***
Томительное ожидание, покусанные щёки и содранные пальцы, кровоточащие, в пластырях, но Ушиджима держался. Он не проник в больницу тайком, лишь бы увидеть жену, он контролировал себя ради неё и маленькой принцессы, которая просилась к маме. Спустя только две недели ему разрешили навестить жену, но настоятельно попросили быть мягче, потому что она знает о своей травме, и сейчас ей нужна только любовь. Вакатоши фыркнул и прошел в палату, держа Касугу на руках, неосознанно прижимая теснее к себе. — Мама! — /Т.и/ не слышала её счастливого возгласа, но по губам и мимике поняла, как рад её ребёнок. Девочка подбежала к маме, хватая её за руку, потому что больше нигде нельзя — переломы. Маленькие ладошки сжимают пальцы родителя, а на глазах блестят слёзы счастья, потому что дорогая мама не умерла, врачи спасли её. Вакатоши медленно подошёл к кровати и сел рядом, его счастливый и одновременно грустный взгляд был пойман /Т.и/. Она не могла ничего сказать, что бы успокоило волнение мужа, но и понимала, что даже если бы могла говорить, то не нашла бы нужных слов. Сейчас в её власти только мимика и одна рука, которой она гладит щёку Касуги. — Папа, возьми маму за руку. — девочка протягивает свою и мамину руку мужчине, улыбаясь чисто и радостно, не думая о трудностях, с которыми предстоит столкнуться. Вакатоши крепко сжимает заметно ослабевшую ладонь женщины и касается острых костяшек тёплыми губами, прикрыв глаза. Он хочет забрать себе всё, что она чувствует сейчас, всю боль, масштаб которой пугает, ведь авария принесла не только физические увечья. Хрупкие пальцы переплетаются с мужскими, пропуская по ним волны, которые сердце Ушиджимы улавливает трепетом и мягким спокойствием. /Т.и/ даже сейчас держит над ним контроль, беря в свою дрожащую руку его колотящееся сердце, чтобы успокоить. На её лице улыбка, снисходительная и уставшая, ей необходимо больше спать, чтобы восстановить потраченные силы. Сейчас всё дается с трудом, но очертание изогнувшихся губ выглядит легче всего на свете, ощущается как прохладный летний ветер на разгорячённой коже. Они справятся со всем, потому что они вместе. Ещё три месяца спустя /Т.и/ восстанавливается до состояния, когда может ходить, держаться ровно и, что самое важное, общаться. Она не проводила в больнице время жалея себя, ей это было непозволительно, женщина учила язык жестов, потому что хоть как-то хотелось поддерживать связь с семьёй. Вакатоши и Касуга тоже учили новый для себя язык, давалось легко, потому что была большая цель. Даже девочка с легкостью осваивала жесты, поправляя отца, если он ошибался, потому что детский мозг гораздо пластичнее, чем мозг взрослого. Общими усилиями они встали на ноги, и /Т.и/ вернулась домой, где, как ей кажется, ничего не изменилось. Всё та же чистота, пахнет стряпнёй и кофе, мягкий диван также укрыт пледом, и рассыпаны карандаши. Заходя домой, она плачет, сжимая предплечье волейболиста от нахлынувших чувств. Теперь она точно может побыть слабой. Потому что дом - её крепость.***
Постепенно всё возвращается на круги своя, но и многое в жизни пришлось менять. Семья также устраивает вечера мультфильмов, которые обязательно теперь сопровождаются субтитрами. Дома гораздо реже слышны разговоры, без Вакатоши становится совсем тихо. Жестовый язык стал частью привычной беседы, даже общаясь с дочерью голосом, волейболист жестикулирует, чтобы /Т.и/ не чувствовала себя одинокой, также делает и Касуга, она в тишине умудряется просто выглядеть громко, и на это женщина лишь смеётся, обнимая любимую дочь. Вакатоши хотел уйти из спорта, чтобы всегда быть рядом с женой, но она не позволила, выталкивая спортсмена на тренировки, а сама занималась домашними делами, и если сначала мужчина сопротивлялся, то через пару недель смирился, всё же его жена боевая. Но он заботился о ней даже на расстоянии, звоня Касуге в перерывах и спрашивая о состоянии жены. Эта опека не смущала никого, а тренера позволяли Вакатоши отлучаться, потому что слишком уважали обоих. Приходя домой, Ушиджима никогда не подкрадывался незаметно и не пугал /Т.и/, он старался показываться в поле зрения. Если она спала, то он аккуратно будил её касаниями тёплых, слегка шершавых, рук, делая всё так аккуратно, будто он обращался с хрусталём. /Т.и/ спала много, утомляясь быстро из-за травмы головы, но семья справлялась с этим. Касуга стала проводить много времени занимаясь самостоятельно и никогда не будила маму, заботясь о ней. Девочка повзрослела рано. Возвращаясь с тренировки, Вакатоши заезжает в цветочный, покупает лилии, зная, что /Т.и/ любит именно их, и направляется домой, где его ждут любимые девочки. Он не перестает восхищаться стойкостью обеих, потому что им удалось остаться в порядке после того, что случилось, хотя сам волейболист чуть не сошёл с ума. Всё же вина его ещё терзала, хоть /Т.и/ и убеждала его, что он не при чем, и просила вообще не поднимать эту тему, потому что воспоминания причиняли ей боль. — Папа! Папа! — девочка восклицает и бросается на руки к мужчине, стоящему в проходе. — Мама приготовила ужин и сейчас в ванной. — Тогда пойдем накроем на стол, принцесса, как твой день? Девочка увлечённо рассказывает о прошедшем дне, не слезая с отцовских крепких рук. Теперь она стала ещё более требовательной к вниманию отца. Психолог сказал, что так она реализует потребность в защите, поэтому Вакатоши и не сопротивляется, но иногда напоминает, что малышке нужно быть и самостоятельной, поэтому она, хмуря брови и дуя нижнюю губу, идёт спать сама, сообщая родителям, что она взрослая и сильная. На столе стоит три тарелки, на подоконнике в вазе ждут лилии, источая приятный аромат цветения, Касуга суетится на кухне, мешая салат и говоря папе, чтобы не лез, поэтому Вакатоши уходит в спальню переодеться, усмехаясь. /Т.и/ стоит к нему спиной, поправляя съехавшее полотенце. У Ушиджимы гулко бьётся сердце, когда он снова видит утончённую фигуру любимой, даже шрамы, затянувшиеся на мраморной коже, не лишают её привлекательности, хоть и напоминают о ужасном инциденте. Вакатоши обходит жену, попадая в её поле зрения. Она слегка вздрагивает, но тут же расплывается в теплой улыбке, умещая свои тонкие руки на широких рельефных плечах мужа. Смотрит влюблённо, как и пять, и девять лет назад, всё те же сияющие глаза, которые не омрачены ничем, потому что её любят. Потому что всегда есть тот, на кого можно положиться, тот, кто принимает её и сильную, готовую свернуть горы, и слабую, просыпающуюся от головных болей и засыпающую лишь в объятиях любимого. Вакатоши целует мягко и губами едва прихватывает чужие, но руки, в отличие от нежности в поцелуе, властно проходятся по бедрам и талии, утягивая ближе к себе, согревая и показывая, что он её защитит. Молча, потому что так нужно, молча, потому что так всегда было эффективнее, он показывает свою любовь и заботу о /Т.и/, делая ради неё всё, что только можно сделать. А если находится невозможное, то он все равно воплощает это в жизнь. Отстраняясь, он начинает жестикулировать, улыбаясь, что всегда вводит /Т.и/ в состояние эйфории, потому что его улыбка прекрасна. Глаза женщины расширяются и становятся мокрыми от слов, которые Вакатоши обозначил, все ещё расплываясь в нежной улыбке. «Я счастлив, что вы обе есть у меня, когда-нибудь наша семья станет больше.» /Т.и/ обнимает мужа и кивает, покрывая поцелуями его острые скулы, нос и, притираясь мокрыми, от слёз, щеками. Все становится таким незначительным, когда рядом есть человек, который всегда верит в тебя и всегда на твоей стороне. Вакатоши, столкнувшись с такой сложной ситуацией, не бросил /Т.и/ и стал сильнее ради семьи, отдавая всего себя на их защиту, даже не столько физическую, хотя он любому мог свернуть шею только пусть подойдут к его принцессе, сколько морально. /Т.и/ отвечает ему жестами. «Я люблю тебя до бесконечности». — и снова целует, обвивая руками шею и забываясь в собственной любви и благодарности к мужу. Всё возможно, если ты рядом.