере так говорить, он назвал ее по имени, а позволено ли ему это? Оглушающий звон, от которого хотелось скорее спастись, плотно засел в голове, не желая уходить. Спустя двадцать мучительных ударов сердца о грудь он все же посмотрел в окно, ставшее башней прекрасной принцессы, но там никого не было. В этот момент все вокруг казалось большой галлюцинацией, да и сам сеттер был нереальным, будто из воска он начал плавиться, сгорая в болезненных спазмах и горящих чувствах. —Кейджи! Громкий, высокий голос обрушивается снежной лавиной на голову волейболиста. Он знает эту сладкую трель в голосе, знает кому принадлежит, знает, но не верит, что именно из этих губ вылетает его имя, так мелодично и текуче, что хочется нырнуть в этот звон. Шею внезапно окольцовывают руки, хрупкие, но хватку имеют бетонную, Акааши не верит, что сейчас на нем, висит, в буквальном смысле, его обожаемая /Т.и/. Он не решается поднять руки и обнять в ответ, только вдыхает медовый запах волос, млея от её дыхания в шею. —Обними меня, мой принц, я так долго об этом мечтала. Обнимает. Крепко, почти давя на хрупкий позвоночник, прижимает так близко, что едва они не становятся кусочком одного целого. Он счастлив и благодарен Бокуто, который сидит дома в ожидании вердикта.

***

Много лет спустя

***

—Помните как вы двое признались друг другу? Я эту историю слышал тысячу раз от Бокуто и один раз от вас двоих. — Куроо потягивает что-то из стакана, смотря на неменяющееся самодовольное лицо бро, который свел нынешних невесту и жениха. —Куроо-сан, прекратите, конечно мы помним. /Т.и/ смущается каждый раз, вспоминая эту историю, в ней так много теплого и сладкого, что хватит на всех, но почему-то она не хочет сейчас делиться, поглаживая правую руку Кейджи, на безымянном пальце потирая обручальное кольцо. —Конечно, как мы начали отношения-важно, но что гораздо важнее,так это то, что будет в нашем будущем и что скоро, принцесса, ждущая принца,станет королевой. Акааши произносит это незаконно трепетно, ласково, даже у двух здоровенных парней потекли слезы умиления, а /Т.и / так и вовсе раскраснелась и уткнулась в плечо любимого, вдыхая аромат его мягкого парфюма.