Сенсоры

Открыв глаза, Уилл увидел лишь потолок. Деревянный потолок, который он сначала не узнал. Это определённо не было его домом или любым другим местом, где он когда-либо просыпался. Однако прежде, чем Уилл успел осмотреться по сторонам, он всё вспомнил: как поехал к Ганнибалу, как они вместе убили Буффало Билла, а потом сбежали на машине… Уилл покосился вправо: вторая половина кровати была пуста. Он резко поднялся… или, по крайней мере, попытался. Стоило ему пошевелиться, как его живот прошила острая боль, быстро разлившаяся по всему телу. Застонав, Уилл отбросил одеяло и прижал ладонь к бинтам, скрывающим его рану. Он лежал как можно неподвижнее, пока боль слегка не утихомирилась, позволив ему снова нормально дышать. После этого Уилл изучил комнату, в которой находился, и на этот раз её узнал: они были в Ганнибаловом «домике», который всего несколько дней назад оснастили запасами на случай, если Ганнибалу он понадобится после побега. Их тогдашний план так отличался от того, что в итоге произошло… Уилл снова попытался встать, на этот раз очень медленно: сначала он опёрся на локоть, а потом, когда его босые ступни коснулись деревянного пола, осторожно сел. От этого простого движения у него закружилась голова, и он на несколько секунд замер, глубоко дыша, но наконец снова смог открыть глаза. Отодвинув одеяло, он поёжился, и впервые заметил, что из одежды на нём были лишь трусы-боксёры. На кровати виднелась пара штанов, так что Уилл подтащил их к себе и как можно аккуратнее просунул в них ноги, стараясь не сгибаться. Затем встал, чтобы натянуть штаны до конца — и это оказалось самой трудной частью. Ему пришлось ухватиться за прикроватную тумбочку и снова прижать к повязке ладонь, но всё равно ему было так больно, что он прислонился к стене, переводя дух, как только очутился на ногах. И только после этого, медленно и мучительно, двинулся из спальни. Открыв дверь, Уилл вышел в просторную гостиную, где надеялся обнаружить Ганнибала; может, читающим или лежащим на диване. Окинув комнату взглядом, он заметил разожжённый камин и другие мелкие следы чьей-то недавней активности на кухне и на столе в центре гостиной… Но сама гостиная была пуста. Никакого Ганнибала. С трудом сглотнув, Уилл опёрся на стену; у него дрожали ноги от усилий и он почувствовал новую волну боли. Он старался сдерживаться, но уже через пару секунд его воображение наполнилось наихудшими возможными сценариями, где мог оказаться Ганнибал. Уилл напомнил себе, что, в конце концов, они находились в Ганнибаловом секретном домике, да и камин подтверждал, что кто-то здесь недавно был… Сделав глубокий вдох, он решил попробовать потянуться к Ганнибалу по связи, чтобы точно выяснить, где тот... Закрыв глаза, он снова глубоко вдохнул, стараясь дистанцироваться от боли, чтобы сосредоточиться. Но тут входная дверь распахнулась, и за ней обнаружился тяжело дышащий и взволнованный Ганнибал. Уилл шумно выдохнул, и у него по спине пробежали мурашки — не только от облегчения, но и от проникшего с улицы холодного воздуха. В конце концов, на нём были только штаны да повязка вокруг живота, а домик находился в горах. — Уилл, — немного запыхавшись, выпалил Ганнибал. — Ты в порядке? Он закрыл дверь, и Уилл заметил у него под мышкой (со стороны здоровой руки) охапку веток и небольших сучьев, и сообразил, почему тот выходил. А также сообразил, почему у Ганнибала был такой вид, словно он сюда бежал: наверное, он почувствовал по связи боль Уилла и поспешил вернуться. — Да, я… я волновался, — ответил Уилл, и Ганнибал недоумённо нахмурил бровь. — Я проснулся, а тебя нигде не было… — Я вышел поискать хворост, чтобы поддерживать в доме тепло. Уилл кивнул, и Ганнибал наконец отошёл от двери. Похромав к камину, он сгрузил возле него собранный сушняк, затем снял пальто и (идеально его сложив) повесил на спинку дивана. После чего подошёл к Уиллу. — Итак… что произошло? — спросил Уилл, морщась от непрекращающейся боли. — В смысле я помню, как уснул в машине… и всё. — Да кроме этого особенно нечего и рассказывать. Ты уснул, я привёз нас сюда и дал тебе поспать. Ты выглядел так, словно изрядно в этом нуждался. Уилл попытался улыбнуться, но из-за боли и усталости у него получилась скорее гримаса. Но тут он сообразил кое-что ещё. — Подожди, значит, ты… Ты отнёс меня из машины до кровати?.. — спросил он, потому что у него в голове почему-то нарисовалась картинка, как Ганнибал нёс его на руках; одна из которых была серьёзно повреждена. — Отнёс, — Ганнибал тоже улыбнулся. — Как я и сказал, у тебя был такой вид, словно тебе действительно нужно было поспать. — И… и ты меня раздел? Уилл глянул вниз на свои штаны — это были пижамные штаны, которые он сюда привёз в той своей спортивной сумке. Он снова посмотрел на Ганнибала, и на этот раз пришёл его черёд на секунду опустить взгляд. — Да, — сознался Ганнибал. — Как же я не проснулся? — Ты довольно-таки ослаб от потери крови, — объяснил Ганнибал и сделал паузу; наверное, на случай, если Уилл захочет добавить что-то ещё, но тот лишь кивнул, не перебивая. — Но есть кое-что, чего я не мог сделать, пока ты спал. Давай-ка смоем всю эту кровь, — предложил Ганнибал, показывая на него. Но Уиллу не требовалось на себя смотреть, он и так знал, что всё его тело украшали размазанные полосы засохшей крови, как от его собственной раны, так и от ран Ганнибала и Буффало Билла. Тут он сообразил, что Ганнибал, скорее всего, вообще не спал, потому что, оказывается, у него было время довезти их до домика, смыть с себя кровь, переодеться в купленную для него одежду и дважды сходить за хворостом. И всё это — невзирая на свои раны, усталость после драки и полное отсутствие отдыха. Мысленно Уилл снова задался вопросом, человек ли Ганнибал вообще, но вслух лишь устало улыбнулся и позволил помочь отвести себя обратно в спальню, а оттуда — в ванную. Там он сел на крышку унитаза, пока Ганнибал набирал в раковину тёплую воду. Взяв несколько полотенец, Ганнибал извлёк из-под умывальника небольшой табурет и сел рядом. Затем намочил полотенца в воде и отжал, придвинулся ближе и начал смывать с кожи Уилла кровь. Тот не двигался, пока Ганнибал вытирал полотенцем его плечи и шею, а затем осторожно вымыл ему лицо. Уилл, наверное, и сам бы мог с этим справиться, но раз уж Ганнибал хотел сделать всё лично... Это невероятно успокаивало, и Уилл закрыл глаза, чувствуя прикосновения смывающего кровь тёплого полотенца, и на секунду даже забыв о боли. Когда Ганнибал на мгновение замер, Уилл открыл глаза и увидел, что тот решил сменить полотенце, которое к этому моменту успело стать полностью красным. Но Ганнибал вернулся не только с новым полотенцем; он также принёс из шкафчика в ванной аптечку первой помощи и устроил её на краю умывальника. Снова сев на табурет, он принялся прощупывать повязку Уилла. Сообразив, что он задумал, Уилл помог ему снять бинты, поскольку Ганнибал делал всё своей единственной здоровой рукой. После того, как они убрали повязку, Ганнибал намочил марлевый компресс и аккуратно потянул на себя, но Уилла всё равно прошила острая боль, когда ткань начала отклеиваться от кожи и швов. Часто-часто задышав, он ухватился за край умывальника и прижался лбом к холодной плитке. Ганнибал наконец отлепил компресс до конца, и Уилл, смаргивая слёзы боли, посмотрел на него. Ганнибал послал ему извиняющийся взгляд, и Уилл кивнул, давая понять, что всё в порядке. После этого Ганнибал стёр оставшуюся часть крови с его живота, вокруг раны (он вчера обмыл Уиллов живот, прежде чем наложить швы, но быстро и немного неряшливо, поэтому неудивительно, что часть крови до сих пор осталась). Затем снова обработал рану алкоголем (это оказалось так же болезненно, как Уиллу помнилось со вчерашнего дня) и проверил швы, сообщив, что те выглядят в порядке, после чего взял из аптечки новую марлю с бинтами и наложил новую повязку. Закончив с этим, Ганнибал достал третье полотенце и взял кисти Уилла в свою. Уилл раньше и не замечал, что его руки были покрыты ссадинами, синяками и кровью (от ударов по Буффало Биллу) — всем его вниманием завладела боль от раны в животе. Но как только Ганнибал начал осторожно протирать его кисти полотенцем, смывая кровь, у Уилла болезненно заныли костяшки. Стиснув зубы, он схватил Ганнибала за руку, сосредотачиваясь на его лице, чтобы отвлечься. И в итоге растворился в Ганнибале, как и всегда. — Знаешь, когда… когда я думал, что мы сможем продолжать жить раздельно… — почти шёпотом начал он, и Ганнибал встретился с ним взглядом, на секунду перестав работать полотенцем. — Я думал, что, возможно, нам стоит будет негласно договориться игнорировать худшие стороны друг друга… чтобы продолжать ценить лучшие. Ганнибал провёл большим пальцем по тыльной стороне его ладоней и слегка наклонил голову. — Я не хочу игнорировать никакие части тебя, Уилл. — Я знаю, — ответил Уилл и слабо улыбнулся. — Как теперь знаю и то, что тоже не хочу игнорировать никакие части. Даже самые худшие. — Самые худшие части меня или тебя?.. — И те, и другие. Уилл улыбнулся шире, и Ганнибал ответил тем же, на секунду опустив глаза. Уилл почти убедил себя, что сможет жить отдельно от него, но это было всего лишь очередной попыткой самообмана. Даже если бы всё не сложилось так, как сложилось; даже если бы они не убили вместе Буффало Билла, если бы их изначальный план с Ганнибаловым побегом и их воссоединением в этом домике увенчался успехом… Даже тогда — теперь Уилл это понимал, — он не смог бы держаться от Ганнибала на расстоянии. Как только Ганнибал оказался бы рядом, не отделённый стеклом или прутьями решётки, Уилл осознал бы, что тот ему нужен. Необходим. Больше, чем Уилл готов был признать. Закончив вытирать его руки, Ганнибал перевязал правую (которая пострадала сильнее). Затем сложил все медицинские принадлежности обратно в аптечку, и уже собирался встать, когда Уилл схватился за его зелёный свитер. — Теперь твои повреждения, — уже серьёзнее сказал Уилл. Вчера Ганнибал сказал только наложить ему повязку, хотя Гамб дважды пырнул его ножом в добавление к огнестрельной ране от того неудавшегося выстрела полицейского. Уилл тогда не стал настаивать, поскольку сомневался, что смог бы сделать что-то большее в том своём состоянии. Сейчас он себя чувствовал ненамного лучше, но готов был хотя бы попытаться, если нужно. — Я уже заштопал рану на руке, — ответил Ганнибал и, когда Уилл его отпустил, снял свитер, показав швы на своём правом предплечье. Уилл повернулся к его левому плечу, на котором виднелась новая повязка. — А что насчёт этих? — спросил он, понимая, что эти порезы Ганнибал никак не смог бы зашить самостоятельно. — Я переживу без швов. Не волнуйся, Уилл. Они не такие глубокие, как твоя рана, — заверил Ганнибал, и снова улыбнулся, словно пытаясь его успокоить. Уилл нахмурился, но потом решил, что Ганнибал всё-таки доктор и, что намного важнее, человек, нацеленный выживать. Если бы он считал, что нуждается в швах, то дал бы Уиллу хоть попытаться. — Ну а теперь… ты голоден, дорогой? — спросил Ганнибал. Уилл опять улыбнулся, но опустил взгляд, немного смущённый. — Это так странно. — Что именно? — наклонил голову Ганнибал. — То, что ты продолжаешь так меня называть… — Тебе это неприятно? Уилл покачал головой, снова посмотрев на него. — Нет, не неприятно. Просто это... странно. — Потому что ты мужчина?.. — Нет. Да… В смысле… я имею в виду, не только поэтому, — пробормотал Уилл, и Ганнибал приподнял брови, позабавленный его смятением. — А в чём тогда дело? — Ну-у… Это ведь парочки так друг к другу обращаются, — сообщил Уилл, но Ганнибал смотрел на него, ожидая продолжения. — Я просто… у меня никогда не было отношений, которые продлились бы до данной стадии. И я никогда… не думал, что однажды в них окажусь. Раньше не думал. Ганнибал продолжил на него смотреть; наверное, не зная что сказать. Уилл ведь сейчас признался не только в том, что у него толком не было ни с кем серьёзных отношений, но и в том, что их отношения с Ганнибалом начинали казаться ему таковыми. Когда молчание сделалось невыносимым, Уилл откашлялся, сел ровнее и тронул Ганнибала за запястье. — А отвечая на твой вопрос... Я ужасно голоден, — он устало улыбнулся. Ганнибал снова надел свитер (с некоторым трудом, из-за своего плеча) и поднялся убрать грязные полотенца и прочее. Затем он помог Уиллу встать, и они вышли в спальню. Там Ганнибал открыл шкаф и выдал Уиллу свитер из его сумки. В нём Уилл сразу почувствовал себя гораздо лучше. После этого они отправились в гостиную, где Ганнибал усадил Уилла за стол и начал всё подготавливать. Уилл предложил бы ему помочь, но знал, что не сможет долго пробыть на ногах, поэтому он просто смотрел, как Ганнибал похромал на кухню. Через некоторое время Ганнибал вернулся, поставив на стол две миски с горячим супом из консервов. Разумеется, это был не просто суп из консервов — Ганнибал настоял на покупке гурманской консервированной еды, стоившей вдвое дороже обычных консервов. Вместо того, чтобы сесть напротив Уилла, как обычно, Ганнибал сел рядом. Затем помог Уиллу устроиться на стуле, наблюдая, как тот нетвёрдой рукой взял ложку и наклонился поближе к миске. Они ели молча, за исключением нескольких тихих стонов, от которых Уилл не смог удержаться, поскольку каждое движение отзывалось в его ране болью, как бы он ни осторожничал. Краем глаза Уилл видел, что Ганнибал смотрел на него при каждом новом уколе боли, и чувствовал его напряжение. После еды Ганнибал отнёс всё на кухню и вернулся со стаканом воды и баночкой с таблетками. Уилл и забыл, что они накупили разных лекарств на случай, если Ганнибалу те понадобятся после побега, но теперь мысленно возблагодарил их-прошлых, увидев у Ганнибала в руке обезболивающие. — Пей по одной из этих таблеток, — проинструктировал Ганнибал, протягивая ему, по всей видимости, антибиотик, и открывая баночку с обезболивающими, — и по две вот этих как минимум неделю или две, а дальше посмотрим на твоё состояние. Эти лекарства сильнее тех, которые ты принимал раньше, так что ты, наверное, будешь чувствовать сонливость и слабость. Не успел он договорить свои предупреждения, как Уилл уже сгрёб таблетки в рот и запил водой. Поставив стакан обратно на стол, он повернул голову к Ганнибалу, который выпил всего по одной таблетке; то ли считая, что ему не так больно, как Уиллу, то ли желая сохранять ясный рассудок. Зная его — скорее всего, второе. И тут Уилл вспомнил, что хотел Ганнибала вчера спросить кое о чём ещё, и опустил глаза, когда тот повернулся. — Во время драки с Гамбом, когда он бросился на нас с ножом… Ты встал прямо перед ним, заслоняя меня, — сказал Уилл и сделал паузу. Ганнибал ничего не ответил, так что он снова поднял взгляд. Ганнибал молча на него смотрел, поэтому Уилл продолжил. — Если бы Гамб пырнул тебя чуть выше или сбоку… Ты мог бы умереть, Ганнибал. — Нет любви сильнее, чем любовь человека, отдавшего жизнь за друга. — Я серьёзно, — настоял Уилл, немного раздражённый его невозмутимостью. — Я тоже. Несколько секунд Уилл смотрел на него, а потом его раздражение вдруг исчезло так же быстро, как и появилось. — Значит, ты бы ради меня умер? Вот так вот просто? — Если бы ситуация этого потребовала — разумеется, — ответил Ганнибал, слегка наклоняя голову, словно не понимая, зачем Уилл спрашивает такие очевидные вещи. У Уилла ёкнуло в животе, но впервые после пробуждения — не из-за боли. Он знал, как Ганнибал к нему относился, но также знал, кем был Ганнибал Лектер. Он выживал всю свою жизнь; кто бы на него ни охотился и сколько бы раз он ни оказывался в опасности… Ганнибал выживал, всегда. Поэтому от признания, что Ганнибал готов был за него умереть, у Уилла сжалось горло. — Я не хочу, чтобы ты умер, Ганнибал. Я не хочу… я не могу тебя потерять. Одному богу известно, что бы я без тебя делал, — выпалил Уилл, и он имел в виду не только вчерашние события, но и вообще всё. Каждую секунду своей жизни с тех пор, как в неё ворвался Ганнибал. В ответ Ганнибал улыбнулся. Он сидел на стуле боком, но теперь придвинулся и положил здоровую руку на спинку стула Уилла. Уилл почти почувствовал прикосновение его пальцев и жаждал этого контакта, но его не последовало. — Мы оба могли вчера умереть, но не умерли. Мы выжили. — Да… И продолжим выживать. Уилл тоже улыбнулся, потому что Ганнибал был прав. Он был близок, слишком близок к тому, чтобы умереть, но он выжил. Они оба выжили. Слегка развернувшись, Уилл ухватил его за свитер и подтянул к себе, хотя ему не пришлось особенно стараться, потому что Ганнибал и сам к нему наклонился. Подняв руку, Уилл провёл большим пальцем по его щеке. Теперь, когда его лицо не покрывала кровь, как вчера, Уилл увидел на нём разные ссадины, большая часть которых, наверное, появилась от инцидента с фургоном: маленький порез в уголке рта, несколько лёгких царапин на щеке, более глубокий порез на скуле, который Ганнибал залепил пластырем-бабочкой. Уилл скользнул пальцем к этому последнему порезу и обвёл его контуры, гадая, останется ли от него шрам. А потом наконец закрыл глаза и прижался лбом к Ганнибаловому лбу, соприкасаясь с ним носами и чувствуя, как смешивалось их дыхание. — Мир будет гораздо более опасным местом с нами двумя… — прошептал Уилл, почти касаясь Ганнибала губами, а затем немного отстранился, чтобы на него взглянуть. Ганнибал продолжал улыбаться. — И гораздо более интересным. Наклонившись, Уилл наконец-то медленно накрыл его губы своими. От этого поцелуя у него слегка закружилась голова, словно под ним не было никакого стула, не было ничего, и его удерживали только Ганнибаловы губы и ладонь, которую тот положил ему на загривок, запустив пальцы Уиллу в волосы. Когда Уилл отодвинулся отдышаться, ему напомнила о себе рана в животе, послав новую волну боли, так что он вцепился в Ганнибалов свитер. Ганнибал передвинул руки с тыльной стороны его шеи на подбородок, накрыв ладонью щёку. — Думаю, пора в кровать. Тебе нужно отдохнуть. Уилл слабо кивнул, но оба не сдвинулись с места, ещё несколько секунд просто глядя друг другу в глаза. Наконец Ганнибал помог ему встать, и они медленно двинулись в сторону спальни. Однако при виде кровати Уилл сообразил, что со своей раной он мог спать только на спине, в то время как Ганнибалу с его ранами на левом плече, со спины, оставалось лечь или на живот, или на правый бок. Поэтому когда Ганнибал повёл его к левой половине кровати, где Уилл обычно спал, Уилл его остановил и побрёл к правой половине. Ганнибал не стал ничего спрашивать, просто помог ему сесть, а потом лечь на матрас (и это, казалось бы, простое действие, потребовало от Уилла титанических усилий). Когда его голова коснулась подушки, Уилл со вздохом закрыл глаза, чувствуя, как у него наконец расслабились мышцы. Ганнибал накрыл его одеялом, а потом, судя по звукам шагов, обогнул кровать и залез в постель с левой стороны. Собрав остаток сил, Уилл разлепил веки и вытянул левую руку. Ганнибал вопросительно покосился на него, но Уилл знал, что тот понял его жест, поэтому не стал ничего объяснять. После секундного колебания Ганнибал придвинулся ближе и положил голову Уиллу на плечо, а свою раненую руку — ему на грудь, следя за тем, чтобы держаться подальше от раны на животе. Уилл тоже как можно осторожнее приобнял его за спину и устроил голову поверх Ганнибаловой макушки, чувствуя под щекой его волосы. Расслабившись, Ганнибал обнял его за талию и развернулся так, чтобы его щека оказалась точно напротив сердца Уилла. Уилл слишком устал, чтобы бороться с сонливостью, но уже почти засыпая, вдруг сообразил, что это будет первый раз, когда они физически уснут в одной кровати, вместе. И первый раз, когда ни один из них не проснётся в одиночестве. * * * Следующие несколько дней Уилл преимущественно спал. Он просыпался лишь урывками, и вскоре уже не мог определить, сколько времени прошло с его прошлого пробуждения или как долго они вообще пробыли в этом доме. Но каждый раз, когда он просыпался, Ганнибал был где-то рядом: иногда тоже спал, лёжа с Уиллом в обнимку и даже переплетясь с ним ногами; а иногда Уилл открывал глаза и видел Ганнибала читающим или рисующим при тусклом свете лампы. Но обычно Уилл просыпался не сам, а от того, что Ганнибал мягко тряс его за плечо или слегка сжимал его предплечье. После чего помогал ему дойти до гостиной, чтобы поесть и выпить лекарства, или провожал Уилла в ванную, чтобы сменить ему повязку и проверить, как заживает рана. Но они почти не разговаривали и ничего другого не делали (впрочем, на что-то другое у Уилла всё равно не было сил). В один из таких дней, съев то ли поздний завтрак, то ли ранний ланч (судя по пробивающимся сквозь полуприкрытые жалюзи солнечным лучам), Уилл решил, что ему стоит принять душ, и сообщил об этом Ганнибалу. Тот ответил, что душ исключается, потому что рану нужно ещё некоторое время держать в сухости, но помог Уиллу дойти до ванной, где тот сел на туалетное сиденье, пока Ганнибал искал тазики для умывания. Наполнив один из них тёплой водой с мылом, а второй — чистой водой, Ганнибал вручил ему новую губку-мочалку и пару чистых полотенец. — Ты точно не хочешь, чтобы я тебе помог?.. Уилл на секунду задумался о том, чтобы позволить Ганнибалу не только увидеть его голым, но и обтереть губкой, и покраснел. Не доверяя своему голосу, он покачал головой. Кивнув, Ганнибал вышел, закрыв за собой дверь. Уилл принялся медленно, чтобы не сделать себе больно, раздеваться. От прикосновения к коже влажной тёплой мочалки он поёжился, но обтеревшись и надев предусмотрительно захваченную с собой чистую одежду, почувствовал себя гораздо лучше. Открыв дверь ванной, он обнаружил Ганнибала сидящим в кресле, явно его ожидая. Увидев Уилла, Ганнибал сразу встал и подошёл помочь ему идти; как обычно. Затем обнял его за талию — тоже как обычно, — однако приблизился сильнее обычного, а затем почти уткнулся носом Уиллу в шею, глубоко втянув носом воздух. У Уилла перехватило дыхание и ему пришлось схватить Ганнибала за руку. Когда тот отодвинулся, Уилл покачал головой, увидев, что Ганнибал улыбался. — Очаровательно, — сообщил Ганнибал, и Уилл закатил глаза, хотя тоже не удержался от улыбки. Дни потекли дальше. Иногда Уилл старался бодрствовать немного дольше, но лекарства и его рана сильно усложняли эту задачу, так что большую часть времени он спал. А потом как-то раз он проснулся, и Ганнибала рядом не оказалось. Уилл на секунду замер, прислушиваясь, на случай если Ганнибал был в ванной, но услышал лишь тихий приглушённый голос, доносящийся из гостиной. Нахмурившись, он выбрался из кровати и двинулся в гостиную, где обнаружил Ганнибала на диване у камина (камин стоял в центре комнаты, а вокруг него образовывали подобие полукруга диван и два кресла). Приблизившись и обойдя диван, Уилл увидел источник звука: маленький радиоприёмник у Ганнибала на коленях. Во время своего «большого шопинга» они его точно не покупали, так что, наверное, радио было здесь раньше. Увидев Уилла, Ганнибал улыбнулся, и Уилл осторожно сел рядом на диван. Его рана болела гораздо меньше, чем в первые дни — то ли дело было в обезболивающих, то ли она заживала. Но некоторые мелкие действия всё равно требовали от него огромных усилий. Устроив голову между диванной подушкой и правым плечом Ганнибала, Уилл прислушался к голосу по радио. Поначалу, не зная контекста, он не понял, о чём шла речь, но потом сообразил. — Это про нас, да? — спросил он у Ганнибала, не поднимая головы, чтобы на того взглянуть. — Да. На секунду Уилл почувствовал себя ужасно странно, слушая, как мужчина по радио вещал о произошедшем. За все дни, проведённые в этом доме, Уилл ни разу не вспоминал о внешнем мире; время как будто застыло и с тех пор, как они с Ганнибалом вышли из дома Буффало Билла, ничего не происходило. — И что про нас говорят? — наконец полюбопытствовал Уилл — теперь, когда он узнал, что говорят о них, ему стало интересно. — Ну… ФБР всё ещё расследует случившееся и они пока не пришли к единому выводу. — Зная их, скорее всего, пришли, но не хотят озвучивать его широкой общественности, — заметил Уилл, будучи в курсе, как работало ФБР. — В этом конкретном случае — не исключено, что они действительно пока не выяснили. И, поскольку ФБР обнародывает по одной мелочи за раз, журналисты строят собственные теории о произошедшем. Эти слова заставили Уилла поднять голову. Он сел. — Теории? — переспросил он, заинтригованный. Уилл полагал, что другие каким-то образом выяснят, что произошло. В конце концов, он не утруждался заметанием следов после того, как поехал к Ганнибалу; да и их совместные действия сложно было назвать незаметными. Но, возможно, люди просто не хотели верить в то, на что намекали улики. — О да, — улыбнувшись, Ганнибал выключил радио, прежде чем продолжить, поскольку Уилл явно выглядел заинтересованным. — Среди них — три, которые мне искренне нравятся. Согласно первой, ты заподозрил, что я скрываю какую-то информацию о Буффало Билле, и решил поехать расспросить меня подробнее. Обнаружив, что я сбежал, ты заставил меня выдать тебе местонахождение Буффало Билла, после чего повёз меня туда с собой... — он сделал паузу, во время которой его улыбка стала ещё шире. — По правде говоря, в этой теории есть несколько логических нестыковок, но всё равно она очень занятная. Итак, когда мы прибыли на место, ситуация вышла из-под контроля, и или мы с Буффало Биллом объединились против тебя, или все трое напали друг на друга, решив, что каждый сам за себя, — Ганнибал наклонил голову, и Уилл улыбнулся его манере повествования. — Но моя любимая часть — это концовка, потому что на этот счёт единого мнения нет. Некоторые полагают, что ты умер прямо там, и я забрал твоё тело; должно быть, в кулинарных целях… А другие говорят, что тебе удалось уцелеть, но я всё равно тебя забрал, и или уже убил, или собираюсь сделать это в самом ближайшем будущем. Уилл кивнул, представляя эту ситуацию. В ней и впрямь было несколько сюжетных дыр, но концовка, вообще-то, походила на историю, в которую хотелось бы поверить ФБР. Версия с Ганнибалом, похитившим или убившим Уилла, выглядела для их имиджа гораздо лучше, чем случившееся на самом деле. — Согласно второй теории, во время твоих визитов — которые, кстати, ФБР обнародовало, — я каким-то образом промыл тебе мозги… И поэтому ты поехал меня искать, после чего я повёз тебя убить Буффало Билла. Честно говоря, эта версия немного незавершённая. — А что насчёт третьей теории? — спросил Уилл, помня Ганнибаловы слова о том, что ему нравились три теории. — О, это моя любимая. Но не уверен, что тебе она так уж понравится. — Почему? — сдержав смешок, поинтересовался Уилл. — Потому что её автор — наша общая знакомая из Tattlecrime. При этих словах Уилл сморщил нос. — Дай-ка угадаю… я был таким фанатом серийных убийц, что в итоге и сам превратился в одного из них?.. — Вообще-то… она называет нас «мужьями-убийцами». — Как-как?! — Уилл чуть не подавился собственной слюной. Ганнибал улыбнулся ещё шире, блеснув зубами, и Уилл легонько стукнул его по руке, чтобы он продолжил рассказывать. — Мужьями-убийцами, — повторил он, и Уилл убедился, что не ослышался. — Она считает, что мы, должно быть, спланировали всё это вместе. Что ты каким-то образом помог мне сбежать, а потом мы оба поехали убить Буффало Билла. Уилл замолчал, изучая пляску пламени на поленьях в камине. Ему было слегка неуютно от того факта, что Фредди настолько точно угадала их историю, так мало зная о них самих и об их связи. — Не переживай, никто не воспринимает эту теорию всерьёз. У них есть видеозаписи наших встреч, а вырубленный тобой полицейский не помнит, что с ним произошло. Он полагает, что это я его оглушил… Должно быть, своим могучим взглядом, — Ганнибал сменил тон, чтобы Уилл знал, что он шутит. Уилл слегка улыбнулся, но потом кое о чём вспомнил и покосился на молчащее радио у Ганнибала в руках. — Ты ведь хотел, чтобы они так думали, да?.. — спросил он, но потом покачал головой. — В смысле… не ту часть про мужей-убийц. Но ты хотел, чтобы они сомневались и предполагали, что ты мог меня убить или выкрасть… не так ли? — взглянув на Ганнибала, Уилл убедился в своей правоте, но всё равно продолжил. — Там хватало крови, чтобы убедить всех в возможности моей смерти, и ты позволил Кэтрин Мартин увидеть, как я лежу на полу и истекаю кровью. Ты никогда ничего не делаешь без причин — если бы ты не хотел, чтобы она меня увидела, то сперва отвёл бы меня в другую комнату. Ганнибал снова улыбнулся и поставил радио на столик у кресельного подлокотника, прежде чем почти полностью развернуться к Уиллу. — Я хотел, чтобы они сомневались, да. На всякий случай, — признал он. — На случай… чего именно? — На случай, если тебе понадобится вернуться. На случай, если тебе нужно будет, чтобы они поверили в определённую историю. Историю о том, что я тобой заинтересовался и поэтому похитил тебя после того, как убил Буффало Билла; у них есть мой звонок в офис ФБР и записи… они знают, что я хотя бы в какой-то степени был в тебе заинтересован. И в историю о том, как ты сбежал от… Чесапикского Потрошителя... Уилл кивнул, делая вид, будто впечатлён, и скопировал Ганнибалову позу (ему пришлось опереться на кресло левым коленом, чтобы развернуться, не причинив себе боли). — Ты определённо всё спланировал… — сказал он, и Ганнибал опустил взгляд, проведя указательным пальцем по щетине у себя на подбородке. — Но ты забыл об одной маленькой детали. Я не собираюсь возвращаться, Ганнибал. С этими словами Уилл посмотрел на него. Ганнибал улыбнулся и у него засияли глаза; в эту секунду он выглядел таким счастливым, что сердце Уилла пропустило удар. — Хорошо, — ответил Ганнибал. Они смотрели друг на друга, и на этот раз Уилл отвёл глаза, но Ганнибал придвинулся и взял его за руку, погладив по ладони большим пальцем. Закрыв глаза, Уилл опустил голову на его здоровое плечо, наслаждаясь этим успокаивающим прикосновением. Через некоторое время Уилл вспомнил кое о чём ещё, и снова поднял взгляд на Ганнибала. — Как думаешь, где теперь собаки? — Наверное, с Аланой и Эбигейл. Алана их уже забирала, когда ты был в больнице, — отозвался Ганнибал, и Уилл кивнул. — Ага, я тоже так думаю… Но я по ним скучаю, — не удержавшись, прошептал он. — Я тоже. Уилл не был до конца уверен, не являлась ли Ганнибалова симпатия к собакам лишь последствием связи, но сейчас почувствовал, что тот говорил совершенно искренне: он действительно скучал по собакам, почти так же сильно, как и сам Уилл. От этого знания у Уилла в груди разлилось приятное тепло и он улыбнулся. Поскольку для ланча было рановато, Ганнибал решил сменить Уиллу повязку. Он принёс в гостиную всё необходимое, и Уилл снял свитер, пока Ганнибал доставал из аптечки нужные предметы. Затем Ганнибал опустился на ковре на колени и усадил Уилла на край дивана. Он уже несколько раз становился перед Уиллом на колени, поскольку это было самой удобной позой для смены его повязки, и в точно таком же положении Ганнибал брил Уилла перед визитом к Буффало Биллу. Но всё равно Уилл дёрнулся, когда Ганнибаловы бока коснулись его бёдер, а руки мазнули по коже, пока тот снимал повязку. Уилл не стал закрывать сознание, поэтому Ганнибал с еле заметной улыбкой поднял на него взгляд и, наверное, чтобы слегка его поддразнить, придвинулся ещё ближе, когда начал разматывать бинты — словно не мог перехватить их у Уилла за спиной. Лукавая усмешка выдавала, что он не скрывал своих намерений, поэтому Уилл решил ему подыграть. Он тоже придвинулся, так что теперь их лица почти соприкасались, и положил ладони Ганнибалу на бицепсы — точно так же, как когда Ганнибал бинтовал его впервые. Вот только в этот раз, вместо простого и естественного движения, Уилл медленно растопырил пальцы, а потом слегка сжал, чувствуя, как от его прикосновения у Ганнибала напряглись мышцы. Они продолжали стоять лицом к лицу, и Уилл дышал всё тише, не желая пошевелить даже мускулом. Наконец Ганнибал не смог растягивать это мгновение ещё дольше и отложил снятые бинты в сторону. Уилл улыбнулся, но вынужден был немного отодвинуться, чтобы Ганнибал мог снять марлю-компресс и взглянуть на рану. — Всё заживает очень хорошо. Думаю, тебе можно перестать пить антибиотики и уменьшить дозу обезболивающего. Одной таблетки должно будет хватить. — И я перестану чувствовать себя таким уставшим? — спросил Уилл, разглядывая длинный порез у себя на животе. Тот успел зарасти, но всё равно выглядел красным и распухшим. — Да. Если тебе будет слишком больно, ты всегда можешь выпить ещё. Уилл кивнул. Ганнибал взял чистый компресс с бинтами и начал накладывать новую повязку. Закончив, он сел на диван и потянулся к аптечке за новой повязкой для себя, но Уилл накрыл его руку своей. — Давай я… До этого дня Ганнибал менял свои повязки сам, поскольку или Уилл был слишком уставшим, чтобы предложить свою помощь, или Ганнибал успевал справиться с этим до его пробуждения. Но сейчас Уилл чувствовал себя лучше и хотел Ганнибалу помочь. Кивнув, Ганнибал передал ему аптечку. Сначала Уилл помог ему снять свитер, а потом начал разматывать повязку (та крепилась через плечо и грудь, поэтому держалась на месте). Когда он справился с бинтами, Ганнибал повернулся к нему спиной, и Уилл придвинулся ближе, впервые толком рассмотрев его повреждения. Синяк на вывихнутом плече успел пожелтеть, из-за чего ножевые раны выглядели ещё более устрашающе. Одна из них была возле подмышки, а вторая — повыше и ближе к центру спины. Уилл поёжился, живо представляя себе траекторию ударов Гамба, если бы тому удалось продолжить: следующей на очереди оказалась бы Ганнибалова шея. Уилл положил ладонь Ганнибалу между лопаток, и тот вздрогнул от этого прикосновения. — Извини, у меня холодные руки, — сказал Уилл, убирая ладонь. — Нет, я… не возражаю. Совсем, — отозвался Ганнибал, поворачивая голову, чтобы видеть его через плечо. Улыбнувшись, Уилл закрыл глаза, простёр к нему сознание и провёл пальцами по Ганнибаловой спине. Тот поёжился, а его сердце забилось немного быстрее. Почувствовав, как Ганнибал выгнул спину под его прикосновением и услышав, как тот тихонько охнул, Уилл не вытерпел. Во вспышке острого возбуждения он прислонился к Ганнибалу, прижавшись лбом к тыльной стороне его шеи. А затем обнял его со спины, скользнув губами по загривку и обдавая дыханием кожу. Ганнибал тоже пришёл в движение, развернувшись, насколько позволяла его поза, и Уилл поймал его губы своими в жадном поцелуе. Он точно не знал, где находились ладони Ганнибала, а где — его собственные, но, поскольку Ганнибал стоял к нему спиной, Уилл взял его за подбородок, притягивая ближе, и почувствовал, как тот скользнул языком к нему в рот. Застонав, Уилл сместил ладони с Ганнибаловой шеи на плечо, толкнув того на диванные подушки… Ганнибал болезненно охнул, и до Уилла дошло, что он только что сделал. Отодвинувшись, он уставился на Ганнибалово раненое плечо, которое только что пихнул на диван. — Боже, извини, — со вспыхнувшим лицом пробормотал он. Но Ганнибал широко улыбнулся, невзирая на боль, и спокойно отодвинулся от подушек, словно Уилл не сделал ничего дурного. — Всё в порядке, Уилл, — заверил он, накрывая его руку своей, пока они оба переводили дыхание. Уилл попытался улыбнуться в ответ, но в итоге смущённо опустил глаза. Ему просто не верилось, что он так по-идиотски испортил подобный момент. — Уилл, — позвал Ганнибал, и ему пришлось поднять голову. Разумеется, Ганнибал почувствовал его эмоции и поднёс его пальцы к губам, мягко поцеловав всё ещё разбитые костяшки. Когда он снова посмотрел на Уилла, тот заметно успокоился и знал, что это произошло благодаря Ганнибалу и их связи, поэтому он ответил благодарным взглядом. Ганнибал снова повернулся к нему спиной, и Уилл наложил ему на грудь с плечом новую повязку, точно такую же, как раньше. Затем сменил ему перевязку на правой руке и, закончив, убрал все принадлежности обратно в аптечку — Не хочешь сходить немного прогуляться? Положив аптечку на диван, Уилл обернулся. Ганнибал натягивал свитер, так что Уилл придвинулся и помог ему с раненой рукой. — С удовольствием, — Уилл сделал глубокий вдох. — Не знаю, сколько прошло дней, но у меня такое чувство, будто я тут месяцами лежал в спячке. Ганнибал улыбнулся, приглаживая ладонью растрепавшиеся от свитера волосы. — Прошло две недели, — сказал он, отвечая на незаданный вопрос, и Уилл кивнул. Уилл тоже оделся, а Ганнибал отнёс все перевязочные принадлежности в ванну. Он вернулся с двумя купленными для него куртками, и протянул ту, что потемнее, Уиллу. Надев её, Уилл обнаружил, что куртка была ему великовата. Должно быть, он ужасно в ней выглядел (хотя не то чтобы красивый вид был для него приоритетом). Однако подняв глаза, Уилл обнаружил, что Ганнибал смотрел на него с улыбкой. Надев собственную куртку, Ганнибал приблизился и, взявшись за отвороты его куртки, застегнул за него молнию. Когда он снова взглянул на Уилла, тому пришлось сдержаться, чтобы не поцеловать его ещё раз: это был такой незначительный жест, но Ганнибал до сих пор мог заставить его сердце замирать из-за самых крошечных мелочей. Разумеется, Ганнибал почувствовал его настроение и хищно улыбнулся, прежде чем отпустить молнию и указать в сторону двери. Выйдя из дома, Уилл заморгал от непривычно яркого дневного света и обнял себя за плечи, чувствуя зябкость, несмотря на куртку. — Нам не обязательно идти прямо сейчас. Если ты хочешь вернуться обратно в дом… — Нет, нет. Я в порядке, — заверил Уилл, поворачиваясь к Ганнибалу, чья ладонь до сих пор лежала на дверной ручке. — Правда. Кивнув, Ганнибал запер дверь и убрал ключи в карман куртки. Поскольку оба до сих пор восстанавливались от своих ранений, они не стали заходить далеко. Ганнибал уже почти не хромал и его лодыжка была в гораздо лучшем состоянии, но Уилл знал, что иногда она всё ещё болела. А его собственная рана заставляла его осторожничать с каждым шагом. Они шли по лесу мимо ярких — благодаря весне — деревьев и других растений. Уилл не знал точной даты, но знал, что сейчас должен был быть почти конец марта. Когда им начали докучать травмы, они набрали немного хвороста и двинулись обратно к дому. Уилл сразу пошёл к камину, сложил возле него поленья и вытянул руки к огню, пытаясь согреться. Подойдя к нему, Ганнибал молча попросил его снять куртку и отнёс её в спальню, повесить обратно в шкаф. Вернувшись, он занялся ланчем, и на этот раз у Уилла остались силы ему помочь — хотя большая часть их еды была из консервов и не требовала особенных приготовлений. После еды, выпив (согласно совету Ганнибала) всего одну таблетку, Уилл чувствовал себя не таким уставшим, как обычно, но всё равно решил ненадолго вздремнуть на диване. Проснувшись, первым делом он увидел Ганнибала, сидящего рядом в одном из кресел. Некоторое время Уилл, не шевелясь, наблюдал, как тот рисовал что-то в своём блокноте для зарисовок. Когда Ганнибал наклонил голову и слегка поджал губы, сосредоточенный на рисунке, Уилл улыбнулся. Заметив его движение, Ганнибал поднял голову. — Ты проснулся, — сказал он, кладя карандаш поверх блокнота. — Что рисуешь? — с любопытством спросил Уилл, приподнимаясь на диване, чтобы опереться спиной на подлокотник, на котором секунду назад покоилась его голова. — Тебя. Уилл снова повернулся к нему. С этого положения он мог видеть блокнот и убедился, что Ганнибал действительно нарисовал его. И очень талантливо — как и почти всё, что делал. Присмотревшись, Уилл сообразил, что Ганнибал нарисовал его спящим, и не удержался от улыбки. — Почему ты так часто меня рисуешь?.. — поинтересовался он. Потому что это был далеко не первый случай. Ганнибал рисовал Уилла ещё с тех пор, как тот считал его галлюцинацией; да и в Балтиморской комнате Ганнибала Уилл видел рисунки, которые явно изображали его персону, хотя никогда о них не спрашивал. Не переставая улыбаться, Ганнибал слегка пожал плечами. — Мне нравится рисовать красивые объекты. Уилл почувствовал, что краснеет, и покачал головой, пытаясь это скрыть. — Многие с тобой не согласились бы… А кроме того, внешность — это ведь случайность, Ганнибал. Ганнибал поднялся с кресла, оставив там блокнот, и пересел на диван, рядом с Уиллом, положив одну руку на диванную подушку, а другую — на подлокотник, заключив Уилла в некое подобие кольца. Затем он придвинулся ближе. У Уилла судорожно затрепыхалось сердце, но Ганнибал лишь прижался к его щеке своей и прошептал ему на ухо: — Я съем любого, кто назовёт тебя некрасивым. Шутливо его толкнув, Уилл фыркнул, изображая недовольство, но Ганнибал продолжал улыбаться. — Или ты мог бы просто принять комплимент. Я считаю тебя самым прекрасным из всего, что когда-либо видел, Уилл. Уилл почувствовал, как у него снова заалело лицо, а сердце попыталось выпрыгнуть из горла, поэтому он опустил глаза и откашлялся, прежде чем заговорить. — Уверен? А как же виденные тобой произведения искусства? Любое из них? — спросил он, пытаясь пошутить и не до конца веря Ганнибаловым словам. — Включая все до единого произведения искусства, которые я когда-либо видел и слышал. Уилл замолчал, совершенно не зная, что на такое ответить. Ганнибал подцепил его подбородок указательным пальцем и приподнял, заставляя на себя взглянуть. Потянувшись к его сознанию, Уилл тихонько охнул, когда Ганнибаловы эмоции смешали с его собственными. Но тут Ганнибал снова придвинулся к нему, на этот раз, чтобы поцеловать; так нежно, что первые несколько секунд Уилл даже не реагировал. Но когда наконец очнулся, то приобнял его за бока и осторожно привлёк к себе, следя за тем, чтобы не причинить боли ни ему, ни себе. Когда Ганнибал наконец отстранился, Уилл снова поразился тому, как его любовь вообще могла существовать. Она была ослепительно яркой, словно солнечный свет, и вся — только для Уилла. — Как насчёт чая? — погладив его по ноге, предложил Ганнибал. Улыбнувшись, Уилл кивнул, всё ещё не в состоянии говорить. * * * Ещё через несколько дней, осмотрев его рану, Ганнибал сказал, что ему можно принимать душ — только осторожно. Уилл чуть не заплакал от облегчения, потому что, каким бы приятным ему ни показалось то первое обтирание губкой, они очень быстро перестали его радовать. Поэтому тем же вечером Ганнибал не стал возвращать повязку на место, и Уилл, раздеваясь на ходу, поспешил в душ. Почувствовав на коже горячие струи воды, он не удержался от счастливого вздоха. До этого момента он и не знал, что мог настолько соскучиться по такой простой вещи, как душ... Уилл простоял в душе дольше обычного, выбравшись оттуда, только когда вспомнил, что им полагалось как можно больше экономить воду и электричество… ну и, возможно, потому, что у него успела сморщиться кожа на пальцах. Выйдя из ванной, Уилл сообразил, что большая часть его одежды была в грязном или сохла после затеянной ими сегодня утром стирки, поэтому он взял одну из Ганнибаловых футболок и свой единственный чистый свитер, и, натягивая его на ходу, вышел из спальни. Однако просунув голову в горловину свитера, Уилл замер посреди гостиной. Ганнибал погасил почти весь свет, оставив гореть лишь единственную лампу, камин и дюжины расставленных по всей комнате свечей. Большинство их стояло на длинном столе, за которым они обычно ели и который был уже накрыт (и даже декорирован цветами). Рядом со столом ждал Ганнибал, сплетя перед собой руки и широко улыбаясь. — Ого… Что это?.. В эту секунду Уилл сообразил, что Ганнибал облачился в единственный костюм, который они для него купили. Натянув до конца свитер, он почувствовал себя слегка по-дурацки, стоя здесь в пижамных штанах. — Это свидание. Улыбнувшись ещё шире, Ганнибал подошёл к стулу, на котором Уилл обычно сидел, и галантно его выдвинул. Приблизившись, Уилл сел, и Ганнибал задвинул стул обратно. Уилл попытался сдержаться, но всё равно улыбнулся. — ...Свидание? — переспросил он. — Да. Во время нашей первой встречи мы просто вломились друг к другу в жизни, да и потом всё развивалось довольно хаотично, так что у нас ни разу не было свидания. — Ага… знаю. Ганнибал обогнул стол, и Уилл провёл его взглядом, не в силах поверить в происходящее. Когда Ганнибал вернулся из кухни и принялся расставлять по столу тарелки с потрясающе выглядящей дымящейся едой, Уилл покачал головой. — Ну конечно; если кто-то и может придать консервированной еде настолько аппетитный вид, то это ты, — улыбаясь, но вместе с тем и нервничая, сообщил он. Ганнибал улыбнулся в ответ и снова вышел на кухню, вернувшись с бутылкой вина, которое тут же начал откупоривать. — Я думал, с нашими лекарствами нам нельзя спиртное, — указывая на бутылку, сказал Уилл. — Если тебе не слишком больно, я подумал, что сегодня вечером мы могли бы пропустить лекарства, — отозвался Ганнибал, вытащив и понюхав пробку. После чего взглянул на Уилла, взглядом спрашивая, будет ли тот вино. — Конечно. Я не стану рассказывать доктору, — пошутил Уилл. Налив им вина, Ганнибал наконец сел напротив Уилла и приподнял свой бокал. — Тост? — Конечно. За что пьём? — спросил Уилл, тоже подняв бокал. — За нас, — почти шёпотом ответил Ганнибал. — За нас. Не отрывая друг от друга глаз, они сделали по глотку, и у Уилла снова быстрее забилось сердце. Когда он поставил бокал, ему пришлось на секунду отвести взгляд, когда Ганнибал начал раскладывать еду по тарелкам. — Доктор Лектер, вы что, пытаетесь меня соблазнить? — приподнял брови Уилл. — Это зависит… — туманно отозвался тот. — От чего? — От того, получается ли у меня. Хихикнув от такого ответа, Уилл позволил положить себе ужин, и они приступили к еде. Уилл снова поразился таланту Ганнибала соорудить настолько изысканное блюдо из одних лишь купленных консервов. — Значит… так бы и выглядело типичное свидание с Ганнибалом Лектером? — поинтересовался он, отправляя в рот кусочек своей порции. — Консервированной еды, полагаю, было бы гораздо меньше, но да. Более-менее. — Меньше консервированной еды, больше неожиданных ингредиентов, — предположил Уилл. — Именно. Ганнибал снова улыбнулся, делая ещё глоток вина, и тут Уилла посетила новая мысль. — Ты когда-нибудь задумывался, как всё сложилось бы, если бы мы познакомились при обычных обстоятельствах? — Ты имеешь в виду без нашей связи? — уточнил Ганнибал. — Да… И без Балтиморской больницы в твоём случае. Ганнибал съел ещё кусочек, обдумывая свой ответ, а потом слегка пожал плечами. — Трудно сказать наверняка… Возможно, я бы попытался тебя убить, — хотя Ганнибал сказал это без улыбки, Уилл знал, что это была шутка, и закатил глаза. — Или, возможно, я бы попытался тебя поцеловать… Уилл фыркнул; отчасти потому, что его это рассмешило, а отчасти — представив себе эту ситуацию. — Да уж, что-то мне не очень в это верится… — Почему? — Ганнибал немного нахмурил брови. — Ну, давай посмотрим… До того, как тебя поймали, ты был уважаемым психиатром, регулярно устраивал большие и помпезные званые ужины, носил костюмы, стоившие больше моей годовой зарплаты, ходил в оперу… — начал перечислять Уилл, вспоминая то, что знал о Ганнибале раньше, а также то, что успел о нём выяснить за время их знакомства. — Я не представляю, как мы могли бы встретиться, а даже если и встретились бы — как бы ты мог… Ну, сам знаешь. Хоть сколько-нибудь мной заинтересоваться. Ганнибал наклонил голову к плечу, а потом нацелил на Уилла вилку. — Как ты и сам сказал, я был уважаемым психиатром, так что мы вполне могли бы встретиться благодаря моей работе. ФБР иногда обращалось ко мне за психологической помощью для некоторых агентов. Уилл нахмурился — он об этом не знал. Хотя учитывая, кем Ганнибал в итоге оказался, неудивительно, что в ФБР решили утаить эту маленькую подробность. — Ну ладно, возможно, мы действительно могли бы таким образом встретиться. Но я всё равно не представляю, с чего бы ты мог хоть как-то мной заинтересоваться, — качая головой и уставившись на свою тарелку, ответил он. — В этой предполагаемой альтернативной вселенной — ты бы по-прежнему был самим собой, а я — мной? — уточнил Ганнибал, продолжая невольно начатую Уиллом игру. — Думаю, да. — В этом случае… я бы точно тобой заинтересовался, Уилл, — серьёзно заявил Ганнибал. — А мне кажется, что ты попытался бы меня съесть. Ганнибал издал лёгкий смешок, но покачал головой и проглотил уже откушенный кусочек еды, прежде чем заговорить снова. — Нет, я так не думаю. — Почему это? В смысле... я знаю, что иногда веду себя грубовато, а ты… Как там ты говорил? «Если есть такая возможность…» — Думаю, меня бы больше интересовал ты сам, чем твоя грубость. Твоя эмпатия и твой разум поразили меня с первого момента нашей встречи. Уверен, при любых других обстоятельствах я был бы не менее заинтересован и захотел бы узнать, как ты поступишь, во что ты эволюционируешь. Несколько секунд Уилл смотрел ему в глаза, вспомнив, как Ганнибал называл его эмпатию даром, и как он тогда не знал, что этот интерес был настоящим, считая Ганнибала своей галлюцинацией. — Если подумать... окажись у тебя энцефалит и при этой нашей альтернативной встрече, я бы, наверное, воспользовался определёнными препаратами. Должен признаться, я об этом думал и в нашей ситуации, но, разумеется, у меня не было для этого никаких возможностей, — сообщил Ганнибал и улыбнулся. — Вот это уже звучит похоже на тебя, — снова покачал головой Уилл. — Как бы там ни было… Думаю, мы бы нашли способ в любой ситуации. Для нас было бы создано место, так или иначе. — Ты имеешь в виду… что это была судьба? — Мы не можем знать наверняка, но… не исключено. Возможно, нам суждено было встретиться при любых обстоятельствах, и именно поэтому возникла наша связь. Уилл сделал глубокий вдох, пытаясь переварить эти слова, а потом, приподняв брови, посмотрел на Ганнибала. — Возможно. Синхронно улыбнувшись, они продолжили ужинать. После еды они переместились в гостиную, и Ганнибал принёс купленную ими бутылку виски, которую они даже не успели открыть. Устроившись у камина, он налил им по бокалу, и они дружно сделали по глотку. Соскучившись по вкусу виски, Уилл закрыл глаза, а когда открыл их снова, то увидел, что Ганнибал за ним наблюдал и в отблесках пламени его взгляд выглядел ещё более пристальным. Уиллу вдруг ужасно захотелось его поцеловать, дотронуться до него, почувствовать его прикосновение... но вместо этого он опустил глаза и уселся на диване, чувствуя в ушах грохот собственного сердца. Он ужасно Ганнибала хотел, но всё ещё нервничал каждый раз, когда подумывал зайти чуточку дальше, чем уже испробованные поцелуи и ласки… Ганнибал сел рядом, и Уилл снова отхлебнул виски, немного прикрывая сознание, чтобы Ганнибал не считал все его эмоции. — Уилл, можно тебя кое о чём спросить? — поинтересовался Ганнибал. Чувствуя ком в горле, Уилл повернулся к нему, но всё равно кивнул. — Ты меня простил? — Что?.. — переспросил Уилл, застигнутый врасплох этим вопросом. — Ты сказал, что не знаешь, сможешь ли когда-нибудь меня простить, но что ты уже начал это делать, — объяснил Ганнибал, и Уилл кивнул: разумеется, он помнил тот разговор. — Но я спрашиваю тебя сейчас… Ты действительно простил меня за то, что я с тобой сделал? — Да… Простил. Вообще-то, я простил тебя гораздо раньше, чем хотел, — Уилл грустновато улыбнулся от понимания этого факта. — Но я хочу, чтобы ты знал: сейчас я действительно хочу тебя простить. — Предательство и прощение в чём-то схожи с влюблённостью. Мы не контролируем, в кого влюбляемся… Так же происходит и с прощением. В конечном счёте, мы его не контролируем. Уилл просиял широкой и лучезарной улыбкой. — Хочешь сказать, что ты меня любишь?.. — поддразнил он. — Ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь, Уилл, — ответил Ганнибал и отвёл глаза. Потянувшись к нему сознанием, Уилл закусил губу, поняв, что он и впрямь немного смутился. — Знаю, но хочу, чтобы ты произнёс это вслух. Так да?.. — Любовь кажется слишком ничтожным словом, чтобы описать, что я к тебе чувствую, — Ганнибал снова поднял на него взгляд, затем поставил бокал на столик у дивана и придвинулся ближе. У Уилла ёкнуло сердце, когда Ганнибал ласково обхватил его лицо ладонями. — Но если тебе нужно это от меня услышать… Я по-настоящему тебя люблю, Уилл. На этот раз, когда Уилла накрыло желание поцеловать Ганнибала, он не стал сопротивляться. И почувствовал, как мучившие его страх и нервозность растаяли, когда он потянулся к Ганнибаловым губам, впившись в них жадным поцелуем. Ганнибал скользнул пальцами к нему под свитер, на спину, и Уилл застонал — а потом вдруг понял, что не может больше ждать. — Ганнибал… — выдохнул он между поцелуями, и чуть отстранился, чтобы на того взглянуть. — Ты не хочешь… не хочешь переместиться в спальню? Тяжело дыша, Ганнибал уставился на него округлившимися от удивления и непонимания глазами, и в эту секунду он показался Уиллу ещё привлекательнее. Потянувшись к нему сознанием, Уилл почувствовал их объединённое возбуждение и снова Ганнибала поцеловал, прижимаясь к нему ещё теснее и чувствуя ткань его костюма. Но когда он запустил пальцы Ганнибалу в волосы, тот слегка его отодвинул, разрывая контакт. Уилл услышал собственный тихий скулёж. — Погоди… — попросил Ганнибал, и Уилл нахмурился. — Насколько ты пьян? — После двух бокалов вина и… — Уилл изучил порцию виски у себя в руке и снова повернулся к нему, — половины бокала виски? Вообще не пьян, ни капельки. — Это хорошо, — забрав у него бокал с виски, Ганнибал поставил его рядом со своим, а затем снова развернулся к Уиллу, беря его за руки и вставая, потянув Уилла за собой. — Но мы будем действовать медленно, хорошо? — уточнил Ганнибал; наверное, чтобы Уилл не испугался, как в прошлые разы. Но Уилл лишь хохотнул, когда Ганнибал опять привлёк его к себе. — Ну, я надеюсь, не слишком уж медленно, — заметил он, на что Ганнибал расплылся в ухмылке. Прижавшись к нему, Ганнибал снова его поцеловал, и Уилл позволил вести себя вперёд, разорвав контакт, только когда упёрся спиной в стену. Схватив Ганнибала за лацканы пиджака, Уилл потащил его в спальню и, оказавшись внутри, на секунду на него взглянул. Увиденное завело его ещё сильнее (если такое вообще было возможно): растрёпанные волосы, красные от поцелуев губы, некогда безупречный костюм смят и местами перекошен. Отпустив лацканы, Уилл расстегнул и медленно снял Ганнибалов пиджак, позволив ему упасть на пол. Когда он перешёл к рубашке, Ганнибал уставился на него горящими от желания глазами, облизнув губы, словно не мог больше ждать… Но терпеливо ждал, пока Уилл наслаждался каждым новым участком его кожи, обнажающимся с очередной расстёгнутой пуговицей. Расстегнув наконец его рубашку, Уилл дал ей соскользнуть с широких Ганнибаловых плеч, а сам придвинулся ближе. Прижавшись губами к порезу, который Ганнибал себе сделал, кажется, целую жизнь назад — к своему порезу, — Уилл его поцеловал. Ганнибал задышал прерывистее, и Уилл переключился на его шею, приподняв ему голову и поцеловав его точно под подбородком. После чего двинулся ещё выше, встав на цыпочки, чтобы прижаться губами к порезу у Ганнибала на скуле. Когда Уилл отодвинулся, чтобы на него посмотреть, Ганнибал застыл, глядя на него голодными глазами, но совершенно не шевелясь. И Уилл понял, что Ганнибал сдерживался ради него, как делал уже много-много раз в прошлом. Поэтому он взял Ганнибала за руки и положил их себе на бёдра, взглядом давая понять, что это разрешается. Наконец ожив, Ганнибал вцепился в края его свитера и футболки, затем снова покосился на Уилла и, когда тот кивнул, потянул их вверх. Как только он их снял, Уилл ухватился за его пояс и, не отрывая от Ганнибала глаз, попятился к кровати. Уткнувшись в неё тыльной стороной ног, он сел на край и отполз к середине. Ему не пришлось долго ждать: Ганнибал разулся в два быстрых движения и забрался на кровать вслед за ним. Когда он навис над Уиллом, тот утратил остатки самоконтроля и встретил его судорожным поцелуем. Оторвавшись от его губ, Ганнибал начал целовать его везде, где только мог: в щёки, в подбородок, в шею, в ключицы… Только на этот раз не остановился, а продолжил спускаться ниже, заставляя Уилла громко стонать с каждым новым прикосновением: к груди, к рёбрам, к животу… пока не добрался до его ничем не закрытой и почти зажившей раны. Та до сих пор выглядела красноватой и немного опухшей, но Ганнибал положил ладони Уиллу на бёдра и провёл по шраму языком, вызвав этим лёгкую боль, смешивающуюся с удовольствием. Прикосновение к его прохладной коже горячего и влажного Ганнибалового языка оказалось неожиданно приятным, и Уиллу подумалось, что он сейчас потеряет сознание от удовольствия. — Ох чёрт, Ганнибал… Прерывисто дыша, Уилл откинулся обратно на матрас. Его сердце колотилось как бешеное. — Хочешь, чтобы я что-то сделал, Уилл? — чувственно спросил Ганнибал. Cнова подняв голову, Уилл увидел, что Ганнибал встал на колени чётко у него между ног, и ему на ум тут же пришло множество вещей, которые он хотел, чтобы Ганнибал сделал. У него в штанах запульсировала эрекция, и он открыл было рот, но не смог издать ни звука, поэтому просто кивнул. Положив ладони ему на колени, Ганнибал повёл их вверх, оглаживая бёдра, пока не добрался до талии, где подцепил эластичную резинку Уилловых штанов и потянул вниз. Он всё делал так медленно, что Уилл опасался кончить прямо сейчас. Когда его штаны мазнули по трусам, у него перехватило дыхание, и он снова рухнул на матрас, закрывая лицо ладонями. Сняв с него наконец штаны (а заодно и ботинки), Ганнибал снова навис над ним. Его губы застыли в миллиметре от губ Уилла, но Ганнибал сохранял это расстояние. — Мне нужно, чтобы ты произнёс это вслух… Ты хочешь, чтобы я что-то сделал? — повторил Ганнибал, обдав его ухо тёплым дыханием. И тут до Уилла дошло: несколько недель назад Ганнибал предлагал кое-что сделать, чтобы помочь ему уснуть, но Уилл тогда не понял о чём шла речь, и в итоге отверг его предложение. Поэтому теперь Ганнибал заставлял его сказать это вслух. На секунду Уилл снова зарылся лицом в ладони. — Ох, ты… — начал он, но затем взял себя в руки и всё-таки попытался это произнести, чувствуя, что краснеет. — Д-да, я хочу, чтобы ты что-то сделал. Ганнибал широко улыбнулся, а затем поцокал языком, качая головой. Но всё-таки немного отодвинулся, снова замерев над эрекцией Уилла, но совершенно к нему не прикасаясь, не считая ладони, задевшей внешнюю сторону его бедра. — Мне нужно, чтобы ты это сказал, Уилл. Ты же не имеешь в виду очередные объятия, не так ли? — спросил он, явно наслаждаясь собой. — Ах ты маленький засранец… — не выдержал Уилл, но всё равно рассмеялся. И с судорожно вздымающейся грудью приподнялся на локтях, чтобы взглянуть на Ганнибала. — Нет, я не имею в виду объятия, — хрипло подтвердил он. Он даже не успел договорить, как Ганнибал подцепил большими пальцами резинку его трусов и потянул вниз, стащив их гораздо быстрее, чем прежде штаны (и Уилл послушно приподнял бёдра, чтобы ему помочь). Бросив трусы на пол, Ганнибал уставился на его эрекцию, наконец освободившуюся от ткани, и Уилл ахнул, но даже на секунду не отвёл глаз от его лица. От плещущегося в Ганнибаловом взгляде голода и желания ему стало ещё тяжелее дышать. Снова улыбнувшись, Ганнибал лёг на живот у него между ног. Уилл почувствовал лёгкий укол боли в левом плече и сразу понял, что это ощущения Ганнибала. Но прежде чем он успел хоть что-то сказать, Ганнибал раздвинул его ноги шире и уверенно сжал ладонь на его члене. У Уилла задрожали локти, и он опять шлёпнулся на матрас. — О боже… Он попытался снова поднять голову, и Ганнибал на секунду встретился с ним взглядом, а затем пробормотал что-то на незнакомом Уиллу языке и взял его член в рот. Почувствовав прикосновение этих влажных, горячих губ, Уилл громко застонал, комкая в кулаках простыни. Он пытался не отводить глаза, но когда Ганнибал начал выводить языком круги по его головке и ритмично сосать, Уилл зажмурился и выгнул спину, не в силах себя контролировать. Не прерываясь, Ганнибал устроил его левую ногу на своём здоровом плече, и Уилл впечатал пятку второй ноги в матрас, стараясь не вскидывать бёдра. Когда он снова смог поднять голову, то чуть не растаял при виде Ганнибаловой макушки, движущейся у него между ног, в то время как сам Ганнибал крепко удерживал его бедро у себя между плечом и шеей, и у него эффектно сокращались мышцы спины… Протянув руку, Уилл запустил пальцы ему в волосы, ухватившись за мягкие пряди и предоставив своей руке двигаться вверх-вниз вместе с ним. Уиллу снова показалось, будто он падал; будто кроме них не было совершенно ничего: только Ганнибалов рот вокруг его члена, только Ганнибалов язык и его собственные стоны. А потом Уиллу показалось, что он сейчас взорвётся, и он крепче вцепился Ганнибалу в волосы. — Ганнибал, я сейчас… Ганнибал!.. Но тот не отодвинулся. Оргазм сотряс Уилла от самых внутренностей и до последней клеточки тела, заставив выгнуться и поджать пальцы на ногах. Снова упав на матрас, он попытался перевести дух; всё вокруг, кроме Ганнибала, попросту расплылось. Затем в поле его зрения появился Ганнибал, который снова навис над ним, а потом вытянулся рядом на животе, поверх левой руки Уилла, тоже пытаясь перевести дыхание. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и Уилл эйфорически улыбнулся. Ганнибал улыбнулся в ответ, и Уилл собрал остатки своих сил, чтобы вытянуть шею и поцеловать его в губы. — Ты… хочешь, чтобы я… тоже что-нибудь для тебя сделал? — спросил Уилл. Совершенно искренне — если бы Ганнибал попросил, он готов был сделать что угодно, но в то же время чувствовал отголоски своих привычных опасений. Не от идеи позволить Ганнибалу точно так же к себе прикоснуться, но потому, что Ганнибал был его первым мужчиной, а значит… что, если Уилл не сообразит, что нужно делать — или как? Что, если после того, что Ганнибал для него только что сделал, Уилл окажется для него разочарованием?.. Но Ганнибал, должно быть, уловил его неуверенность, потому что улыбнулся и прижался к его лбу своим, погладив Уилла по щеке. — Не беспокойся… Я тоже это почувствовал, — сказал он, и Уилл знал, что он имел в виду ощущения по их связи. Уилл кивнул, и Ганнибал встал, а затем вышел в ванну, вернувшись с полотенцем, чтобы Уилл мог немного привести себя в порядок. В другой ситуации это показалось бы Уиллу ужасно смущающим, но Ганнибал держался так естественно, словно они так уже делали миллион раз. Пока он вытирался, Ганнибал подошёл к шкафу и снял брюки. Затем поднял с пола рубашку и пиджак, и повесил всё на вешалку (Уилл хихикнул, зная, что Ганнибал ненавидел оставлять вещи валяться где попало). После этого он собрал одежду Уилла, идеально сложил и повесил на стул. И наконец, оставшись в одном белье, принёс Уиллу его трусы из угла, в котором те очутились. Пока Уилл натягивал трусы, Ганнибал накрыл их обоих одеялом и выключил свет. Поскольку их ранения были уже в гораздо лучшем состоянии, Уилл улёгся на боку (а не на спине, как во все предыдущие ночи в этом доме) и, уткнувшись макушкой Ганнибалу под подбородок, крепко его обнял, а Ганнибал обвил его руками в ответ. Уилл совсем вымотался, поэтому у него быстро начали слипаться глаза, а губы сами собой растянулись в сонной улыбке. — Я тоже тебя люблю, Ганнибал... Уилл уснул, чувствуя Ганнибаловы объятия и глубокое, тёплое блаженство; одно на двоих.