Сенсоры

Проснувшись, Уилл сразу понял, что лежит в постели один. Застонав, он перекатился на спину, но не стал открывать глаза. Вместо этого он простёр сознание, пытаясь почувствовать кого-то другого… но тщетно. Он был один. Его бок пригревало солнце, и он снова поразился теплу здешней весны — а ведь ещё даже не наступил апрель. Однако сейчас Уилла больше беспокоило то, чего он не чувствовал, поэтому он сунул руку себе под футболку, нащупывая шрам. Это вошло у него в привычку: почти бессознательно смотреть на шрам у себя на животе, затем касаться его кончиками пальцев и несколько секунд очерчивать его мягкие неровные контуры. Проделав этот ритуал, Уилл открыл глаза и сощурился, чтобы лучше разглядеть комнату, в которой находился: закрытая дверь, ведущая в гардеробную, деревянный комод (потому что одному богу известно, сколько места им требовалось для галстуков), просторные окна с наполовину поднятыми занавесками… Уилл ещё раз застонал, но решил, что, возможно, ему стоило вставать, хотя его нынешние планы на утро сильно отличались от тех, с которыми он ложился в кровать вчера. Первым делом он вышел в прилегающую к спальне ванную, где быстро ополоснулся под душем и почистил зубы, после чего надел чистую футболку и пижамные штаны (которые, вместе с его вчерашней одеждой, оказались разложены на кушетке перед кроватью). Когда он уже собирался выйти из спальни, то сначала почувствовал Ганнибала, а потом уж услышал звук открывающейся входной двери. Уилл вышел в гостиную, и его вниманием тут же завладели две вещи: потрясающе аппетитный запах чего-то вкусненького, доносившийся из кухни, и радостно устремившийся к нему Уинстон. — Доброе утро, мальчик, — поприветствовал его Уилл, опускаясь на колени и почёсывая пса за ушами. К его ошейнику до сих пор был пристёгнут поводок, другой конец которого Уинстон держал в зубах. Покачав головой, Уилл снял с него ошейник. — Хорошо погулял с Бастером в парке? Да? — снова погладив Уинстона, спросил Уилл, и поднялся на ноги. — Несомненно хорошо. Уилл поднял глаза на холл, в котором возник Ганнибал, а следом за ним и Бастер (последнее Уилла ничуть не удивило — маленький пёс ходил за Ганнибалом как пришитый). На Ганнибале был лёгкий кремовый пиджак и брюки в тон, и Уилл помимо собственной воли улыбнулся. Он собирался Ганнибала отчитать, но, как обычно, обнаружил, что притворяться за что-то на того недовольным было гораздо сложнее, чем он готов был признать. Повесив поводок на спинку ближайшего стула, он подошёл к Ганнибалу, обнял того за талию и притянул к себе. Улыбнувшись в ответ, Ганнибал наклонился его поцеловать, но Уилл в последнюю секунду повернул голову, так что поцелуй пришёлся ему не в губы, а в подбородок. — Знаешь, что со мной только что произошло? — спросил он, когда Ганнибал отодвинулся, удивлённый, но в то же время позабавленный его отказом поцеловаться. — И что же, мой дорогой? — Ты не поверишь, но… я проснулся в кровати в одиночестве, — Уилл поднял брови. Изобразив удивление, Ганнибал обнял его за спину, расставив пальцы, чтобы охватить как можно большую площадь его тела. — В самом деле? — О да. — Какое кошмарное начало дня. Как я могу искупить такое преступление? С этими словами Ганнибал отстранился и, взяв Уилла за левую руку, с лёгким поклоном поцеловал его пальцы, скользнув губами по коже и ободку фальшивого обручального кольца. Уилл фыркнул, не в силах и дальше удерживать серьёзное выражение лица, хотя они оба прекрасно знали, что на самом деле он на Ганнибала ни капельки не злился. — Я должен бы на тебя злиться. Почему у меня не получается на тебя злиться? — Потому что ты меня любишь, — улыбаясь, напомнил Ганнибал. Уилл закатил глаза, но тоже улыбнулся, когда Ганнибал снова привлёк его к себе и заключил в объятия. И на этот раз Уилл не отказал ему в поцелуе, прильнув к его губам с тем же пылом, что и Ганнибал к его; чувствуя знакомую тёплую волну, распространившуюся от низа его живота по всему телу, как только их губы встретились. Обвив руками Ганнибала за шею, Уилл приоткрыл рот, приветствуя его язык и сплетаясь с ним своим собственным, одновременно запуская пальцы Ганнибалу в волосы, чтобы их взлохматить (Уилл очень любил это делать). Когда они друг от друга отодвинулись, Уилл с ленивой улыбкой потёрся носом о Ганнибалов подбородок. — Я знаю, что ты терпеть не можешь просыпаться один, но я хотел выгулять до твоего пробуждения собак, — в качестве негласного извинения прошептал ему на ухо Ганнибал. — Но мы же обычно выгуливаем их вместе… — Возможно, я хотел, чтобы сегодняшний день был особенным. Уилл отодвинулся, и ему не нужно было тянуться сознанием, чтобы почувствовать, что Ганнибалово сердцебиение замедлилось, возвращаясь к нормальному ритму. Уилл изучал его сердце годами, прижимаясь щекой к Ганнибаловой груди, когда они лежали вместе на диване или в кровати. И чувствуя по их связи, как оно билось в своём уникальном ритме. Но лучше всего Уилл выучил, что он был единственным, кто мог заставить сердце Ганнибала Лектера бешено заколотиться. В любое время. Уилл сделал глубокий вдох, и нос живо напомнил ему, что в доме чем-то потрясающе вкусно пахло. По-прежнему стоя у Ганнибала в объятиях, Уилл повернулся в сторону кухни. — Ты приготовил что-то на завтрак? Улыбнувшись, Ганнибал слегка разомкнул руки. — Французскую выпечку. — Ты испёк круассаны?.. — уточнил Уилл, и у него предвкушающе заурчало в животе. — Разумеется. Это же твоя любимая еда. Уилл вдруг вспомнил, как несколько дней назад он читал на диване и услышал, что Ганнибал что-то делал на кухне. Выйдя, он обнаружил Ганнибала в фартуке, готовящего как минимум пять разных видов джема. Когда Уилл спросил, зачем им столько, Ганнибал лишь ответил «Узнаешь». И теперь Уилл наконец-то действительно узнал. На секунду ему вспомнился месяц, который они провели во Франции, путешествуя от Тулузы до Страсбурга. И умоляющий коротышка, погибший под их ножами, когда Уилл попросил Ганнибала устроить на него охоту — после того, как почувствовал того у себя под кожей, увидев в новостях его жертв... Но Уилл вспоминал те дни исключительно с теплотой, поэтому он улыбнулся. — Э-э-э… это твой способ намекнуть, что ты хочешь вернуться обратно во Францию? — поддразнил он. По-прежнему прижимаясь к нему, Ганнибал тихонько засмеялся. — Возможно. Но прежде чем мы сядем завтракать, я хочу кое-что тебе показать. С этими словами он взял Уилла за руку и, развернувшись, повёл к дивану. — Итак... что за оказия? — невинно спросил Уилл, позволяя себя вести и стараясь удерживать нейтральный тон, зная, что иначе Ганнибал его раскусит. Он добился желаемого — Ганнибал резко остановился и замер. Но, будучи хорошим актёром (хотя Уиллу всегда удавалось распознать его игру), медленно развернулся к Уиллу, продолжая держать его за руку. — Ты не знаешь, что сегодня за день? Уилл пожал плечами, гадая, не переигрывает ли, но продолжая старательно «закрываться» от их связи. — Пятница? Ганнибал улыбнулся, но Уилл видел, что это не была его обычная яркая и тёплая улыбка. Уилл приложил все усилия, чтобы не расколоться. Слегка повернувшись, Ганнибал накрыл его щёку ладонью, скользнув большим пальцем по щеке и смахнув в сторону кудряшки у основания шеи. — Наша годовщина, дорогой. Терпеливость и бесконечное тепло в его голосе заставили сердце Уилла пропустить удар. Даже после стольких месяцев, самые простые прикосновения или слова этого человека по-прежнему могли полностью его обезоружить. В конце концов, это было палкой о двух концах: ничто не влияло на Ганнибала так, как Уилл — и наоборот. Уилл подался навстречу прикосновению, слегка потёршись лицом о Ганнибалову ладонь. — Точно. Я и забыл. Они что-то выпустили?.. Ганнибал утвердительно хмыкнул, и Уилл наконец расплылся в широкой улыбке. — Хорошо, давай посмотрим. А потом — завтрак, пожалуйста. Снова улыбнувшись, Ганнибал кивнул. Затем коротко, но нежно чмокнул его в лоб, и отстранился включить ноутбук, в то время как Уилл открыл раздвижные двери в сад. Собаки тут же пронеслись у него под ногами наружу, и Бастер начал безуспешно гоняться за Уинстоном среди травы. Уилл с Ганнибалом устроились на полукруглом садовом диванчике. Утреннее солнце приятно грело Уиллу всё ещё прохладную кожу. Ганнибал поставил ноутбук на стоящий перед ними плетёный столик. По-видимому, он всё подготовил заранее, потому что всего за несколько щелчков открыл нужный новостной сайт, после чего с лёгкой улыбкой покосился на Уилла и, получив кивок в ответ, нажал на кнопку воспроизведения ролика. — Сегодня прошло ровно два года с тех пор, как город Бельведер в штате Огайо потрясла история столкновения двух серийных убийц. Никто не ожидал, что известный маньяк Буффало Билл окажется жителем этого мирного городка, выбравшим и убившим здесь свою первую жертву, как позже выяснилось в ходе расследования ФБР. И уж ещё меньше можно было ожидать, что в доме Буффало Билла разыграется трагедия, концовка которой до сих пор не совсем ясна. Во время речи журналиста фотографии заброшенного и опечатанного дома Буффало Билла сменились их собственными изображениями. — После побега и исчезновения Чесапикского Потрошителя и специального агента ФБР Уилла Грэма прошло уже два года, но никто по-прежнему точно не знает, что же здесь произошло. Находящийся в заключении каннибал и серийный убийца сотрудничал с ФБР по делу Буффало Билла, другого серийного убийцы, который убил и освежевал пятерых женщин и похитил дочь сенатора с той же целью. Как прессе позже стало известно, Ганнибал Лектер помогал расследованию в обмен на сделку о его переводе из Балтиморского учреждения, в котором он провёл последние три года, в аналогичное заведение в Пенсильвании. Перевод начали осуществлять ещё во время расследования, однако по причинам, которые в ФБР и Балтиморской больнице отказались озвучить, позже сделку отменили и Лектера отправили обратно к месту его прежнего заключения. Откуда им было знать, что серийный убийца сумеет подстроить аварию перевозившего его фургона и ухитрится перебить весь свой конвой, за исключением единственного счастливчика, который оказался ранен, но выжил? — Да-да, как это ты ухитрился подстроить тот невероятный побег? — поёрзав, спросил Уилл. Ганнибал лишь слегка улыбнулся: они оба прекрасно знали ответ на этот вопрос. — По сей день неизвестно, как специальный агент Уилл Грэм и Ганнибал Лектер очутились в доме Буффало Билла, где один серийный убийца оказался убит, а второй исчез, оставив множество вопросов без ответов. Изначальная гипотеза предполагала, что Грэм тоже был убит на месте — на это указывало обнаруженное количество его крови, — однако если верить снимкам с камеры наблюдения в Испании, полученным год спустя, спецагент может быть до сих пор жив, хотя его состояние и обстоятельства остаются невыясненными. Слабенького качества фотографии запечатлели их на заправке в Испании, где Ганнибал заправлял бак их арендованной машины, а Уилл расплачивался. Они были осторожны и до, и после этого, держась тихо и не привлекая ненужного внимания, однако по несчастливому для них стечению обстоятельств, часом позже на этой же заправке произошло ограбление. Когда полиция получила записи с камеры наблюдения, кто-то сумел их опознать, так что на следующий день, когда по новостям разошлось оповещение о присутствии в стране американского серийного убийцы, они уже находились на пути во Францию. После последней фразы репортёра Уилл слегка улыбнулся. В глазах общественности он до сих пор оставался жертвой. Похищенной самим Чесапикским Потрошителем; одни предполагали, что насильно, другие были более изобретательны и перечисляли список наркотиков, которые сделали бы его достаточно податливым, чтобы позволить Ганнибалу контролировать бедного ФБР-агента. Но Уилл знал, что некоторые люди знали правду. Джек точно знал. Алана, скорее всего, тоже. Они с Ганнибалом об этом позаботились своим последним ужином с Чилтоном, хотя в ФБР почему-то решили умолчать о несомненном участии Уилла в событиях того вечера. Скорее всего, в бюро просто не хотели признавать это публично. Не хотели, чтобы люди знали, что ФБР-агент добровольно сбежал с Ганнибалом Лектером, а не оказался им похищен. — …Согласно другим теориям о случившемся… — Так, ладно, думаю, я уже услышал достаточно, — сказал Уилл, и Ганнибал согласно кивнул. Не утруждаясь тем, чтобы закрыть веб-страницу с видео, Уилл захлопнул крышку ноутбука и вздохнул. Обычно они следили за любыми новостями о себе — на случай, если появятся новые зацепки или какая-то информация, которую им стоило знать, — но этот ролик почти полностью повторял репортаж годом ранее. — Поверить не могу, что они до сих пор цепляются за теорию о жертве, — фыркнул Уилл. — Они просто говорят то, что люди хотят услышать. — Да, но они же не могут закрывать глаза на такое количество фактов… Хотя знаешь что? Мне плевать. Сегодня наша годовщина, так что пусть они рассказывают какие угодно сказки… Ганнибал улыбнулся, когда Уилл отодвинулся к диванным подушкам, поближе к нему, а потом схватил его за лацканы пиджака и притянул к себе, чтобы соприкоснуться с ним носами. С такого близкого расстояния Уилл не мог отчётливо видеть его лица, но знал, что Ганнибал продолжал улыбаться. Он тоже улыбнулся. — У меня для тебя сюрприз, — прошептал Ганнибал, и у Уилла по коже пробежала дрожь предвкушения. — Эбигейл?.. Ганнибал со смешком покачал головой, слегка отодвигаясь. — Нет. Но насколько мне известно, она по-прежнему собирается приехать этим летом, когда сдаст экзамены. Уилл кивнул, чувствуя, как у него перехватило горло от радости. В последний раз они виделись с Эбигейл на Рождество. Она всем говорила, будто путешествует в одиночку в поисках себя, но на самом деле гостила у них с Ганнибалом, когда только могла. — А что же тогда? Ганнибал элегантно поднялся на ноги, и Уилл провожал его взглядом, пока он не скрылся в доме. После этого Уилл переключил своё внимание на собак: Уинстон подбрасывал в воздух теннисный мячик и ловил, как только тот падал на траву, а Бастер просто растянулся на земле, уже уставший и не настолько заинтересованный игрушкой. Припекаемый тосканским солнцем, Уилл на секунду прикрыл глаза и снова задумался о возможности завести побольше собак. Они уже подбирали нескольких бездомных псов, которых Уилл (с Ганнибаловой помощью) привозил домой, но лишь для того, чтобы помочь им найти новый дом или приют для животных. Двух собак было более чем достаточно, когда они знали, что в любой день им может потребоваться сбежать в другой город, обзавестись новым именем и новой фальшивой личностью. Когда Ганнибал вернулся, Уилл заметил у него в руках какую-то папку, но не стал сразу же к нему бросаться, а терпеливо подождал. Несколько секунд Ганнибал его разглядывал. — Мне начать угадывать?.. — с игривой улыбкой поинтересовался Уилл. Ганнибал опять улыбнулся, на этот раз весьма довольно. Фыркнув, Уилл специально наклонил голову, чтобы томно покоситься на него из-под ресниц. — Ну пожалуйста, расскажи, что это. — Как я могу хоть в чём-то тебе отказать?.. Просияв, Уилл чмокнул его в губы, и Ганнибал наконец-то сел лицом к нему, положив папку на колени. — Хорошо. Помнишь убийцу, который тебя нервировал последние несколько месяцев? — Конечно. Я… подожди… Ты что, имеешь в виду, что?.. — начал Уилл. — Да. — Ты… Ты его нашёл?? Ганнибал открыл папку. Первым делом Уилл увидел в ней вырезки из новостей, которые читал месяцами. Этого убийцу окрестили L’incubo di Roma, Кошмаром Рима*, потому что он оформлял свои убийства в виде знаменитой картины эпохи романтизма. Он укладывал своих жертв (почти всегда это были женщины) на кровать или на диван так, чтобы у тех свешивались руки и голова. Но что зацепило Уилла и заставило вскипеть кровь у него в жилах — этот тип также убивал и уродовал домашних питомцев, оставляя их трупы на телах хозяев в образах тварей, наблюдающих за женщиной на картине… Вот почему Уилл прочёсывал газеты и новостные каналы, изучая любые попадающиеся ниточки, расследуя это дело с теми жалкими возможностями, которые у них теперь были, и пытаясь проникнуть в разум этого убийцы… — Благодаря тебе, — отозвался Ганнибал, и Уилл поднял на него взгляд. У Ганнибала на лице (и по их связи) читалась гордость. — Разумеется, ты был прав в своих догадках насчёт него. Член высшего общества. Образованный, регулярный посетитель благотворительных приёмов, обладатель безупречной репутации, участник различных восстановительных проектов… У него даже есть красавица-жена. Кто бы заподозрил такого человека?.. Уилл улыбнулся, и вдруг вспомнил слова Фредди Лаундс. «Рыбак рыбака видит издалека». В кои-то веки Уилл вспомнил о Фредди без раздражения. Они знали, как работали человеческие костюмы, потому что и сами носили их каждый день, как только выходили из дома. Они носили костюмы женатой пары, профессора и его мужа, иногда ремонтирующего лодочные моторы. Отчасти эти костюмы совпадали с реальными гранями их личностей, но они знали, что правда была чем-то гораздо, гораздо большим. — Ты его нашёл?.. — повторил Уилл, и его улыбка сделалась шире. — Для тебя, — кивнул Ганнибал. — Это мой подарок. Он вынул из папки несколько листов и показал Уиллу. Ну наконец-то, теперь имя в новостях обзавелось лицом. А также настоящим именем и улыбающимися фотографиями, на которых убийца был окружён людьми на вычурных приёмах и вечеринках... — Однако есть небольшая проблема… — продолжил Ганнибал, и Уилл, хмурясь, снова поднял на него взгляд. — Я хотел, чтобы мы взяли его на этих выходных, но, оказывается, завтра он будет в опере, а в воскресенье — на приёме. Я попытался добыть билеты в оперу, но они уже полностью распроданы. Разве что мы могли бы подождать его до или после этих мероприятий… Но это было бы более рискованно, чем мне хотелось бы. Уилл попытался справиться с зарождающейся улыбкой и подступающим хохотом. — Ганнибал… как называется эта опера? — Какое это имеет... — Просто ответь. — «La Traviata», — с неприкрытым удивлением наклонив голову, отозвался Ганнибал. Уилл на секунду закрыл глаза, а потом встал и, не говоря ни единого слова, вышел, оставив Ганнибала одного. Зайдя в гостиную, он открыл одну из стоящих на полке книг о рыбалке и достал оттуда конверт. Когда он вернулся во двор, Ганнибал сидел в той же позе, в которой Уилл его оставил. Протянув ему конверт, Уилл тихо засмеялся. — Кажется, мы опять это сделали. По связи или… не знаю как, но… С годовщиной тебя. — Я думал, ты о ней забыл, — напомнил ему Ганнибал, но расцвёл в улыбке, откладывая папку и беря конверт. — Ганнибал, ну разумеется, я помнил. Я просто хотел, чтобы это был сюрприз, — пожав плечами, признался Уилл. Иногда, даже когда они специально старались что-то друг от друга скрыть, связь всё равно пропускала какие-то кусочки. Так, как-то раз они сделали резервацию в одном и том же ресторане, в тот же день и на то же время. Иногда это были мелочи: например, Ганнибал забывал сказать Уиллу взять что-то по пути домой, но тот всё равно это привозил. В другие разы совпадения были ещё более замысловатыми — как сейчас, когда их планы каким-то образом идеально сошлись. Они по-прежнему не знали, как нечто вроде их связи могло существовать, но Уилла это более чем устраивало. Несмотря на слова доктора Беделии дю Морье к приславшему ей письмо анониму, который написал, что сенсоры более реальны, чем она полагала. В ответ Беделия умоляла с ней встретиться, когда угодно и как угодно, поскольку ей и, в особенности, им, стоило знать, как именно работала их связь. Однако как когда-то сказал Уиллу Ганнибал, ему была гораздо интереснее сама связь, чем то, как или почему она действовала. — «La Traviata», — повторил Ганнибал, читая надпись на билетах. — Теперь у меня будет повод надеть тот абсурдно дорогой костюм, который ты мне подарил на день рождения, — пожал плечами Уилл. Со смешком убрав билеты обратно в конверт и положив его возле ноутбука, Ганнибал обнял Уилла за шею и привлёк к себе. Тот позволил себя подтащить, а затем оседлал Ганнибаловы бёдра и, опёршись на диванные подушки, потёрся о его нос своим. Снова улыбнувшись, когда Ганнибал скользнул ладонями с его загривка на спину, выписывая знакомые узоры у Уилла между лопаток. — Как ты только можешь быть настоящим?.. — прошептал Ганнибал. Уилл опять просиял, узнав слова, которые они друг другу повторяли, словно мантру. Перед его мысленным взором промелькнул тот случай, когда он коснулся Ганнибала так же, как Ганнибал сейчас прикасался к нему; когда он впервые Ганнибала почувствовал; кажется, это было миллион лет назад. Уилл также увидел воспоминание, которое Ганнибал показал ему задолго после случившегося: когда он точно так же погладил спящего Уилла, повторяя этот же вопрос. Как они могли быть настоящими; как могло быть настоящим то, что между ними было?.. Они оба не знали ответа и им не было до этого дела — до тех пор, пока они продолжали вращаться друг у друга по орбите. Уилл прижался к Ганнибаловому рту, подразнив его сжатыми губами, но потом совершенно растаяв, когда Ганнибал скользнул между них языком. Снова запустив пальцы в волосы у Ганнибала на затылке, Уилл вцепился в его отросшие пряди и мягко, но уверенно за них потянул, вызвав этим тихое рычание. Уилл улыбнулся, а Ганнибал сунул ладонь ему под футболку, одновременно опуская вторую всё ниже, ниже и ниже. Почувствовал его руку у себя на заднице, Уилл разорвал поцелуй, выгибая спину и запрокидывая голову, приветствуя это прикосновение, но вместе с тем вспомнив, что они так и не договорили. Хотя Уилл уже знал, что когда они переключались друг на друга, то быстро забывали обо всём остальном... — Как это неприлично с твоей стороны, — поддразнил он Ганнибала, отодвигаясь и проводя пальцем по его груди. — Расскажи мне про L’incubo di Roma. Ганнибал облизнул свои и без того влажные губы, но вернул руку Уиллу на поясницу. — Он будет завтра в опере. Благодаря тебе, мы получим идеальную возможность с ним познакомиться. — А потом?.. — Я выяснил, что у него определённая репутация. Что его можно… убедить пойти с нами или даже пригласить нас к себе домой. Его жена сейчас, оказывается, в командировке. Уилл хохотнул, сообразив, что это значило. Этот убийца был склонен к изменам и его устраивал любой пол. Уилл с Ганнибалом станут людьми, с которыми он пока не был знаком, но которых он той ночью захочет. — Гм-м, значит, это будет вечеринка такого рода? — По крайней мере, он так будет считать, — приподнял брови Ганнибал. Снова засмеявшись, Уилл пересел немного повыше, по-прежнему оставаясь у Ганнибала на коленях. Затем взглянул в его бордовые глаза — и на какое-то время они оба замерли, Уилл лишь продолжал теребить пуговицу у Ганнибала на рубашке. — Поверить не могу, что ты его нашёл, но ухитрился от меня это скрыть, — расплывшись в широкой улыбке, сказал Уилл. — Ты скрыл от меня это, — парировал Ганнибал, кивая в сторону стола. — Угу, и это было чертовски трудно. Я купил билеты четыре месяца назад — и знаешь, как сложно было не поделиться с тобой бессознательно этими мыслями? — Могу себе представить… Ганнибал тоже улыбнулся, и Уилл опять запустил пальцы ему в волосы, на этот раз скользнув от чёлки к загривку. — Пожалуйста, скажи, что у тебя сегодня нет никаких лекций… — выдохнул он. — Разумеется, нет. А ты скажи, что тебе не нужно сегодня чинить никакие лодочные моторы. Уилл наклонился, чтобы прижаться к его щеке своей, и пробормотал ему на ухо: — Ничто на свете не помешает мне сделать с тобой сегодня то, что я собираюсь. Когда он отодвинулся, Ганнибал снова расплылся в улыбке, но Уилл почувствовал, что его слова прошили Ганнибала искрой возбуждения, которое теперь заметно усилилось. — Но сперва… — начал он, слезая с Ганнибала и становясь перед ним. — Не думай, что я забыл о своих круассанах, Ганнибал. Взяв протянутую Уиллом ладонь, Ганнибал поднялся на ноги. Уилл позволил обнять себя со спины, и они, пошатываясь, вошли в дом и двинулись на кухню. Пошатываясь, потому что Ганнибал продолжал покрывать шею Уилла поцелуями. * * * Ганнибал часто говорил Уиллу, что готов сделать для него что угодно. Уилл и так это знал, но Ганнибалу нравилось это повторять, а Уиллу нравилось слушать. Чего бы он ни захотел, что бы ему ни потребовалось, Ганнибал ему это дал бы. Иногда Ганнибал говорил это в промежутках между влажными поцелуями, когда они прижимались друг к другу вспотевшей кожей. А иногда Ганнибал мирно что-то читал, а потом вдруг поднимал взгляд с книги на Уилла, и напоминал ему. И каждый раз Уилл, разумеется, отвечал, что уже об этом знает. Вот почему пополудни, когда Ганнибал вышел из душа, пока Уилл всё ещё стоял в ванной в обернутом вокруг талии влажном полотенце и покрытый капельками воды, Уилл его кое о чём попросил. Он сделал это с лукавой улыбкой, которую Ганнибал так любил, и тут же обвил его рукой за талию, притягивая к себе, так что Ганнибалово мокрое обнажённое тело столкнулось с его собственной голой грудью. После чего придвинул губы совсем близко к Ганнибаловому уху и прошептал свою просьбу, заставив Ганнибала поёжиться от своего дыхания. И почувствовав его улыбку ещё до того, как отодвинулся, чтобы встретиться с ним взглядом. Уилл знал, что Ганнибал ни в чём ему не откажет, но всё равно любил наблюдать за выражением его лица, когда вот так о чём-то его просил. Разумеется, в ответ Ганнибал кивнул и накрыл его рот своим для поцелуя. Поэтому вечером они поехали в ресторан на Ганнибаловом «Тракстоне»**, как Уилл и просил. И Ганнибал оделся гораздо менее формально, чем обычно для подобных ужинов, включая, по просьбе Уилла, кожаную куртку, которую Уилл ему подарил, когда он ещё только подумывал о покупке мотоцикла. Когда после ужина они вышли из ресторана, Уилл закусил нижнюю губу, глядя, как Ганнибал элегантно седлает мотоцикл и протягивает ему второй шлем. Прежде чем надеть шлем, Уилл наклонился, прижавшись грудью к Ганнибаловому боку, и, уткнувшись лбом ему в висок, мазнул губами по мочке его уха, обдавая её горячим дыханием. Он сразу же добился желаемого эффекта: Ганнибалово возбуждение накрыло его по связи, сливаясь с его собственным. — Уилл… Уилл улыбнулся, зная, что означало это одно-единственное слово, когда Ганнибалов голос падал почти до шёпота, а дыхание становилось прерывистым. Протиснув свободную ладонь между Ганнибаловым боком и собственной рукой, он сжал пальцы на кожаной куртке. — Ты же знаешь, что я не могу нормально соображать, когда ты надеваешь эту куртку… — И тем не менее, ты попросил меня её надеть, — напомнил Ганнибал, но Уилл различил в его голосе довольные нотки. Отодвинувшись, Уилл ухмыльнулся. — Именно с этой целью. — Я так и подумал. Натянув наконец-то шлем, Уилл вскарабкался на мотоцикл позади Ганнибала. Тот надел собственный шлем и на секунду обернулся — в ответ Уилл обеими руками обвил его грудь. А потом взревел мотор, заглушая всё вокруг. Ганнибал понёсся по улицам Флоренции, лавируя между машинами, и Уилл крепче в него вцепился. Но не от страха, а потому, что полюбил это ощущение. Надёжно держась за кожаную куртку, он тесно прижимался бёдрами к бёдрам Ганнибала, так что они оба чувствовали сквозь одежду тепло друг друга… И, разумеется, даже сквозь оглушительный рёв мотоцикла они продолжали чувствовать друг друга по связи. До Уилла доносилось ровное Ганнибалово сердцебиение, и он знал, что Ганнибал чувствовал ускорившиеся толчки его собственного сердца. Как знал и то, что Ганнибал был в восторге от настолько близкого их контакта, когда его грудь так тесно прижималась к Ганнибаловой спине, что между ними не оставалось даже дюйма зазора. Наклонив голову, чтобы не стукнуться шлемом об шлем Ганнибала, Уилл уткнулся лицом ему в лопатку. Прямо напротив шрамов от Буффало Билла, прямо напротив того места, до которого ему не терпелось дотронуться безо всех этих слоёв одежды. Когда они приехали домой двадцать минут спустя, Уилл снял шлем и сделал глубокий вдох, радуясь тому, что его больше ничто не сковывало, а затем положил шлем на полку, пока за их спинами закрывалась гаражная дверь. Обернувшись, он увидел, что Ганнибал положил свой шлем на мотоцикл, но Уилл не мог больше ждать, не мог и дальше к нему не прикасаться. Бросившись к нему, Уилл впился в его губы своими, заявляя о своих правах пылким и поначалу грубоватым поцелуем. Зарычав, Ганнибал повернулся так, чтобы они вжимались друг в друга бёдрами. К тому моменту, как Уилл прижал Ганнибала к двери в дом и слепо зашарил в поисках дверной ручки, не желая отрываться от его губ, они оба тяжело дышали. Когда дверь наконец распахнулась, они ввалились внутрь, гулко стукнувшись о противоположную стену. Ганнибал издал смешок, и Уилл с улыбкой отодвинулся. — Заткнись. — Уилл, я и слова не сказал. Уилл лишь покачал головой. В коридор выбежали собаки, но он вскинул указательный палец и прищёлкнул языком. Псы уже знали, что это означало «Не сейчас», и вернулись на свои лежанки в гостиной. Обхватив его лицо ладонями, Ганнибал развернул его к себе, но Уиллу не нужно было напоминать, от чего их оторвали. Снова прижав Ганнибала к стене, Уилл впился в него жадным поцелуем и целовал до тех пор, пока у обоих не перехватило дыхание и не раскраснелись губы. Только тогда Уилл вцепился Ганнибалу в куртку и потянул его в направлении коридора. Ганнибал был настроен не менее воодушевлённо: пока Уилл вёл его сквозь комнаты, он не убирал ладоней с его бёдер, даже когда Уилл начал стягивать с себя куртку. Очутившись наконец в спальне, Уилл встал перед кроватью, отпихнул ногой ботинки куда подальше и повернулся к Ганнибалу, проведя языком по нижней губе, а пальцем — по Ганнибаловой куртке. Медленно расстегнув на ней молнию, Уилл окинул взглядом чёрную рубашку внизу и втянул носом воздух, поближе к воротнику. От запаха Ганнибалового лосьона после бритья у него тут же слегка закружилась голова. Стащив с Ганнибала куртку, Уилл не глядя бросил её на кресло и снова придвинулся к его губам, дразняще лизнув нижнюю и улыбнувшись, когда Ганнибал выгнул шею, пытаясь поймать его губы своими. — Я думал, что это я нетерпеливый, — проводя ладонями по нижнему краю Ганнибаловой рубашки, сообщил Уилл. — Ты слишком красивый, чтобы я мог перед тобой устоять, дорогой Уилл. Расплывшись в широкой улыбке, Уилл его поцеловал, одновременно начав расстёгивать пуговицы на его рубашке. Он успел справиться всего с половиной, когда Ганнибал обхватил его обеими руками и, развернув спиной к себе, толкнул на матрас, после чего выпрямился и снял рубашку, бросив её в сторону. Уилл с улыбкой потянулся к нему, коснувшись ладонями его живота и поведя их вверх, к волоскам на груди. В ответ Ганнибал навис над ним, мазнув губами по его шее, поцеловав колючий подбородок, лизнув линию пульса на горле и поставив засос на выпирающей косточке ключицы, пока наконец не добрался до шрама на правом плече, оставленного Тобиасом. Уилл глухо застонал, когда Ганнибал принялся покусывать и посасывать его кожу так же неторопливо, как сам он незадолго до этого расстёгивал Ганнибалову куртку. Уилл обнял Ганнибала за шею, чувствуя под пальцами его движущиеся лопатки, и выгнулся вверх, чтобы прижаться к его члену своим. В ответ Ганнибал уткнулся лбом ему в плечо, тяжело задышав. Когда Ганнибал отодвинулся, чтобы встретиться с ним взглядом, Уилл закусил губу и улыбнулся. А потом обвил ногами его бёдра и перекатил их обоих. Оказавшись сверху, он нагнулся точно так же, как до этого Ганнибал, прихватил зубами его нижнюю губу и втянул её в рот, прежде чем сплестись с Ганнибалом языками. Ганнибал заскользил ладонями по его спине, спускаясь к заду, после чего запустил руки Уиллу под брюки с боксёрами и слегка сжал пальцы, запечатав его ответный полусмех-полустон поцелуем. Уилл повторил своё недавнее движение, медленно вскинув бёдра, чтобы их члены потёрлись друг о друга. Ганнибал запрокинул голову назад, и Уилл воспользовался этим, чтобы провести языком по его горлу до самого подбородка, а потом его укусить. Теперь Ганнибал перекатил Уилла на спину, ухмыльнувшись, когда тот вопросительно выгнул бровь. Затем Ганнибал отодвинулся и слез с кровати, встав перед ней на коленях. И, схватив Уилла за лодыжки, потянул к себе, пока его зад не очутился на краю матраса. Уилл тихонько засмеялся, но сел и снял рубашку (пока Ганнибал расправлялся с его поясом и пуговицей на брюках), а затем приподнял бёдра, помогая стащить с себя брюки и трусы. А потом Ганнибал без прелюдий сомкнул пальцы на его члене. Полусидя, вытянув ноги у Ганнибала вдоль боков, Уилл откинулся назад, опираясь рукой на матрас. Но когда Ганнибал провёл языком по всей длине его члена, Уилл, не удержав равновесия, шлёпнулся на спину, борясь с желанием толкнуться бёдрами вверх, хотя и знал, что Ганнибал ничуть не возражал, когда он случайно так делал. На протяжении всех этих лет Ганнибал, похоже, задался целью научиться заглатывать его член всё глубже и глубже с каждым минетом. Поэтому, когда Ганнибал обхватил губами головку и втянул член Уилла в рот до самого основания, Уилл не удивился, хотя всё равно не сумел удержаться от аханья, переросшего в стон. Заёрзав, он схватил Ганнибала за волосы, а тот снова положил ладонь ему на бедро, прижимая к матрасу. — Чёрт, Ганнибал… Произнеся Ганнибалово имя, Уилл почувствовал от того по связи волну возбуждения, схлестнувшегося с его собственным, и выгнул спину, пока Ганнибал продолжал самым чудесным образом сосать и массировать губами его член. Слишком быстро Уилл оказался на грани, так что его не удивило, когда Ганнибал выпустил его член изо рта. Тяжело дыша и вопросительно наклонив голову, Уилл посмотрел на Ганнибала, но тот уже навис над ним и, прижавшись к его щеке своей, прошептал ему на ухо: — Я хочу почувствовать тебя внутри, Уилл. Сейчас же. Уиллу пришлось сделать над собой усилие, чтобы не кончить от этих слов на месте. Он торопливо кивнул. Когда робость и нерешимость их первых разов сменились опытом и уверенностью, Уилл убедился, что он обожал заниматься с Ганнибалом сексом. За прошедшие годы он выяснил, что любил любые перепробованные ими варианты и комбинации. Ему нравилось, когда Ганнибал брал инициативу на себя; когда он так Уилла хотел, что едва мог дождаться, пока они разденутся, чтобы на него наброситься. Ему определённо нравилось, когда Ганнибал был ласковым и нежным любовником, как в самом начале их отношений, когда он никогда к Уиллу не прикасался, если тот не делал этого первым. Ему нравилось, когда они оба так возбуждались, что кончали ещё во время прелюдии, и ему нравилось, когда они не спали всю ночь, падая в кровать уставшим переплетённым клубком, когда из-за горизонта уже начинало выглядывать солнце. Уилл любил, когда Ганнибал был внутри него, так глубоко, что их ментальная и физическая связь смазывались воедино; и любил трахать Ганнибала до тех пор, пока этот вечно собранный мужчина не становился растрёпанным и запыхавшимся, неизменно шепчущим нежности на разных языках. И хотя за эти совместные годы они перепробовали множество вещей, Уилл знал, что никогда не перестанет любить всё и вся, что Ганнибал ему давал. И что это чувство было взаимным. Этим вечером Уилл знал, чего хотел, и знал, что Ганнибал хотел того же. Но услышать, как Ганнибал сам его попросит, всегда было слишком сладким, слишком сильным искушением. Схватив Ганнибала за загривок, Уилл привлёк его к себе и жадно поцеловал, прежде чем развернуть и толкнуть на кровать. — Снимай их, — он кивнул на Ганнибаловы штаны, по-прежнему сдерживающие его растущую эрекцию. Ганнибал ухмыльнулся (наверное, из-за его командного тона), но охотно послушался. А Уилл потянулся к туалетному столику, на котором они хранили всё необходимое как раз для таких вот случаев. Взяв баночку со смазкой, он снова повернулся к Ганнибалу, который её забрал и временно отложил. Положив ладони Уиллу на бёдра, Ганнибал притянул его поближе и потёрся носом о его живот, напрочь игнорируя изнывающий рядом член. Уилл погладил его по волосам, когда он начал целовать кожу и прижался к шраму языком, самым кончиком выводя на нём какие-то узоры. Уилл схватил его за волосы покрепче, и Ганнибал сильнее впился пальцами ему в бедра. А потом чуть-чуть отстранился. Уилл уставился на него затуманенным взглядом, и Ганнибал улыбнулся. Уилл наклонился, и они оба, не отрывая друг от друга глаз, отпозли к центру кровати. Нависнув над Ганнибалом на четвереньках, Уилл потёрся о его нос своим. — Так что… ты хочешь, чтобы я тебя трахнул? — поддразнил он, заранее улыбаясь, потому что знал ответ даже до того, как Ганнибал с лёгким рычанием сжал ладонями его ягодицы, на этот раз без разделяющих их слоёв одежды. — Ты же знаешь, что хочу, любовь моя. Расплывшись в довольной улыбке, Уилл выпрямился и потянулся к абсурдно дорогому лубриканту, который Ганнибал предпочитал покупать. С наработанной многократными повторениями ловкостью Уилл устроился между Ганнибаловых уже согнутых и раздвинутых коленей и ласково, но целеустремлённо распределил смазку. Когда он начал массировать вход, Ганнибал нетерпеливо застонал, так что Уилл улыбнулся и добавил один палец. Схватив его за плечи, Ганнибал запрокинул голову, и Уилл, наклонившись, принялся покусывать его за нижнюю губу, пока он не ответил на поцелуй. Одновременно с этим Уилл продвигался пальцем всё глубже и глубже, чувствуя, как Ганнибал под ним начал расслабляться. — Уилл... — хрипло пробормотал Ганнибал. Зная, чего он хотел, Уилл охотно послушался этой негласной просьбы и добавил второй палец. А потом согнул их и направил вверх, ища простату. Крепче стиснув его за плечи, Ганнибал снова запрокинул голову и глухо застонал. Дрожа вместе с ним, Уилл наклонился и лизнул ямку у него на шее, покрывая поцелуями горло, чтобы в итоге накрыть губами его рот. — Ганнибал, посмотри на меня, — прошептал Уилл. И чуть отодвинулся, чтобы добавить третий палец, пока Ганнибал поднимал голову. Воспользовавшись своей хваткой у него на плечах, Ганнибал снова направил его лицо к своему. Тяжело дыша, они продолжили целоваться, делясь дыханием, пока их губы и языки танцевали в знакомом ритме. — Уилл, я думаю... А-ах. Думаю, этого достаточно. — Хм, кому-то сегодня определённо не терпится? — пошутил Уилл, и Ганнибал улыбнулся. Вынув пальцы, Уилл опять потянулся к смазке и нанес её на себя, тихонько охнув, когда растёр прохладную жидкость по своему напряжённому члену. Наклонившись, он услышал громкий стук Ганнибалового сердца, и, положив ладонь Ганнибалу на грудь, направил себя к его входу. Он начал входить медленно, но Ганнибал схватил его за бедро, притягивая к себе и в себя. Они оба синхронно застонали: Уилл — от оплёвшего его тугого жара, а Ганнибал — от того, что Уилл оказался полностью внутри него. Наклонившись ещё сильнее, Уилл обхватил Ганнибалово лицо ладонями и поцеловал в губы так медленно, как только мог (учитывая, что у них обоих перехватило дыхание и им обоим не терпелось начать двигаться). Ганнибал снова застонал, и Уилл пришёл в движение, отодвинувшись, чтобы опять скользнуть в него. — Мой прекрасный, прекрасный Уилл, — выдохнул Ганнибал, одной рукой по-прежнему держа Уилла за бедро, помогая его толчкам, а второй обвив его за спину. — Скажи мне… — попытался было Уилл, но ему пришлось на мгновение зажмуриться, запустив пальцы Ганнибалу в волосы. — Что, Уилл? Всё, что угодно. — Это. Говори мне вот это. Говори мне что угодно. Уилл ускорил движения бёдер, и Ганнибал застонал ему в губы, когда он сменил угол и задел простату. — Как сильно я… а-ах… тебя люблю? — уже зная ответ, спросил Ганнибал. — Угу, — выдохнул Уилл. — И как я готов сделать ради тебя что угодно? — Да… все эти вещи. Уилл знал, что долго не продержится; что они оба долго не продержатся. Поэтому когда Ганнибал резче впился в него пальцами, Уилл уткнулся лицом ему в шею и ускорил ритм, двигаясь ещё быстрее и жёстче. Они вскрикнули одновременно. Когда по их телам прокатился оргазм, Уилл сильнее вцепился Ганнибалу в волосы, а тот крепко прижал его к себе. Уилл затих, чувствуя стук их бьющихся в унисон сердец, их дыхание на вспотевшей коже друг друга, липкость их животов от Ганнибаловой спермы… и совершенно насчёт этого не беспокоясь. Когда он снова смог двигаться, то выскользнул из Ганнибала, который смахнул с его лба кудряшки и привлёк его к себе для ленивого поцелуя. Не совсем твёрдо поднявшись на ноги, Уилл принёс небольшое полотенце, и они оба слегка привели себя в порядок. А потом Ганнибал обнял его за талию и потянул вниз, бросив обратно на кровать. Хихикнув, Уилл ухватился за его плечи, пока Ганнибал тёрся об него носом и целовал его шею. Когда Ганнибал с довольной кошачьей улыбкой отодвинулся, у Уилла что-то сжалось в груди. — Я так тебя люблю, Ганнибал… Ганнибалова улыбка померкла, но Уилл знал, это было только потому, что когда Ганнибал слышал от него подобные признания, неважно в который раз, его сердце неизменно пропускало удар. Ганнибал снова мягко его поцеловал. И в эту секунду Уилл почувствовал, как связь укутала его ещё сильнее, что означало, что Ганнибал специально к нему потянулся. Вскоре он понял почему: в окружающей их тишине вдруг зазвучала музыка. Узнав первые такты песни Элвиса, Уилл улыбнулся. — Я тоже тебя люблю, Уилл, — с сияющими глазами прошептал Ганнибал, гладя его по щеке большим пальцем. Через ещё некоторое время, заполненное поцелуями и удовлетворёнными вздохами, Ганнибал встал с кровати. Перекатившись на его место, Уилл улыбнулся в подушку, слыша его перемещения по кухне. Ганнибал вернулся с полным подносом фруктов и двумя стаканами воды. Пока он ложился обратно, Уилл привстал и сделал несколько глотков воды, после чего потянулся за фруктом. Он выбрал смокву, один из любимых Ганнибаловых фруктов, к которым тоже успел пристраститься, открыв их для себя в Италии. Смоква вспыхнула у него на языке фейерверком вкуса, и Ганнибал широко улыбнулся, а от его глаз побежали лучики, когда он почувствовал по связи удовольствие Уилла. — Так что… В котором часу завтра отправляется наш поезд? — спросил Ганнибал, беря ломтик фрукта и себе. — В десять тридцать, кажется. У нас будет время заселиться в отель и пойти на ланч куда пожелаешь, — ответил Уилл. Улыбнувшись, Ганнибал выгнул шею и поймал его губы своими. У него был вкус винограда и дыни-канталупы. — В этом случае у нас есть ещё несколько свободных часов. Мы могли бы воспользоваться ими по максимуму. — О да. Не думаю, что мы уже закончили… Они оба расплылись в улыбках, и Уилл убрал с кровати поднос с фруктами. А потом над ним навис Ганнибал. * * * Когда плотный поток людей хлынул из оперного зала в холл, где подавали напитки и еду, Ганнибал с Уиллом без труда заметили мистера Феррару. Тот стоял в кругу других посетителей, беззаботно, громко и, скорее всего, фальшиво смеясь. Ганнибал с Уиллом прошлись по помещению, здороваясь с разными людьми и хваля искренне понравившуюся им оперу. Ганнибал видел её уже столько раз, что, наверное, мог цитировать по памяти, поэтому этим вечером в основном наблюдал за Уиллом. Как тот потянулся взять его за руку, сжимая её в отдельные моменты; как у него засияли глаза, когда музыка вознеслась и Виолетта встала с кровати; и, наконец, как он нахмурил брови и тихо ахнул, когда молодую женщину постигла её окончательная судьба. Увидев, что круг собеседников Феррары начал расходиться, они сочли это идеальной возможностью, чтобы подойти к нему. — Мистер Феррара. Рады наконец-то с вами познакомиться, — обратился по-итальянски Ганнибал, протягивая тому руку. После секундного колебания Феррара её взял. — Мы с супругом очень много читали о ваших проектах и крайне ими впечатлены, особенно восстановлением приюта для сирот. — О! Спасибо большое, мистер… — Адамс. Жак Адамс, — пожал ему руку Ганнибал. — Мэттью, — представился Уилл, делая шаг вперёд и тоже протягивая Ферраре руку. Ганнибал чувствовал исходящую от Уилла резкую и горькую неприязнь с того самого момента, как он увидел Феррару — подтверждение, что это действительно был L’incubo. Улыбнувшись им обоим, Феррара нацелил на Ганнибала указательный палец и прищурился. — У вас великолепный итальянский, но что-то мне подсказывает, что вы оба не из Италии. И что ваша фамилия, возможно, позаимствована у Мэттью. Не так ли? — Вы совершенно правы, — кивнул Ганнибал, изображая самую тёплую улыбку, которую только мог. — Что меня выдало? — пошутил он. Хохотнув, Феррара сделал глоток шампанского. — Вы… дайте-ка угадаю... Швед? — Датчанин. — Почти, — поджал губы Феррара, и перевёл взгляд с Ганнибала на Уилла. — И вы живёте здесь? Не припоминаю, чтобы я раньше видел кого-то из вас на каком-либо мероприятии… А я уверен, что запомнил бы вас. Ганнибал улыбнулся; Феррара флиртовал, в точности как им и было нужно. — Мы с Мэттью переехали в Италию из Штатов несколько лет назад, но мы обосновались во Флоренции. Это наш первый визит в Рим. — А, тогда понятно. В оперу это тоже ваш первый визит? — Мой первый визит, — ответил по-итальянски Уилл, намеренно пользуясь по связи Ганнибаловым знанием языка, потому что сам ещё только учил его. — Жак всегда настаивал на том, чтобы мы сюда пошли, но я хотел, чтобы наш первый раз в опере был особенным. — О. И каков же нынешний повод? — Двухлетняя годовщина, — отозвался Ганнибал, глядя на Уилла с неподдельной обожающей улыбкой. Феррара просиял. — Это требует тоста. За любовь… и новых друзей. Все трое подняли бокалы, и Уилл позволил своей ладони соскользнуть с Ганнибаловой талии на поясницу. Он знал, что это значило. — Если вы когда-нибудь будете во Флоренции, мы с супругом были бы рады пригласить вас на ужин, мистер Феррара, — слегка подражая тону Феррары, сказал затем Уилл. — Да-да, — подтвердил Ганнибал. — Но, возможно, раз уж мы все сейчас здесь, мы могли бы… посмотреть на Рим. Ещё довольно рано, и было бы досадно не воспользоваться столь прекрасной и тёплой ночью. — Немного темновато для осмотра достопримечательностей, вам так не кажется, мистер Адамс?.. Вопреки своим словам, Феррара растянул губы в улыбке, кристально ясно демонстрирующей его точку зрения по этому поводу. Уилл издал смешок. — Мой супруг обожает находить тёмные уголки во всех городах, которые мы посещаем. Но, возможно, мистер Феррара прав и сейчас для этого уже немного поздновато, дорогой. Как насчёт того, чтобы вместо этого мы пригласили вас выпить, мистер Феррара? — спросил он. Феррара покосился на свой бокал с шампанским и большим глотком осушил то, что в нём оставалось. — У вас есть на примете какое-то конкретное место, мистер Адамс? — поинтересовался он. Ганнибал удовлетворённо улыбнулся. — В общем-то… мы открыты для любых предложений, — понизив голос, практически промурлыкал Уилл. Хотя Ганнибал знал, что Уилл притворялся, он всё равно посмотрел на него с гордой улыбкой. Он теперь наслаждался этой частью их охоты не меньше той, которой предстояло последовать позже. Заманиванием добычи; тем, как Уилл пользовался своей эмпатией, чтобы предлагать людям именно то, чего они хотели… — Рад это слышать. Как вы смотрите на то, чтобы поехать в место с отлично оснащённым баром и прекрасным видом на Рим? Ну, знаете, чтобы... обозреть достопримечательности, — чуть наклонив голову, предложил Феррара. Ганнибал с Уиллом переглянулись, и Ганнибал привлёк Уилла ещё ближе к себе, когда они с улыбками повернулись к своей добыче. — Звучит великолепно. * * * Дом мистера Феррары оказался именно таким, каким они ожидали: огромный особняк, расположенный вдали от оживлённого центра, чтобы сохранить уединённость для владельцев нескольких обосновавшихся в окрестности домов, но не так уж и далеко от города — дорога на «Мазерати» Феррары не заняла у них и полчаса. Ганнибал с Уиллом и сами выбрали бы подобное место: идеальное для любых занятий и позволяющее не беспокоиться о любознательных соседях. По дороге Феррара совершенно не упоминал свою супругу, но когда они вошли внутрь, и в холле их встретило большое фото Феррары с женой в день их свадьбы, он улыбнулся и опустил глаза, изображая раскаяние. — Моя жена… она в разъездах. Но не волнуйтесь, она в курсе и разрешает мою… внебрачную активность. Уилл с Ганнибалом кивнули, словно только что об этом узнали, и Феррара повёл их дальше в дом. Миновав кричаще оформленную гостиную (в которой, как Ганнибал сразу определил, никто никогда не проводил время), они очутились в другой комнате, гораздо более тёплой и уютной. Первым делом Феррара подошёл к просторным окнам, чтобы отодвинуть занавески, открывающие, как он и обещал, прекрасный вид на Рим, огни которого светились вдали. — А прислуга живёт здесь с вами? — спросил Ганнибал, маскируя свой истинный вопрос. — Это очень большой дом для всего двух людей. Феррара улыбнулся, подходя к бару и начиная доставать бокалы и бутылки. — У нас есть пара уборщиц и повар, но они живут не здесь. Мы с женой любим уединение. Ганнибал обменялся с Уиллом взглядами. Они прекрасно понимали такой подход, и Феррара дал ответ, на который они рассчитывали: кроме них здесь никого не было. Пока Ганнибал с Уиллом бродили по комнате, Феррара принялся рассказывать об этом доме, оказавшимся фамильным наследием, и о многочисленных реновациях, которые они с женой тут проделали за последние годы. Отвернувшись от окна, Ганнибал посмотрел на Уилла, который ответил ему плохо скрываемой усмешкой. Одна из стен этой комнаты была оборудована под библиотеку, уставленную книгами от пола до потолка. Ещё одну стену занимал бар, возле которого сейчас и хлопотал Феррара, жизнерадостно треща. И наконец, у той стены, где не было дверей в коридор, расположился пустой камин, над которым висела большая картина. Изображавшая «Кошмар». «Очень тонко», — сухо подумал Ганнибал, и он знал, что Уилл подумал то же самое. — Вам налить то же, что было раньше? Шампанское с виски?.. Или, может, я могу предложить вам лимончелло? Широко улыбнувшись, Ганнибал кивнул. — Когда ты в Риме… — отозвался он, и Феррара громко рассмеялся. — А мне виски, если можно, — попросил Уилл. Сунув руки в карманы, Уилл отошёл от своего места между диваном в форме буквы «и» и камином, где разглядывал картину, и они с Ганнибалом подошли к бару. Протянув им напитки, Феррара поднял собственный бокал с лимончелло, предлагая новый тост. Ни Уилл, ни Ганнибал ничего не пили, пока Феррара не пригубил свою порцию первым. — Вам нравится, мистер Адамс? — спросил Феррара, кивая в сторону картины, но глядя только на Уилла, по-видимому, заметив его интерес. — Это очень красивая картина. Хотя лично я предпочитаю Уильяма Блейка, — с лёгкой улыбкой ответил Уилл, ссылаясь на нечто понятное только им с Ганнибалом. Феррара выгнул бровь. — Крайне любопытный выбор. Многие сказали бы, что у него довольно мрачные картины. — Многие, но не любители «Кошмара», я надеюсь? Снова громко засмеявшись, Феррара кивнул. — Туше. Он не сводил глаз с Уилла, и медленно попивающий свой коктейль Ганнибал вот уже в третий раз за вечер почувствовал вспышку ярости. По дороге сюда он понял, что Феррара положил на Уилла глаз. В машине тот практически игнорировал сидящего на пассажирском сиденье Ганнибала, всю дорогу поглядывая в зеркальце заднего вида, а то и вовсе оборачиваясь, когда они стояли на светофорах. Разумеется, Ганнибал это заметил — как и сам Уилл, — так что их не удивило, когда Феррара наконец начал действовать. Поставив свой бокал на барную стойку, он попросту схватил Уилла за шею и потянулся к его губам; наткнувшись, впрочем, на щёку, потому что Уилл повернул голову (когда оправился от изначального удивления). Виски Уилла выплеснулся на пол, когда Феррара всем телом прижал его к ближайшей стене. Но Феррара, оказывается, был из нетерпеливых, потому что даже не моргнул, когда стодолларовый напиток пролился на его пол, или когда бокал Уилла полетел вслед за виски, разлетевшись вдребезги. Ганнибал сцепил зубы от такого хамства, поскольку ожидал от Феррары хоть немного достойного поведения. Он даже готов был позволить ему насладиться его последним напитком — из уважения. Возможно, культурно с ним побеседовать… Но, разумеется, Феррара перечеркнул эту возможность единственным действием. Уилл попытался вырваться из хватки Феррары, так что Ганнибал быстро поставил бокал на барную стойку и в два больших шага пересёк разделяющее их расстояния. Схватив Феррару за руку и за загривок, он оттащил его от Уилла и швырнул к стене. Несмотря на заведенную за спину кисть и прижатую к стене грудь, Феррара засмеялся. — О, понятно… значит, вы любите пожёстче, да, парни? — поинтересовался он, переключившись на английский (с заметным акцентом). Пришедший в себя от его грубой попытки Уилл одёрнул пиджак и обернулся, придвинувшись к нему чуть ближе. — Вы себе даже не представляете, насколько, мистер Феррара… Уилл взглянул на Ганнибала, который в ответ улыбнулся. После этого Уилл схватил Феррару за пиджак (а Ганнибал — отпустил) и швырнул на пол, на ковёр между диваном и барной стойкой. Когда Феррара оправился от удара и сел на пятки, Ганнибал уже стоял перед ним, в нескольких шагах. Переведя взгляд с него на Уилла, Феррара наконец начал понимать, что что-то шло не так — по крайней мере, для него. — Что?.. — Ты сам знаешь что, Феррара, — выплюнул Уилл, опускаясь на колени. Закатав правую штанину, он вынул спрятанный под носком нож, надёжно пристёгнутый к щиколотке. Увидев блеснувшее лезвие, Феррара опёрся ладонью на пол, чтобы встать, но Ганнибал, цокая языком, предостерегающе шагнул к нему. Приняв правильное решение, Феррара остался лежать, но его дыхание сделалось тяжелее, а мышцы напряглись. — Мы лучше кого бы то ни было понимаем, что сцена не менее важна, чем само представление. Без эстетики всё может стать довольно неряшливым, — продолжил Уилл, поднимаясь на ноги с ножом в руке и становясь рядом с Ганнибалом перед озадаченным Феррарой. — Но скажите… неужели было так уж необходимо убивать домашних питомцев? У Феррары округлились глаза, а на лице отразилось понимание. Он дважды сглотнул, что сопровождалось натужным движением кадыка. — Кто вы, вашу мать, такие?.. — наконец спросил он, выпрямив спину, но пока не пытаясь встать. Слегка нахмурившись, Уилл повернулся к Ганнибалу. — Я ожидал, что у L’incubo di Roma окажутся манеры получше, — сухо заметил он, словно и впрямь был искренне разочарован. — Ты же знаешь, как говорят: манеры за деньги не купишь. Улыбнувшись Уиллу, Ганнибал начал медленно расстёгивать свой пиджак. — Кто… вы? — повторил Феррара, стиснув челюсть, словно чтобы не дать себе снова выругаться. — Мистер Феррара, вы когда-нибудь слышали про Il Mostro di Firenze? — поинтересовался Ганнибал, двинувшись к бару, где сложил пиджак и аккуратно повесил его на стул. — Это было много лет назад, но я уверен, что хоть немного вы помните. Обернувшись, он увидел, что Феррара снова попытался встать, поскольку теперь касался пола лишь одним коленом. Но Уилл пресёк эту затею, слегка занеся нож. — Разумеется, — неохотно ответил Феррара на вопрос Ганнибала. — Позже он был известен, как Чесапикский Потрошитель в Америке… Ганнибал подошёл обратно к Уиллу и, протянув руку, взял у него нож. Пришла очередь Уилла снимать пиджак, чтобы получить возможность свободнее передвигаться. Они с Ганнибалом дружно посмотрели на Феррару, синхронно приподняв брови. Тот перевёл взгляд с Уилла на Ганнибала, и у него на лице во второй раз за столь короткое время отразилось понимание. Он про них слышал, как и многие другие люди. Но большинство из них не запоминали лица двух мужчин, которые пару лет назад на какое-то время заполонили новости. — Вы двое?.. — переспросил он, глядя на Уилла с Ганнибалом и качая головой, словно мог каким-то образом повлиять на то, были ли они теми, кем назвались. — Рад познакомиться. Жаль, что при таких обстоятельствах. Я бы с радостью поболтал с вами чуть подольше, но вижу, что в таком человеке, как вы, ваши таланты пропадают зря, — отозвался Ганнибал, а Уилл тряхнул головой, идя повесить на стул и свой пиджак. Ганнибал почувствовал по связи его веселье. — Ну что, дорогой, — обратился Ганнибал к Уиллу, когда тот вернулся. — Приступим? С этими словами Ганнибал протянул ему обратно нож, и Уилл с улыбкой его взял. Они повернулись к Ферраре, у которого начали дёргаться бровь и губа. Когда они бросились к Ферраре, тот быстро вскочил на ноги и прыгнул к дивану. Увернувшись от их захвата, он неуклюже приземлился за диваном и отполз к камину, в то время как Уилл с Ганнибалом с обеих сторон обогнули диван. Схватив лежащую возле камина кочергу, Феррара выставил её перед собой, словно меч, нацелив поначалу на Уилла, а потом на Ганнибала, который с ухмылкой остановился. По крайней мере, Феррара не собирался сдаваться без боя — Ганнибал мог это уважать, пусть и всего секунду. — Отвалите, уроды! — заорал Феррара, широко распахнув глаза и снова перейдя на итальянский. — Ну же, мистер Феррара… Я-то думал, вы хотели, чтобы мы с вами познакомились сегодня поближе, — поддел его Уилл, крепче сжав рукоять ножа. Феррара замахнулся на него кочергой, и Уиллу пришлось отпрыгнуть в сторону. Острый кончик кочерги всё равно успел задеть его плечо, оставив небольшой порез. Ганнибал почувствовал это ранение на собственном плече и оскалился, а Феррара воспользовался освободившимся проходом, чтобы помчаться к двери. — Я в порядке, иди за ним! — крикнул Уилл, когда Ганнибал заколебался, броситься ли к нему, или за Феррарой. Но Уилл был прав, и его рана не выглядела слишком серьёзной. Ганнибал нагнулся, чтобы тоже достать из-под штанины нож. Поднявшись, он краем глаза увидел, что Уилл сел и теперь изучал свой порез. Ганнибал поспешил сквозь распахнутую Феррарой дверь (которую тот так и не закрыл, когда сбежал), но в холле заколебался, идти ли ему наверх, или дальше по коридору. На секунду остановившись, он наклонил голову и услышал две вещи сразу: Уилла, который наконец с кряхтением поднялся, и приглушённые шаги в одной из комнат впереди. Тихонько разувшись, Ганнибал пошёл дальше. Первая обнаруженная им комната оказалась столовой; очень маленькой по сравнению с виденными ими до сих пор помещениями и площадью самого дома. Феррары здесь не было, так что Ганнибал устремился по коридору, совершенно бесшумно двигаясь по холодному мрамору, покрывающему пол в этой части дома. За следующей дверью обнаружилась узкая ванная, а последняя дверь осталась приоткрытой. Медленно её распахнув, Ганнибал просканировал взглядом современную и, скорее всего, малоиспользуемую кухню. А потом услышал чужое дыхание — за секунду до того, как где-то слева мелькнула тень, тут же ринувшаяся в атаку. Прыгнув вперёд, Ганнибал перекатился по полу и обернулся сразу же, как только очутился на ногах. Феррара зажёг свет и поспешил к нему с полурычанием-полукриком, сменив кочергу на тесак для мяса. Ганнибал встал как раз вовремя, чтобы увернуться от двух замахов, а после третьего и сам сделал выпад ножом, пропоров Ферраре одежду и кожу на груди. Вскрикнув, тот прижал ладонь к порезу и шокированно уставился на свои окровавленные пальцы, словно не привык оказываться по эту сторону лезвия. Затем он попятился, схватившись за столешницу одной из тумбочек, и Ганнибал уже решил, что он попробует сбежать. Поэтому новая атака оказалась для него неожиданностью: опёршись на столешницу, Феррара ударил его ногой в лицо. Ганнибал отлетел назад, хотя сумел удержаться на ногах. Уже оправившийся Феррара предпринял новую попытку ударить его своим тесаком, так что Ганнибал отшатнулся за пределы его досягаемости. Воспользовавшись его неустойчивостью, Феррара бросился на него, тараня всем своим телом, так что их обоих отбросило назад. Ударившись поясницей об один из металлических углов, Ганнибал выронил нож, и Феррара прижал его к столу. Ганнибал едва успел вскинуть руки и перехватить тесак, находившийся уже в считанных сантиметрах от его лица. Захрипев, Феррара попытался продавить тесак вперёд. В эту секунду Ганнибал кое-что почувствовал и улыбнулся, несмотря на ситуацию. У Феррары округлились глаза и он вскрикнул, перестав бороться за тесак и отступив назад. Выпрямившись, Ганнибал наконец увидел Уилла. — Долго же ты сюда шёл, — заметил Ганнибал, но его тон звучал не укоризненно, а позабавленно. Тяжело дыша от недавних физических усилий, он снова улыбнулся. — По-моему, ты вполне неплохо с ним справлялся, — слегка пожал плечами Уилл. Ганнибал покосился на его плечо: и ткань, и кожа под ней были разорваны, и у Уилла по руке тянулся кровавый подтёк. Хотя Ганнибал чувствовал его боль как свою и знал, что она была не такой уж сильной, его всё равно окатила волна беспокойства и гнева. Он переключился на пятившегося из кухни Феррару. Придя в себя (а в случае Ганнибала — также подобрав нож), они с Уиллом неспешно двинулись за Феррарой по коридору, закончившемуся просторной комнатой. Одна из её стен была полностью стеклянной, с единственной дверью, ведущей на подобие террасы с бассейном. Феррара медленно брёл дальше, обеими руками пытаясь дотянуться до ножа Уилла, засевшего у него глубоко между лопаток. — Невеликий из тебя боец, когда речь не идёт о беззащитных животных, да? — не выдержал Уилл, и они с Ганнибалом начали окружать Феррару с двух сторон, как любили это делать. Когда Феррара прислонился к стене рядом с небольшим столиком, на котором стоял телефон, Уилл засмеялся его наивной попытке и выдернул телефонный шнур из розетки. Загнанный в угол, Феррара поднял на них глаза и издал смешок, пытаясь выпрямиться. — Знаете что? Забавно, но я с самого начала собирался вас убить. Может, только одного, — он покосился на Ганнибала, — а может, и обоих. Из вас получилась бы отличная сцена. — Вам стоило быть быстрее, — отозвался Ганнибал, ничуть не обеспокоенный этой запоздалой угрозой. И тут он заметил, как Феррара еле заметно шевельнул рукой, отводя её назад. Ганнибал уже хотел подойти к нему, но Феррара, застонав, выдернул лезвие у себя из спины и ринулся к ним, взмахнув ножом и заставив их на секунду попятиться. Перехватив собственный нож, Ганнибал приготовился броситься на него при первой удачной возможности, но Уилл снова — как и всегда — его удивил, оборвав последнюю попытку Феррары тем, что метнулся к нему и швырнул его наземь. С глухим стоном Феррара стукнулся своей раненой спиной об пол, а Уилл, не теряя времени, тут же его оседлал и начал молотить по лицу, превращая его в распухшую окровавленную массу. Когда он остановился, Ганнибал наклонил голову, пытаясь определить, дышал ли ещё Феррара подо всей этой кровью. Но Уилл ещё не закончил, нисколечки. Отобрав свой нож (который Феррара вытащил из собственной спины и теперь держал обмякшими пальцами), Уилл обеими руками сжал рукоятку и занёс его вверх. Ганнибал мог лишь наблюдать. Смотреть, как Уилл позволял направлять его руку и нож скопившейся в нём злости. Злости, которая вспыхивала в нём каждый раз, когда он читал в газетах о новом убийстве, новой гротескной сцене, найденной близкими жертвы. Поэтому Ганнибал просто стоял рядом, чувствуя, как гнев покидал тело Уилла с каждым новым ударом, с каждым шумным выдохом и рычанием. Но он смотрел и не вмешивался — не только потому, что это была добыча Уилла, Ганнибалов подарок… А ещё потому, что Ганнибал был так заворожен этой сценой, что не смел её прервать, как никогда не стал бы прерывать «Лакримозу» Моцарта или вставать со своего места, прежде чем доиграет оркестр. Но, хотя Ганнибал не смел пошевелить даже пальцем, разворачивающаяся перед ним прекрасная сцена закончилась — после момента, который навсегда врезался ему в память: опустив руки вдоль туловища, тяжело дыша и скаля зубы, словно отбирая у Феррары саму возможность оставаться живым, Уилл наконец посмотрел на Ганнибала. И в эту секунду, под льющимся в просторные окна лунным светом, Ганнибал влюбился в него заново. Потемневшая кровь практически сияла у Уилла на коже, её брызги рисовали у него на лице и на одежде тайные узоры, так что Ганнибалу пришлось сглотнуть и приоткрыть рот, чтобы суметь нормально дышать. Снова повернувшись к неподвижно лежащему Ферраре, Уилл ещё раз Ганнибала удивил, резко воткнув нож Ферраре в грудь. После чего повёл лезвие вниз и, потянувшись в разрез, достал оттуда сердце. Ганнибал чувствовал его вес, словно самолично держал его в ладони; ещё тёплое, истекающее кровью, но безжизненное и неподвижное. — Мы не станем его есть… — сказал Уилл, и его голос звучал хрипло и сорвано (что было вполне естественным после его совсем недавнего дикого рычания). У Ганнибала приподнялись уголки губ: он почувствовал по связи отвращение Уилла к Ферраре. Затем Уилл позволил сердцу упасть, и оно, шлёпнувшись об своего предыдущего владельца, почти комически скатилось на пол, оставляя за собой кровавый след. Поднявшись с Феррары, Уилл отполз в сторону, но пока не вставал. Ганнибал чувствовал его усталость, как эмоциональную, так и физическую. Поэтому вместо того, чтобы помочь ему подняться, Ганнибал подошёл к нему и опустился на колени рядом. Уилл сидел на пятках; его грудь продолжала тяжело вздыматься, а тело слегка дрожало. — Он этого не заслуживает, — прошептал Уилл, закрывая глаза. И Ганнибал тут же понял, что он имел в виду. — Он не достоин. — Нет, не достоин, — согласился Ганнибал. Они не станут превращать тело Феррары в произведение искусства. Они не станут оставлять творение для полиции, потому что Феррара определённо не был этого достоин. А кроме того, с точки зрения Ганнибала Уилл уже сотворил искусство своим убийством — его замысел лежал на полу всего в нескольких шагах: в виде кровавых пятен у Уилла на теле и у Ганнибала на одежде; в виде спокойствия, которое сменило собой бурю, подобно волнам, медленно лижущим песок после того, как море попыталось проглотить всё на своём пути. Наконец-то подняв руки, Ганнибал обхватил лицо Уилла ладонями. Тот открыл глаза и слабо улыбнулся. — Ты в порядке? — спросил Ганнибал, хоть и знал ответ. — Ага, — ответил Уилл. — Теперь да. Ганнибал снова сглотнул, по-прежнему полный благоговения, и Уилл наклонился к нему, мягко скользнув по его губам своими. У Ганнибала болезненно загромыхало сердце, и Уилл, почувствовав это по их связи, нахмурил брови и отстранился. — Ганнибал?.. В ответ Ганнибал лишь улыбнулся, как можно более бережно взяв Уилла за руку. И поцеловал его сбитые костяшки, не обращая внимания на кровь, смешивающуюся с той, которая уже была у него на лице от удара Феррары. — Уилл… — развернув его кисть, Ганнибал поцеловал Уилла в запястье, еле ощутимо проведя по нему губами и обдав дыханием. — Мой прекрасный Уилл… — Ганнибал. Ганнибаловы неустанные проявления симпатии были для Уилла не в новинку, но на этот раз у Ганнибала громко колотилось сердце, голос звучал совсем хрипло, а их связь затопил поток эмоций, поэтому Уилл забеспокоился. Подняв взгляд, Ганнибал опять накрыл ладонью его щёку и поцеловал его в скулу. — Моя любовь… — Ганнибал, в чём дело? Ты меня пугаешь. И действительно, сердце Уилла теперь колотилось так же быстро, как и у Ганнибала, поскольку он не понимал что происходит и не находил чёткого ответа, когда тянулся к Ганнибалу сознанием. Улыбнувшись, Ганнибал погладил его большим пальцем по щеке и чуть отодвинулся, чтобы встретиться с ним взглядом. — Я много об этом думал. Я миллион раз это планировал, миллионом разных способов, — начал Ганнибал. Уилл слегка нахмурился, но продолжил внимательно его слушать. — Я хотел отправиться в путешествие, чтобы создать множество воспоминаний, а потом хотел сделать это дома. Каждый день, когда видел тебя уютно читающим на диване, или в каждый из тех разов, когда мы лежали вместе в саду, глядя на звёзды. Я хотел это сделать вчера вечером в ресторане и сегодня за ланчем… но ни один момент не казался мне достаточно идеальным. Однако теперь я понял… все-все эти моменты и случаи были идеальными. И я просто не могу больше ждать ни секунды. — Ганнибал… У Уилла перехватило дыхание от запоздалого понимания, и Ганнибал улыбнулся. А потом моргнул. У него по щеке скатилась слеза. — Я знаю, что нам не нужна бумажка, чтобы подтвердить, насколько тесно мы с тобой связаны. Но считай меня сентиментальным… для меня будет настоящей честью, если ты согласишься взять меня в мужья. На этот раз по-настоящему. Уилл нервно засмеялся от его шутки, но быстро умолк, когда Ганнибал потянулся в карман брюк. Разумеется, он всё время носил нужную вещь при себе, защищая эту мысль от связи, но всегда будучи наготове. Достав маленькую тёмную коробочку, Ганнибал её открыл и протянул Уиллу, внимательно наблюдая за его лицом, чтобы не упустить ни единой мелочи, когда тот увидит кольцо: серебряную полоску с шероховатыми вкраплениями по центру чего-то более тёмного. Уилл разинул рот, но не издал ни звука, и его глаза тоже влажно заблестели. Ганнибал снова улыбнулся, а его сердце пропустило удар. — Уилл Грэм… ты за меня выйдешь? Зажав коробочку с кольцом между их телами, Уилл рванулся вперёд и пылко Ганнибала поцеловал, тут же скользнув ему в рот языком и обеими ладонями обхватив его лицо. Ганнибал чувствовал солёный привкус его слёз и металлический — крови, и с радостью умер бы прямо здесь и сейчас: обнимая Уилла за талию, в то время как тот вцепился ему в волосы и прижимался к его губам своими так тесно, как только мог. Когда они разорвали поцелуй, Ганнибал потёрся носом Уиллу о подбородок и в очередной раз улыбнулся. — Это значит «Да»? Уилл опять засмеялся и кивнул. — Боги, Ганнибал… Ну конечно же, это «Да». Улыбнувшись ещё шире, Ганнибал достал кольцо из коробочки. Затем снял с пальца Уилла фальшивое обручальное кольцо и надел вместо него настоящее, слегка испачкав его покрывающей их руки кровью. Уилл тут же погладил кольцо указательным пальцем, чувствуя по центру неровные грани, которые, впрочем, не мешали ношению, потому что Ганнибал об этом позаботился. На серебристой поверхности кровь блестела ещё ярче. Помогая друг другу, они встали на ноги и, оставив труп, нетвёрдо двинулись вверх по лестнице. Уже во втором помещении они нашли то, что искали: просторную ванную с не менее просторной душевой. Уилл с Ганнибалом медленно избавили один другого от одежды, осторожно стягивая её слой за слоем, чтобы не поранить уже подсыхающей кровью, а раздевшись, потащили друг друга под горячий душ. Смываемая кровь тут же окрасила красным струйки, бегущие по их волосам и лицам, по торсам и дальше, до самых ступней, чтобы смешаться с маленьким водоворотом внизу и исчезнуть в сливе. Когда кровь немного смылась, Ганнибал провёл пальцами по плечу Уилла; тому, которое Ферраре удалось задеть кочергой. Там обнаружился тонкий поперечный порез, но Ганнибал видел, что он не оставит шрама — и это знание его порадовало. Феррара не заслужил оставить след на коже Уилла. А потом Уилл потрогал пальцем его нижнюю губу, и Ганнибал почувствовал там небольшую ранку от удара Феррары. Прежде он был слишком сосредоточен на Уилле и на всём происходящем, чтобы обращать внимание на лёгкую боль от разбитой губы или от синяка, который несомненно наливался у него на лице. Аккуратно взяв Уилла за запястье, Ганнибал втянул его палец в рот и, обведя языком, начал медленно посасывать — от костяшки до самого кончика. Уилл замер под водными струями, и Ганнибал повторил ту же процедуру с другими пальцами, губами и языком стирая с них остатки крови. Закончив с этой рукой, он потянулся за второй, но Уилл положил ему на загривок свою теперь уже чистую ладонь и притянул его к себе, лизнув в горло, а потом начав слизывать струйку крови, тянущуюся у Ганнибала от горла к подбородку. Закрыв глаза, Ганнибал почувствовал по их связи у Уилла во рту тот самый металлический привкус, который прежде ощущал сам. Мягко смахнув назад мокрые кудряшки Уилла, Ганнибал поцеловал его в лоб и, отодвинувшись, посмотрел на него из-под полуопущенных век. Они обменялись тёплыми улыбками, не нуждаясь в словах, чтобы описать то, что сейчас чувствовали. И поцеловались под горячей водой, намыливая друг друга и позволяя оставшейся крови смыться. Выйдя из ванной, они обнаружили, судя по всему, супружескую спальню Феррары с женой. Здоровенный шкаф во всю стену был поделен на две половины: с женской и мужской одеждой, так что они двинулись к последней. Поскольку сложением Феррара больше походил на Уилла, Ганнибал начал выискивать самые большие вещи, и Уилл хихикнул, когда он, театрально качая головой, отверг спортивную кофту. Выбрав вещи для себя, Уилл подождал Ганнибала снаружи. Когда Ганнибал наконец оделся и тоже вышел, он обнаружил Уилла посреди комнаты, изучающим одежду, которую они сняли перед душем. — Боюсь, что подаренный тобой костюм безвозвратно испорчен… — сообщил Уилл, вертя в руках штаны, словно надеялся, что с другой стороны те окажутся в лучшем состоянии. — Не волнуйся об этом… Мы купим новые костюмы, и этот уж точно послужил на славу, — отозвался Ганнибал, подходя к нему. — И внизу ещё остались наши пиджаки. Уилл с улыбкой кивнул, и они забрали остатки своей одежды. В гараже они нашли несколько бутылок бензина, и Ганнибал взял их с собой, в то время как Уилл вывел из гаража и припарковал за оградой «Мазерати», в котором они сюда приехали. Когда он вернулся, Ганнибал успел разлить две бутылки по второму этажу и теперь разбрызгивал содержимое третьей по кухне, коридору (где до сих пор лежало неподвижное тело Феррары) и всем остальным комнатам, которые они мельком проходили. Вернувшись в самое первое помещение, комнату с картиной, они задержались, чтобы забрать с барных стульев свои пиджаки. Уилл снова замер перед «Кошмаром», и до Ганнибала донеслось его недовольство; эта картина навсегда стала для него связанной с воспоминаниями об убийствах. Но вместе с тем Ганнибал почувствовал и немедленное облегчение Уилла от мысли, что теперь такие убийства прекратятся. Ганнибал нашёл в одном из ящиков бара зажигалку, и, когда они вышли в коридор, снял с неё крышку. А потом протянул зажигалку Уиллу. — Это твоё, — напомнил он, слегка наклонившись, чтобы коснуться Уилла плечом. — С годовщиной... Уилл с еле заметной улыбкой взял у него зажигалку. Затем в последний раз взглянул в дом, щёлкнул зажигалкой и без колебаний бросил её в прихожую. Пол, стены и мебель тут же занялись пламенем. Быстрее всего горело дерево — огонь уже начал пробираться на второй этаж. Чтобы не пострадать, Уилл с Ганнибалом вышли наружу, но уже у ворот снова остановились, чтобы посмотреть на дом позади. Оттуда уже вырывались клубы чёрного дыма, а кое-где огонь подбирался к окнам и дверям. — Думаешь, они сообразят, что это был L’incubo?.. После того, как вот это покажут по всем новостям, а потом убийства резко прекратятся… Ганнибал повернулся к Уиллу, который продолжал смотреть на дом. В его глазах отражались оранжевые блики, и Ганнибал облизнул губы, прежде чем заговорить. — Вряд ли. Он не оставлял на месте своих убийств никаких улик, и мы тоже не оставим для полиции абсолютно ничего. Ты бы предпочёл, чтобы мы сохранили его труп, показали, что это был он?.. — спросил Ганнибал, хотя знал, что если бы Уилл этого хотел, то так и сказал бы. Сжечь дом Феррары дотла было их негласным замыслом с тех самых пор, как они вышли из душа. — Нет… — ответил Уилл, тоже поворачиваясь к нему. — Пожалуй, я предпочитаю, чтобы они не узнали. Чтобы никто никогда не узнал, что он сделал; что те убийства были совершены им. Улыбнувшись, Ганнибал кивнул. Кошмар любого серийного убийцы — никогда не суметь завершить свою работу. Покосившись вниз, Уилл приподнял руку и снова потёр пальцами своё новое кольцо. — Оно великолепно, — тихо сказал он. Огонь в доме уже полыхал достаточно ярко, чтобы Ганнибал мог видеть, как при этих словах у Уилла смягчились черты лица. Чувствуя по связи его любовь. — А что это там в центре? Ганнибал снова улыбнулся — в предвкушении. Ему было любопытно, когда Уилл заметит, что это кольцо выглядело несколько необычно, что оно явно было родом не из каталога. — Помнишь, когда мы убили Буффало Билла, прежде чем выбраться из его подвала и дома, я сходил принести тебе покрывало?.. — спросил он. Уилл кивнул: разумеется, он помнил. — Покрывало было не единственной вещью, которую я забрал. Взяв Уилла за руку, Ганнибал поднёс её ко рту и провёл губами по кольцу. Там больше не было крови, и холодная, неровная металлическая поверхность заставила его улыбнуться ещё шире. — Я не удержался и забрал нож, которым ты его убил, — наконец признался он, глядя на Уилла. Он спрятал это воспоминание глубоко-глубоко, чтобы защитить от их связи, зная, что однажды захочет увидеть удивление у Уилла в глазах. И не напрасно, но сейчас он наконец-то мог Уиллу открыться. Ганнибал перенёс их в нужное воспоминание. О том, как, выйдя за покрывалом в комнату с манекенами, он увидел открытую дверь, ведущую в комнату, где они убили Буффало Билла. И как прямо там, рядом с телом, лежал нож, который Уилл вонзил в плоть Буффало Билла; нож, перерезавший тому горло и оборвавший жизнь. Нож, который наконец-то помог Уиллу полностью себя принять. — Ты… — когда воспоминание вокруг них потускнело, начал Уилл, моргая и переводя взгляд с кольца на Ганнибала. — Ты сделал кольцо из ножа. — Ювелир подумал, что я шучу, когда я принёс ему лезвие ножа. Уилл хихикнул, представив себе эту ситуацию, и снова погладил кольцо пальцем. — Поверить не могу… Схватив Ганнибала за рубашку, Уилл подтащил его к себе, чтобы снова поцеловать. Их сердца бились в одном ритме, а языки сплелись, как только они одновременно приоткрыли губы. Когда они наконец оторвались друг от друга перевести дыхание, Уилл уставился на Ганнибала затуманенным и счастливым взглядом. — Я пока не знаю, как мы это осуществим, — признался Ганнибал, держа его за талию. — Не знаю, как мы сможем сделать это официально… Я не хотел бы жениться на тебе под любым другим именем, кроме твоего настоящего, но ещё меньше мне хочется хоть секунду дольше необходимого не быть на тебе женатым. Обвив руками его плечи, Уилл, сияя, посмотрел на него. — Уверен, мы отыщем способ… — сказал он, напомнив Ганнибалу, как тот говорил ему эти же самые слова, когда их дела обстояли гораздо сложнее. Когда они были всё ещё разделены физически, но уже так тесно друг с другом связаны. — Как всегда это делаем. Договорились? — Договорились. Ганнибал широко улыбнулся, и Уилл придвинулся, чтобы снова его поцеловать. У них за спинами продолжал гореть дом, но им обоим не было дела ни до чего, кроме друг друга. ~Fin~