Меж двух миров

Джесси дрожала. Раздался треск, ледяной ветер обдул и без того замёрзшие плечи. Чавкающий звук маленьких ножек, ступающих по протяжной кровавой полосе, вынуждал её морщиться. Всепоглощающая темнота угнетала. Хотелось остановиться, опуститься на корточки, заползти под стол, спрятаться в шкафу и не слышать оглушающих криков, но вокруг ничего не было. Ужасающая пустота, и лунный свет, отражающийся в осколках. Джесси знала, что поджидало её за широким дверным проёмом, она пыталась зацепиться за что-нибудь руками, задержаться на месте. Тело не слушалось её, упорно продолжая идти вперёд. — Папа! Папа! Детский голос проникал в самое нутро, выворачивая его наизнанку. Стрельба из огнестрельного оружия, топот тяжёлых, соприкасающихся с каменным полом, ботинок, скрежет металла. Перед глазами всё поплыло, переворачиваясь вверх-дном, заплясали цветные пятна. Опора ушла из-под ног, дыхание сбилось. Зелёные глаза, полные ненависти, глядели прямо на неё, руки вцепились в крохотные плечи. Горячие капли крови срывались на лицо из глубокой раны на его щеке. На щеке настоящего монстра. Сердце заколотилось сильнее, грудную клетку опалило жаром. Сознание продолжало транслировать мутные образы, отчего разболелась голова. Меч, обрамлённый двумя вертикальными полосами, языки пламени… Джессика резко распахнула глаза, подрываясь с кровати. В висках болезненно пульсировало, руки тряслись, и спина покрылась холодным потом. Электронные часы показывали четыре тридцать утра. До подъёма оставалось три с половиной часа. Она знала, что больше не сможет уснуть, так что заправила постель и приготовила завтрак. Встреча с писателем Кимом должна была пройти ближе к полудню, и Джесси надеялась на слепящее солнце, которое помешает ей провалиться в сон в автобусе. Она и не помнила, с каких пор ночные кошмары стали для неё нормой. Однажды тётушка разбудила её и принялась успокаивать разразившуюся истерику, которую Джесс не умела останавливать сама. С этого всё началось, — ей было шесть, когда этот сон приснился ей впервые. Теперь же она не ревела ночи на пролёт, забравшись с головой под одеяло, как будто это могло спасти её от чего-то ужасного. Она научилась удерживать эмоции в узде, но страх никуда не ушёл. По-прежнему дрожали губы, ноги всё также становились ватными, а грудь наполнялась арктическим холодом, не позволяющим ей согреться до самого утра. Джессика заглянула в соседнюю комнату — тётушка Эм как всегда спала. Повзрослев, она перестала нуждаться в её поддержке, забавных светильниках, которыми раньше спальня была украшена тут и там. Она не могла уснуть без света и плюшевого зайца, но всё это осталось в прошлом. Тётушка водила её к психологу, чтобы избавить от ночного недуга; доктора разговаривали с ней, заставляя её вспоминать злополучный сон снова и снова, прописывали витамины и снотворное, оставляли на месяц в больнице, однако ничего не помогло. Джесси боялась оставаться одна, кошмар следовал за ней из одной ночи в другую. Поумнев, она притворилась, что всё закончилось, и врачебные пытки прекратились. Эмили всегда беспокоилась о ней, порой даже излишне. Поверила она или сделала вид, не желая причинять ей страдания, Джесси не знала, но была благодарна ей за то, что она забрала её оттуда. Тётушка была лучшей подругой её мамы, родители попросили её присмотреть за Джесс, им нужно было отъехать по делам за город, но они не вернулись. В тот день начался сильный снегопад, автобус, на котором они ехали, занесло на гололедице и завалило на бок. Телефонных будок по близости не было, кто-то пострадал, люди стали замерзать. Её родители отправились за помощью, надеялись обнаружить какую-нибудь деревеньку по близости, но вокруг были одни леса. Больше их никто не видел. Сама она, конечно, ничего не помнила, но Эмили рассказывала, что как-то раз она сбежала с уроков и пропала. Кто-то позвонил в полицию и сообщил о девочке, спящей на остановке на выезде из города. Она провела там почти целые сутки и не обмолвилась ни словом, когда её нашли. Потеря родителей и пережитый сильный стресс стали причиной психологической травмы. Именно этим врачи объясняли повторяющийся изо дня в день сон, но Джесси им не верила. Подготовившись к интервью, Джессика оставила на микроволновке записку «подогрей меня», где лежал завтрак для Эмили, и отправилась на встречу. Она бы давно уже сняла квартиру поближе к центру — удобнее для работы, однако тётушка убедила остаться у неё. Сослалась на больные суставы и заботу, в которой нуждалась, так что Джесси не смогла отказать. Эмили была единственным человеком, связывающим её с родителями, она всегда заботилась о ней, как о своей родной дочери, и Джесс чувствовала себя обязанной перед ней. Кто поухаживает за тётушкой на старости лет, как не она? — Мистер Ким. — Мисс Хидман. — Пожилой мужчина тепло улыбнулся, пожимая протянутую руку. — Спасибо, что согласились на встречу. — Джессика указала на соседний стул и опустилась напротив. На столе уже расположились две чашки горячего чая. — Ваша новая книга, о чём она? Взять интервью у Джи Хо Кима — знаменитого писателя из Южной Кореи — желал каждый именитый журнал Англии. Сделать это первыми удалось именно «The Future». Выбиванием интервью в заполненном графике знаменитостей занимались ведущие журналисты. Занять столь высокую должность, начав с девчонки на побегушках, было непросто. Джессике пришлось идти по головам и ломать собственные принципы, чтобы добиться этого. Работники других ежемесячников кусали локти, узнав, кому досталась возможность заполучить ценные сведения о новой книге, ставшей бестселлером за полтора месяца. Помимо борьбы между журналами, в самой редакции жёсткая конкуренция среди журналистов, ведущих различные блоги, могла довести до слёз или, того хуже, нервного срыва. Каждый день Джессика боролась за право быть первой, и всё же, ведя беседу по заранее запланированному списку вопросов, она понимала, что хотела совсем ни этого. Поступив на первый курс в колледж, она всеми силами пыталась выбить себе любое рабочее место в одном из изданий. Джесси понимала, что сможет набраться опыта в нужной сфере только в таком случае, и не сдавалась, пока не чудом — собственным потом и кровью — не попала в довольно-таки раскрученный современный журнал «The Future». Она собиралась сделать всё возможное и невозможное, чтобы пробиться наверх, и стала самым молодым ведущим журналистом в известных изданиях. В свои двадцать четыре Джессика могла проходить на закрытые модные показы, получала приглашения на выставки знаменитых деятелей искусства, имела возможность разговаривать со звёздами мировой культуры. Причина была одна — она хотела стать человеком, которого могли пропускать в самые недоступные места для обычных людей, хотела всегда находиться в центре событий, чтобы не упустить ничего важного. Записи с видеокамер, личный разговор со скрытым полицией свидетелем или членом правоохранительных органов; доступ в закрытые отсеки городских библиотек. Джессика надеялась отыскать своих родителей. Она собирала газетные вырезки почти двадцатилетней давности, неоднократно ездила к месту аварии, искала пассажиров из того автобуса, чтобы разузнать больше о случившемся, составляла информацию по крупицам. Поначалу ей удавалось сочетать собственное расследование с работой и учёбой, но обязанности прибавлялись, и времени стало катастрофически не хватать. В какой-то момент Джесси позволила себе взять передышку и не смогла вернуться к поискам до сих пор. Ей удалось экстерном закончить колледж, за невероятные успехи на работе её прозвали карьеристкой, многие люди завидовали ей, и нельзя было сказать, что ей не нравилась журналистика. Красиво писать у неё получалось с детства, она вечно выдумывала красочные истории, а одноклассники, высмеивающие её за это и за отсутствие родителей, помогли ей развить свой характер. Она не помнила их лиц и видела только на единственной сохранившейся у тётушки фотографии. Семейный дом Хидманов сгорел в странном пожаре, огонь едва задел соседние дома, а в их ничего не уцелело, и ей пришлось переехать к Эмили. Джессика не могла смириться с исчезновением родителей. Тот лес обыскивали с собаками, но тел не нашли, а пассажиров из автобуса отыскать было почти невозможно. Как только в руки Хидман попадались хоть какие-нибудь ниточки, ведущие к кому-то из этих людей, выяснялось, что они либо переехали, либо умерли от старости, либо их местоположение было неизвестно. Слишком много неизвестных данных, слишком много странностей. Никто не смог убедить её в том, что кошмар — лишь выдумка детского воображения. Джессика была уверена — сон связан с пропажей родителей, но как — она не понимала. — Тогда я и подумал написать об этом книгу. — Мистер Ким допил свой чай и беззвучно поставил чашку в блюдце. Более часа он рассказывал о придуманном мире бестселлера, но Джесси слушала краем уха. Она держала в руках блокнот с вопросами и изредка кивала головой, улыбаясь, когда слова писателя того требовали. Обычно ей было интересно слушать своих собеседников, однако сегодня голова ощущалась особенно тяжёлой, было трудно сосредоточиться на интервью. На столе, как всегда, лежал телефон в режиме диктофона, но Джессика предпочитала делать заметки вручную, стараясь не упустить ничего важного. — Название сразу пришло вам в голову? — О, нет. Я размышлял над ним около двух недель. Джи Хо всё говорил и говорил, а у Хидман вдруг разболелась голова, почти так же, как ночью. Она посмотрела в окно — в отличие от уютной кофейни в центре Лондона, где они договорились встретиться, — на улице было прохладно. Джесси надеялась успеть занести материалы для монтажа в редакцию до того, как выпадет снег. Его обещали ближе к вечеру, примерно в пять, когда потемнеет. По прогнозам синоптиков должна была начаться метель, которой ей хотелось избежать, потому что она забыла перейти на зимнюю куртку и боялась замёрзнуть в пальто. — Сделаем пару фото? — Джессика достала из сумки фотоаппарат и быстро его настроила. — Конечно. — Мужчина согласно кивнул и удобнее расположился на стуле. Это обговаривалось перед встречей, как и список вопросов. Джесси обожала импровизировать, поэтому заранее продуманные до мелочей встречи нагоняли на неё скуку. Подобная тактика была нужна для встречи с крупными звёздами, у которых каждая минута была на счету, однако попадались люди, готовые беседовать, следуя попутному ветру. Работа с ними доставляла ей настоящее удовольствие. Джессика умела водить. Она сдала на права ещё на первом курсе, но садиться за руль в одиночку боялась. Каждый раз, когда она пыталась это сделать, в голове всплывал образ перевернувшегося автобуса, который она видела на фотографии в одной из газет по делу родителей. Губы дрожали, пальцы становились деревянными, перед глазами плясали тёмные пятна. Нервозность пожирала её с потрохами, не оставляя возможности отбросить чувство тревоги прочь. Сосредоточиться на дороге становилось трудно. Забавно, что проезд на общественном транспорте совсем не пугал её. Там, где она ездила, всегда было много народу, да и если бы что-то случилось, помощь могла прибыть в любой момент — всё-таки, столица. В этом было дело или в чём-то ещё, Джесси не думала, она вообще старалась не думать о плохом лишний раз, ей вполне хватало этого ночью. Закончив встречу с писателем, она отправилась в редакцию. Благодаря постоянным выездам для сбора информации в статьи и интервью, Хидман могла не появляться на рабочем месте порой целыми днями. Конечно, она предоставляла отчёт главному редактору, делала она всегда это вовремя, поэтому, если и пропадала из-за собственного расследования, у неё никогда не возникало проблем. Так или иначе, Джессика давно не бралась за дело. Сегодня мысли об этом не оставляли её с самого утра. Кошмар снился ей почти каждую ночь, один и тот же, без новых деталей, он прокручивался в её сознании как заевшая старая пластинка, и остановить её было нельзя. Чего только Джесси ни пробовала; и снотворное пила, и выматывала себя несколько суток подряд, чтобы свалиться в постель без задних ног и отключиться (в таком состоянии не то, что сновидения, даже свист чайника у самого уха не должны были её разбудить); посещала сеансы гипноза, заваривала успокаивающие травяные настои, включала шум прибоя и другие мелодии, предназначенные для релаксации. Какие бы способы она ни использовала, они помогали ей не более чем на пару ночей, а затем переставали действовать вовсе, и всё повторялось по новой. Джесси попала в замкнутый круг без возможности вырваться. Другие сны ей почти не снились. — Хидман! — Широкоплечий парень прокрутился на стуле и приветливо махнул рукой, когда она вошла в отдел редактирования. — Как прошло интервью? — Отлично. Как и всегда. — Джесси положила на стол перед ним чехол с фотоаппаратом. — Когда перестанешь называть меня по фамилии? — Когда обзаведёшься собственной камерой. Лиам Пейн был первым человеком, принявшим её намерения серьёзно, когда её взяли на работу в качестве помощника. Таких людей обычно откровенно использовали, потому что знали, что они не задержатся на долго. Принести кофе на весь отдел, ответить на полсотни звонков до обеда, назначить или отменить встречи, к которым не имеешь абсолютно никакого отношения, выслушать нелестные слова в свой адрес, забрать из химчистки чью-то одежду, прибраться на захламлённом столе. Мелким поручениям не было предела, никто не выдержал бы такой физической и психологической нагрузки в течение долгого времени, поэтому помощники постоянно менялись. Лиам единственный ничего у неё не просил. Когда он увидел, что она способна на большее, он поддержал её. — Брось, Лиам. Я знаю, что ты меня любишь. — Джесси растрепала его русые волосы, и парочка кучерявых прядей упала ему на лоб. Вообще-то, Джесси собиралась приобрести фотоаппарат на первую зарплату, но как-то вышло, что интервью неожиданно перенесли. Все фотографы оказались заняты, и она уже была готова использовать телефон, качество фотографий которого оставляло желать лучшего, когда Лиам предложил ей воспользоваться своей техникой. Она уже и не помнила, что послужило причиной того, что ведущий фотограф отдела редактировал сделанные ей фотографии. В основном, для интервью с известными людьми журналисты брали с собой фотографов, если не удавалось договориться об отдельной съёмке, но Джесси, как оказалось, неплохо делала фото сама. Лиам дал ей несколько уроков, и теперь даже главный редактор не смог бы определить, кто именно сделал тот или иной снимок. Конечно, до идеала, со своими потрясающими навыками фотошопа, фотографии всегда доводил Лиам. — А ты меня — нет, — он весело хмыкнул, — через пятнадцать минут у меня начинается съёмка, ты заставила меня понервничать. Ты же в курсе, что это моя лучшая камера? — Именно поэтому я её и взяла. — Лиам повёл бровью, и Джесси прикусила губу. — Хорошо. Извини, что не приехала раньше. Я летела к тебе на всех порах, честно. Меня даже придавили лицом к окну в автобусе. Видишь? — Она указала на покрасневшую щёку пальцем. Лиам поднялся на ноги и накинул ремешок с чехлом на плечо. Он был выше неё примерно на две головы, так что в борьбе за право выбора фильма на вечер бесспорно всегда выигрывал. Ему стоило лишь поднять руку с пультом вверх, и Джессике оставалось только сдаться. Как они стали друзьями, она тоже не могла сказать. Наверное, примерно тогда же, когда он повадился отдавать ей свой фотоаппарат напрокат и подвозить до дома, если она заканчивала поздно, и общественный транспорт переставал ходить. — Могла бы вызвать себе такси. — И упустить возможность позлить тебя? На самом деле, весь день Джесси не могла перестать думать о своих родителях. Её терзало чувство вины из-за того, что она забросила поиски, поэтому она почти не слушала писателя Кима, и поэтому мысль о такси даже не посетила её голову, но Лиаму не обязательно было знать об этом. Он был в курсе некоторых деталей её жизни, вроде пропажи родителей и полученной в детстве психологической травмы, также он знал, что в свободное время она вела поиски, и старался поддерживать её в этом плане. И всё же, Хидман видела по горячему сожалению в его глазах, что он не верил, что они могли быть живы. В конце концов, прошло восемнадцать лет, они бы дали о себе знать, если бы это было правдой, она не осуждала его, ведь сама почти перестала искать их, но странное чувство глубоко в груди не позволяло ей отпустить своих родителей. Джессике постоянно казалось, что она упускала нечто важное, что необходимые детали пазла ускользали от неё, не позволяя докопаться до правды. Тлеющий уголёк надежды постоянно подпитывался сердцем и рассказами тётушки о том, какими замечательными людьми они были и как сильно любили её. Порой ей начинало казаться, что Лиам прав, и ей стоило бы остановиться, но рука не поднималась выбросить весь материал по делу родителей, добытый с большим трудом. — Ты собираешься ехать в этом? — Лиам окинул её пальто неодобрительным взглядом. — На праздниках было тепло. — Джесси попыталась спрятать в рукава покрасневшие от холода пальцы, но Пейн уже успел обратить на это внимание. — Ну, а теперь обещают приближение северного циклона. Или ты опять не смотрела прогноз погоды? — Смотрела, но забыла. — Вот всегда ты так — думаешь только о работе. — Лиам прошёлся вдоль монтажного кабинета, снял с вешалки красный шарф и, вернувшись на место, всучил его Джесси. — На вот, замотайся. Не хочу слушать твои клацающие зубы вечером. — А ты? — А у меня, в отличие от некоторых, есть машина. Хидман закатила глаза на очередной подкол в свою сторону, но ничего не успела сказать в ответ, — парень помчался на съёмку. Вечером они собирались встретиться у него в квартире, посмотреть какую-то новинку в кинематографе. Лиам жил в центре, поэтому ей всегда приходилось оставаться на ночь, так что она собиралась вернуться домой и забрать сумку с вещами, которую приготовила ещё ночью. Она бы взяла её с собой, но не хотелось таскаться с ней по всему городу. Тётушка Эм всегда щурилась на неё с хитрецой, заговорщицким голосом желая им хорошо провести время друг с другом. Вероятно, она считала, что они с Лиамом встречались. Он заходил в дом несколько раз, и наверняка она наблюдала из окна, как он отвозил её домой на машине. Лиам вырос в порядочной семье и всегда обращался с Эмили как настоящий джентльмен, ясное дело, он её очаровал. Лиам и правда всегда заботился о ней, но скорее, как старший брат, так что Джесс и не думала ни о чём другом, кроме этого. На самом деле, у неё с поступления в колледж был сильно загруженный график. По ночам, из-за кошмара, она почти не спала, а днём — занималась то учёбой, то работой, потом взялась за поиск родителей, и так замоталась среди всего этого, прямо как белка в колесе, до такой степени, что не могла ни о чём другом думать. У Лиама получилось убедить её в том, что отдыхать — это нормально, он стал приглашать её к себе на выходные. Она не знала, почему он пытался помочь ей, но у него получилось, и она была благодарна ему за это. Рождественские праздники в самом деле оказались теплее, чем обычно, снега почти не было. Мотаться туда-сюда по городу и париться в пуховике, как в сауне, не очень хотелось, так что Хидман вернулась к осеннему пальто. Стоило ей выйти на улицу, — ледяной ветер уколол лицо, забрался под воротник, заставляя ёжиться, и Джессика тут же пожалела об этом. Она быстро замотала на себе шарф Лиама, засунула руки в карманы. Джесси посмотрела на время — автобус уехал прямо перед её носом, а следующий должен был приехать только через двадцать минут. Редакция журнала «The Future» находилась рядом с Оксфорд-стрит — самой многолюдной улицей Лондона. По близости располагался огромный букинистический магазин, в который она как раз должна была успеть заскочить до приезда автобуса. Нужно было забрать ранее заказанную книгу. О её авторе ей предстояло написать следующую статью, встреча с ним уже была назначена, так что у Хидман было достаточно времени на написание статьи о Джи Хо Киме, прежде чем она возьмётся за новую. И снова Джесси поймала себя на том, что целенаправленно погружалась в работу. В этом не было ничего плохого, она зарабатывала на жизнь, помогала Эмили и казалась обычным человеком, таким же, как все. Хотели бы родители, чтобы она оставила поиски и зажила нормальной жизнью? Часть неё тоже хотела этого, хотела забыть обо всём, хотела окунуться в реальный мир, может, даже начать встречаться с кем-нибудь, взять отпуск и отдохнуть от всего этого, но другая часть отчаянно держала её на месте. Ей всегда было интересно, почему она ничего не помнила. В голове не осталось ни одного воспоминания, связанного с ними или с кем-либо ещё. Она не помнила их голоса, не помнила запаха, сознание никогда не подкидывало ей мутные образы прошлого, вроде игры с соседскими мальчишками или любимой игрушки (не той, которую ей подарила Эмили, чтобы помочь ей побороть страх спать одной, а той, которую купили родители). Заветное желание, секретики, закапанные на заднем дворе дома, рисунки семьи, мультфильмы, что хотелось пересматривать снова и снова, забота родителей. Она совсем ничего не помнила. Доктора назвали это посттравматическим синдромом. Для шестилетней девочки, как объясняли они, потеря родителей оказалась слишком сильным ударом, а сон — лишь изменившееся воспоминание с тех пор, как она сбежала, чтобы найти родителей. Неведомым образом ей удалось добраться до другого конца Лондона и заснуть на остановке, очевидно, в ожидании междугороднего автобуса. Именно с той остановки они уезжали тогда, и слова врачей о испытанном ей сильном стрессе, казались вполне правдоподобными. Ей было всего шесть, неокрепший мозг мог изменить воспоминание об этом, превратив в ужасный кошмар. Но даже если так, даже если сон был отголоском реального прошлого, почему в нём она звала только папу? Могла ли она любить кого-то из родителей сильнее? По тому, как тётушка описывала их — нет. Эмили сама пыталась как-то найти причину её кошмару. Находиться одной в течение суток без близких людей в огромной городе, вероятно, заставило маленькую Джесси испугаться. Ведь за то время, пока её искала полиция, с ней могли заговорить не самые хорошие люди, кто-то мог причинить ей боль даже неосознанно. Однако телесных повреждений найдено не было. Почему кошмар не закончился, спустя столько лет? Разве страх не должен был оставить её, стереться из памяти? Джессика вышла из магазина, пытаясь засунуть покупку в сумку. Пронизывающий холод заставил её пальцы покраснеть в первые пару секунд. Нужно было взять с собой перчатки. Небо потемнело и затянулось пасмурными тучами, но город сверкал почти так же, как днём, благодаря ярким вывескам и светодиодным фонарям, освещающим тротуары с проезжей частью. Щёки покалывало от ледяного ветра, Лиам был прав, к вечеру сделалось в разы холоднее. В метро возвращаться она не стала, — от станции ей пришлось бы ещё минут десять добираться до дома пешком, тогда она бы точно окоченела от холода. Нет, автобус бесспорно оставался лучшим вариантом. Раздался пиликающий сигнал светофора, сообщающий о начале пешеходного перехода. Джесси распахнула сумку шире; захламлённая всем, чем только можно, она, кажется, не собиралась вмещать толстенную — на восемьсот с лишним страниц — новоприобретённую книгу. Поток людей, направляющихся ей на встречу, чуть не сбил её с ног. — Ну давай же. — Раздражённо выдохнула она, не прекращая попытки уложить её хоть куда-нибудь. Сигнал участился, время для перехода стремительно заканчивалось, а автобус должен был приехать с минуты на минуту. Джесси оставила книгу поверх открытой сумки и бросилась на дорогу. Надо было забрать её позже, зачем она понеслась за ней именно сегодня? Люди на противоположном тротуаре остановились, зелёный человечек на светофоре переключился на красного. Хидман выругалась. Мало того, что она бежала по проезжей части в неположенное время, так ей ещё нужно было не на прямик бежать, а по диагонали. Естественно, эта часть дороги на перекрёстке была гораздо длиннее. Ветер внезапно усилился, начиная свистеть. Он сделался настолько сильным, что ударил девушку в грудь, и она пошатнулась, а книга соскользнула с торчащей над сумкой горки вещей и шлёпнулась на землю. Хидман обернулась, присаживаясь на корточки буквально на мгновение, чтобы поднять её. Пронзительный визг колёс и шум работающего двигателя заглушили все существующие звуки. Джесси подняла голову; её тут же ослепил белый свет фар. Оглушительный гудок движущегося прямо на неё автомобиля и собственный крик смешались воедино. Она упала, больно ударяясь об асфальт спиной, в глазах заплясали цветные пятна. Дыхание сбилось, сердце заколотилось как бешенное, кровь прилила к голове, и в ушах запищало. Веки непроизвольно сомкнулись, вынуждая её сощуриться, — крупные хлопья снега опускались прямо на её лицо. Несколько пешеходов кричали о том, что нужно вызвать скорую помощь, разгуделись проезжающие машины, которым пришлось остановиться из-за неё, с каждым мгновением ветер выл всё сильнее, но Джесси почти ничего не слышала. Кто-то помог ей принять сидячее положение. Взгляд упёрся в серебристый бампер с эмблемой золотого быка. Lamborghini Venen остановился всего в паре сантиметров от неё, не успев задеть. По правде говоря, она совсем не ощущала удара от столкновения, только ужасно болела спина. Джесси поняла, что её не успели сбить, а ещё осознала, что перед ней стоял один из самых дорогих автомобилей в мире — гоночный спорткар, которым могли обладать только трое людей на планете, и все они жили за пределами Великобритании. Мысли перемешались в голове, спутались в клубок, что невозможно было распутать. Джессика чудом осталась жива, а думала лишь о статье, которую несколько лет назад написала. Тогда ей нужно было осветить самые дорогостоящие автомобили мира, выпущенные за последний десяток лет. Дрожащие губы растянулись в улыбке. Что за глупость. — Простите, я совсем не заметил вас. Вы выбежали так неожиданно. — Приятный низкий голос с хрипотцой вырвал её из кокона мыслей. — Можете подняться? Джессика собиралась что-то ответить, но потеряла дар речи, когда водитель протянул ей руку. Пронзительные зелёные глаза, полные беспокойства, глядели на неё сверху вниз, идеально уложенные каштановые волосы всколыхнул порыв ветра. — Давайте руку, я вам помогу. Ухоженные длинные пальцы украшало массивное серебристое кольцо с дорогим украшением. Вот, что заставило Джессику замереть на месте и до боли прикусить язык. Она помотала головой, отчего та разболелась сильнее. Казалось, она сошла с ума. На чёрном камне отображался меч, вокруг него — две вертикальные полосы, обрамлённые языками пламени. Гравировка рисунка была крохотной, но Джессика сразу его узнала. Тот самый символ, по ночам заставляющий её дрожать от страха, был помещён в перевёрнутый треугольник, отдалённо напоминающий форму герба. — Вы в порядке? Джесси гулко сглотнула. Нет, она точно не была в порядке.