***
Только такси подъехало к их дому, как, пока никто не обращал на них внимания, Митя притянул Ингвара к себе за рукав и наклонился к его уху: — Никому ни слова. Скажешь, я тебе глотку вырву, — нетрудно было догадаться, что именно он имел ввиду. Ингвар реагировал еще слишком заторможенно после их «интрижки». Призрачное касание заставило его встрепенуться и вслушаться в слова юноши, смутившись и разозлившись одновременно. Он не успел ничего сказать в отместку, как сильная ладонь Дмитрия сжала его запястье и потянула к автомобилю. Свенельду Карловичу с прискорбием пришлось занять место на заднем сидении, поэтому Ингвар оказался зажат между своим братом и широкими плечами Мити, который, по-видимому, совершенно не заботился о том, что занимает непозволительно много места. Ингвар уставился на него одним из самых своих прожигающих взглядов, но тот лишь в ответ вскинул бровь, мол, нет ли у тебя нервного тика? — У тебя костюм помнётся, сядь аккуратнее, — только и бросил он, сам же прекрасно устроившись так, чтобы его костюм уж точно не испортился. Кстати, его костюм… Бархатная пара его темно-зеленого пиджака идеально сочеталась с рубашкой нежного синего. Ингвар про себя заметил, что если притянуть за уши, их костюмы составляли бы отличный дуэт. Парень недовольно фыркнул, закинув ноги на его колени, мол, места совсем не осталось. В следующую же секунду Митя скинул его ноги и посмотрел на него так страшно, будто мог испепелить одним лишь взглядом. — Что вы как маленькие? — возмутился Свенельд Карлович, которого задела их перепалка. Мужчина оправил свой костюм и отвернулся к окну, выражая всем своим видом полное разочарование. Ингвар почувствовал укол в самое сердце, ведь не хотел, чтобы брат был свидетелем их невербальных поединков. Митя приблизился к уху юноши и шипяще произнес: — Наша связь не обязывает меня относиться к тебе как-то по-другому, — и настойчиво сжал плечо, будто пытается сдвинуть ему локтевой сустав. Ингвар лишь слабо поморщился, даже не собираясь выскальзывать рукой из захвата. Не дай бог, Дмитрий ему плечо вывернет. Почему-то Ингвар думал, что тот вполне на это способен. — Митя! — как только они вышли из такси, на них обрушился ворох разноцветных воздушных юбок. Можно подумать, что самой любвеобильной из компании сестер была Лидия, но Алевтина явно любила Митю больше всех. Он едва смог удержать на руках повисшую на нем девчонку, как к ней добавились Капочка и Липочка. Благо, оставшиеся сестры повели себя приличнее и не стали кидаться на юношу. Лидия на эту сцену кротко улыбнулась самой обворожительной своей улыбкой и вцепилась в лацкан Митиного пиджака не хуже Алевтины, которая повисла на его другой руке. — Вы так хорошо ладите с детьми, Митя, — с нажимом сказала старшая сестричка, расчленяя взглядом трех младших и не лучше поглядывая на остальных двух. Ада все равно не обращала своего внимания ни на кого, кроме Ингвара, который стоял в стороне от этого балагана с мыслями о том, как же сестры Шабельские ошибаются насчет непогрешимости и идеальности Мити. Одна лишь Зинаида Родионовна стояла в стороне, задумчиво проводя пальцами по своей тяжелой темной косе и неотрывно занимая свое внимание телефоном. — Позволите? — в ее одиночество вторгся Митя, протягивая Зинаиде руку, как если бы за него секунды назад не цеплялась Лидия. Митя сделала вид, что в упор не увидел ее и не услышал, будто ветерок зацепился за его пиджак. Зинаида уж точно этого не ожидала, но со смущенной улыбкой и настороженной радостью подала ему свою смуглую ладонь. — Ингвар, берите под руку… Аду… И пойдемте! Ингвар даже опешил от звука своего имени из уст сына ярла, замечая, с какой неловкостью Ада хватается вспотевшими пальцами за его локоть, будто из вежливости. Ингвар в упор этого не заметил и пошел внутрь только потому, что Митя уже скрылся за тяжелыми старинными дверями театра. Лидию оставили без внимания. Прозвенел только второй звоночек, но Ингвар уже сидел на просторном балконе, немного нервно оглядывая столпившийся ворох юбок Шабельских у оркестровой ямы вместе с темным пятном, которым был сам губернатор Родион Шабельский. Нервно Ингвар смотрел только потому, что настойчивый взгляд голубых глаз прожигал у него в затылке дырку. — Почему не спустишься? — наконец решил подать голос Митя, который останавливал свой задумчивый взгляд то на немце, то возвращался в телефон. — А ты? — Я, по-твоему, оркестра в жизни никогда не видел? Тут и в театре заняться нечем, кроме как есть и смотреть в яму в перерыве между антрактами. — А я думал, ты весь из света: и театры, и музеи, и выставки? — Ингвар обернулся на него, когда Митя подошел к краю балкончика и махнул рукой сестрам Шабельским. Точнее, лишь одной, ведь взгляд его был прикован к Зинаиде. — Одно дело – из света, другое – получать удовольствие, — парировал Митя и уже повернулся к нему с каким-то странным выражением лица. Или Ингвару так показалось, ведь лицо Мити сейчас не выражало презрения, неприязни или других недовольных чувств, которыми сын ярла его периодически одаривал сполна. — Выставки и музеи мне нравятся куда больше оперы, в которой я даже слов не могу разобрать. Ингвар прищурился, почему-то почувствовав себя гораздо лучше, когда смотрел на скучающего Дмитрия. Его лицо необычно разглаживалось и становилось расслабленным, как по утрам или когда он там просыпался? В обед? Ингвар особенно любил это его выражение лица, поэтому взял его ладонь в свою на мгновение. Как оказалось, прошло уже пару минут, а он так и не отпустил руку Мити: — Что ты застрял? — проворчал тот на ухо парню, и Ингвар наконец обратил внимание, что слишком долго сжимает горячую ладонь Дмитрия в своей. Паренек на это ойкнул и хотел уже отпустить его, но его за собственную руку притянули ближе. — Ты не боишься упасть? — Ингвар попытался отвлечься от того, что Митя прижал его ближе к себе и облокотился на перила балкончика. — А если кто-нибудь нас увидит? — Ты слишком много нервничаешь, — в уголки губ парня закралась насмешливая улыбка, и он по-хозяйски положил ладони чуть ниже того, где располагалась талия Ингвара. Он дернулся и хотел уже остранился, ведь скоро прозвенит третий звонок, тогда зацокают каблучки и туфли по лестнице и их точно заметят… Ровно три звонка раздалось по залу и за его пределами. — Ой, а вот и трети-ий, — почти пропел Дмитрий, лишь теснее прижимая Ингвара к своей груди и улыбаясь так сладко, будто пробовал свой любимый десерт. Ингвар вздрогнул, когда семейство Шабельских отошло от оркестровой ямы и направилось к бельэтажу. — У нас есть секунд десять. И он поцеловал Ингвара, за рекордное время преодолевая барьер из его губ и зубов, сплетая их языки похлеще того, что было до отъезда. Руки юноши вмиг взмокли, да и кажется, что стало слишком жарко. Почему-то Ингвар даже не стал пытаться перетянуть одеяло управления на себя, совершенно спокойно позволяя Мите хозяйничать в своем рту, пока рыжая макушка Алевтины не показалась из-за угла их балкона. Ингвар отстранился ровно за долю секунды и – о, как же он хотел задержаться подольше! – пригладил волосы, стараясь не краснеть и не отводить взгляд, как этого мастерски делал Дмитрий. — Митя! Митя! — гоночной машинкой мимо Ингвара пронеслась Алевтина и вновь повисла на сильных руках сына министра, который немного неловко ей улыбнулся. — А можно сесть с вами? Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! — Алевтина, ты сидишь с родителями, — отрезала Лидия самым строгим своим голосом и подарила Ингвару и Мите такой тяжелый взгляд, от которого пошли мурашки. У Мити от того, как ему нравилась Лидия в гневе, а у Ингвара от того, что она могла с легкостью посмотреть наверх и на то, как Митя пытался съесть его через рот, — как и мы, — она оглядела свою свиту «некрасивых подружек», которыми являлись ее сестры-погодки. Ада на это заметно расстроилась, а Зинаида вдруг понимающе взглянула на юношей и вскинул свою густую бровь, на что Митя лишь медленно моргнул. Ингвар следил за этим невербальным общением, с удивлением подмечая, как хорошо без слов они друг друга понимали, и надеясь, что не имел к этому ни малейшего отношения. — Девушки, ну что вы тут толпитесь? Уже рассаживаться пора, — всех стоящих на балкончике сестер ловко разогнал своим появлением Аркадий Валерьянович, которого задержали у входа вместе со Свенельдем Карловичем светские разговоры. Сам старший Меркулов их жутко не любил, но противиться не мог. За миг всех ветром сдуло. Во главе шествия была старшая дочь, а замыкала его Алевтина, и получалось, что процессия шла ровно по старшинству. Времени наблюдать за этим не было, ведь свет остался лишь на сцене. Зал накрыла полная темнота. Ингвар чуть ли не засыпал на своем месте, лишь иногда вздрагивая от повышающихся тонов оперных певцов. Когда Ингвар был готов в очередной раз сомкнуть глаза, его больно лягнули в голень острым носком туфли и притянули за лацкан пиджака: — Хотя бы сделай вид, что не спишь, — прорычал Митя на грани слышимости. Ингвар быстро оглянулся и заметил, что на него периодически пристально поглядывает с другого балкончика пара любопытных темных глаз за очками. — И произведи впечатление принадлежности к высшему обществу, ты меня позоришь. Ингвар злобно засопел на его слова и прищурился, пытаясь в темном полумраке разглядеть лицо Мити, которое вновь было искажено недовольством. А Ингвар был уверен, что именно так оно и было. Не успел он ничего сказать, как прозвенел антракт. Свет залил собой весь зал, и Ингвар увидел хмурое лицо Мити достаточно близко, чтобы отшатнуться. Тот лишь хмыкнул, и юноша заметил довольство в его взгляде и изгибе губ. Их балкончик опустел за пару секунд, а после и более половины зала вышли в холл. Митя сразу же отстранился от Ингвара, отпуская его пиджак, и стал задумчиво ковыряться в телефоне, будто его внимание было отныне и впредь приковано только к гаджету в руке. — Может, холл посмотрим? — неуверенно предложил Ингвар ровно спустя полминуты, которые отсчитал в уме. Как бы он не старался, он все равно тянулся к Мите: будь то общение, будь то поцелуй. Ингвар даже предположить не мог, откуда у него взялся такой нездоровый интерес с парням, в особенности, к сыну ярла. Все равно на эти шутки своего подсознания он ничего не мог противопоставить. — А? Забыл, ты же тут первый раз, — Митя даже не оторвал взгляд от экрана своего телефона. — Если хочешь, иди. Я ведь не держу. — Я ведь тут в первый раз, а ты, наверное, уже третий или четвертый, — Ингвар максимально прозрачно намекнул, что его желание еще раз поцеловать Митю в общественном месте, где их в любой момент могут застукать, пересиливает инстинкт самосохранения. — Флиртуешь со мной? — наконец младший Меркулов соизволил поднять взгляд на Ингвара, задумчивым горячим взглядом путешествуя по его лицу. Ингвар на это лишь смущенно промолчал и уже хотел отвернуться, ведь гордость у него была, но был остановлен ладонью Мити, которая взяла его за подбородок. — Если хочешь меня поцеловать, то так и скажи. Ингвар уже зажмурился, приготовившись к тому, что сейчас ему в губы вновь вопьются сухие и обветренные Митины, но этого не происходило. — Я же вроде сказал, что если хочешь меня поцеловать, то надо так и сказать, — с нажимом уточнил сын ярла. Ингвар так тяжело вздохнул, будто на его спину опустилось небо, и тихо и по слогам выговорил: — По-це-луй ме-ня. Митя на это вновь так сладко улыбнулся и прижался к его губам, будто бы давая попробовать сладость своей улыбки. В такие моменты Ингвар думал, что все было не так уж плохо, ведь он сейчас находится в театре, на опере, да еще и целуется на бельэтаже с Митей, который выглядит с довольной улыбкой и в этом костюме так хорошо. Впрочем, как и всегда. Ингвар зацепился своими тонкими пальцами за пиджак Мити, в этом поцелуе стараясь ему не уступать. Он пытался вытолкнуть язык парня из своего рта и заняться изучением внутренности оппонента, но неожиданно сын ярла перестал сопротивляться и уже плавно скользил своим языком по языку Ингвара, позволив торопливо обследовать свой рот, ведь совсем скоро антракт кончится или кто-нибудь поднимется на бельэтаж: папа́ или Свенельд Карлович… Они наконец отстранился друг от друга, и Ингвар с самодовольным разморенным лицом произнес: — Почему ты не сопротивлялся? — Потому что ты такой надоедливый, — юноша прищурился, вытерев губы и неожиданно от смущения отведя взгляд. — Я уже устал от того, что ты пытаешься съесть мой язык. — Кто бы говорил!.. — громко фыркнул Ингвар и покраснел еще пуще, чем от поцелуя. — А как перед началом оперы ты пытался меня сожрать? — А тебе не понравилось? У нас было ограниченное время, — с непроницаемым лицом возразил Митя, возвращая свою светскую маску безразличия. — И мне кажется, Лидия нас заметила. — А ты только сейчас это понял? Что это за переглядки были с Зинаидой? — А ты ревнуешь? — Митя так насмешливо вскинул бровь, что Ингвар закипел. Все время он наступает на одни и те же грабли. — Вообще-то, нет, — пробурчал он и отвернулся, наконец отпуская рукав Митиного костюма, за который хватался во время поцелуя и изрядно его помял. — Большая бука, — сын ярла придвинулся к нему, когда Ингвар старался держать голову в противоположном направлении. — Когда мы вернемся домой, я планирую трахнуть тебя еще раз, понял? Ингвар даже опешил от такой дерзости, ведь он говорил это ему неприкрыто и в лицо, да еще и в общественном месте! Немец с лицом, полным недоумения, повернулся к Мите, который с ласковой обещающей улыбкой поцеловал уголок его губ так быстро и также быстро отстранился, когда на их балкон прошел Аркадий Валерьянович и совершенно неграциозно плюхнулся в кресло. — Ну что вы тут сидите? Очередь в буфет уже кончилась. Ингвар неистово покраснел и отвернулся, состроив вид, что ничего не услышал, а Митя просто неприкрыто проигнорировал отца, вновь возвращая взгляд в телефон. Они возвращались домой в десятом часу, и Ингвар почти засыпал по пути домой, будучи зажатым вновь между плечами старшего брата и Дмитрия. Едва продрав глаза, чтобы окончательно не уснуть, Ингвар с удивлением подметил, что Митя стал клевать носом на его плече. — Ты спишь? — Ингвар наклонился к нему, пытаясь услышать, сопит ли он или нет. — Нет, — хриплым голосом пробормотал Митя в ответ и приоткрыл один темно-голубой глаз, взглянув на Ингвара так недовольно, будто его удобное плечо выскользнуло из-под головы. — То, что я сказал, все еще в силе, просто… я… немного вымотался… Он широко зевнул и устроился поудобнее, более ничего не говоря. Если бы Ингвар не знал, каким вредным и раздражающим мог быть парень, который сейчас самозабвенно устроился на его руке, чтобы вздремнуть, Ингвар бы умилился и убрал спадающую растрепавщуюся челку с его лица, но пересилил себя и смущенно отвернулся. Они торопливо ввалились в комнату Мити, на ходу сдирая друг с друга пиджаки и рубашки. Видимо, после короткого сна в такси сын ярла прибавил в ловкости, с ощутимым напором целуя Ингвара, но пока что только в губы. — Ты не хочешь торопиться? — проворчал Ингвар, когда запнулся и упал на кровать, пока Митя со сосредоточенным видом расстегивал его рубашку. — А куда? Завтра необязательно рано вставать или что-то еще, — Митя вскинул бровь, взглянув на парня исподлобья, и оставил засос у него под подбородком, как влитой устраиваясь между его разведенных ног. — Тем более, в театре негде побыть наедине достаточно долго. — Не знал, что ты такой романтичный, — хмыкнул Ингвар и потянулся к вороту Митиной рубашки. — А ты против? Говорю сразу, я из тебя всю душу вытрахаю сегодня, — он расплылся в такой довольной улыбке, что Ингвару даже стало жутко, — и утром тоже добавлю. Может быть. Он наклонился к Ингвару и вновь долго поцеловал его.***
Ингвар крепко зажмурился в надежде вернуть остатки сна, который ускользнул еще десять минут назад. Проведя по заспанному лицу ладонями, он потянулся, с недовольством подмечая, как у него болит голова из-за нарушенного режима и как почти так же сильно болит тело. Во сколько они уснули?.. Последний раз, когда он смотрел на часы, было пол третьего ночи. Кажется, слова Мити о вытрахивании души были правдивы, ведь Ингвар едва сел на кровати. Он на автомате пригладил волосы и повернулся к окну, удовлетворившись знанием о том, что сейчас и правда полдень. Аркадий Валерьянович давно на работе, а старший брат, по-видимому, вновь занялся решениями бытовых дел, разъезжая самостоятельно по городу. Ингвар мельком оглядел залитую светом комнату сына ярла и повернулся к его расслабленному лицу, растянувшись в широкую улыбку. Юноша пару секунд просто смотрел на него и наклонился, целуя приоткрытые во сне губы. Поддавшись какому-то неопределенному порыву, Ингвар спустился и поцеловал его в щеку, ухо, шею… Сев сверху на его торс, Ингвар почувствовал необычайную смелость и вновь поцеловал его рот, обхватив лицо парня ладонями. Покраснев как спелый помидор, в голове проклиная свое проснувшееся в шестнадцать (?) лет либидо, он завел руку за спину и сразу же нащупал полумягкий член сына ярла. Преодолевая дикое смущение и желание скрыться в ванной далеко и надолго, он через сжатые зубы выругался. Ингвар крепко обхватил ствол и, сделав несколько поступательных движений, с некоторым неудобством и только со временем сел до конца с протяжным стоном. Ингвар закусил ребро ладони и с опаской взглянул на Дмитрия. Тот все еще спал, как показалось Ингвару, ну или просто не открыл глаза. Он расслабленно выдохнул и откинул голову, расплывшись от ощущения приятной наполненности. — Ты думал, я сплю? — Ингвар вздрогнул и за долю секунды хотел быстро встать и уползти от насмешки под одеяло, но его задержали горячие руки, прижавшие бедра парня до упора. Митя приподнялся на локтях, когда удостоверился, что Ингвар не сбежит. — Я думал, ты наконец выбрал момент, чтобы отыграться, а ты вот как решил… Я приятно удивлен. Он сладко улыбнулся и наклонил к себе Ингвара, долго и с довольным стоном целуя его. Когда они отстранились друг от друга, Митя откинулся на локти и посмотрел на Ингвара снизу вверх. — Ну и? На этом ты закончился? Будешь двигаться или помочь? — Ты надо мной издеваешься? — Нет, просто нам надо поторопиться. — Что ты имеешь ввиду? — Понедельник: Свенельд Карлович в городе по делам особняка, папа́ с раннего утра на работе. Это значит, что сегодня санитарный день. А это уже значит, что рано или поздно уборщица дойдет до моей спальни и… — в этот же момент в соответствии со словами Мити девушка в форме клининговой компании открыла дверь и встала в дверях, пораженно моргая, — увидит нас. А вот и она. Что стоишь? Другие комнаты уже чистые? Безымянная девчонка-уборщица уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но после засуетилась и захлопнула дверь. Только каблуки стучали по коридору до следующей комнаты. Митя хмыкнул и вновь обратил свое внимание за заалевшего Ингвара, который пусть и сидел перед ним таким открытым и податливым, но готов был в любой момент исчезнуть. — Вот теперь нас никто не побеспокоит. — Что ты такое говоришь?! — Ингвар вновь покраснел так, что если к его щеке прислонить палец, то останется белый след, и вновь то место покраснеет. — Нас. Увидела. Уборщица. Вместе. В одной. Кровати. Голыми, черт возьми! — А тебя волнует именно то, что ты сидишь голый, или то, что до сих пор сидишь на мне? Кстати, мне очень нравится, когда ты злишься, — Митя поиграл бровями и привстал на руках, притягивая Ингвара за плечи к себе. — Так тебе помочь или ты уже начнешь? — Тебя не волнует, что скоро об этом будут говорить все служащие в доме? — Так ты меня стесняешься? — Так ты думаешь, что уборщица своим глазам поверит, а ее словам — никто? — Ох-х, ты слишком много нервничаешь, — проворчал Митя и откинулся на кровать с раздраженным стоном. — Ну что? Пойти ее припугнуть? Чтимые Предки, зачем? О таком обычно не говорят, тем более, я сын легко узнаваемого человека. Сказать что-нибудь обо мне без доказательств, значит, оскорбить папа́. Так что не волнуйся о конфиденциальности и начинай уже двигаться или я сам начну, это уже начинает раздражать. Ингвар тяжело выдохнул, сдавленно кивая. Почему-то это очень его смутило, пусть и доводы Мити были весомыми. Кто вообще скажет что-то о том, чем сын министра внутренних дел занимается утром в постели? Ну и что, что с парнем? Ну и что, что с младшим братом их домоправителя? Никому же неинтересно. — Ну что ты застрял? — Митя вздохнул и ссадил Ингвара с себя, нависая над ним сверху в следующее же мгновение. Ингвар даже не успел ничего сказать, ведь был заткнут нетерпеливым поцелуем. Паренек недовольно промычал от резких движений, а после выгнулся от грубых пальцев внутри себя. — Что ты возмущаешься? Сам тянул, а я уже успел возбудиться, так что отрабатывай. Ингвар всхлипнул, цепляясь за спину сына ярла, но и одновременно пытаясь отстраниться от него. — Мгм… Кажется, надо кого-нибудь послать из прислуги за смазкой, а то на сухую совсем не идет… — задумчиво посмотрел на его корчащиеся лицо Митя и вытащил пальцы, как будто извиняясь целуя своего любовника в уголок губ. — Ладно, пойдем в душ, я весь липкий. Когда Митя поднялся с кровати, Ингвар, тяжело вздохнув, сел и пошел за ним в ванную. У зеркала в ванной, которая была соединена с большой спальней сына ярла, Ингвар остановился и потер шею, всю в засосах и следах от грубых укусов, которыми периодически награждал его Дмитрий. — Что встал? — буркнул он и притянул его к себе в душевую кабинку, после мстительно кусая его в плечо, где еще со вчерашнего вечера синел большой укус. — Ты вынуждаешь меня тебя подгонять… — Тебе обязательно так кусаться? — фыркнул Ингвар и слабо толкнул Митю, включая воду в кабинке. — Если ты голоден, можешь спуститься на кухню. — Ахах, мой голод имеет немного другое значение. — Тебе вчера не хватило? — Тебе, по-видимому, тоже. С самого утра уже приготовился скакать. Между прочим, первые несколько поцелуев я спал. Неужели ты собирался меня изнасиловать? — Ага, так тебя не смутило, что вчера днем я не давал своего прямого согласия, а ты сразу же стал домогаться? — У тебя у самого вначале встал, а я всего лишь помог. — Мог ограничиться рукой… — А мог бы вообще уйти. Тебе повезло, что я оказался заинтересован в тебе. — А почему? — Ингвар резко обернулся к нему и прислонился к стенке кабинки, состроил максимально скептическое лицо. Митя лишь фыркнул и отвернулся, ничего не отвечая и вставая под струи воды.